СOVERT NETHERTWORLD 3 Предверие бури

– Это не пустые обещания, – горячо заверил Трэверс. – Я продвигаю серьёзные меры для достижения экологической стабильности.

– Без гарантий безопасности для развития участников сделки, – поправила Кристина. – Я просто ставлю себя на место Грешнева. Великоруссия ничего не получит, присоединившись к налогу, и что ещё более важно, Великоруссия ничего не получит от сделки с США. Так учит история.

– В вас говорит великорусский шовинизм, – засмеялся Трэверс. – Всё время забываю, что у вас тамошнее происхождение.

Кристина манерно дёрнула плечом.

– Скорее простая логика, – поправила девушка. – После расширения НАТО Великоруссия имеет право требовать гарантий и будет их требовать. К тому же у Грешнева сейчас не самый лучший момент для проявления либерализма. Его война с Директорией не оставляет места для этого.

– Да, это ужасная трагедия, – согласился Трэверс, сцепив руки перед собой. – После таких новостей особо начинаешь ценить безопасность. Ещё этот взрыв… У вас есть мысли, кто за этим может стоять?

– Полагаю, такие вопросы следует задать профессионалам, – флегматично отозвалась Кристина. – Предпочитаю об этом не думать. Но вы правы, подобные события ещё раз доказывают ценность безопасности для развития человечества.

Кристина солгала. У неё, конечно, были мысли на этот счёт. Она даже просмотрела пару свежих материалов. История была крайне неприятная. Стороны и противники принятия налога обвиняли друг друга, и дело пахло серьёзным политическим противостоянием. Оставалось надеяться, что Наташа это всё сумеет разрулить.

– Жаль, – притворно опечалился Трэверс. – Всё так замечательно шло. Возможно, Великоруссия сумела бы присоединится к налогу демократическим способом, но этот ужасный взрыв спутал все карты. Впрочем, возможно, мне повезёт с загадочной Натальей Покровской больше, чем с Грешневым. Вы же, наверное, в курсе, что она отправлена послом на Кабо-Кабо и будет представлять Великоруссию на климатическом саммите?

Кристине пришлось признать, что здесь он её опередил. Этой информации она ещё не знала. Необычный ход, хотя в духе Грешнева. С одной стороны, он убирает Наташу подальше от критики, с другой стороны, отправляет на саммит абсолютно не ангажированную персону, человека, который неплохо знает хитросплетения политики, и к тому же паталогически честного человека. Решение более чем верное.

– Ах, вот как? – удивилась Кристина. – Я не знала.

Она, конечно, могла изобразить, что ей всё известно, но дала почувствовать Трэверсу себя победителем. В этот раз. Интересно, как он узнал раньше неё? Хотя неправильный вопрос, учитывая его знакомство с Исаковым, более чем тесное.

– Вот видите, я тоже кое-что могу, – хитро улыбнулся Трэверс. – Так что вы о ней скажете?

Кристина приоткрыла рот, собираясь ответить, однако разговор прервал звонок телефона Трэверса. Финансист коротко сказал, что перезвонит через три минуты.

– Ах, к сожалению, мне пора, – сказал он, вставая. – Ни минуты свободного времени. Собственно говоря, я зашёл лично поблагодарить вас и сообщить, что ваша сумма в девятьсот тысяч сегодня будет переведена на ваш счёт. По контракту. Плюс ещё сто пятьдесят тысяч с моего личного счета.

Кристина склонила голову, не меняя позы на диване.

– Работать с вами было весьма приятно, господин Трэверс, – сказала девушка.

Трэверс всплеснул руками.

– Надеюсь, что некоторая разница во взглядах не помешает нашему дальнейшему сотрудничеству, – заявил финансист. – Я могу надеяться, что увижу вас на климатическом саммите?

– Да, – лениво сказала Кристина, смотря мимо Трэверса на книжный шкаф. – Я собираюсь его посетить. Мне недавно прислали приглашение.

Этим Кристина дала понять, что приглашение Трэверса ей не нужно. Впрочем, кажется, он не сильно опечалился. Финансист поклонился и подошёл к девушке и, дождавшись, когда она протянет руку, осторожно пожал кончик ладони.

– Тогда до встречи, Кристина, – сказал он.

Девушка коротко улыбнулась одними губами.

– До встречи, мистер Трэверс.

