скачать книгу бесплатно
Однако его взгляд был слишком красноречив. Мужик. Хозяин стаи секретного бусловского заповедника. Остальных в гомоне не разобрать. Но видно, что мучения испытывают все. И это приятно. Хоть как-то компенсирует имеющиеся неудобства.
Таможенники только внешне и с некоторым испугом осматривали огромные чемоданы[86 - Таможенник, заглядывая в чемодан: – Итак, господин турист, давайте определяться, где тут ваши вещи, а где мои. © Из любимых анекдотов.], при этом с очевидным сомнением поглядывая на их маломерных владельцев. Но не предпринимали никаких активных действий. Видно, обоснованно боялись, что эти оккупационные чемоданы-монстры легко придавят излишне любопытных. А самим стаскивать и пытаться их раскрывать в захламлённом проходе, мундир не позволяет. Так что они медленно, но неотступно продирались за погранцами. Без всякого намёка на привычное любопытство.
Поезд тихо подтянулся к станции Буслово. Смена караула. Сейчас через границу переползём и посмотрим импортное продолжение. Мой сосед издал какой-то утробный рык, а потом чихнул так, что накрыл чуть ли не треть вагона, захватывая и часть таможенников. И откуда в этом низкорослом теле столько запасов слизи? Человек-контейнер. Соседние ряды встретили его залп весёлыми аплодисментами. Ещё бы на бис повторить попросили, извращенцы!
Таможенники прытко смылись, а я мрачно осмотрел себя и с тоской подумал, что туалет теперь откроют только после прохода финской бригады. А до этого приткнуться мне негде. Тут нигде свободного места нет. Всё под барахлом. И куда они с собой столько набирают?
Да, а что я потом жене скажу? Откуда все эти подозрительные пятна на брюках? Ах, китаец, говоришь, на ширинку чихнул? Ха-ха, какой ты у меня сегодня остроумный. А в твоих трусах он ничего не забыл? И т.д. и т.п. Вот так и рождаются нездоровые истории о сорвавшихся как с цепи командировочных.
Финская проверка прошла быстро. Пограничники, бесстрастно поджав губы, молча шлёпали штампы в протягиваемые паспорта и как горнолыжники лавировали к выходу. Моего соседа, зашедшегося в очередном брызгающем кашле, просто проигнорировали. Брезгливо прохрустели через свалку из коробок с остатками еды и испарились. Таможенники вообще были больше озабочены трусливым поведением своей собаки. Она, поджав хвост, так тянула поводок, что было ясно, что никакой наркоты здесь и в помине нет, а вот от запахов пёсику становится дурно. Молодцы, одним словом. И не заляпались, и не перетрудились. Рационалисты. А вот некоторым азиатским сачкам, вовремя не подставившим свои паспорта под штамп о въезде, на выезде достанется по полной программе. За это обстоятельные финские парни отыграются сполна. Неясно пока на каком языке, но очень долго и нудно. Национальная особенность.
В итоге я не поспал, но соплями и впечатлениями наполнился надолго. На третий день после поездки меня скрутило. Я вначале грешил на хитрую азиатскую простуду, но никаких насморков или першений в горле, как у моего попутчика, совсем не наблюдалось. Зато температура стала скакать как сумасшедшая от 35° до 42°. Стало крючить так, что не согнуться и не разогнуться. В это время у меня горел контракт с финскими энергетиками. Но в таком состоянии я был просто недееспособен. Я даже по лестнице ни подниматься, ни спускаться нормально не мог. Полный караул.
И тут впервые в жизни мне по собственной инициативе приспичило записаться на приём в больницу. Я стоически выдержал долгую беседу с бурно радующимся врачом, а потом стерпел и все его предписанные анализы. Такой долбёж ипохондрика холериком закончился к вечеру новой торжественной встречей и обсуждением анализов в присутствии уже нескольких молоденьких медсестёр.
Диагноз был категоричен – радикулит в острой форме и вызванная этим некая незначительная фибрилляция предсердий. Звучало страшно, но солидно. Да и рецепт был выписан на благородно звучащий препарат Marevan
. Запад, господа. Все процедуры и профессиональный диагноз в течение трёх часов! И почти задаром.
Не знал я тогда, наивный, что Marevan – просто закамуфлированная торговая марка такой гадости как warfarin. А вот варфарин нормальными людьми используется исключительно в качестве крысиного яда. И очень даже эффективно. От предписанных доз у меня неудержимо и безостановочно попёрла кровь из носа и дёсен. Стало так гадко, что хоть выползай в свет за белыми тапочками. За несколько дней я полностью изучил свой кусочек дороги к аду и узнал, что не всё так хорошо на нашей прекрасной земле.
