Пьедестал для европейских снов – о нас

Набросив лёгкий шлем – судьбе на волю,

Как будем дружно украшать – свободу

В своей привычке говорить – затем —

Кто не был выше уровней – пристрастно

Там вдоль судьбой по мере – обелиском,

Кто стал теперь понятнее – нарциссом,

А кто в своей судьбе – здесь оперил

Свободу лучшей моды, где – укроет

Там вид знакомой области – болезни

Мне новый ряд соперников, как – если

Ты стал бы здесь и номером – на плод

Моих любви фантазий – через манну

И шлем внутри обычности – придраться

К космическому ужасу, чтоб – зваться

Привычкой в деле множества – имён,

А может и соседства – между тенью,

Где ты не краше видимости – боли,

Но ждёшь свой европейский вид – напротив

Моральной роли счастья – не для всех.

В глазах крамолы ночь твоя – приятна,

В ней сам ты носишь имени – опричник

И нет тебе гротескнее – привычек

Уметь сегодня будоражить – форт

Такой вот боли бдительности – или

Искать примерный ад – на коридоре,

Чтоб мне внутри запомнить – это горе,

В глазах прозрачной толики – побед.

Как ночи там яснее и – приятней,

Как вид подземной сущности – понятней

И роет светлой моде – близ недели —

Мне только дух крамолы или – ждёт,

Что стану жить поодаль – ноосферы

За этой волей притчи, где – на деле

Спокойно спать там буду, как и сердце

Мне выше стало уровнем – невзгод.

Нам путь не убеждённой красоты – агонию держал

Внутри английской пустоты – держал

Ты вдаль приметы старости – глаза,

Им долго думал или мерно – ржал,

Чтоб чуткость показать, откуда «за»

Ты стал сегодня моде – благородной

И выше чёрной толики – под форму

Свободы – между множества в руке

Такого чуда нам ли – вдалеке?

На путь не убеждённой – красоты

Ты выйдешь, чтобы снова – говорить,

Любить мой русский стиль – и отворить

Приметы – возле старости души,

Что видит по английской – простоте

Мне век пустой, а может – наготове

Там пробует обнять сегодня – час

Для редкости такого вот – ума.

Ты выше видишь, как и ясный день,

Как сокол – между множества углов,

Что был бы древний сам ты – на огне

Морали расстояний – будто слов,

Как сам молчишь уверенно – надеждой

Ты выше всё и выше, чтобы – думать

О качестве в притаенном – окне,

Где мир – асфальт напротив этим мне.

Агонией провёл тот день – поток,

Но ты не вышел мудростью – доселе,

Как мёртвый ад и может сам – пророк,

Чтоб думать слабой сущностью – ума,

Где грозы подольют сегодня – сруб

Внутри кровавой блажи – наготове,

А где ты будешь ими – отвечать

В молчащий свод пронзительной – души.

Когда бы стала красота – тобой

На этом стиле общества – игрой,

Когда напряг ты мускулами – счёт

В предельной воле каждого – умения,

Что твой вопрос не нужен, а – гряда

На солнце серой массы – под асфальт

Там думает пробить предела – два,

Чтоб лучше смертью выполнить – этюд.

В такой не убеждённой – красоте,

Внутри предметной сущности – доселе,

Как жил ты миром прошлым, а – огонь

Томил причиной лирики – твой ад,

Он вышел бы померкшим, как нутро,

А ты молчал – в английском шаге мира,

Чтоб после стать пригляднее – на сон

Такой вот формы времени – в глазах.

Отучаясь видеть тёмный полдень

Ты опять мне сложил неземное – уму

И стоишь, чтобы думать о Питере вдаль,

Где не думаешь призракам, что на войну

Ты опять продолжаешь усилием – ад,

Отучаясь искать комаров – по тоске

Этой летней прохладой, а может – её

Отомкнувшей пародией, чтобы – лететь

На последнее сальто прелюдии – в смерть.

