Край Истинного света

Винсент заметил мой безмолвный вопрос и прикрыл веки, подтверждая слова Размара.

– Я знаю, вы оба не пылаете любовью к Агмундам. – Советник легко приподнял уголки губ. – И я совру, если скажу, что не разделяю ваши чувства. – Мы с Винсентом резко повернулись на его слова и выпучили глаза на откровенность. – Но легко судить того, в чьей шкуре не был. Разве королевство изнывает от голода? Или люди погибают во вспышках язвенной болезни? Нельзя быть идеальным во всем. И короли – не исключение.

– Исключение. Они исключительные убийцы, – выпалила я.

– А вы нет? – Он лукаво ухмыльнулся на мою растерянность. – Не отвечайте, я и так знаю ответ на этот вопрос. Я веду к тому, что кто бы не занял трон, он не сможет остановить той беды, что нависла над Селенгаром, а смена власти только отвлечет от главной проблемы. – Размар мазнул по нам глазами. – Нас спасет только Истинный правитель.

Винсент остановился и, задумчиво осмотрев советника, отвернулся к шахте со снующими рабочими.

Размар пошел дальше, рассматривая отвесную скалу и тележки с черной рудой.

Истинный правитель? Это он о Уиллисе Агмунде? Не похоже, что он считает его таковым. Размар открыто заявил, что не питает к Уиллису теплых чувств. Даже Агмунды себя не считают полноправными правителями и держаться за власть зубами. Они убили всю семью торговки амулетами за то, что они рассказывали о днях правления Древних. Так же Агмунды предпочитают держать всех обладателей древних даров под жестким контролем, осознавая, что у них больше прав на трон, чем у захватчиков. Они – узурпаторы, и прекрасно помнят об этом. Возможно, если бы король так не заострял на этом внимание и перестал трястись за свое место на троне, то мог стать хорошим правителем.

Но все же, что имел ввиду советник, говоря о Истинном правителе? Потомка Древних? Но Гилур Ди-Горн им и является. У него древний дар управления над молниями, передавшийся и Винсенту. Не мог же Размар говорить о даре истинного света? Всех потомков Хвуна Лунуина – последнего обладателя спасительным даром, убили ради владения короной. Может в этом и суть? В том, что нас не кому спасти от Бездны, и стоит смириться с правлением Агмундов? Проходить последние года жизни под их навязанной властью?

– Дэл. – Винсент подошел ко мне и сжал плечи, вырывая меня из раздумий. – Никогда не оставайся с советником наедине и говори только в присутствии других людей.

– Почему?

Нет, я не собиралась этого делать, но все же причину знать хотелось.

– Из его уст прозвучали слова, сказанные мне отцом. – Он склонился ближе. – Хотел ли он этими словами дать мне понять, что знает о нашей с ним встрече или сам снюхался с Гилуром – не имеет значения. Ты должна держаться подальше от всего этого.

– Думаешь, он может участвовать в восстании края Железной воли? – Я свела брови. – Но он только что призывал нас не поддерживать идеи твоего отца и сосредоточиться на проблеме с Бездной.

– Потому что мы будем только мешаться и путать им карты. Он прощупывал нашу позицию и, поняв, принял в разговоре выгодную ему сторону.

Я осуждающе скосила глаза на беседующего с рабочими советника. Он все же меня надурил.

– Так отец тоже говорил тебе об Истинном правителе?

Винсент отстранился и кивнул.

– Гилур имел ввиду себя?

– Не знаю. – Он вздохнул. – Не стоит искать смыл в словах людей, подбивающих на предательство. Они скажут все что угодно, лишь бы оправдать свои действия и побудить принять свою сторону.

Я промолчала, соглашаясь с ним.

К моменту, когда мы вернулись в деревню. Истязатели уже запрягли лошадей в длинную карету из старого дерева, пропитанного приторным запахом пальцы.

Я приложила ладонь к карете и уловила магический отклик, больно ужаливший в ладонь.

– Зеркальные артефакты. Любое магическое воздействие будет поглощено, – пояснил Бенир, смотря, как я трясу рукой. – Не советую находиться рядом с артефактами-поглощения, не имея должного опыта. Разумеется, если ты не хочешь иссушить свое ядро.

Я потерла ладонь и отошла подальше от кареты, способной заточить мага без возможности выбраться.

– Где потеряла своего «друга»? – Бенир отдельно выделил конец вопроса.