Финансист ушёл. Кристина осталась одна. Девушка отпила из фужера шампанское. Вопросов было ещё очень много. Но, по крайней мере, она не сворачивала с нужной тропы. Безусловно, Трэверсу была очень нужна Великоруссия. Не случайно он летел на саммит. А раз летел он, значит, полетит и она. Ноосфера всегда подсказывала верно.

* * *

С Клинцевичем они встретились через два часа в городском парке Гомелума, среди зелени и поющих фонтанов. Обычно тут любили прохаживаться молоденькие парочки. Оперативник сидел на скамейке и, сдавливая и без того мятую пачку, нервно курил древние папиросы – ещё один символ советского прошлого. По его виду, Клинцевича явно душило недовольство от постоянных ограничивающих правил. Не повезло человеку. Впрочем, работает он, кажется, на совесть. Поэтому Флориан решил, что некоторое послабление в правилах будет вполне допустимым. По крайней мере, на уровне обсуждения. Ведь, в конце концов же Клинцевич должен наводить порядок в своём городе. А то кто его знает, сначала начали убивать дипломатов, а потом, может и на гражданских перейдут?

– Хорошенькое отношение к местной власти, – сообщил инспектор, поднимаясь со скамейки. – Это что вообще было в ресторане?

Штильхарт осклабился.

– Встретил друга полицейской юности, – усмехнулся он. – Посидели, выпили, вспомнили прошлое.

Феликс непонимающе уставился на Флориана.

– Вы знаете его? – недоверчиво спросил Клинцевич.

– Мы с ним знакомы давно, и нежно, – бросил Штильхарт. – Но я решил оттуда свалить, пока он не передумал играть в благородство и не забрал назад вот это…

Штильхарт помахал в воздухе папкой.

– Это то, о чём я думаю? – немедленно поинтересовался Клинцевич, одной затяжкой скуривая до фильтра сигарету.

Флориан кивнул.

– Заутер понял, что не жилец, – сказал он. – После того, что узнал и спрятал документы в ресторане. Выиграл время.

– Но для чего? – спросил Феликс.

Флориан лишь пожал плечами.

– Трудно сказать, – бросил он. – Всё очень запутанно, и можно наткнуться на то, что никто не ожидает увидеть.

Клинцевич фыркнул.

– Очень понятно объяснили, – сказал он. – Что конкретно вы думаете? Можете поделиться?

Штильхарт кивнул. Вдвоём они шли по широкой гравийной дорожке вдоль тополей.

– Кое-что думаю, – сказал Флориан. – На встрече в ресторане был не только Дерек Спайсер. Ещё там была девушка, правда, её никто не знает в лицо. Но описание они составили. Скорее всего, это Наоми Зибель – политическая активистка. Сегодня она должна была выступать в парламенте Великорусси с речью, но там произошёл взрыв.

– Я кое-что слышал, – задумчиво произнёс Клинцевич. – Полагаете, это связанно? Заложить заряд в парламент Великоруссии – за это немногие возьмутся. Даже во времена сепаратизма на Кавказе такого не было. Не много ли чести для одной активистки?

Штильхарт пожал плечами.

– Возможно, и много, – сказал он. – Однако же Наоми Зибель выступает с резкой критикой так называемого углеродного налога. Заутер уже встречался с ней раньше, по нашим данным. Теперь они встретились со Спайсером, а между тем в США новый Вице-президент, и он, в отличие от предыдущего, погибшего в авиакатастрофе, выступает за налог. Понятна арифметика?

Клинцевич почесал бороду и нахмурился бровями. Очевидно, обдумывая ответ.

– Не круто ли вы берёте? – спросил, наконец, Феликс. – И потом, что же такая за цель, если такие средства затрачены? Неужели только установление какого-то налога?

Штильхарт тряхнул головой.

– Какого-то, – фыркнул он. – Этот налог позволит его лоббистам заработать миллиарды, но не в нём дело. Налог – это не цель. Налог – это средство. Цель – экономический и социальный контроль в глобальном масштабе.

– Ну, понеслась, – буркнул Клинцевич. – Терпеть не могу политику. Сборище великосветских чистоплюев с оттопыренными мизинчиками. Право слово, лучше бы этих дипломатов просто гопники зарезали. Уже бы давно понесли бы наказание. А этих… даже если найдёшь. Отмажутся. Но, чёрт возьми, чем им помешал Заутер? Знаете? Это в той волшебной папке из ресторана?

– Отчасти, – кивнул Флориан. – Здесь есть несколько коносаментов, выданных компанией Solarlight inc. на перевозку контейнеров. Перевозку осуществляла транспортная фирма из Директории.

