Край Истинного света

– Ты не можешь меня разочаровать, Дэл.

Услышав мой сдавленный всхлип, он в несколько больших шагов преодолел разделяющее нас расстояние и, сев рядом, прижал к широкой груди.

Я вцепилась в него, зарываясь в безопасность, которую он всегда мне дарил. Я лишила себя ее – погрязла в беспокойстве и самобичевании, возвращаясь к старой привычке – к саморазрушению. Я закапалась в своих тревогах, спрятавшись от мира, мучила себя и тело, не давая себе отдохнуть. Я старалась стать сильнее, забывая, что рядом есть ОН – мужчина, готовый принять любое мое решение; друг, не способный на осуждение; любимый, который защитит меня в ущерб себе.

– Я люблю тебя, Винсент.

Я подняла взгляд, вглядываясь в его широко распахнутые янтарные глаза.

Он обнял мое лицо широкими ладонями и нежно поцеловал, передавая через мягкость губ весь свой трепет от моей близости.

Я отстранилась и, боясь растерять уверенность, начала рассказывать о том, что терзало меня:

– Бенир использовал на Пауле свою силу. Я вмешалась, и он переключился на меня. – Воздух заволокла жалящая гроза и глухое рычание защитника. Я сжала ладонь Винсента, старясь разделить между нами его гнев. – Он спросил меня о твоей связи с отцом. – Глаза намокли в протесте, но я продолжила: – Бенир отозвал магию раньше, чем я ответила, но он и так все понял. Прости.

Я покорно опустила голову, готовая принять любое наказание, выслушать все его крики, только бы он остался рядом.

– И из-за этого ты так весла себя? Думала, что предала?

Я хило кивнула.

Винсент захватил пальцами мой подбородок и потянул вверх, заставляя смотреть на него. Другой рукой он ласково смахнул мои слезы и улыбнулся.

– Ты – беспросветная тупица. Паразиты неспроста получили свое прозвище, Дэл. Даже опытным магам не всегда удается противостоять их дару.

Я распахнула глаза в удивлении и надежде.

– Ты не злишься?

– Злюсь, но только за твое молчание. – Винсент прижал меня к себе, пытаясь вдавить в грудь. – Я люблю тебя. И ничто в мире не способно изменить этого.

Под кожей запорхали сотни призрачных бабочек. Они оглаживали своими крылышками каждый уголок нутра, раззадоривая дар. Магия заликовала, пробуждая ядро ото сна и наполняя тело теплой силой: она пришла в боевую готовность для сохранения этого блаженного момента упоительной радости.

– Утром я говорил с Себастьяном, – начал Винсент, не отнимая меня от себя.

– Я слышала, как вы ругались, – призналась я.

Винсент напрягся.

– И многое ты услышала? – аккуратно спросил он.

– Нет, только твое обвинение Себастьяна в эгоизме. Каспар почти сразу отвлек меня. – «Бездна!» – Каспар!

Я подскочила и начала быстро одеваться.

Винсент наблюдал за моими метаниями, подсказывая, где я оставила плащ, перевязи и напомнил надеть новые сапоги и перчатки.

– Может все-таки сходишь со мной к леди Шлор на следующее занятие?

Что-то мне подсказывало, что Каспар больше не согласиться.

– Поверь, мне лучше не попадаться ей на глаза. – Он хитро улыбнулся и поцеловал в висок. – Она потратила на меня слишком много сил в свое время.

– Думаю, получив меня в ученицы, она пересмотрела свои взгляды на то, кто потратил больше ее сил.

Винсент тихо посмеялся и, нехотя попрощавшись со мной, отравился на провидение дополнительных занятий по боевой подготовке у магов-разума, а я понеслась к воротам Академии, остерегаясь найти там окочурившегося некроманта.

