Пьедестал для европейских снов – о нас

Мне новый плен, а может – на кону

Не ставишь там препятствие – уже

На новый ум, что снова – обойду

Его – по парадоксу долгих лет,

Не сразу притворившись страхом, но

Улавливая тон твоей – игры

В затёртое от времени – окно.

Ты чаешь страх поодаль – бытия,

Там ждёшь свой срок и может – для тебя

Прошли часы на юдоли – под нож

Такой вот европейской формы – кожи,

Но стали частью смерти – под нутро

Сегодня привыкать или – иметь

Всё новый шум посмертной – тишины,

Где можно вдаль катарсиса – смотреть

Одним тобой, что ставишь – на уме

Ты новый ад мне завтра или – чай,

Где буду в удручении – молчать

И выть себе, не сразу – прикорнув

На следующей роли вдаль – клейма,

Что заново пустил этюд – себе

Под новый страх ты сам, когда бы я

Устала жизни пробовать – предел.

Играешь в плен, а может – никого

Там нет уже – в притворстве за итог,

Под набережной ливнем или – строк,

Что жил ты по Европе – недалёкой,

Сегодня современностью – сухой,

Как жёлтый лист и пламя – городской

Своей судьбе серьёзности – иметь

Там новый шум, а может этим – смерть.

Шагаешь вровень пусть и – на краю

Шагают там превратные – в строю,

Всё новые обрывки сладкой – тьмы,

Где можно провести одну – дугу

В английский шарм иллюзии – теперь

Иль множить экзальтацией – ту дверь,

Что мне не расставляешь – этажи

На прошлой форме мстительности – вниз,

Но смотришь, как на лестницу – вокруг,

Где был ты европеец или – друг,

Но вдруг упал, как слабо – перед тем

Снимало племя возраста – проблемы

Тот тонкий след клейма, чтобы опять

Лететь по форме мужества – на рок,

Где станешь европейскому – лучу

Ты там внутри и идеалом – в тучу.

Всё будешь ждать за страхом – имена

И в них корить свой лучший – парадокс,

Где он не может в воле – возлежать

Напротив мест реальности, но – ждать

Свои года – над мыслями под свод

Другой, такой же рутины, где – страх —

Твой вечный воле мании – надзор,

А может парадокс внутри – на днях

Влекомой сути позднего – добра,

Где жизни видел полный свет – луны

От той свободы готики – пронять

Мне личный свет апофеоза – вспять.

Дойти де-факто и умереть

Где чёрный подвал – на уме никого,

Но выше и выше играет – в поток

Мне чудо в квартире, что смог для меня

Ты здесь умереть на итоге – пустом,

Нам заново луч обывателя – взял —

То строгое прошлое, чтобы – давно

Мне волей ценить, что де-факто и ты

Не видел внутри этим – новое «но»,

Где чёрный подвал иллюзорного – врозь

Там смотрит в глазах и немеет – теперь,

Что ты не сбываешься опытом – здесь,

Не можешь догнать иллюзорное – миру,

Сегодня довольство, и мелом – внутри

Ты сам – зачитал бы такое пером,

Наутро – от тождества быть в никуда

Отправленным этим – придворным кнутом,

А может и поездом вдаль – от потуг,

Где верит подземное облако – вниз,

Что чёрный подвал, как де-факто – каприз

В тебе не играет на вальс или – приз,

Где сам ты им умер, но тени – в глазах

Стоят, чтобы время украдкой – иметь,

Задвинув там ящик – похожий на смерть

За римской поэзией или – числом,

Когда бы стоял ты сегодня – потом,

Как чёрное облако вдаль – между тем

Кто хочет иллюзией видеть – поклон

На каждой проблеме, где выходом – вон

Ты чёрному солнцу не лепишь – подвал,

Но ждёшь обывателя – в каждом глазу,

Где ближе он сам и немеет в – слезу

Мне многое в призраке, как на поклоне

Ты здесь умираешь, но вяло – в тисках

Заметил, что стал европеец – в носках

По ровной, прямой гексаграмме – в печи

Той старой затрещины – в поле любви,

Той редкости думать о мире – потом

И нагло смотреть от иллюзии – вон

Напротив – за чёрной приметой руки,

Где воет в глазах одиночества – воин.