– Вы видите в этом нечто необычное? – спросил Клинцевич.

– Я уже видел такие коносаменты, – сказал Флориан. – Груз этих судов – несертифицированное ядерное топливо, поставляемое с территории Великоруссии.

Клинцевич сделал удивлённую мину.

– Значит, Заутер, теоретически, мог встречаться со Спайсером, чтобы поделиться этой информацией, – предположил он. – Возможно, и попросить защиты за передачу информации, так думаете?

Штильхарт утвердительно качнул головой.

– Я не исключаю этого, – заметил Флориан. – Особенно, если и Спайсер занимался чем-то подобным.

– По поручению Вице-президента? – уточнил Клинцевич.

Штильхарт достал из кармана футляр с трубкой и стал набивать её табаком более приятного запаха, чем у папирос инспектора.

– Убеждён в этом, – сказал Флориан. – Очевидно, Брукс пытался как-то повлиять на процесс разработки налога, вот и попросил Спайсера собрать информацию.

– Почему Спайсер, мне понятно, – задумчиво проговорил Клинцевич. – Но почему здесь?

Флориан пожевал трубку, вдыхая вишнёвый дым.

– Пока не могу сказать, – произнёс он. – Оба убитых дипломата работали в Гомелуме, а значит, здесь должна быть какая-то географическая привязка. А вы не помните, Феликс, нигде не фигурировала фирма Solarlight inc., хотя бы по касательной?

Клинцевич прищурился, размышляя. Неожиданно его глаза сверкнули воспоминанием.

– Одно дело было, – сказал инспектор. – В гостинице покончил с собой некто Лэндон Циммерман. Финансовый трейдер из Сиэтла. Он работал на Solarlight inc. Правда, уже уволился. Его нашла горничная, убиравшая номер. Всех подробностей я не помню. Приходите ко мне вечером, я постараюсь достать это дело.

– Буду очень признателен, – кивнул Флориан. – Но в номере, наверное, работали эксперты? Надеюсь, вы не оскорбитесь таким прямым вопросом.

Клинцевич усмехнулся.

– Ни в коем случае, – сказал он. – У нас с вами сложились неплохие отношения, так что, думаю, мне от вас скрывать нечего в общем плане. К тому же вы человек знающий, так что поймёте. Обстановка в Республике сложная. Мы работаем в полностью нерегламентированной обстановке. Сами понимаете, какой народ здесь крутиться. Когда мы занимались делом Циммермана, то нас постоянно одёргивали. Руководство настоятельно просило закрыть материал как самоубийство.

– У вас были сомнения? – спросил Флориан.

– Циммерман повесился на бечёвке, – заметил Клинцевич. – На шее была рана, но с одной стороны она казалась глубже, как будто ему сначала разрезали чем-то шею.

– Клинком, – кивнул Флориан. – И что?

Феликс пожал плечами.

– Ничего, – бросил Феликс. – Дело закрыли, признав факт самоубийства. Но вот ещё одна деталь во всей путанице – результаты аутопсии тела Циммермана нашей группе так и не выдали.

– Их забрал департамент «Э»? – уточнил Штильхарт.

Спецслужб как отдельных структур в Сожской республике не существовало. Бывшие офицеры Понтийской республики, те, кто прошёл переаттестацию, вошли в состав департамента по противодействию экстремизму – это был особый отдел с расширенными полномочиями по мандату ООН. Структурное подчинение департаменту МВД Республики было формальным.

– Вот на этот вопрос я бы предпочёл не отвечать, – сказал Феликс. – Вы связанны с этими структурами, поэтому лучше должны понимать конъюнктуру. Если бы мы сидели с вами в соседних кабинетах, то и разговор был бы другой, а так… вы в бридж любите играть, а у нас тут скорее напёрстки или орлянка. Каждый друг друга пасёт. Я говорил, что у нас сложились отношения, но даже при всей моей симпатии, моя откровенность имеет свои пределы. Как бы то ни было, если это убийство, то очень филигранное. До случая с Циммерманом не видел ничего похожего.

Зато Флориан видел. И не раз. Даже очень близко видел. Мог бы и напомнить об убийствах депутата Левицкого, Екатерины Кирсановой и многих других, случившихся ещё при старом режиме и имевших прямое отношение ко всей чертовщине, что происходила сейчас. Впрочем, Штильхарт не стал вновь грузить этого угрюмого инспектора конспирологией и тайными обществами. Ещё чего доброго, и впрямь за сумасшедшего примет. Поэтому, идя по парковой дорожке дальше, они мало по малу перешли на светский разговор.