Чтобы снова и снова учиться – себе

Собирать это чувство притворное – ныне,

Чтобы тёмному свету не думать – в глаза,

Но корить удивлённое призраком – лет —

Это поле привычной строки, как ответ

Мне уже обнародовал мудрое – в теле

И не множит сегодня плохое – увы,

Чтобы сам отучался я думать – во сне.

Как прошёл этот день или – как на кону

Я стою возле стиля проверенной – мглы,

Как по русской расщелине светит – уют

И во мне растекается образ – весны,

Что уже не последний, но стало и мне

Там прелестнее думать, что может – на свете

Тёмный мир – не наследие жизни и рать

В отомкнувшем аду построения – лжи.

Где я буду всё время на мысли – лежать,

Как и старый отшельник, а может – уже

Проявляться – над пропастью или вести

Это утро – под Питером, что обошло

За особой проблемой – свои города

И не может внутри покорённого – света

Загибать упрощение воли – в окно,

Мне поджав этим утро, как новое в сне.

Я лежу и не думаю, что – решено

Мне пройти откровением часа – в уме,

Где стоит мой отшельник и стало – ему

Непокорнее думать обратно – уже,

Что опять я сложил неземное – в руке,

Словно множитель видит прямое – деление

На мгновение фатумом, чтобы – бежать

Под пути европейские – возле лежать

И уже укорять этим облик – в вине.

Где и сам я не верю, что в тёмное – вдаль

Ты ведёшь мне нутром – это утро по тени,

Чтобы мог я сегодня в себе – отвыкать

В постоянное миром оценки – лететь

Между близостью часа и малой – тоской,

Что, увы, я не умер, но ставит – игрой

Мне предание близости в душу – любви,

Чтобы видеть приталенный мир – на огонь.

Где и полдень не тёмный, но славит – ему

День пустой – это воли томление в деле

Безучастности жить, но в себе – обвести

Этим день, как последний сюжет – подрасти,

Чтобы жить от проявленной боли – в ответ.

Вампир – на обнажённом нигилизме права

Внутри колени мирно – положил,

Задрал виной способности – несмело

И в вытянутой форме, как за дело

Ты смотришь вдаль – в тоскливое окно,

Что меньше нигилизма здесь – оно

И краше воли будит – беспокойство,

Где много слов людских, но – никому

Сказать ты сам не сможешь – эту боль.

Вампир – отчасти множитель миров

Внутри последней маски – за наукой,

Что сделал ты, когда бы стал – таков

В примерной воли бдительности – мнить

Свой стиль – по европейскому застолью

И ад – внутри коварности уснуть

На этом же столе, когда бы – боль

Нашла сегодня вымысел – из слов?

Внутри колени мирно ты – вложил

В другое пусть, но там – неосторожно

Ты вышел сам, как маленький – аврал

И стиль в готовой маске – дураков,

Где сам ты – в вампирической игре

Снимаешь боли тонкой волей – права,

Но жить не хочешь, чтобы – потому

Устала я внутри – такой вот тьмы.

Где нет мне места думать – за покой,

А стены понимающе – ласкают

Там время, словно подлинное слов

И в качестве дождя уже – снуют,

Поддавшись телом мужества – на пуд

Такой вот воли честности – уделать

Свой собственный намёк – на дураков,

А также власть искусства – для двоих.

Где ты вампир и множишь – бытие,

Но тонко мне не трогаешь – на ладан

Второй судьбы – то миром ли опять,

Чтоб воздух нигилизмом – проглотить,

А может в душу собственную – дать

Там риск минутой жизни – наготове,

Где вновь должна я думать – о тебе,

Как редком поле мнительном – огне?

Так этот обнажённый – нигилизм

Мне душу вьёт по общему – пределу

И стыть в глазах, однако, не даёт,

Но волю водит в подлинность – одну,

Где мне уже неловко думать – внутрь,

Смотря в коленях малости – под душу,

Что так и не спросил ты мне – о снах,

Что будут формой утопать – внутри,

А может отлетать, сминая – сущность

По редкой воле бдительности – мимо

Той разной блажи – через мир и вес,

Где ты отжил свой старый – интерес?