К сожалению, Каспар был в порядке и не закрывал рот всю нелегкую дорогу до квартиры леди Шлор. Двадцать минут, которые мне требовались, чтобы добраться до преподавательницы по этикетку, показались мне долгими часами, наполненными упреками в безответности, невоспитанности и полном отсутствии сострадания к бедному, несчастному, замерзшему некроманту. Последнее обвинение вообще несправедливо: кровь черных магов не стынет – она и так холоднее некуда.

Леди Шлор, увидев, кого я привела с собой, быстро сбегала в свою спальню и переоделась в блистательное серебряное платье со слишком пышной юбкой.

– Вы неотразимы. – Каспар сложил ладони у сердца. – Будь я на пару лет старше, вступил бы в борьбу за ваше сердце, леди.

– Льстец. – Шлор захихикала и поправила пушистое белое перо, воткнутое в высокую кудрявую прическу.

– Чистая правда.

Некромант обаятельно улыбнулся, открывая идеальные белые зубы.

Дворецкий понуро зашел в гостиную, но подняв голову и увидев Каспара, просиял. Он открыто радовался, что ему не придется страдать, пытаясь сохранить себе ноги вовремя танца.

Луа пригладил зализанные волосы и шмыгнул к фортепиано, занимая низкий стул.

– Может начнем? – вмешалась я в приторные речи.

Шлор нахмурила подведенные брови.

– Дэллиция, благовоспитанная девушка не должна прерывать беседу, если того не требует важность.

Каспар поддержал ее кивком.

– Мы пришли сюда обучать меня танцам. Я бы не хотела опозорить вас, как наставницу по этикету, на балу через неделю. – Я поднялась и взяла с невысокого стола подъюбник-конус. – Разве это не вопрос первой важности?

Пожилая женщина фыркнула и подошла ко мне. Брезгливо осмотрев мое старое зеленое платье, она едва слышно цокнула языком и в пару умелых движений затянула подъюбник на моей талии, тихо причитая себе под нос что-то о старости и горячей молодой крови.

Выставив нас с Каспаром друг напротив друга, Шлор пару раз хлопнула в ладоши, сигнализируя дворецкому о начале танца.

Едва первые томные, живые звуки коснулись ушей, Каспар умело поставил наши руки на позиции и сделал первый шаг, закручивая нас в полукруг. Еще шаг. Мы сделали полный оборот. Некромант вел нас в вальсе и уверено держал лицо, словно он уже на балу и на него смотрят тысячи глаз.

Я невольно залюбовалась его графской статью и не заметила, как мы уже заканчиваем очерчивать круг по гостиной. За ним второй, третий…

Комната кружилась. В ней мелькали канделябры, баснословное количество рюшей и довольное лицо леди Шлор.

Фортепиано замедлило свою игру, пуская по воздуху последние ноты глубокой мелодии.

– Шлигр!

Каспар выпустил меня и секундно потряс ногой.

– Ох! Великая!

Леди подбежала к Каспару, выражая непередаваемое сочувствие и тревогу.

– Все в порядке, не переживайте.

Кэннур выставил ладонь, легко улыбаясь.

Две пары глаз пронзили меня в осуждении. Только Луа тихо злорадствовал, радуясь, что он сейчас не занимает место некроманта.

Я вскинула подбородок, показывая напускную уверенность, но внутри все оборвалось. Танцы не так важны для защитника, но неудача все равно подкосила меня, учитывая, столько сил и времени я потратила в пустую.

– Примите мои искренне извинения, Кэннур.

Я присела в реверансе. Может хоть так, я сглажу суровый взгляд леди Шлор.

– Непостижимо! – Она вскинула руки. – Столько недель гегантолигру под хвост! Я больше не могу обучать тебя. Ты безнадежна, Дэллиция.

С этими словами, она вылетела из гостиной, хлопая дверью.

Я спокойно сняла подъюбник и села на диван, под вопросительный взгляд Каспара.

– Она вернется. – Я махнула рукой. – Присаживайся, отдохни. Нас еще ждет фокстрот.

Каспар громко сглотнул, но прислушался к совету и присел.