* * *

Пока лифт возносил Ксению Игоревну Авалову на один из верхних этажей гостиницы «Four seasons», по небу Московска полз жаркий летний закат. День выдался неимоверно душным, и теперь нагретый камень старинных площадей отдавал тепло, превращая всё вокруг в настоящее марево. Многих из великих по-настоящему занимал тот момент времени, когда день сходился с ночью, а ночь – с утром. Ксения была к этому равнодушна. Философские мысли её никогда по-настоящему не интересовали. Они мешали трезво и хладнокровно смотреть на вещи. Хладнокровно смотри на других. Хладнокровно слушай других. Хладнокровно размышляй. Хладнокровно переживай.

А вот сопящий рядом напарник так не считал. Сколько бы не прошло времени с их первой встречи, его эмоциональность и порывистость чувств никуда не улетучились.

– Ты немного перевозбуждён, – констатировала Ксения.

– Да, – последовал легкомысленный ответ. – То есть нет. То есть я просто не понимаю, почему два офицера ГРУ должны охранять какую-то активистку?

Откуда-то снизу послышалось утробное фырканье третьего в этой компании – им оказался больших размеров норвежский лесной кот, которого из-за длинной серо-белой шерсти можно было принять за скорчившегося старичка. Кот ничего не говорил, и было не ясно, о чём он думает. Он только мотал по сторонам огромной ушастой головой.

– Нет, Снорри, я не это имел в виду, – пробурчал молодой человек. – Я действительно не понимаю, почему это поручили нам. Чем так важна эта Наоми Зибель?

Ксения вздохнула. На самом деле она готова была отчасти согласится с напарником. Спустя час после взрыва в парламенте ей позвонил генерал Артамонов и приказал им явиться к нему. На кратком брифинге он весьма в общих чертах рассказал о взрыве и тех крохах информации, которую удалось узнать. После чего сказал, что им необходимо отправляться в гостиницу Four seasons, где проживает возможная жертва покушения – политическая активистка Наоми Зибель. В общем, никаких тебе объяснений и разъяснений. Одни «если» и «возможно».

– Я знаю не больше твоего, – бросила девушка. – Однако если Покровская убеждена, что жертвой покушения является именно Наоми, то, скорее всего, так оно и есть. Ты же мне только недавно жарко утверждал, что хочешь любого дела, разве не так?

Андрей Кирсанов тряхнул головой. Да, говорил, но дело в том, что…

– Я не имел в виду играть роль телохранителя, – возразил он. – Мне надоело, что ничего не происходит и нас никуда не посылают. Где твоя жажда авантюризма?

Авалова бросила взгляд на Снорри и сделала скептическую мину. Глупо его осуждать. Она в его возрасте была ещё более… она не могла подобрать точное слово и остановилась на определении «безбашенная». Кирсанов знает гораздо больше на этот момент, и не такой наивный, какой была она.

– Кирсанов, не будь занудой, – отозвалась девушка в слух. – Если бы был способен мыслить аналитически, чему я тебя пытаюсь всё время научить, ты бы понял, что организовать теракт в парламенте Великоруссии – за это возьмётся или конченный отморозок, или высокоразвитый интеллект с потрясающими способностями и великолепным техническим оснащением. Заметь, что теракт был успешен.

Кирсанов фыркнул.

– Как же успешен? – не понял молодой человек. – Жертва-то осталась жива.

Ксения покачала головой.

– Её убивать не хотели, – сказала она. – Хотели бы убить, заложили бы заряд мощнее. А так – взрыв направленный, мощность маленькая. Погибла только помощница Покровской.

Кирсанов повернул голову к девушке. Ксения ухмыльнулась. Заинтересовался. Вон, глаза загорелись.

– Думаешь, пугали? – спросил он. – Не круто ли, в таком месте?

Ксения испустила притворный вздох и вновь посмотрела на Снорри.

– Наконец-то до него дошло, да? – сказала девушка.

Кот почти что саркастически мяукнул.

– Вот именно, – кивнула Авалова Кирсанову. – Если преступник закладывает заряд, зная, что после этого его будут искать все спецслужбы и полиция Великоруссии, и всё же делает это только для того, чтобы припугнуть юную девушку и спровоцировать конфликт между фракциями. Это значит…

Кирсанов смотрел на неё выжидательным взором. Ксения вздохнула уже не притворно.