Я зло зыркнула. Мне и Каспару стоило больших трудов упросить Винсента не идти со мной, когда Размар дал понять, что мне НУЖНО сопроводить его до кареты. На истязателей и их здоровье мне было безразлично, я хотела оградить Винсента от новой болезненной встречи с ними.

– Ладно, не хочешь – не отвечай. – Бенир улыбнулся белоснежной улыбкой. Под ней мрачный образ истязателя Серых гор растаял, являя красивое лицо молодого мужчины. – Я хотел попросить тебя об одолжении. – Он скрытно протянул конверт из желтого-серого пергамена. – Передай, пожалуйста, Селин. Отправлять маг-посланников может только главный истязатель, а я хотел бы передать сестре от себя весточку.

Душа сжалась. Недавний разговор про детство паразитов и выводы, которые я из них вынесла, пробудили во мне жалость к Бениру.

– У меня не будет проблем?

Я огляделась.

Размар выслушивал активно жестикулировавшего Пауля и дополняющего рассказ Миафа. Два истязателя заталкивали подручных Гилура в широкие дверцы кареты, подстегивая их пинками. Пока все были заняты, я, не дожидаясь ответа Бенира, схватила письмо и убрала во внутренний карман.

– Спасибо.

Он проигнорировал мой вопрос: видимо, проблемы все же будут.

– Я делаю это для Селин, а не для тебя.

– Мне этого достаточно. – Бенир повернул голову к подходящим Миафу и Паулю. – Вы тоже друзья Селин? – спросил он, вновь приобретая беспристрастное лицо.

– Да. Миаф.

Маг разума протянул руку.

– Я слышал о тебе. – Истязатель крепко пожал его ладонь. – Видел в списках на весеннюю практику. Стыд – довольно полезная эмоция для допроса.

Сердце забилось, разгоняя тревогу под сердцем. Мне не было известно о его желании стать истязателем. Смогу ли я смотреть ему в глаза, зная, что он пытает людей, ломая их волю, притом добровольно выбрав этот путь?

– Пауль. – Боевой маг поправил шапку и протянул руку для рукопожатия. Знакомство с родственниками Селин ему, все же, не удалось избежать. – Близкий друг Селин.

Бенир сковал Пауля взглядом. Опытный истязатель уловил недосказанность. Его бесцветные радужки налились красным, и воздух пропитался острым перцем.

Пальцы Пауля задрожали, а стеклянные глаза распахнулись в ужасе.

– Какие у тебя отношения с моей сестрой?

– Мы любим друг друга, – сразу ответил парень, покрываясь потом.

Живот пробило возмущение и заполнило пустоту от морального удара гневом. Обида за друга клокотала в ушах и с мощным ухом ударила в ядро. Я схватила Бенира за плечо и, собрав силу, тряханула так, что его плащ съехал на бок, а голова качнулась, грозясь оторваться от длинной шеи.

– Не смей использовать на нем свою мерзкую силу, паразит, – прошипела я.

Бенир рывком обхватил мои щеки одной рукой и болезненно сжал. Не прошло и секунды, как он поглотил мой взгляд красными глазами.

По венам потекла ледяная кровь, разнося в каждый уголок моего тела дрожь и сковывающий мышцы страх. Под кровавым взглядом истязателя, нутро ревело и обливалось кипятком, спасаясь от пожирающего льда.

– Винсент Ди-Горн поддерживает связь со своим отцом? – бесцветно спросил он и увеличил напор, сводя мозги нестерпимым огнем.

Грань между рассудком и паникой натянулась тонкой нитью. По щекам потекли слезы ужаса. Я не хотела предавать Винсента, но во мне поселилась навязанная горькая уверенность в том, что если я не расскажу то, что истязатель хочет знать, то он заберет у меня все. Он заберет у меня его. Я останусь одна и медленно иссохну в своем черном одиночестве полном страха и ненависти.

Мои губы приоткрылись для ответа, но паразит отозвал магию и с тенью отвращения оттолкнул меня от себя.

– Запомни этот урок на всю жизнь, гончая. – Бенир как ни в чем не бывало поправил плащ и, учтиво поклонившись, пошел к карете. Ступив одной ногой на ступеньку, он обернулся через плечо. – В этот раз я пощадил тебя, но, если это повторится, я не буду так добросердечен.