Он также на поезд сегодня – успел

И манит на призраке в видимый – холм

Ту волю в тисках убывания – стрел,

Как смогут они надоесть – от любви,

Пока ты не любишь подвал – на краю

И множишь иллюзии – в каждом окне,

Над обществом снова, где я – постою

И выделит личность такое – теперь,

Что вышел уже этот зверь – на аду,

Де-факто – от призрака в новом седле,

И стал мне, как признак над миром – потом

В углу притворяться, что слабое – вон

Меня угрызение совести – ждёт,

Поджав или думая мерой – в руках,

Как можно играть потому – в облаках

И множить искусство – де-факто в тисках.

Одинокая слеза фрустрации – завтра

Одинокая слеза, как свет в окне

Тает равномерной болью – мне,

Носит свой затерянный – сюртук,

Чтобы русский полдень – надевать

Или думать – от чего пленять

Дух тоски – по воле европейской,

Чтобы от фрустрации – застыл

Мир печали – в ровный глаз вестей.

Стали плыть под воду – корабли

В этой шхуне радости – Земли,

Снова не взывая в полночь – грёз,

Где застыл на кровле – как и пёс

Мой внутри породистый – ответ

Между слов и призраков – тогда,

Что не буду плакать – на годах,

Но сегодня выйду – между миром

На слезе в фрустрации – скупой,

Где не любишь часом – городской

Мне ответ – не множить идеал,

Но тащить претензии – к оскалу

Над второй обидой – между днём

И приметой – вровень с каждым кто

Там не любит ветер – через край

В вольности своей обратной – дали.

Ветер стих, но скажет – потому

Твой ответ в слезе, когда – пойму

Я другое случаем – в свой визг —

Это завтра – обещать тот приз

Над итогом мудрости – прожить

Словом мир, как подобает – лишь

Ты идёшь мне в наглости – артиста

И молчишь, когда бы сам – нашёл

Волей мир – в обглоданной кости,

Страх, что не обучит мир теней,

Где устало общество – внутри

Видеть мир заученный – над ними

И просить свой скрежет – по губам,

Что в любви от случая – предам

Этой страхом ночи – только сны

Над придворной болью – до весны.

Где ты плачешь, а внутри – слеза

В талой веренице слов – на завтра

Вспомнит, что уже – под берега

Ты просил бы верностью – врага

Дать тебе побольше мерой – лет,

Дать ещё и полдень, как секрет

В пройденной морали между – грёз

За второй оценкой сложных – роз,

Занимая способ быть – никем

Или думать в принципе – под рай,

Что досадой можно – привыкать

Делать мир усилием – всё выше,

Всё сильнее, чтобы разность – в нас

Не пугала слитый образ – глаз,

Не корила смертный полдень – и

Вновь тебе не думала – в пари,

Как на завтра слёзы – по любви

Будут думать низменное – вдоль,

Что проходишь ты, меняя сны

На другом этюде возле – боли,

А твоя слеза, как робкий – шут

Верит в каждом уровне – побед,

Что внутри фрустрации – ведёт

Эту личность идеалов – полдень.

Точно он закрыл бы миром – квант

На твоей обыденности – вдаль

И не может выдумать – там мир,

Где тебе уже любви – не дали,

Где вопрос из множества – обит

В толще ран, касаясь смерти – лжи,

Что на жизни ты внутри – погиб,

Но в слезе остался снова – гибким.

Типичная консоль седобородой – тени мира

Не знаешь, как типичное сложить

В ответ такой породистой – души,

Где сам седобородый – идеал

И стал уже приклеенным – давно

Ты мне внутри лекалом, что – одно

И то же веет – в уровнях тревог,

Не сразу застревая в масках – Бога

Над противолежащей долей – лет.