– Это значит, что он вообще ничего не боится, – сказала девушка. – Что он обладает чем-то таким, перед чем бессильны полиция и спецслужбы. И мы с тобой таких людей знаем.

Кирсанов задумчиво пожевал губу.

– Ты думаешь…? – он не закончил вопрос. Голос в лифте сообщил, что они на нужном этаже.

– Узнаем зачем, поймём, кто, – коротко сказала Ксения.

Двери лифта открылись. В пути по коридору они уже не разговаривали. Номер был сразу за углом. Ксения легко постучала.

Им открыла девушка лет семнадцати, круглолицая блондинка с розовыми локонами и разноцветным маникюром, который резко контрастировал с формой для учениц дипломатического колледжа. Это была дочь Наташи, Анастасия. Или просто, Ася.

– Привет! – волнующе ярко поздоровалась девушка – Мы вас ждём, проходите, пожалуйста.

Это было сказано для Ксении. Кирсанову достались дружеские объятья и поцелуй в щёку. Поскольку на длинных нудных заседаниях комитета по международным делам Ксения часто присутствовала, Кирсанов, естественно, был рядом, а рядом с Натальей Покровской часто оказывалась дочка, и так мало-помалу они и сдружились. В некотором смысле он даже стал считать её своей сестрой. Они часто гуляли вместе. Ася помогала ему осваиваться в Московске. Кирсанов не знал, знает ли она, что произошло с его родной сестрой, но своей наречённой сестре он был благодарен за её участие. Она была из тех юных девушек, кто не запирался в себе, а быстро находил контакт со всеми сразу. У неё был беззаботный, счастливый и жизнерадостный характер, а ещё тяга ко всему яркому и стремительному. Ася всегда была в центре всех молодёжных новостей, а её блог о буднях и драмах дипломатического колледжа имел огромную популярность.

Апартаменты в гостинице были обставлены изящно и с выдержанным стандартом класса. Удобные мягкие кресла и диван были расставлены по кругу, на стенах висели картины, плазменная панель. Наталья Покровская сидела на диване, закинув ногу на ногу, в своём неизменно цветущем виде. Она всегда была главным ньюсмейкером страны после Анатолия Грешнева. Новость о том, что Покровскую назначают послом в Кабо-Кабо и представителем Президента на климатическом саммите, стала трендом дня, а то и месяца. Даже о взрыве в парламенте уже позабыли. Все обсуждали: что за страна – Кабо-Кабо? Почему там проходит экологический саммит? А к Покровской прикрепили ярлык «Климатическая королева». Её противники и недруги злорадствовали о ссылке, а друзья и сторонники утверждали, что это новый и, несомненно, гениальный виток её карьеры.

Вот уж чего точно не интересовало Кирсанова, так это политические махинации Великоруссии. Ими он был сыт ещё в Директории. Особенно вот теперь, когда его взгляд оказался прикован к той, которая сидела на диване рядом с Натальей.

Он посмотрел на Наоми Зибель не спеша и онемел от её красоты. Ему вдруг захотелось сидеть рядом с ней и просто смотреть на неё. Он только раз испытал такое ощущение рядом с девушкой. Когда уже от одного общения получаешь заряд бесконечного адреналина. Наоми была совершенной с точки зрения Кирсанова.

На самом деле она была сейчас совсем не в лучшем своём виде. Видно было, что Наоми безумно устала, лицо кое-где покрывали порезы и ещё не до конца прошедшие синяки. Но Кирсанов забыл обо всём, когда заглянул в её небесно-голубые глаза. С этими распущенными золотыми волосами Наоми показалась ему валькирией из скандинавской саги. В её глазах можно было увидеть не только ранимость, но и внутреннюю силу, решительность. Волю И снова мысли Кирсанова спутались – он постоянно отвлекался, хоть и моментально решил, что сейчас не лучшее время думать о девушке, как девушке. Возможно, позже.

Очевидно, момент представления он пропустил в своих видениях, потому что Наоми, что-то сказав Аваловой, уже с большим интересом посмотрела на перетаптывающегося за спиной Ксении Кирсанова и сделала шаг в его сторону.

– Андрей Кирсанов, – с каверзой в голосе представила Ася, воспользовавшись моментом. – Он будет твоим рыцарем без страха и упрека.