Повторный поход к врачу и новая серия анализов, к удивлению всех садистов в белых халатах, выявила, что мои показатели C-реактивного белка (CRP), который даже для начинающих медсестёр является индикатором острых воспалительных процессов, уже зашкаливает за двести. Тогда как у приличных людей он должен болтаться где-то в пределах от единицы до пяти. С медицинской точки зрения произошло довольно неприятное ЧП. На подведомственном участке неожиданно объявился грязно ругающийся и кровоточащий иностранный труп с предсмертными судорогами. И совершенно липовым диагнозом. А это могло быть чревато последствиями. Вот тут всех, наконец, проняло и такое закрутилось, что лучше не вспоминать.
Дальнейшее вытаскивание меня с того света заняло год жизни, полное удаление зубов и особо хитрую операцию на сердце. Причём эту операцию проводила сводная бригада из разных стран. За такое качественное потрошение, искренне и от всего сердца спасибо деловым парням с военной выправкой. Они почти сразу замаячили за спинами моих лечащих врачей. Сначала присматривались. Потом долго выясняли мельчайшие детали моей поездки. Несколько дней проверяли, и, наконец, предложили подписать массу бумаг о передаче всех прав на использование информации о моей болезни и т.д. и т.п.
После этого был моментально организован почасовой мониторинг моей крови и в меня стали вливать особо заковыристые препараты. Любопытное было время. С меня, облепленного как ёж внутривенными катетерами, постоянно забирали на анализы кровь, а взамен закачивали разноцветные жидкости. И почти два месяца совершенно безрезультатно. Зато я понемногу стал понимать внутренний мир наркоманов. И мечтать о нормальной встрече с унитазом. Главное, чтобы без многочисленных свидетелей.
Потом что-то сдвинулось, но как-то мало и несерьёзно. Расширенный консилиум врачей решил, что мои зубы пришли в некоторую негодность, а курсы лечения вроде как тому сильно способствовали… или нет. Но, их надо обязательно удалить! Под девизом: закроем проход всем оральным бактериям и откроем прямой путь к выздоровлению.
Через год я появился дома с шикарным шрамом от горла до пупа, пуская солнечных зайчиков новенькой вставной челюстью. Да и для гостей у меня появилась увлекательнейшая история, как я, рискуя зубами, спас Европу от азиатского ответа на американский спид. А что, недалеко от истины. Если в течение всего трёх дней можно здоровых мужиков превратить в вяло ползающих инвалидов, то это пострашнее атомной войны. Да и не зря вояки так суетились.
Позднее мой старший сын, столкнувшись со сверстниками из медицинского вуза, поведал, что история моей болезни уже вошла в местные учебники. Даже сделан полнометражный фильм об операции. Причём его можно со скидкой приобрести по студенческому билету для более детального изучения. Он сразу загорелся идеей немедленно прикупить его в домашнюю видеотеку. Пришлось резко остудить исследовательский порыв.
Это даже для меня чересчур. Я как-то сразу увидел праздничное застолье и пикантную «клубничку» под аперитив:
– Друзья, по случаю просмотра «My body thriller» пьём исключительно чистую русскую водку. Итак, поехали… здесь скучное начало… слишком много крови… перемотаем немного… сейчас кровь отсосут, и откроется нормальный вид… ага, вот здесь мне начинают пилить грудную клетку… обратите внимание на эту уникальную пилу. Доставлена прямо из Германии. Кости режет как по маслу… ах, какие изумительные крючки, они так надёжно фиксируют рёбрышки… а вот и моё сердечко… ещё бьётся, шалунишка… сейчас его остановят… а пока ещё по одной… нет-нет, не закусывая, а то ковёр потом будет трудно отмывать… до туалетов всё равно не добежите…
В итоге у меня нормальное заштопанное сердце, грудная клетка стянута титановой проволокой, один аортальный клапан игриво обрамлён платиновым (не вру!) кольцом, зато вместо своих кровных зубов я являюсь обладателем смоделированных компьютером челюстей, которые по внешнему виду почти не отличить от ранее выдранных. Внутренний слой у челюстей очень эластичный и намертво прилипает к дёснам. Хоть орехи грызи, хоть пробки открывай. Лучше, чем родные. Только зубочистка больше не нужна. Незабвенный Леонид Ильич, у которого челюсти норовили выпасть при каждом удобном случае, от зависти бы точно умер, существенно уменьшив количество анекдотов о себе.
А вот процедуру врезки керамических имплантатов я оттягивал-оттягивал и запланировал начать как раз перед Рождеством. Дооттягивался, блин, до тюрьмы. Но уж больно ярки были воспоминания о прошедших операциях. И навязчивый кошмар о предстоящих месяцах кулинарных извращений потребления мороженого и детского питания. Попробуйте посидеть хоть одну неделю только на одних этих пюре, и для вас всё станет слишком очевидным.