Ты мне не нужен, но вопишь – уже

И хнычешь – между права наготове,

Что стал вампиром слов – и потому

Ты тише вод блуждаешь – мне опять

На пройденной главе, что стали – двое

В твоих глазах – обыденностью этой

Иль может в суть единственной – приметой,

Как можно в стиле общества – уснуть.

Подряд историю мы собирали – век

Не крутит мяч внутри – твоей игры

Мне волю семизначности – под утро,

Как музыка не может там – менять

Систему гамм, чтоб будоражить – путь,

А может снова выдумать – внутри

Ту спаянную временем – лишь сущность,

Где ты уже собрал ей вновь – окно

В своей любви истории – на путь?

Подряд собрали в тучности – ослов

Мы свой заветный космос – накануне,

Где видим лишь моральности – этюд

И древний хаос мумии – под дождь,

Что больше блага в укоризнах – нам

Не могут выть пародии – на сущность,

А только тронут вымыслы – за тем,

Что выше хочет мир свой – наказать,

Где волей от истории – под боль

Ты стал уже играть – свою ладонь,

Ты выше чести в русской – глубине,

Но быть не можешь уровнем – извне

Такого вот доверия – под сложность,

Где гибнет дух империи, но в дождь

Опять собрать бы смог свой – сувенир.

Он стал сегодня вечностью, а – может

Ты больше ждал привычное – зерцало,

Где русским станешь мирно – потому,

Затронув свой подземный – перенос

Над личностью искусственной – давно,

Как модно было б говорить – плохое

На том кону из мужества, где – злое

Ушло в песок с той мумией – в бреду.

Одна осталась в мире – постоянность

И ищет целью – бдительное время,

В глазах не закрывая путь – под нами

И мир не принимая вдаль – от слов,

Где быть не может истиной – на шаге

Той верности в глазах, откуда – прячешь

Ты мне сегодня свой заветный – мячик,

Чтоб выделить там общество – за чай.

Он выше стал и мерит – постоянство

По бдительности вычурного – завтра,

Как видел бы ты слой фортуны – мира

И стал уже играть – в своих глазах

То чувство символического – в роли,

Где быть не можешь по себе – утопией,

А только семизначностью – на морге

Из тонны света сердца – между нег,

Из тысячного вальса, что прокрутит

Там верх внутри циничности и – людям

Не даст прожить ту волю – безгранично,

Но с юмором – по-русски, так этично,

Где мы не сможем обнажить – притоки

Той квантовой надежды – словно Боги

Уже спустились властвовать – и млеют

На том краю оценок – между ленью

И жизнью вдаль истории – крутой.

Свой век прожил ты сам и – понарошку

Увидел день земной, где – подытожит

Мне поле бренной сущности – под кожу

Свой мир внутри пристрастный – наяву,

Где мог ты говорить себе – плохое,

Но думать, что собрал уже – историю

Под мелкий стиль ухоженного – завтра,

Что можешь сам ты думать – в бытие

Об этой встрече собственного – жала

С притоком форм на поединке – лично,

Где внутрь тебе претензия – нажала

На стиль внутри холёный и – горит,

Как русское притворство – в обнажённой

Системе лет, где говорит – довольный

Теперь манер – из точности по воле,

Что стал ты сам объятием – простым,

Умея мнить – вести свою проблему

И выть внутри другой любви – поболее,

Чем можно дух собрать – на предыстории

И вылить формой мира – этим звук,

Нагнув второе жалостью – притворство,

Где мог ты человеком видеть – сходство

И быть уже не жадным, а довольным

К любви своей морали – так же модным.

Значение единой чести – строптивых

На аду колоннадой прикинусь, увы,

Мне немного не жаль, утоляя – рассвет

Думать прошлому слову, что может и нет

Всё тебе повторения выть – на портрет,

Словно в чести единой устало – ты сам

На строптивости думать – лишал имена

Этой пользы в глазах, не умея – винить

Свой предел идеальности – время хранить,

А потом подсобрать уникальный – ответ,

Из-за жёлтой среды, из-за каменных нег,

Где уже не притронет тебе – идеал —

Эту пользу мгновением – будто бы скалы.