Я смотрела, как удаляется карета, а после на пустую дорогу. Тело знобило и обливалось холодным потом. Даже потряхивания Миафа не могли заставить меня отвести взгляд. Я до одури боялась, что истязатель вернется.

Комната встретила меня непривычной чистотой и ароматно пахнущими булочками с помадкой, оставленными Селин на моей кровати.

Желудок скрутил голодный спазм, но тут же сменился на тошноту. Нутро еще приходило в себя после воздействия Бенира. Стоило вспомнить о нем, как кишки стянуло мерзким липким страхом.

Я легла животом на каменный пол, надеясь заменить ледяной отголосок навязанного страха холодом пола.

Страх всегда присутствовал в моей жизни, но я никогда не поддавалась ему – не позволяла поглотить и подчинить меня. Бенир же являлся его воплощением. Он запустил в меня свои цепкие щупальца и заставил крутиться шестеренки так, как надо ему. Обострил имевшиеся во мне тревоги, накачав мое тело цепким страхом – ужасом, поглотившим разум. Я не могла думать в тот момент ни о попытке откинуть магию разума, ни о том, как отразится раскрытие встречи Винсента с отцом на нас. Я лишь дрожала и была готова ответить на все его вопросы. Страх убедил меня, что если я не послушаюсь, то он пожрет мое недавно обретенное счастье и попросит добавки. И Бенир сожрал бы. Его остановило одолжение, которые я оказала ему, согласившись передать письмо Селин. Больше мне такой милости не окажут.

Я уговорила ребят не рассказывать Винсенту и Каспару о случившемся. Я сама виновата и не имела права на лечение Каспара и защиту Винсента, которого предала. Да, Бенир не услышал прямого ответа, но мои слезы и нежелание отвечать говорили сами за себя.

Винсент чувствовал, что-то произошло, но не понимал, что именно – не понимал моей отстраненности и суровой беспокойной задумчивости. Он не давил, видя мое состояние, но и отступать не собирался.

Я перевернулась на спину, смотря на парящие сферы, нырнула дрожащей рукой во внутренний карман жилета и, достав письмо, просветила его под теплым светом.

Плотный пергамент не давал разглядеть содержимое, а печать из серого воска крошилась, обещая обернуться пылью при попытке ее потревожить.

Проглотив болезненный ком в горле, я откинула конверт на кровать Селин. Я не хочу рисковать и испытывать терпение ее брата, пытаясь прочитать его послание. Воспоминания о его наказании были слишком свежи. Воздействие его колкого страха, даже спустя три дня ощущается беспокойством, неприкаянно шатающимся под кожей.

Я с усилием прижала ладони к лицу.

– Бездна, Винсент, как ты пережил десять лет подобных пыток?

Сердце гулко забилось и разбудило магию. Она заметалась, ища отголоски духа грозы. Магия хотела прильнуть к нему, успокоить. Помочь забыть все те ужасы, которые он пережил. Разделить ненависть к истязателям. Но я не могла ей этого позволить – не могла позволить себе. Я наказывала себя за слабость перед страхом, за предательство Винсента, за беспросветную глупость, чуть не обернувшуюся заточением в Серых горах для нас обоих; за то, что чуть не уничтожила нашу мечту покинуть Тиррион.

– Этого больше не повторится.

С этими словами я вскочила на гудящие от усталости ноги и, схватив недавно снятые перевязи с иглами и ножны с кинжалом, вышла за дверь.

Пройдя по погруженному в вечерний мрак коридору, я остановилась у двери и постучала.

– Что? – раздраженно спросил Миаф, открыв дверь в одних штанах и перекинутым сухим полотенцем через шею.

– Мне нужна твоя помощь.

Я украдкой осмотрела его бледный торс с мягким рельефом.

Миаф некрасиво улыбнулся и горько хохотнул.

– Уверена, что тебе нужна помощь паразита с мерзкой магией? – Яд, с которым он это произнес, попал в вены, стягивая их в сожалении.

– Я не считаю тебя и твою магию таковой. Мои слова были адресованы исключительно Бениру. Прости, если задела тебя.

– Если?

Маг разума сомкнул плотно губы, но, поймав фиолетовый шлейф моего раскаяния, устало выдохнул.

– В чем заключается помощь?

– Я хочу, чтобы ты использовал на мне свою магию.