И вот теперь наступила расплата. То ли от времени, то ли от непомерного употребления сигарет и полного отсутствия ухода, но внутренний слой затвердел и потрескался в нескольких местах. При малейшей нагрузке эти трещины как кусачки впиваются в десны, и создаётся непередаваемое ощущение, что весь рот забит битым стеклом. Мечта махрового мазохиста.
Вот так всё складывается один к одному. И главное, в удачное время и в удачном месте. Прямо по пословице: пришла беда – отворяй варежку и не щёлкай клювом. Будем привыкать к новым беззубым реалиям, где есть исключительно молочные реки и кисельные берега. Но напрочь отсутствует мясо и прочие упругие излишества. Последняя капля к имеющимся безобразиям. Видно, звёзды криво пересеклись. Благодарность тебе особая, моя добрая планида.
Добьют меня эти застенки. Вот так и загнусь здесь перед самым выходом. И перед кончиной буду только мечтать, что так и не смог утешиться неувядаемым лозунгом лиц древнейшей профессии: «Богатые люди плохими и старыми не бывают»[87 - Не подумайте ничего плохого, это я о краеугольном камне, на котором строится вся журналистика.].
Последующий затем прерывистый сон натощак для человека, развращённого сытым городом, есть состояние абсолютно противоестественное, противное и мерзкое во всех отношениях.
Да ещё стало совсем уж невыносимо медленно тянется ночное время под недовольные бурчания кровно обиженного желудка. Я просто физически стал ощущать, как он начинает делать робкие попытки заняться самоедством.
Всё для меня съедобное из долгожданного завтрака червячка даже не заморило, а только нанесло gaster (желудку) серьёзное оскорбление и разборки с intestinum tenue (тонкой кишкой). Желудочно-кишечная битва.
Через час вертухай застал меня за сбором вещей. Он внимательно оглядел камеру и лениво произнёс:
– Там ваш адвокат приехал. Будете встречаться?
– Буду. Когда?
– Да прямо сейчас. Идите в комнату встреч.
– Бегу.
Мой адвокат, весь из себя радостный и благоухающий, представлял рядом со мной собой исключительно разительный контраст. Я покосился на стекло переговорной и отчётливо увидел там отражение взъерошенного и дёрганого пугала.
– Как дела?
– Нормально, – ответил я и с обидой добавил, – Like a shit on a small stick. – Судя по его удивлённо поднятым бровям, я понял, что описание состояния дерьма на палочке ему совершенно неведомо, а объяснение отнимет последние силы. – Устал и воняю, – это более лаконично и близко к истине.
– Да, это заметно, – он даже слегка повёл своим аристократическим носом, – Но давайте приступим к нашим делам.
– Давайте.
Тони вытащил солидную пачку бумаг и гордо водрузил на стол.
– Это ваши медицинские записи за последние три года.
– А я и не знал, что их так много.
– От следователей так и не получено никаких фактических доказательств, на основании которых вас обвиняют. Они их засекретили до окончания следствия. Вы не узнали почему?
– Нет. Только догадываюсь. Наверное, их просто нет.
– Похоже на правду. Но для местных судей достаточно и простых подозрений. Поэтому мы освободим вас сегодня по состоянию здоровья. А потом начнём бороться за сохранение вашего честного имени.
– У меня ещё и челюсти испортились, – моментально наябедничал я, – От молока с кашей с утра тошнит. А это теперь моя основная еда.
– Учтём. Это очень важные доводы для судьи.
– А почему суд не требует хоть каких-то доказательств?
– Ну… это сложно вот так прямо сказать. Так исторически сложилось. У нас суд всегда старается помочь следствию. Они же представляют государственные структуры.
– Помочь? Или выполнить прямое указание следователя?
– Ну… это не так явно. Всё зависит от судей. Хотя такие случаи бывают. Но это редко. У нас все очень честные люди… почти.
– У меня как-то сложилось совсем другое впечатление. Вот про местных следователей этого не скажешь. Видно, не повезло. Да и всё это дело можно было раскрутить за несколько дней, а я здесь сижу уже более двух недель.
– У них, очевидно, пока нет других подозреваемых.
– Или кем-то поставлена конкретная задача.
Я вкратце поведал о последнем допросе с враньём о переполненности тюрьмы.
– Может, мне нужно приезжать на ваши допросы?
– А зачем? О контрабанде следователь молчит, а остальное просто поиски наугад.
– Хорошо, мы ещё это обсудим. Когда вы уже будете на свободе. А пока приведите себя в порядок, – он бегло осмотрел меня, – Ну, по возможности. До заседания суда осталось ещё четверть часа.
