Абортарий

Как по мне – веселого мало.

Учитывая цвет дедовой спермы, и то, как лихо он их перфорировал, папа называл этот процесс – начинять шоколадки нугой.

***

Когда местный контингент иссяк, настал черед привозных. Их отлавливали в африканских джунглях, едва не путая с вероятными мужчинами, превратившимися в приматов.

Едва ли дед по достоинству оценил бы шутку со взрывом хризантемы.

Но тут случилось непредвиденное. То ли отлов проходил без надлежащего санитарного контроля, то ли хотели напакостить деду, то ли просто судьбинушка такая. Дедова сперма стала невероятно токсична.

Драгоценные головастики оказались, что называется, волками в овечьей шкуре – проникнув внутрь самки, разрывали ее организм. Обрюхаченные дедом чернявки погибали в страшных муках.

После чего Андрея II Шарудящего подали в отставку. И сложили его полномочия в баночку.

Часть девятая. От края покромка

***

По поводу черного. И по поводу великого изобретения человечества последних лет – браслетов.

В преддверии вступления самки в репродуктивный возраст ей почетно выдавался браслет. Беленький, как попка панды.

Браслет считывал информацию менструального цикла. При наступлении в организме первой менструации, когда самка может забеременеть, на округлом браслете загоралось желтое свечение.

Это означало: дорога открыта – можно заезжать. Из бестолковой писюхи она автоматически переходила в разряд потенциальной мамаши. Зеленое свечение показывало, что яйцеклетка дозрела. А красное – яйцеклетка лопнула, следует повременить.

Бывали еще сиреневые браслеты. Их носили на другой руке. Знак того, что самка родила девочку.

И черные. Выдавались родственницам погибшей самки-камикадзе. Разумеется, от мужского плода.

***

В тот день, когда дед стал полноценным удобрением для почвы, отец уже являлся половозрелым самцом. Правда, еще не прошедшим боевое крещение.

В отличие от моей ситуации, дед занимался воспитанием своего сына очень редко. Проводил лишь так называемые мастер-классы по незамысловатому соблазнению. Выводил на городские улицы и показывал, шелестя кулечком, как нужно знакомиться и флиртовать с девушкой.

Могу только догадываться, как это выглядело.

***

В ту пору только вводили электронные браслеты, вычисляющие стадию овуляции. Деда поначалу невероятно злил тот факт, что его сына ограничивали ради какой-то там мнимой продуктивности. Но медик Зина убедила его в мудрости и оправданности такого ограничения.

Прогуливаясь по парку с Андреем III Непорочным, дед, уже облегченный, но предельно недовольный, заприметил молодую самочку, которую позарез приспичило обрюхатить. Формально выглядело гладко – у самки был браслет с насыщенным зеленым оттенком, говорившем всему миру о готовности зачать. Не придраться ведь, туши.

Но самка та в реальности оказалась совсем маленькой, едва оперившейся девочкой. Она выгуливала с бочковидной мамашей крохотную собачку, и знать не знала о каком-то там спаривании.

***

Тем не менее, дед включил воспитателя. Избил мамашу, пнул собачку – и отдавал яростные приказания сыну. Крики, слезы, стенания. Дед стоял в стороне и похотливо наблюдал. Он еще не знал, что с этого момента Эра Клоповьего Рая стремительно подходила к завершению.

А вот отец. Не думаю, что он чувствовал себя покорителем женского сердца.

Впрочем, много лет спустя, пьяный вдрабадан, он попробует учинить подобное еще разок. Не столько ради коитуса как такового, а чтобы возвысить свое ущемленное мужское достоинство. Продемонстрировать, что есть еще порох в пороховнице. И никто ему не указ.

Как и первый раз, в этом деле он окажется немощным дилетантом. Опыта и сноровки будет недостаточно – он потерпит полнейший крах.

К тому же его забьют, как взбесившегося хряка.

Видимо, фантастическая выживаемость все же не вошла в наш наследственный пакет.

***

А тогда ему было пятнадцать.

Через несколько часов после того, как Андрей II Маньяк с помощью сына состряпал дельце, в дом к ним ворвалась кучка яростных лесбиянок. Во главе с мамашей той девочки. Мамаша долго резину не тянула – с боевым воплем достала дробовик и пальнула. Башку деда как ветром сдуло.

И все прошлые угрозы с гильйотинкой выдались по меньшей мере смешными и бессмысленными.