– А я голову ломал, почему ты пригласила меня, а не Винсента. Тебе было просто его жалко.

– Я и его много раз звала, но он оказался сообразительнее тебя и отказался. – Я ехидно улыбнулась. – И у него полно дел. Ему увеличили число занятий по боевой подготовке других факультетов. Один ты без дела болтаешься.

– Если я умею распределять свое время между работой и досугом, то это не значит, что у меня нет дел.

Каспар отряхнул колено от невидимой пылинки.

– Как скажешь.

Я встала, увидев вошедшую леди Шлор.

– Простите мне мою слабость.

Женщина присела в идеальном реверансе.

– Вас никто не осуждает. – Кэннур многозначительно покосился на меня и вышел в центр комнаты. – Ради вас, я готов продолжать.

До фокстрота мы все же дошли, но Каспару хватило пары минут, чтобы категорически отказаться ко мне приближаться. Леди Шлор пыталась переубедить его, за что ей спасибо, но некромант был непреклонен.

– Я увидел сегодня многие умения Дэллы, и вы неплохо постарались. – Каспар поставил фарфоровую чашку на блюдечко. – Но за оставшуюся неделю невозможно исправить ее полное отсутствие таланта к танцам. Пожалейте свои нервы, леди Шлор, и перестаньте пытаться вырастить из гончей лебедя.

Он сейчас так аккуратно меня неуклюжей собакой назвал? Я глубоко вдохнула и со свистом выдохнула в чашку с чаем.

– Но ваш отец так просил меня, – засомневалась женщина.

– Я все объясню ему. – Кэннур накрыл ладонью ее руку сжимающую серебристую ткань юбки. – Не за чем вам мучать себя, Дэллу и ее будущих партнеров по танцу. Если у меня не получилось вести с ней пару, то другие рискуют вообще остаться без ног.

Шлор зарделась и виновато подняла на меня глаза.

– Прости, Дэллиция, но он прав. Нельзя научить летать того, кому от рождения не даны крылья.

– Я так понимаю, наши занятия окончены? – без обиды спросила я.

– Да. – Пожилая леди расправила плечи, пряча досаду и неуверенность. – Основы этикета ты хорошо запомнила. Если не будешь танцевать, то вполне сойдешь за благовоспитанную девушку.

– Спасибо, – процедила я.

Мне было досадно от того, что на мне поставили крест, но, опять же, у меня появится больше свободного времени на отдых, которого мне так не хватает. Да и к ее урокам я не питала любви и всегда помнила, что это было наказание от Себастьяна за мою ложь. Каспар избавил меня от ее занятий, а сделал ли он это из мести за обтоптанные ноги или из благородных побуждений, освобождая от изучения не поддающихся мне танцев, – не так важно, главное, я свободна.

С этой мыслью я попрощалась с Шлор и направилась в паб «у Барри» на выступление. Каспар тащился позади, страдальчески прихрамывая, но жалости он из меня не выжал: я прекрасно помню, как быстро зажила его рана от вилки.

Поняв, что его манипуляция не работает, Кэннур обиженно фыркнул и не говорил со мной до самого паба.

– Я и не надеялся вас снова встретить, красавица!

Каспар бросился за стол к одинокой девушке, едва ступив на порог.

– М-меня? – Черноглазая девушка накрутила локон угольных волос на палец. – Я первый раз здесь, вы должно быть меня с кем-то путаете.

– Исключено! Я видел вас в городе и с тех пор вы приходили ко мне по ночам.

Мои брови поползли на лоб от лицезрения его откровенного обмана, но девушка охотно поверила ему и мято отвечала, пряча за длинными волосами румянец.

Поиграв на ракушке без особого энтузиазма, я привычно выслушала подвалу Барри и, получив увесистый мешок, пошла отрывать Каспара от захмелевшей девушки. Он пытался отправить меня к целителю одну, не желая терять компании красавицы; но услышав мою угрозу о присоединение меня к ним за стол, некромант сдался.