Кирсанов покраснел с головы до пят, мысленно поджаривая Аську на всех адских сковородках. Он хотел что-то сказать, но фраза застряла в горле, и получился только неуверенный кивок и глупая улыбка. Да уж, едва ли он всю жизнь мечтал быть представленным красивой девушке вот таким вот образом. Но в данном случае выбирать не приходилось.

– Рада познакомиться, – весело и непринуждённо сказала Наоми, протягивая руку, она была настолько изящная, что Кирсанов опасался смять пальцы, пожимая её. – Мне приятно, что Великоруссия ценит моё спокойствие, но должна сразу предупредить, что я считаю ваше присутствие необязательным.

– Уверенна, что у руководства государства были свои причины прислать нас, – отозвалась Авалова, и бровью не поведя. – Заверяю, что наше присутствие будет для вас невидимым, фройляйн.

При слове «невидимым» Ксения выразительно посмотрела на Кирсанова. Молодой человек сделал вид, что не заметил гримасу агентессы. А вот Снорри отмочил штуку почище. Он вышел из-под ног хозяйки, мяукнул и прыгнул на руки Наоми, старательно обнюхав её и чуть не сбив с ног.

– Он тоже будет меня охранять? – спросила девушка с испуганным скептицизмом.

– Наш талисман, – отозвался Кирсанов, радуясь, что вновь обрёл способность говорить. – Его ангельский вид не должен вас смущать. Он поистине свирепый и жестокий боец.

Насчёт ангельского вида это он хватил. Снорри глубоко оскалился Кирсанову.

– Не волнуйся, совет магов не превращал в него кого-то за попытку захвата мира, – заявила Покровская-младшая. – И отпускать шутки в стиле Сейлема Сейберхегена он не умеет.

– Зато очень недурно поёт, – заметил Кирсанов.

– По-моему, он настоящая прелесть, – засмеялась Наоми. – Как его зовут?

– Снорри, – сказала Ксения. – Он прекрасно обученный и натренированный кот-полицейский. Вам повезло, что он участвует в этом деле.

Наташа криво усмехнулась.

– Подтверждаю, – иронично сказала она, наклонившись к Наоми. – Если вы в это поверите, можете верить чему угодно.

Жестом она пригласила гостей сесть. Им подвинули два кресла. Снорри устроился возле ног Аваловой и постоянно вертел головой.

– На самом деле, я рада, что для этого дела прислали вас, – сказала она. – Вас троих, – Покровская улыбнулась Снорри, – Боюсь только, что ваша подопечная не осознаёт всю опасность ситуации.

Наоми вспыхнула.

– Поверьте, со мной не нужно будет нянчиться и просто предоставлять защиту, – девушка несколько театрально откинула голову назад. – Мне нужны ответы на вопросы. Если целью была я, то я имею право знать, кто пытался меня убить. Я считаю, что это для властей Великоруссии так же важно. Может быть тут есть нечто большее…

Предложение Наоми было не лишено смысла, решил Кирсанов. Никто в здравом уме не станет взрывать здание парламента. Зачем? Для самоутверждения? Калиф на час? Абсурд. Поразмыслив, он, конечно, решил, что Покровская и Авалова, безусловно, правы – целью действительно являлась Наоми, но чем она могла помешать и кому? Он будет не он, если не узнает это и не защитит эту смелую и прекрасную девушку от убийц. Кирсанов был молод и часто менял свою точку зрения, иногда даже в течение нескольких минут, что было определённо свойственно для всех молодых людей, особенно на которых произвела впечатление хорошенькая девушка.

Кирсанов чувствовал, что Наоми смотрит только на него, и что её глаза проникали прямо в его сердце, как будто проверяла, может ли он её защитить. Может ли она довериться ему. Поэтому он снова вспыхнул, когда услышал из уст Ксении вежливое:

– Боюсь, наши полномочия ограничиваются лишь вашей охраной, – размеренно проговорила Авалова. – Расследование будут вести другие люди.

– И ты считаешь, что у них больше компетенций? – встрял Кирсанов. – На мой взгляд, мы должны приложить все усилия, чтобы выяснить, кто покушался на Наоми.

Наступило молчание. Покровская так выразительно подняла бровь, что даже Аваловой не пришлось кроить недовольную гримасу.

– Думаю, нам же от этого будет легче, – бросил Кирсанов и зарделся. Сейчас он понял, что сморозил глупость.

Авалова сохраняла спокойствие.