***

Внезапно лишенный мужской опеки, папа стал агнцом для заклания. Женский Совет не панькался.

Пусть Андрей II Каплун и стал реформатором и преобразователем мужского быта, после его смерти женщины вздохнули посвободней и тут же, исподволь, взялись обволакивать папу.

Андрей III должен был стать воплощением организованной продуктивности. На его плечи легли два серьезных нововведения. Первое – он обзавелся собственной охраной. Сотней вымуштрованных и страшных теток.

И второе – папа получил официальную работу.

***

Я не сомневаюсь, что мужской коллектив из прошлого завидовал бы папиной работе. Признаюсь – я и сам поначалу пускал слюнки. Но через два-три месяца работы слюнки иссякли. Папа привык, втянулся, и секс перестал доставлять ему то неземное удовольствие, которое он испытывал первые несколько тысяч раз.

Не знаю, как в древности проводили досуг евнухи, прислуживающие в гаремах, но вид обнаженного женского тела папе так приелся, что возбуждение приходило порою не так быстро, как хотелось бы.

Но продуктивность – великий стимул. На его плечах лежала тяжелая ноша. Как и лежала на моих. А я вот прохлаждаюсь в морозильной камере и откармливаю раков.

То, что называется – чурбан неотесанный.

***

Первые тысячу раз папа действительно стеснялся. Работа сама по себе нетрудоемкая и приятная в исполнении, но все же психически напряженная.

В каждый номер он неизменно брал с собой, помимо меня, небольшой кейсик. В нем вмещались необходимые для успешной работы инструменты. Дилдо на батарейках, мази для какой хочешь стимуляции, анальные шарики, пенисные кольца, феромоны, афродизиаки.

Папа называл его – тревожный чемоданчик.

Когда мы заявлялись в номере, большая часть самок похотливо возлегали на кровати. Все эти похабные, дешевые приемчики. Соблазнение от тупиц. Казалось иногда, что они, лишь заслышав предупредительный стук в дверь, с жуткого перепугу валятся на ложе. И за секунду настраивают лицо на мило-кокетливый лад.

Физиологические девственницы нам попадались, кстати, в мизерном количестве. Это все, туши, проделки дочерней группировки. Перед тем, как отправлять к нам на мошоночный коктейль, самка не редко проходила сеанс страстной любви – с помощью пневно-машины или валентинки. Там ее успешно дефлорируют, чтобы Андрея III Неженку не разоружил, упаси боже, вид крови, неуместные заявления о боли, не охладили бесконечные просьбы подождать и прочая бабская белиберда.

***

Женский Совет определил следующим образом – женщин сортировать по трем группам, расселять по номерам, и назначать свидание с представителем мужского пола.

Первая группа. Самки, прежде всего желающие секса. Какого угодно, где угодно и как угодно. И, пожалуй, даже с кем угодно. Чтобы их оттрахали. Поэтому тут мы имеем несколько разветвлений, когда можно удовлетвориться, прибегая к услугам друзей наших меньших или механических болваничков. Валентинок, в смысле. Да, я все еще о них не рассказал.

Что я могу сказать, ссылаясь на увиденное. В первой группе наибольшее количество красивых, молодых и стройных. Наверно, они часто смотрятся в зеркало и приходят к выводу, что достойны секса. Достойны получить удовольствие. Они требовательны и ненасытны, и в этом плане с ними бывает тяжелее всего. Оплодотворение их интересует постольку, поскольку должен соблюдаться недремлющий постулат продуктивности. Они понимают, что идут на смертельный риск, но сексуальное желание сильнее чувства страха. Я так полагаю. Что там у них в голове на самом деле – никому не известно.

Вторая группа. Самки, жаждущие самца. За неимением лучшего – это папа. Красоток среди них поменьше, бабы часто попадаются зрелые и перезрелые. Но ухоженные, правда. Старушенций папа браковал в секунду.

Иногда складывалось впечатление, что они записывались на свидание с мыслью: «Полжизни прожила, большая часть яйцеклеток вывалилась, а что оно такое – мужик – так и не узнала».

Секс для них не являлся крайне необходимым занятием. То ли неудобно чувствовать себя стареющей девой перед активным юнцом, то ли вообще разочаровываются в самце. Редко, но бывали случаи, что до секса и не доходило – некоторым экземплярам достаточно поговорить, потереться, поцеловаться, побаловаться. Но тут есть один нюанс, связанный все с той же продуктивностью. Во время всяческих игр оба всегда должны быть начеку, и если папа вдруг вскорости начинал извергать драгоценный семейный коктейль, самка обязана успеть все сделать так, чтобы коктейль попал ей внутрь.