Старые хлипкие домики пускали густой белый дым в темное звездное небо. Снежные шапки укрыли соломенные крыши, отяжеляя теплый взгляд уставших окошек.

Улицы в бедном конце Тирриона не чистили, и нам приходилось идти по узкой вытоптанной тропинке, среди высоких сугробов.

– Почему ты не взяла с собой Винсента? – не унимался Каспар, сожалея об оставленной им красавице.

– Взяла бы, если б так не торопилась к «замерзающему» некроманту, – съязвила я.

Я действительно забыла, а после, не хотела откладывать долгожданную встречу с горе целителем.

– Но тебе бы все равно пришлось идти со мной, смирись.

– И зачем я помогаю тебе? – задал он вопрос сам себе.

Но я не смогла удержаться и съерничала:

– Потому что ты считаешь меня своей сестрой?

Каспар оглянулся через широкий меховой капюшон, не скрывающий его улыбки.

Добравшись до каменного домика, мы вошли внутрь и, оглядев полупустой холл, сели на лавки к ожидающим своей очереди людям. Из тесного помещения, помимо двери на улицу, вела еще одна дверь, и из нее периодически выходил сухонький старик в коричневой вязанной кофте. Выпуская зашедшего ранее посетителя, он приглашал нового, сверяясь с пергаментом.

Я коротала время за рассматриванием новых теплых сапог и изящных бархатных перчаток. Подарки от Винсента грели мою душу, и ожидание своей очереди, заполненное мыслями о его заботе, пролетело незаметно.

– Дэлла, – скрипучим голосом объявил старый целитель.

Мы резко вскочили, напугав рядом сидящего мужчину. Он тихо ругнулся нам в след и продолжил тереть почерневший палец на руке.

– Чем обязан твоему приходу, графский сын? – Старик закрыл дверь на щеколду и сел на скамейку у окна. – Я, кажется, понятно объяснил, что не собираюсь ничего рассказывать.

Я осмотрела скудно обставленную комнату и заняла место на лавке у двери, рядом с Каспаром.

– Я помню. – Кэннур выставил ладонь, останавливая его дальнейшие слова. – Со мной вы не захотели делиться сведениями о той женщине, но может ее дочь поменяет ваше решение?

– Сш, – шикнула я от удара локтем в бок и отвернулась от единственного шкафа в помещении к некроманту. Он легонько дернул головой в сторону старика. – А. Да, я ее дочь. – Целитель сощурился. – Понимаете, моя мама умерла еще в детстве, и я бы хотела узнать о ней хоть что-то. Единственное что я знаю – она была у вас перед отъездом из Тирриона. Вы помогли ей сохранить беременность. Меня.

Злость закопошилась в костях, разрывая воспоминания о маме, спрятанные глубоко внутри. Они были единственным, что успокаивало маленькую девочку в одинокие ночи и надежно хранились. Патриции было ничтожно мало в моей жизни. И злоба, поселившаяся во мне, желала наказать повинного в смертельном совете целителя, лишившего ребенка материнского тепла.

– Женщина, портрет которой мне показал Кэннур, никогда не приходила ко мне с просьбой сохранить беременность. – Старик вгляделся в меня. – Но я вижу некоторое сходство. – Он задумался. – Если Хирона и вправду мертва, то мне нечего скрывать.

– Хирона? – Я смутилась и посмотрела на Каспара. Он развел руками, выражая такое же не понимание. – Мою маму звали Патриция.

– Либо на протрете не твоя мать, либо она сменила имя, уехав из столицы, – отрезал целитель. Я кивнула, принимая его слова. Если она скрывала свое прошлое, то логично, что мама взяла новое имя. – Хирона попала ко мне сиротой в четырнадцать лет: обоих родителей забрала язвенная болезнь. Я знал ее отца и мать и принял девочку, дав работу помощницы. – Старик зажмурил глаза и покачал седой головой. – В тот год язвенная болезнь сильно потрепала бедный квартал, и работы было много, так что ее помощь мне пригодилась.