Оказалось, что от паразитов отбиваться сложнее, чем от обычной магии разума. И мне нужно научится противостоять им. Бенир может вернуться за прямым подтверждением связи Гилура и Винсента, а если не он, то кто-нибудь из других истязателей-паразитов.

Миаф какое-то время думал, смотря мне в глаза и, что-то уловив в них, он отступил от двери, пропуская меня внутрь.

Глава 9

Мелкие кристаллики льда затянули витиеватым узором окна аудитории. Десятки сфер лениво покачивались под высоким потолком, но даже их увеличенное с приходом зимы количество не могло растопить морозные картины на стеклах.

Я поплотнее завернулась в плащ и придвинулась к Селин, потирающей окоченевшие ладони.

Девушка улыбнулась, благодаря за пригретый бок, и мы продолжили слушать лекцию Тилен.

Декан факультета разума водила изящной ладонью, обтянутой белой перчаткой, по схеме, размещенной на доске. Мех ее белоснежного плаща подрагивал под ее едва уловимым движениями, оглаживая ровную кожу с легким соблазнительным румянцем щек.

Миаф без интереса бросал на нее редкие взгляды и делал пометки. Раньше, он бы высушил себе глаза, боясь лишний раз моргнуть и упустить хоть один плавный вздох Тилен. Сейчас-же все выглядело так, будто они никогда и не переступали через грань отношений ученик-преподаватель.

Увы, что между ними происходит, мне было неизвестно – Миаф про это не рассказывал. Он вообще мало говорит о своей жизни. Даже в редкие дни, когда нам удается собраться для тренировки отражения воздействия паразитов, маг разума предпочитает расспрашивать меня о прошедших заданиях с другими отрядами, успехах в изучении этикета с леди Штор и познании в тактике ведения боя с лордом Йуном.

Я с большим удовольствием делилась с ним своими ощутимыми достижениями на занятиях и удачно выполненными заданиями. Советник Размар как-то уболтал Агмундов, и меня не отправляли с другими отрядами на полную неделю охраны деревень. Я приезжала в первый день и прочесывала близлежащие территории на несколько миль. Устранив с отрядом всех учуянных мной тварей, я могла возвращаться в Академию и продолжать учебу. Конечно, я не обольщалась на счет Размара, но все равно испытывала к нему легкое чувство благодарности. Даже Винсент стал более мягок в высказываниях о советнике.

Из груди вырвался продолжительный вдох.

Винсент перестал донимать меня расспросами о произошедшем в деревне «Черная», но дал понять, что больше не пойдет у меня на поводу и не будет оставлять одну в кампании, потенциально способной мне навредить. Но все же он стал смотреть на меня по-другому. После боя с панцерниками Винсент осознал, что я способна постоять за себя, а удовлетворившись моими познаниями в тактике ведения боя, почти спокойно отпускал на задания. Несколько раз он порывался ехать со мной, но Себастьян и Янгрид доходчиво объяснили ему, что таким поведением он не только выставляет себя взбалмошной курицей-наседкой, а и лишает меня бесценного опыта, способного спасти мне жизнь в грядущей войне с Бездной. Пока тварей было не много: они только-только начали формировать группы по видам с редким включением в них других особей. И когда отродья окончательно сплотятся между собой, вот тогда Селенгар содрогнется.

– …вы должны знать корни из которых произрастает ваш дар. – Я вновь сосредоточилась на лекции. – Это обеспечит вам понимание своей силы и ее принятие. Вам уже известно, что каждый, обладающий ядром или мертвым даром – хоть они бесполезны мы не можем их исключать – берет свое начало от Древних.

Я поморщилась от высокомерия Тилен. Прапрадед Каспара занимался вопросом оживления мертвого дара, но так ничего не добившись отправился в Серые горы. Раз это не получилось у Кэннура – члена семьи лучших некромантов Селенгара, то идею, с наделением мертвого дара ядром, можно считать невозможной. Но так небрежно отзываться об этом, без капли сожаления об утраченном, – жестоко.

– Все маги, способные подчинять стихию, переняли это от Древних, управляющих одновременно всеми элементами: огнем, воздухом, водой, землей. Большая часть магов-разума произросла от древнего дара, который позволил первым Древним понимать язык людей: их помыслы и моральные принципы нового мира. – Грудь Тилен вздыбилась под разрывающей ее гордостью за свои корни. – Маги со склонностью к целительству получили ее от древних магов, способных вздохнуть жизнь в остывшее тело.