Одна не знаю, что таить – в ответ

На этой фразе – будто бы больна

Уже сегодня – в капельке вина,

Что жду притворно напоследок – мира

Я только тени или вдаль – прикрыв

Там буду дёргать общество – закрыв

Им строгий в том куплет – для одного

Сегодня пьедестала формы – мира.

Он знает, что есть «плохо» – для меня,

Что внутрь корит последнего – упрёка

Мне это поле идеалов – долго,

Как созданное солнце возле – дня

Другой любви в особой чести – грёз,

Где славно Петербург – уже отнёс

Там маски старой башни – на кону

И ждёт свой дух – по европейской воле,

Покрыв этюд формальности – внутри,

В глазах не зажимая строгий – стиль,

Как готика мне сможет – говорить

Над мерой объективности – недели,

Но также видеть серый плен – чудес,

Где ты – седобородый, как – отвес

На множестве спонтанного – руля

Мне машешь формой мужества – клеймя

Своё доселе прошлое, чтоб – путь

Прожил сегодня имя или – взял

За платой повседневности – тот рок,

А может стилем малое – в глазах,

Одно любви строение – прожить

Свой мир теней, а может – уголок

В другой Европе, чтобы – подвести

Там кущи целой вотчины – расти

И русский стиль по мере – понимать.

Как малая консоль в твоей – руке,

Как маска ближе общества – в строке,

Чтоб стал ты больше чувства, а года

Тебе сегодня стали бы – виной —

Непрошеной, но может – былиной

Внутри задетой миром – на конвой

Проблемы страхов, чтобы – говорить,

Что ты не ищешь тени – по любви.

Завязанный череп

Быстрый поезд умчался поэтом – давно

На прибрежный ответ, отвлекая – вину,

Бледным шорохом воли – куда суждено

Завести – эту явную миром любовь,

Где уже ты горишь, как себе – на неделе

Непосредственный мир уникального – рока

Или долга – прожить эту жизни печаль,

Наслаждаясь там черепом мира – в углу.

Снова машет сегодня, забыв – потому

Серый вор – сколько смерти ещё зарядил

Он в глазах этой древности – словно следил

В занимаемой чести – за внутренней раной,

Что играя мы стали бы – множить себе —

Эту долю в чертах, как сегодня – программой

Уличать обстоятельство или – хотеть

Разбирать постоянное смерти – клеймо,

Что устало оно мне на имя – под ветвь

Злобной боли и смотрит, что всё – решено

Там на поезде мира, как стало – давно

В привилегии тонко на том – отвечать.

Будто русскому духу там манит – печаль

И на твёрдой основе не выжжено – миром

Долгой формы руки – светом слабая грудь,

Где-то в образах счастья, чтоб верхом – загнуть

Утопический мир – по обученной силе.

Завяжу этим череп на новой – строке,

Чтобы письмами было о чём – отвечать

На кордоне из бледного общества – мчать

Мне крутое, последнее в мире – письмо,

Или думая – выделить странный ответ

На судьбе привереды, откуда бы – такт

Стал, как мышь – под капризами, чтобы её

Мне глаза – понимающе видели ладан,

А потом – снова сели по миру в купе,

Чтобы ладить с серьёзностью или – просить

Жадный свет беспризорной на теле – любви,

Где-то сердцем природного образа – ближе,

Где-то ниже и ниже такой вот – строки,

Чтобы страхом уму – показалось ровнее —

Это чувство – за поездом, что не пойму

Я внутри, словно душу – завязанный свет.

Он астральной минутой в уме – подошёл

И как будто не будет уже – наготове —

Видеть пройденный облик, но также – иметь

Вид в себе удручённый, а может – и смерть.

Там в сердцах завяжу этим видом – глаза,

Где и череп не любит сегодня – поклон,

Он скитается обликом сердца – на два

Этим мужеству близких, играющих – слова,

И быть может, в душе ты имеешь – поток,

За которым оценкой ты также – умел

Быть сегодня наивностью, чтобы хотеть

Завязать мир, как череп – на долгую смерть.

Модели судьбы на чувствах – поэта

В моделях неявного чувста – иду

И мне занимает тот воздух – порог

На встрече далёкого облика – мир,

Как будто он белый и в образах – лир

Не сдался от плена такой – суеты,

Где мир человеческий или – черты

Устало сквозили, подняв – на поклон

Там серостью общего вида – судьбу.