Мама всегда так много улыбалась, я и подумать не могла, что она пережила такие потрясения. Гибель родителей, работа помощника целителя, включающая в себя лицезрение смертей и тяжело больных людей, вынужденное бегство с ребенком под сердцем, которого она могла потерять, – все это не сломило ее доброе сердце.

– В юности Хирона стала часто убегать по ночам из дома, а возвращалась под утро с дорогими украшениями. Я было подумал, что она начала воровать. – Целитель плотно сжал губы. – Хирону обидели мои подозрения, и она объяснила, что это подарки от состоятельного мужчины, но личность его не раскрыла – он просил держать их встречи в секрете. Конечно я пытался ее образумить, но влюбленное сердце слепо. – Тяжелый вздох колыхнул его узкую грудь. – Достали ли ее мои нравоучения или таинственный возлюбленный забрал ее к себе – я не знаю. В один день она просто ушла, и больше я ее никогда не видел. – В его глазах мелькнула скорбь. – Сейчас я понимаю, она забеременела тобой, поэтому сбежала – не хотела быть обузой.

Наша общая печаль заполнила тесное помещение. Гнетущие мысли нависли на усталые веки старика. В его глазах скулило горе по утраченной вере в то, что его помощница жила счастливо с богатым возлюбленным, но он не проронил ни слезинки, хоть смерть Хироны задела мужчину, его сердце очерствело за многолетнюю работу целителем, и старик лишь мог не много погрустить.

– Спасибо. – Каспар поднялся и потянул меня за локоть. – Мы уходим.

Целитель ничего не ответил, лишь слабо прикрыл глаза в знак прощания.

– Боюсь, мы не найдем того, кто дал твоей маме тот совет. – Каспар виновато отвел взгляд на сверкающий под светом из окна целительской сугроб. – Я обошел всех целителей Тирриона: этот старик был единственным, кто опознал ее. Тот, к кому приходила за лечением Хирона, мог переехать или просто на просто умереть. Прости, Дэл.

– Тебе не за что извиняться, Каспар, ты мне очень помог. – Я всхлипнула. – Благодаря тебе я узнала настоящее имя мамы и ее прошлое. Спасибо.

Я прижала ладони к глазам, прогоняя мягкостью бархата слезы. Их стало слишком много в последнее время.

– Эй. – Каспар осторожно потормошил меня за плечо. – Ты реветь собралась?

Я отрицательно помахала головой, не отнимая рук от лица. Слезы стояли на опасной грани, готовые вылиться в любой момент. И зарывшись в перчатки, подаренные Винсентом, я пряталась от мира, которому не хотела показывать свою слабость.

– Я не знал маму, но скучаю по ней не меньше тебя.

Я взглянула на него через щель пальцев.

Каспар заметил это и грустно улыбнулся.

– Бессмысленно пытаться отговорить тебя искать того целителя, но это ее не вернет. Наши мамы подарили нам жизни, отдав свои. Так стоит ли тратить такой драгоценный подарок на ненависть?

Я опустила руки прямо смотря на некроманта, затрагивавшего нужные струны души.

– Я не оправдываю целителя, к которому не посчастливилось попасть Хироне, но что ты сделаешь, когда найдешь его? Убьешь и растопчешь подаренную тебе жизнь, обесценивая жертву мамы? Или перешагнешь прошлое ради будущего, за которое она не пожалела отдать свою жизнь? Решать тебе. Но, по мне, выбор очевиден.

От поддержки Каспара мне перехотелось плакать, но не пролитые слезы осели неприятным осадком на стенках горла. Я и сама думала о том, как оправдать жертву мамы, но в тот момент казалось, что, найдя виноватого, я отомщу за нее, а выслушав о жизни мамы, о ее тайном богатом возлюбленном, мне кажется, что справедливо было бы обвинить его – моего отца. И все же Пат… Хирона хранила свое доброе сердце, несмотря на свалившееся на нее горе и грязную работу, вытачивающую из сердец людей камни. Лучшим способом почтить память добросердечной Хироны и отплатить ей за мою жизнь – прощение.