Папа любил повторять: «Выкладка материала помимо – строго недопустима».

Третья группа. Лотерейная. Самки, тупо желающие забеременеть. Половой контакт и партнер их так же волнует, как и вас теперь, мои молчаливые подвешенные друзья.

На них папа отводил душу, потому что третья группа – всегда красавицы, всегда неприхотливы и нежны. Их отбирал компьютер, совершенно произвольно. Из того громадного количества баб, что теперь состоят на учете по поставке суппозитория. Ну, где соперничает четверка моих прихвостней.

Итак, за один койко-день в папином распоряжении бывал десяток половозрелых, с яркой зеленью на браслетах, самок. По четыре из первой и второй групп, где зачатие должно произойти минимум в семи случаях. И две самки из третьей группы, которые уже давно определились в своих суицидальных наклонностях.

Вот она – работа. Если можно так назвать походы по гостиничным номерам. Наши с папой походы. Ведь он неизменно брал меня с собой.

По большому счету, мне было так же интересно и познавательно, как вам сейчас, туши.

***

В какие только мы с ним не попадали передряги. Сколько всякого стряхолюдия насмотрелся я там, туши. Аж вспоминать тошно.

Я потом часто спрашивал папу – неужели та или иная женщина сама не видит, что больше похожа на газонокосилку, чем на самку?

Почему одни, будучи красивыми и яркими, погружаются в самокритику и отыскивают в себе изъяны, которые никто, кроме них, не замечает? И почему другие напрочь лишены самокритики, я бы даже сказал – чувства такта по отношению к остальным.

Квадратожопые тумбы напяливают короткие юбки. Лахудры с ногами, как два натянутых лука, носят облегающие штаны. Открытые купальники на бабах-бомбовозах. Крикливые и срезанные топы на краснощеких малолетках, отчего пупы и пузылы вываливаются на поверхность, во всем своем центнерном величии. Видавшие виды дамочки позволяют себе расстегивать рубашки, показывая получашечки и свернутые в рулон груди.

Некоторых женщин я отказываюсь понимать.

А вы – туши?

***

Помню однажды случай. Зашли мы в номер, к очередной. Настроение паршивое, папа злючий, с бодуна. Барышня стояла спиной к окну, немного выпятив задницу. И тут решала обернуться – рывком, эффектно. Как в старом кино.

Лучше б она этого не делала. Потому что похожа она была на зубатую пеликаниху. Едва вылезшую и отмытую от нефти, но спешно приведенную в чувство.

Со светло-русой волосатостью на башке, маленьким хохолком на макушке. Еще и на каблуках.

Мы с папой переглянулись. Понимая друг друга с полувзгляда. На этот раз – попадалово.

– Ты хоть не голодная, а то я рыбу не взял, – сказал папа непринужденным тоном. Ничего не подозревая, она простодушно ответила, что кушать не хочет.

Спешно взгромоздилась, чтобы мы убедились в ее пеликаньей неуклюжести. Легла на спину и раздвинула ноги.

Мы так и стояли у порога, как два дальнозорких гинеколога.

– Хотя, – замялась, занервничала, увидев, что мы не в восторге. – Можем сначала поговорим о чем-нибудь.

Папа принялся стягивать штаны.

– Давай поговорим, – пробормотал, запутавшись в штанине. Освободился, оставив лишь белые трусы на себе. Сел на край кровати, она смущенно подползла ближе. Несколько минут мы все втроем молча смотрели порево.

Папа нарушил тишину, сказав:

– Когда у пеликанов период размножения, они издают низкие, глухие, ворчащие звуки, а горловой мешок из светло-желтого становится красным.

Она с пониманием кивнула. Я с трудом подавил улыбку.

Папа продолжил:

– Горловой мешок способен выдержать до пяти литров воды.

Машинально я глянул на ее хлебательную часть. Потом на грудь, ноги. Нужно было срочно заканчивать эту канитель, иначе я грозился прыснуть со смеху.

– Ладно, ложись уже, что ли, – огорченно предложил папа.

Перевернул ее на спину. Так обычно делают крокодилы – переворачивают перед спариванием самку.

С заднего ракурса вид был еще более-менее сносный, только вот хохолок смущал.

– Только давай на четвереньки, оттопырь задницу и смотри прямо перед собой. А то иначе до вечера не справимся.