В морали бессмысленной боли – себе,

В затратах подземного слоя – чудес,

Где дух психоделики стонет – по ним

И выше на чувствах бежишь, как каприз

Ты снова и снова, но манит – под стиль

То внутрь повторение – вдаль по клейму,

Что в чувствах поэта сегодня – приму

Ту давнюю сердцем над жалостью – света

Таблетку, как буду в судьбе – понимать

И это устройство от чувства – доселе,

Что можно за серый асфальт – не цеплять

То многое в личности, где – надоели

Мы сами себе, но погложем – судьбой

И время – на происке лучшего чуда,

А может и чувства, как станешь – собой

Ты в личности прошлой, но снова живой.

Когда бы в Москве ты уже – перенял

Мой мысленный образ – за старым умом,

Когда ты не любишь оценкой – меня

Под вид европейский и в целом – к любви

Уже не прикажешь искать – берега

Под кущей протёртого облика – вниз,

Но будешь себе психоделикой – мнить

Заветное творчество в свете – манить

Особенный стиль для такого – поэта.

Как будто бы чувства струятся – тебе

На меленькой области мира – в руках,

Как будто ты стал не таким – в облаках,

Но жив в привидении, чтобы – вести

То миром пути проявление – грёз,

Как снова Москва мне летает, а – путь

Не любит в чутье привилегий – порог,

Но новую образом смысла – судьбу.

Она мне прикинула счастьем – фарфор,

Одна постаралась ужаться – на визг

Искусства доселе незримого – вниз,

Чтоб больше и больше уже – привыкать

К рассеянной гладкости мира – лететь

Под сон ноября или в метре – почти,

К себе поднимая ту честность – иметь

И право, но думать, что малому – смерть

Не ищет в глазах отражение – или

Не любит уже упрочнённый – мотив,

Но сладит в чутье провидения – времени,

Как только за городом стынет – почти

Твой новый поэт или рамка – за смыслом,

Где пишет он снова и ищет – поток

Сегодня реальности формы – за торгом

Такой удивительной близости – слов.

Часовому свет – вина сегодня в прошлом

Английский часовой, что обошёл

Мне вниз любви предание – стоит

И держит внутрь привычку – говорить

То звуки – от плохой любви на бриз,

То общество притворное – когда б

Устало время в личности – почти —

Ты снова выше мне в такой – любви

К вине привычной обликом – той лени.

Вина на прошлом видит и – манит

Тот день, а может признаком – ведёт

Свой мир последний, чтобы – для того

Ты стал уже гротескнее – вокруг

Всеядной плоти мудрости – в тисках,

А может в прошлом мира – в облаках

Настиг по часовому склепу – рой

Фантазий бурных в счастье – за собой.

Опять лежишь и форма – не твоя,

Она внутри – английский неба щит,

Она не тронет облик – как второй

Песок любви особенности – в мире,

Но сам ты – часовой, чтобы вести

Внутри природы свежий – разговор

И всё стоять на этом – позади,

Чтоб выключить превратный неба взор.

Закрыл глаза и стало вдруг – темно,

А готика пронзила светлый – яд

В руках твоей презрительной – игры,

Где видишь ты немало тучных – лет

На людях, от которых – не больны

Мы в жилах этой поздней – мостовой,

Где стали снова в русском – на огне

Сегодня жить участии – с судьбой,

А после говорить, что стали – в ряд

Стоять – напротив смерти по рукам

И видеть дух английский – по бокам,

Что свит он меньшей робой – вдалеке,

Но ищет мир потребности – в строке

И машет только лучшему – на вой

Таких вот слов – иллюзий, где конвой —

Лишь только польза времени – в строке.

Вина не любит масок – между тем

Сегодня или в прошлом, чтобы – вдаль

Ты видел различительный – предел

Над тоненькой потребностью – уметь

Её в душе прикинуть – будто смерть

Не стала больше болью, а – покой

Нам только снился в истинах – рукой,

Где светлый мир сегодня – наводил.