Возможностей для придания себе добропорядочного вида у меня не очень много. Но всегда есть выбор, зависящий от настроения и цели. Я намочил волосы и постарался придать им видимость причёски, а потом старательно прополоскал рот. Почесал ногу. Сыпь какая-то странная вылезла. Надеюсь, что не от клопов, а просто раздражение от этого прогрессивного постельного белья.
Вот теперь медленно-медленно можно выкурить сигарету и в последний бой. Наступает пора валить из этого заповедника. Но даже докурить не дал неугомонный Костик. Он всполошено влетел в камеру и привычно заныл:
– Мы опаздываем на суд. Вы опять не готовы. Срочно убирайтесь.
– Собирайтесь или убирайтесь? Для меня в этом есть определённая разница.
– Одевайтесь.
– Вообще-то я одет, а вот всё остальное мне надо получить у вертухая.
– Тогда срочно идём.
У него получилось, как срачно.
– Как срочно, так срачно. Надо бы запомнить, – задумчиво проговорил я, направляясь за Костиком, – С вами такого наберёшься, что Черномырдина[88 - «Хуже водки лучше нет». «Россия со временем должна стать еврочленом». «На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться». «Хотели как лучше, а получилось как всегда». © Виктор Степанович Черномырдин.] переплюнешь.
У вертухайской дежурки никаких посторонних не было.
– А где мой конвой?
– Вы сегодня пойдёте со мной и одним из местных охранников.
– Что, уже все так прониклись доверием ко мне?
– Нет, просто все остальные заняты.
– Нашли новую партию контрабанды?
– Нет, – Костик мотнул головой и отошёл к дверям.
Под надзором вертухая я быстро влез в кроссовки и нацепил куртку. А вот ремень стал длиннее на одну дырочку. Тощеем. Сделал короткую паузу, вроде как присесть на дорожку, и наша троица гуськом двинулась в суд.
Холл перед залом судебных заседаний был битком набит народом. Я обернулся к Костику:
– Здесь сегодня что, будет рассматриваться много дел?
– Нет, это только наши таможенники. Они пришли на ваше дело.
– Граница осталась без замка? Это вы опрометчиво.
– Это очень важное дело. Крупнейшая контрабанда за всю историю страны.
– Да неужто? А на мой взгляд, просто нашли повод для безделья.
Я заметил своего адвоката, который одиноко сидел в уголке и просматривал документы.
– Могу пообщаться с адвокатом? – спросил я Костика.
– Да.
Я разделся, подсел к адвокату и тихо спросил:
– А это нормально, что тут вся таможня собралась?
– Нет, но это такая неявная форма давления на судью. Город очень маленький. Да и приезжий столичный адвокат для них как…
– Деревенская коррида. Красная тряпка для быка.
– Что-то в этом роде. Очень важно для вас вести себя раскованно и с достоинством. Иначе это будет восприниматься всеми, что вы чувствуете себя виновным.
– Учту. И постараюсь не сорваться в falling sickness (падучую). Это шутка, – быстро добавил я, глядя на его изумление, – Просто я нервничаю.
– Это естественное состояние. Расслабьтесь.
В коридоре появилась секретарша, которую я надолго запомнил с прошлого раза. Она открыла дверь в зал и приглашающе кивнула головой.
– Нам пора, – сообщил адвокат и стал засовывать бумаги в свой портфель.
– Ну, с Богом! Где наша не побеждала, — пожелал я себе по-русски и мысленно трижды перекрестился, не отрывая задумчивого взгляда от мерно качающихся ягодиц секретарши, выразительно подчёркнутых эластичными джинсами. Просто вещественное олицетворение ожидаемой свободы.
Мы с адвокатом заняли своё место. К нам протиснулся Костик и демонстративно сдвинул свой стул к краю стола. Я оглядел зевак из таможни. Они, возбуждённо переговариваясь, быстро заняли все стулья для зрителей, но часть так и осталась стоять. Маловата оказалась аудитория для страждущих. Хотя могли бы скинуться и стадион арендовать по такому случаю.
– Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет, – негромко пробормотал я, – Как свора шакалов в ожидании чужой охоты. Даже повизгивают в предвкушении. В очередь, сцуки, в очередь.
– Что вы сказали? – Костик повернулся ко мне.
– Ничего. Это я о своём, о сокровенном.
– Не болтайте много. А то я могу ошибиться в переводе. Это ещё больше усугубит вашу вину.
– Слушай, толмач, – немедленно взъярился я, – Давай без своих задолбанных комментариев. Переводить будешь, когда я попрошу. Лучше вон своих собратьев успокой. А то раскаркались тут как у себя в гадюшнике. Гопота соромная[89 - Срамной, постыдный, неприличный, непристойный.].
Костик обиженно отвернулся и стал рыться в своих карманах.
– Проблемы с переводчиком? – негромко спросил адвокат.