Мои глаза заметно округлились, а следом на меня надавила тоска – из-за восстания Агмундов мир потерял бесценные дары, которые уже не вернуть.

– Артефакторы могут лично лицезреть одного из прародителя своих даров. Это Беррит. – Парни и девушки в бордовых плащах, обшитых коричневым мехом, переглянулись между собой. – Большую часть древних даров мы потеряли, но их отголоски живут в вас. – Тилен лучезарно улыбнулась. – Познайте свои корни, примите их и станьте достойными носителями своего дара.

Ученики, обладающие даром, громко заулюлюкали в поддержку ее слов. Другие, имеющие только ядро, тихо напыжились, завистливо наблюдая за восторгом счастливчиков.

– К следующему занятию жду от каждого из вас доклад на тему происхождения своего дара. Если дар отсутствует, то опишите тот, которым восхищаетесь и хотели бы обладать. – Молодая преподавательница села за свой стол. – Занятие окончено. Все свободны.

Первый курс побросал учебные принадлежности в сумки и поспешил покинуть холодную аудиторию. Я, Селин и Миаф – не исключение.

– Миаф, – мягко окликнула его Тилен, когда мы уже были у двери. – Задержись.

Паразит скривился и нехотя развернулся.

– До встречи, девушки, – намекнула Тилен на приватность их разговора.

Мы с Селин немного помялись, но под испытывающим голубым взором преподавательницы нехотя покинули помещение, оставляя в ее цепких лапках Миафа.

Остаток дня прошел как всегда быстро и без возможности перевести дух. После боевой подготовки, я наскоро отобедала и поспешила на занятие с лордом Йуном.

Йун научил меня основным приемам и тонкостям тактике ведения боя и теперь учил применять знания на практике. Он выкладывал маленькие фигурки людей и тварей на полу, создавая сражение, добавляя описание местности, время года и количество ресурсов, находившихся в моем распоряжении.

Я уверенно выставляла «бойцов», применяя, по моему мнению, наилучшее построение. Далее у нас начиналась игра – лорд Йун руководил своим войском, а я своим. Ход за ходом, шаг за шагом – так мы сидели до вечера, пока не определялся победитель. И интриги в этом не было, ибо лорд Йун всегда одерживал победу.

– Победа в войне определяется не одним сражением, – сказал Йун, заметив мое расстроенное лицо. – Можно проиграть десятки сражений, но одержать верх в последней битве.

– До главного сражения нужно еще дожить, – тихо заметила я, протягивая лорду мешочек с собранными мной фигурками.

Я, не жалея сил занимаюсь с Йуном и Винсентом, но еще ни разу не смогла победить их в этой тактической игре. Мне так хотелось разгромить сегодня Йуна и рассказать Винсенту, что он не зря тратит на помощь мне столько своего времени.

– Дэлла, – строго обратился опытный защитник. – Как по-твоему, ради чего люди сражаются?

– Ради победы.

– А зачем им победа?

Я на секунду растерялась.

– Что бы жить, – неуверенно ответила я.

Седая гончая снисходительно улыбнулась.

– Конечно, жизнь – это важно, но это лишь благоприятный исход для солдата. Не видя ясной цели, ты не видишь в победе смысла. – Лорд с ровной спиной зашагал к выходу из тренировочного зала, ведя меня за собой. – Можно сбежать и жить в дали от сражений; можно потерять в бою своих близких и утратить желание жить; можно перейти на сторону врага, заняв более выгодную сторону, но в этом случае, жизнь предателя многого не стоит. Так ради чего? – Он повернулся ко мне. – Когда ты найдешь ответ на этот вопрос, тогда ты сможешь победить меня.

Обдумывая сказанное защитником, я брела по завывающим коридорам в столовую.

Какая у меня цель? Я хочу сбежать с Винсентом и прожить свое будущее рядом с ним. Я так и не знаю его истинных целей – не спрашиваю. Зачем, если это для нашего общего счастья? Ради него я сделаю все что угодно и мне необязательно заранее знать, что именно. Проведя столько лет в одном лишь желании выжить, я не могу придумать другой причины бороться. Ведь обретенное долгожданное счастье является тем, ради чего и стоит бороться, но одного счастья мало для существования, и я начинаю понимать: для полноценной жизни нужна цель, своя – личная. В этом мире нельзя бездумно шататься из угла в угол: вокруг появилось слишком много людей, желающих навязать свои стремления.