Опять обжит и он, но по судьбе

Ты выше стать не можешь – на себе,

Ты вывел плотной манией – ту нить,

Где сам, как часовой уводишь – прыть,

Нагнувшись – по особому клейму,

Где дух английский слову – не провёл

Там день пустой, разбивчивой – слезы,

Но выманил так личностью – порой,

Что вновь стоишь ты телом – под черты.

Отнимает сумерки на надгробье – ложь

Отнимаешь черты не такой – красоты,

На расцвеченной области возле – ума,

Чтобы ночью искать отражение – волн,

Подсобравшись за плотностью – нового дня,

Между тысячей ликов и может – внутри

Между болью из общества, где подвели

Мы сегодня плохое рождение – вниз,

От которой устали бы множить – дожди.

Словно серый фаянс или памяти – бег,

Точно слово в тоске уникальное – в берег,

От твоей простоты не сегодня – стоять

Мне на кладбище мира и – что-то читать,

Что отнял ты внутри – не такой унисон

Между ложью в надгробье, откуда дожди

Снова стают в критичности – видеть поклон

И нести упрощённое озеро – в вечность.

Прыгну снова в него, чтобы мир – перебрать

И закрыть удивительный облик – в чутье,

Где и сам ты уже отнимаешь – поклон

Мне на сумерках прошлого – будто ушли,

Мы, глотая там – пасмурный берег ума

О любви настоящей, но всё же – себе

Ты не будешь в чутье доверять, а – года

В расстановке оттёртого времени – зла

Стали ношеной робой и стилем – зари

Между личностью внутренне брошенной, но,

Как и я, говорю всё сегодня – внутри —

Отнимая в надгробье обыденной – кожи

Эту нить акварельной потребности – вдаль,

Но никто никому здесь не должен, увы,

Где стоишь на надгробье, умея – подать

Иллюзорное общество – словно бы Богу

Ты прошёл мне сегодня и стало – светло

Между признаком мысли, откуда немея

Ты постиг и другое под сон – ремесло,

Но не просишь уже удивительный – берег

На кону этой липкой реальности – мне,

Где гранит обвивает противные – тени,

Он уже напророчил там гущу – миров

И не водит пустое в глазах – для меня.

Просто сам постарел ты, меняя окно

На любви европейского уровня – зрения,

Но стоишь, как сегодня и выше – мне тот

Кто не любит фамильное образом – лет,

Но во лжи повторяет любви – этим рок,

Он повсюду и знает приличие – времени,

Где-то в сумерках там на надгробье – сложив

Мир другой, чтобы слову внутри – дорожить.

Устрашает ли мгновение идти?

Ты устрашаешь волей – для того,

Чтоб снова под мгновением – идти

И, думая просить уже – поклон

Над мерой пережитков – по любви,

Как сложен был тебе – уже прогресс,

Как спаяны мы оба – между тел,

Что мучим формой обликов – души

Там пройденный ответ – судьбе назло.

Но снова устрашаешь ты – в ответ

Мне будущее в числах – за окном,

Ты стал, как европейский – силуэт,

Играя в пользе мира – мне потом,

И словно выгибая часть – души —

Ты будешь мелом в спаянный – мотив,

В котором стало править – на тиши

Там общество пронзённое – под крик.

Где снова мы пронзили следом – ад

Над новым светом образа – души,

Где ветхий стилем не корит – закат,

Но думает понять тот свет – внутри,

А следом только тянет – синева

Мне небо – по заброшенному дню,

Где видел он закатом ту – зарю

И вид тоски – уже тому не брошенный.

Простил свой вид напротив – на кону

Мне ветер возле улицы – твоей,

А ты напился снова – через край

Поэзии густой, что были – мы —

Такой плохой приметой – по губам,

Что стих твой европейский – идеал,

Ведь может дать немного, но по мне

Проедет сложной манией – во сне.

Что были мы зеркальные – под дни

Особой воли важности – понять —

То общество здесь русское – внутри

И опыт мира, чтобы – говорить