Но он лукавил. Он всегда справлялся быстро. Так и тогда – вышел коротенький спринт. Словно форточку открыл – вот тебе и весь секс.

То, что называется – суровая правда жизни.

Она, видимо, рассчитывала, что папа будет напрягаться на ней нее пять часов подряд, отчего она охрипнет, а мокрая холка уляжется. В недоумении обернулась, посмотрела, как папа уже спешно одевался.

Тут же перевернулась на спину и забросила назад ноги. Чтобы не вытек драгоценный коктейль.

В таком русле папа и проработал около десяти лет.

***

Или вот еще. Зашли мы как-то в номер. Папа уставший, изношенный и угрюмый. Барышня прохаживалась возле мини-бара и хлестала ром с колой. Что странно, у нее не наблюдалось того типичного выражения, как у испуганного и оглушенного бурундука.

Впрочем, слеплена она была без особого энтузиазма – кусок жопы, кое-как отполированной, более-менее ровные ноги, небольшой свисающий пузанчик. Лицо вроде и ничего, но на изгибе подклювья виднелось неприятное красное пятно.

Папа разделся, проглотил таблетку от головной боли. Самка плюхнулась на постель и нервно заерзала.

– Ну, давай! Иди ко мне! – ворчливо застонала, натирая гениталии до блеска. Мне показалось, она вот-вот начнет брызгать на потолок. А папе ничего не оставалось, как предпринять рутинную вязку.

Едва он лег, как она накинулась сверху. Так он обычно поступал с ошалелыми самками, чтобы дать им возможность поработать. В течении десяти секунд она скакала, а мы с папой отстраненно наблюдали, как подскакивала ее грудь.

Вскоре стремительно появлялся коктейль с запахом свежих каштанов – и папа совершенно потерял интерес к происходящему. Широко зевнул.

Зато я наблюдал вовсю. Она продолжала яростно громыхать на нем, желая выжать лишние секунды. С выражением неприкрытого негодования.

Папе надоело.

– Дальше можно и без меня, – сказал, приподнимаясь и отстраняя.

– Я еще хочу!

– Вынужден огорчить.

Она фыркнула. Но тут же спохватилась. Естественно – продуктивность взяла верх. Она схватила себя за ноги, приподняв таз. Поза березки.

И это должно было длиться около пяти минут.

***

Знаете, туши, папа тогда не ушел сразу подмываться. Он сидел и смотрел на нее. Они обменивались ненавистными взглядами. Она пришла сюда чуть ли не жертвуя жизнью, и полагала, что вознаграждением должен служить отменный, полный улета секс. С единственным в мире мужчиной.

А вышло, что называется – радио послушала с волосатым хамом.

Папа сидел и даже не пытался подавить самодовольную улыбку. И я знаю, о чем он думал тогда. О том, что ее, наоборот, должен неописуемо радовать тот факт, что у него вообще встает. И как радостно, что ему удается выискивать отличия и соблазнительные изюминки среди тысяч одинаковых тел.

И просто чудеса, что ему присущ этот истинно мужской бзик, когда хочется поиметь весь мир, и каждую его представительницу по отдельности.

***

Оправдание надежд женского мира. Вот, пожалуй, на чем все держалось. По крайней мере, длительное время.

Мир закидывал нам удочку, намекая – вот, мол, все женщины ваши. То, о чем вы так долго мечтали и вожделели, сбылось. Секса – по самые веники! И выбирайте себе, наслаждайтесь, купайтесь в неге и женских телах.

Но только сделайте так, – постарайтесь, соберитесь, напрягитесь, – но сделайте так, чтобы родился еще один такой же здоровенький и живенький мальчуган.

Сейчас я со всей серьезностью заявляю, что нас использовали.

Грубо и жестоко. И с целью, которую я в страшном сне представить не мог.

Часть десятая. Грудина

***

Я уверен – на качество семейной реликвии не самым лучшим образом влияло и влияет то, что все мы видели, как умирают наши отцы. Папа засвидетельствовал, как отвалился приличный кусок головы у Андрея II Необузданного. А ваш покорный слуга и сокамерник лицезрел, как Андрея III Синего превратили в бездыханный оползень. В то время, когда я мимикрировал под стенку вагона, в метре от меня папу благополучно избивали одичавшие представительницы слабого пола.

В последующем он мало чем отличался от мясного фарша, что хранится в третьем по счету холодильнике.