Но прощения во мне нет – только поселенный в меня жестокими людьми зверь, жаждущий отмщения.

Всю дорогу до Академии некромант молчал, витая где-то далеко в своих мыслях. Даже зайдя со мной в их с Винсентом гостиную, он не сказал ни слова, лишь махнул рукой, скрываясь за дверьми своей комнаты.

Я глубоко вздохнула, стараясь смахнуть горький осадок на стенках горла и пошла к Винсенту, но едва я увидела его счастливое лицо, просиявшее при виде меня, нижняя губа затряслась под натиском невыплаканной горечи. Я подбежала к кровати и упала на его безопасную грудь, давая сезам выход. Схватилась за него, как за островок спасения, в мире полном опасности, боли и скорби.

Винсент обеспокоено осмотрел меня, но не найдя видимых повреждений, уложил к себе под бок, ласково поглаживая и шепча утешения. Он впитывал мою грусть, деля ее между нами. Окружал безопасностью и уверенностью, что никогда не оставит меня. Винсент укутал меня своей душой, пытаясь унять мою печаль и не боясь, что я порву ее изнутри. Он доверял мне, как я доверяла ему, показывая свою слабость и выворачивая перед ним черную душу наизнанку.

– Так ты решила простить? – шепотом уточнил Винсент, целуя мой затылок.

– Не уверена, что получится, – я сглотнула соленые слезы, – но я попробую.

– Ты не перестаешь меня удивлять, Дэлла. – Его рука теснее прижала меня к твердому теплу. – Едва я подумаю, что уже полностью изучил тебя, как ты поражаешь меня снова. Пройдя через человеческое безразличие, ненависть, жестокость, ты все равно пытаешься дать миру шанс. – Спустя время, он добавил: – Она бы гордилась тобой.

– Спасибо. – Я перевернулась к нему лицом и обняла, втягивая носом густой свежий запах горячей кожи. – Я бы хотела вас познакомить. – Губы тронула улыбка. – Хирона пришла бы в ужас от выбора дочери.

Винсент посмеялся мурчащим смехом.

– Но узнав тебя ближе, поняла б, что я выбрала самого лучшего мужчину во всем Селенгаре.

Его грудь на миг окаменела и расслабилась под шумным выдохом, оглаживающим мою макушку.

– Из-за чего вы ссорились с Себастьяном? – вспомнила я.

Я так закрутилась вокруг своих проблем, что чуть не забыла про его.

– Ерунда, не бери в голову. – Он наклонился к моему лицу. – Это уже не важно.

Ночь укрывала зимний Тиррион, принося сны его жителям. Она проникала в их дома, раздавая сладкие дремы, и позволяла увидеть грезы или обостряла тревоги, но дойдя до нас, ночь прошла мимо. Мы не нуждались в ее даре, воплощая свои желания и мечты наяву. Страстные поцелуи, жадные касания, томные вдохи напитывали наши сливающиеся тела силой лучше самого крепкого сна.

Глава 11

– Что?! – вспылила Селин. – Как это у тебя нет платья?! В чем ты собралась идти?

Я проглотила раздражение и вернулась к изучению анатомии человека. Себастьян больше не проводил со мной тренировки по жестам, но не забывал подкидывать «полезные» книги, грозясь провести зачет по содержанию фолиантов.

– Дэлла! – прикрикнула соседка. – Я с тобой разговариваю!

– Ну нет и нет, что здесь такого? – Я отложила книгу и повернулась на стуле. – Я иду на бал дать клятву, а не красоваться перед Агмундами.

– Великая, – простонала Селин и упала в объятья Пауля, сидящего на ее кровати.