Плечи крепко сжали и утянули в сумрачную нишу холла, скрывающуюся за фиолетовым гобеленом. Спина встретила каменную стену, вдавливаясь в нее под внушительным весом «похитителя».

Ядро екнуло, но тут же успокоилось, учуяв дух грозы.

– Я соскучился.

Винсент провел носом по моей щеке.

– Зачем же так пугать, Винсент? – слабо возмутилась я, тая под его горячим дыханием.

– Последнее время ты слишком занята. Тебя днем с огнем не сыщешь, – хрипло сказал он в шею. – А времени проведенного за изучением тактики мне мало.

Винсент накрыл мои губы в нетерпеливом поцелуе, жадно напитываясь пойманной добычей. Его руки юркнули под плащ и принялись за пуговки на рубашке.

Я подалась вперед, встречаясь с его крепким телом и откидывая голову назад под его поцелуями, уходящими все ниже.

Винсент торопливо достал из кармана круглый камень и, зажав его в ладони, приложил два пальца к губам, а после прочтения заклинания руку ответ руку в сторону.

Щеки обдал жар смущения. Я вспомнила, как Каспар дал его Винсенту, заявляя, что больше не в силах выносить соседство их комнат, и попросил не травмировать его хрупкий рассудок «прилежного» некроманта.

Стыд вылетел из головы, как только Винсент вернулся к поглаживанию моего податливого тела и обжиганию кожи горячим дыханием. Мягкие губы захватили бугорок соска, и влажный язык обвел его под тихий рык Винсента и мой томный стон.

Пальцы впились в его волосы, притягивая ближе. Я растворилась в его ласке, позволяя себе и ему насладиться друг другом. Вина за мое предательство, закопошилась внизу живота, но Винсент выбил ее, прижавшись к моему паху твердым желанием.

Поймав стон языком, Винсент дрожащими руками начал расстегивать ремень на моих штанах. Расправившись с преградой, он рывком стянул штаны мне до колен и развернул лицом к стене, сжимая ладонью грудь до умопомрачительной боли. Звякнул ремень, и Винсент вошел, насаживая меня на распирающее обжигающее тепло его желания.

Крики ударялись о полог тишины и возвращались, отдаваясь гулом в залитом наслаждением сознании.

Винсент склонился к уху и закусил мочку уха, продолжая наполнять меня собой. Рассудок поплыл, увозя меня в тягучие спазмы и острые судороги общего удовольствия, содрогающего полог завершающими стонами.

– Моя жестокая Дэлла, – шепотом протянул тяжело дышащий Винсент, поворачивая к себе и покрывая лицо невесомыми поцелуями. – Почему ты избегаешь меня?

«Потому что я не заслуживаю тебя». Слова остались во мне, продолжая вариться в общем котле переживаний и угрызений совести.

Винсент тяжело выдохнул в молчание, помог мне привести себя в порядок и поправить одежду.

Идя в столовую, я остерегалась его глаз, наполненных тревогой и вопросами, а после совместного ужина быстро скрылась, ссылаясь на срочность подготовки доклада о корнях дара.

– Что происходит между тобой и Тилен?

Я отложила очередную книгу о дарах Древних, не найдя нужной мне главы.

Миаф поднял на меня бесцветные глаза, отрываясь от почти законченного доклада.

– Вы раньше так многозначительно переглядывались. – Селин поиграла бровями. – Что же послужило поводом для такой резкой смены отношения к ней?

– Это не ваше дело, – сухо ответил Миаф и вернулся к докладу.

Пауль сочувствующе похлопал его по напряженному плечу и, поджав губы, отвернулся к библиотекарю, пожирающему мутными глазами учеников.

Удов перестал испытывать меня пристальными взглядами, как только понял, что я больше не ежусь от его внимания. Старый некромант любил наводить ужас, и я перестала для него существовать за отсутствием у меня нужного ему отклика.

Я вновь посмотрела на Пауля.

Он знает, что послужило причиной испорченных отношений Тилен и Миафа, но, как друг, не сказал даже Селин. Пусть так. Главное, что Миаф не держит это в себе.

– Я все.

Селин, широко улыбаясь, завернула пергамент.

– Я тоже. – Миаф отложил пишущий камень и сразу встал. Не дожидаясь остальных, он спешно пошел к кованым воротам библиотеки.