На аду постоянного морга – дрожу,

Чтобы быть той единой проблемой – уму,

Где несчастье не множит уже – времена,

Растекаясь по полднику в сон – поколений,

Но ушла эта дрожь и внутри – никого

За строптивостью времени – ждать и её

Поколение мнительной древности – глаз,

Где воркует твой блик, а быть может – приказ.

Всё уже постарело и сказано – в нём,

Где прикинусь прощённой историей – вдаль,

Чтобы выдумать россказни пользы – о том,

Что ты думаешь больше, меняя – мораль

Или хочешь пройти – над укромной Землёй,

Не сминая проверенный ад – под суровой

Головой откровения жить – за бедой

Или чувствовать признанный мир – наяву.

Колоннада не множит тебе – этот рай,

Под Европой не ходит внутри – эталон,

Он устал и в Париже уже – говорит,

Что неловко, умея лететь – этим мнить

О такой постоянной расщелине – глаз,

В характерном зерцале, прикинувшись тьмой,

Что ушёл ты обычным в судьбе – для людей,

А пришёл дорожающим в теле – под вой.

Головой не кружит эта честь – мудреца,

Ну а ты не лежишь до второго – конца

Между бдительной манией – выше на смерть,

Чтобы думать о точности риска – теперь

И в глазах, убеждая вести – этим блажь

Между местностью новой, виляя в приказ,

Что устал ты в колонне на небо – смотреть,

Будто стала тебе этим миром – и смерть,

Как вторая сестра или вдаль – по нутру,

Как прелюдия вольности ждать – темноту

Между небом пронзённого Бога – людей,

Что кидает от каждого уровня – строго —

Этим жизнь, говоря о картине – под ней,

И нелёгкости вдаль упрочнения – слога,

Вслед за новой судьбой – отходящей в глаза,

Где нелепо тебе, обрываясь там – ждать —

Эту осень, что стыла уже – для меня

И ещё напросилась бы временем – лихо

Между счастьем и пользой, умея – винить

Идеальностью осени – каждую нить

На втором этаже между роли – твоей,

Пригибаясь любовной картиной – намедни,

Чтобы стали гротескнее блажи – мосты

И в себе голубее то небо – под страхом —

За значением жизни прождать – на уме

Столь прискорбное лучшее – или погибнуть,

Словно чести в то озеро будто бы – прыгнуть,

Не давая культуре прожить – этим дней,

Не кидая строптивости пальмы – на теле,

Где внутри обнажённого острова – мнит

Этим путь обелисков, что там – поредели

Мы в сердцах откровением – мир сохранить.

Определяющее место смысловой – игры

Уже бежал по Петербургу – ты,

Искал под небом кости и – мосты,

Нашёл сегодня в счастье – середину

За долгой волей бдительности – мнить,

Что каждый может на роду – иметь

Свой вид в глазах фатальный – для двоих,

А после вылить право – между глаз

На том, откуда Петербург – стоит,

Чтоб видеть место серых, серых – плит,

Чтоб должное в себе уже – винить,

А после в обнадёженной – толпе

И это место в сердце – сохранить,

Что стало мне определять – оно —

То давнее под счастьем – ремесло,

Где сам ты вновь бежишь и – никому

Не сможешь вылеплять итог – сюит,

Где видит стиль гротескный – Петербург,

Нажав на плотный космос – из нутра,

Где готика, как близкая – из слёз

Сегодня теорема в стильный – квант

Мне бродит между улиц и – манит

Потрогать время пройденных – ланит,

Прождать секундой боли – этим ряд,

Чтоб стал ты снова в мире – говорить

За смыслом в чести или под – виной,

Что смысл определил там – тишиной

И нет в глазах потребности – иметь

Ещё и этим волю вдаль – по смерти.

Но трогать зыбкий космос – на кону

Внутри песка, где любит – Петербург

Твоих, доселе сфинксов и – парит

Над сердцем слова в каждом – этот вид.