Боевой маг поймал ее тело, завалившееся притворном обмороке, и поддержал мою точку зрения одобрительной улыбкой. Он не мог сказать об этом вслух, противореча своей возлюбленной, но и на этом спасибо.

– Вы знаете, зачем мне деньги, – начала я. – А самое дешевое бальное платье стоит почти золотой. Глупо тратить столько денег на наряд, надеваемый только раз.

– Это не прилично! – возобновила свои причитания целительница. – Дурной тон! Чему тебя только учила леди Шлор?!

– Забыла? Она отказалась от занятий со мной.

Я издевательски вскинула брови, выделяя очевидность моего наплевательского отношения к этикету.

– С меня довольно. – Девушка поднялась на ноги. – Если хочешь выгладить как оборванка, то это твое право.

Селин быстро шмыгнула за дверь помывочной, спасаясь от моего злого, обиженного взгляда.

– Она заботиться о тебе, – защитил Пауль целительницу. – Не хочет, чтобы про тебя опять начали шептаться по углам Академии.

– Они не посмеют.

Я улыбнулась оскалом и вернулась к анатомии.

– Злюка, – весело фыркнул Пауль. – Но ты права, сплетни собирать о тебе не будут. Ты теперь на одной ступеньке с Винсентом. Мрачный сын изменника и его кровожадная гончая.

Злость подпрыгнула к горлу, раздражая связки.

– Это правда. – Пауль не испугался моего предостерегающего рыка. – Если бы ты не была с ним в близких отношениях, то твои успехи на заданиях истолковали бы как самоотверженность, а так… ученики остерегаются тебя, как опасную подругу сына изменника.

Я вскочила, откидывая стул на пол.

– Изменника? – заискивающе прошипела я. – А не ты ли прячешься по углам с советником Размаром, обсуждая ваши скользкие делишки, Пауль?

Обида от его слов подняла мои опасения на его счет. Я долго молчала, надеясь, что Пауль не причастен к интригам советника. Винсент уже давно доказал, что не навредит мне. И все смирились с моим выбором. Все, кроме Пауля. Он продолжает напоминать мне о его прошлом, пытаясь заставить меня отвернуться от Винсента. Зачем? Это приказ Размара? Разбив нас, советник получит двух одиноких озлобленных магов, ищущих возможность спустить злость, и он сможет указать, куда ее направить.

Пауль молчал, некрасиво открыв рот, и ошарашено вылупил серые глаза.

– Куда же делись твои слова, Пауль? Минуту назад ты не был так молчалив. – Я опасно сощурилась, убеждаясь в своих подозрениях. – Как ты мог повестись на его лживые речи? Что он тебе наобещал?

– Советник – хороший человек, Дэлла. – Пауль сжал челюсть. – И он ни разу не просил меня ни о чем. Тем более, как ты говоришь, учувствовать в скользких делишках.

Я истерично рассеялась.

Это как надо было помыть мозги, чтобы получить такую преданность? В груди закололо от понимания, что мой друг всецело на стороне советника. Мы с Винсентом стоим между разгоревшихся огней и у каждого костра стоят наши близкие. Придет время, и нам придется выбрать сторону: но какую? Агмундов, больных до власти? Гилура, безжалостно идущего к своей цели? Оба этих варианта мне не по душе, но я приму ту, на которой окажется Винсент.

– Твоя душа иссохла и не может познать простой доброты? – со сталью в голосе спросил Пауль, обрывая мой смех. – Не все люди преследуют свои цели, помогая кому-то. Советник – единственный, кто не прошел мимо и помог нищему парню. Я не знаю, что твориться у тебя в голове, но он ни разу не говорил со мной о тебе, Винсенте или о положении дел в стране. – Пауль обиженно насупился. – И все сказанные мной ранее слова шли от сердца. Я вижу, Винсент любит тебя, но я никогда не смерюсь с тем, что он позволил повесить на тебя клеймо – подруги изменника.