Он стал под небом – знаковой мечтой,

Ведь может смыслом говорить – иной

Сегодня в счастье юмора – тот вид,

Где сам он смысл под небом – снарядил

И вышел весь за серой – мостовой,

В заснеженной тоске, минуя – флирт,

Что рядом можно думать, как порой

Мне гложет ад то явное – внутри,

Чтоб видеть вдаль амфитеатр – из лет

И смыслом упреждать покой – на глаз,

Где множишь ты единственный – приказ

Не быть другим себе и – не манить

Тот смысл в картине личности – друзей,

Где ты определил тому – под свист

Свои приметы мира, чтобы – вновь —

Там видеть небо полное – в любовь,

А может серый воздух – городской

Под небом слов и памятью – в загиб,

Где редкостью прошли и мы – с тоской,

Что неба больше, чем виляет – стиль

Мне в смыслах этой формой, где погиб,

Я думая, что стал уже – сминать —

Ту времени картину – будто страсть

Не стала новой каторгой – внутри,

А время стало подло – измерять —

То подлинное старости – в седле,

Когда уже неясно – кто твой Бог

На свете этом в чувстве – по словам,

Кто жив иной потребностью – ума

И также воет в старый – Петербург,

Заглатывая в боли светлый – ад

Для сердца дорогих внутри – подруг,

Для радости прождать – свои слова

И выменять там разумом – клеймо,

Где снятся только ровные – дела,

Давая смыслом место – отдохнуть.

Умеренный посыльный чувству такта

На себе измеряешь тот день – для меня,

Ты в глазах отпускаешь последний – полёт

И неясно, как думать тому кто – отнял

Эту сущности мнительность или – оскал?

Вероятно ты можешь уже – обонять

Этим душу, а может сегодня – менять

На себе – русский стержень и малое, вдруг,

Что уносишь в культуре и ты – от потуг —

Этим тактом в глазах на себе – Петербург,

Этим миром в седле – обоюдное в чувстве,

Но посыльному волю уже, как – канва

Не умеет играючи бредить – в руках,

Только ждёшь ты её, как последний ответ,

Мне в душе, не притронувшись или – взаймы

Не отдав – этим слово подземное в тине

На последнем плато обещаний – в вине.

Ты ушёл, и немного не жаль – этим боль,

По которой дорога там соткана – в мир,

По равнинам которой идёшь ты – иметь

Свой умеренный возраст, а может – и смерть,

А потом, вдруг, узнаешь, что стала – внутри

Не тебе эта боль, притворяясь – нести —

Свой подземный вопрос – на конечности вдаль,

Но прикинувшись слову – по такту вины —

На последнем плато, как учил ты – умом

Здесь взросление давней дороги – расти

Между именем права, что может – тебе

Стало внутренне больно – не видеть теперь

Этим страхи, чем жил до тебя – Петербург,

Как заброшенный остров по жилам – ума,

Где уже северяне не множат – оскал

За любовью особенной в возрасте – скал,

Но умеют искать этим боли – в простой

Безызвестности призраков снова – в пустой

Мне любви, как по городу в сказке – пройду

На дороге из чёрной развалины – смерти.

По камням, как по глине и может – внутри,

Не умея играть этим возрастом – вдаль,

Чтобы город – посыльному видел вдали

Удивление чувства от брошенных – нами,

Этих лет, где от такта уже – отошёл

Ты бы сам – или множил внутри разговор,

Что уводишь ты прошлое, словно бы – вор

На единой оценке потребности – времени,

Наслаждаясь приемлемой волей – цены

Между прошлым и будущим, словно должны

Мы опять осознать это прошлое – вдаль

На заглавной проблеме сегодня – лететь

По канатному возрасту в ветре – дождя,

По обрывкам из тождества или – неделей,

Чтобы выдумать личностью – праздное лишь

Ты один там не будешь посыльным – умом.

Но внутри не притронешься в части – обид,

За которыми образ по городу – мстит

Всё тебе в безразличии тонкого – льда,

Чтобы выдернуть страхи и тело – наверно,

Чтобы сам ты упал в это озеро – звёзд

И почти подсобрал бы – пустое клеймо,

Между множества истин, что там и – устал

Ты себе, подвывая под разность – давно.

Одним из парадоксов – чаешь страх внутри

Одним ты не умеешь – подбирать