Один прадед-бонобо легко отделался. Мечта любого – быть затраханным до смерти.

***

Чтобы не допускать заблуждений с вашей, тушки, стороны, я сразу хочу отметить – поначалу в моем роду рождалось много особей мужского пола. Главным их недостатком являлось полное отсутствие живучести.

Немощные, аномальные, с врожденными уродствами и не совместимыми с жизнью организмами – назвать их мужчинами считалось бы высшим комплиментом.

Куда уж до гильйотинок.

У деда, Андрея II Грозного, дела обстояли несколько по-иному, но веселого тоже было мало. Отпрыски-осеменители, наперед стыдясь своей немощности, решили умирать раньше, еще в материнских животах.

При папе такая тенденция неуклонно прогрессировала. Все меньше рождалось каличных мужичков, но все больше погибало их недозревшими. Одним скопом с мамашами.

Как папа заявил однажды:

– Вкратце на сегодня дела обстоят так. Бабье преспокойно себе рождается и трясет по миру жопами. Мужики, что называется – раз, два и обчелся.

***

Однажды мы стали свидетелями одного знаменательного события. Мы прогуливались по окраине острова. Это произошло за несколько месяцев до того, как папу растерзали. То есть, тогда он уже плотно сидел на стакане.

Мы вышли к берегу, папа что-то вяло рассказывал. Я бросал камушки в Днепр. И тут мы стали свидетелями того, как с моста сиганул электрокар. На приличной скорости, прямиком в воду. Заграждений тогда еще не было никаких, так что он пролетел несколько метров вдаль, прежде чем начать пикировать в воду.

Нам долго не хотели рассказывать, что случилось. В конце-концов одна самка в гостиничном номере призналась, что за рулем была беременная. Беременная мужским плодом. Она просто сошла с ума от того, что вскоре ей кранты.

***

С тех пор мы ни раз еще слышали, как самки с поясом шахида бультыхались в воду. Женский Совет объяснял, что это бытовое сумасшествие. Что, узнав о неблагоприятной беременности, женщины превращаются в леммингов и совершают непредвиденный заход к речному дну.

Были приняты меры. Выстроены огромные бетонные заграждения. Ужесточен контроль за беременными. Но количество суицидов хоть и снизилось, но незначительно. Самки всегда находили лазейки, чтобы осуществить задуманое.

Тот период нынче известен миру, как Исход Брюхоногих.

Сумасшедшие, чего тут говорить.

Правда, которую я узнал несколько недель назад, гораздо более жестока, чем обыкновенное безумие.

***

Кстати, в случае гибели малыша, бабуиниха в течение нескольких дней носит бездыханное тельце на руках, не в силах расстаться со своим чадом.

***

После меня у папы была возможность воспитать еще одного сына. Он родился 14 февраля, за три месяца до срока. Его назвали Валентинкой.

С этой личностью связано много чудес. Прежде всего, сам факт того, что он выжил.

Впрочем, ничего хорошего и веселого из этого не вышло.

Язык не поворачивается сказать, что Валентинка был стопроцентным самцом. У него имелись как мужские, так и женские зачатки половых органов. Так что чего-чего, а самодостаточности у него явно было больше, чем у кого-либо из живших до сих пор людей.

Никто не возлагал на него больших надежд, потому что до половозрелости он кушал из ложечки и ходил в памперсах. Разговаривал только гиканьем.

В подростковом возрасте сиделка застала его за нелицеприятным времяпрепровождением. По крайней мере, ей так показалось. Валентинка впервые занимался оплодотворением. Но самого себя.

То, что называется – гермафродитные страсти.

Первый блин не оказался комом. Валентинка неслыханным образом забеременел. Даже не знаю, понял он это или нет, но в ситуацию он попал явно уникальную.

Впрочем, дальше ничего сверхъестественного не произошло. У Валентинки в утробе оказался мальчик.

Через три месяца после зачатия полноценная семья из одного человека погибла.

Я понятия не имею, как вообще все это объяснить.

***

Настоящее удовольствие папа получал от общения с охранницами. Полноценным это общение, впрочем, назвать тяжело, поскольку охранницы ограничивались мычанием и пусканием тонких нитей слюней.

У охранниц нет возможности думать, разговаривать и хоть как-нибудь наслаждаться жизнью по той простой причине, что они имбецильны. Тяжелая черепная кость, этот округлый волосяной нарост с недозревшим зернышком мозга внутри – служила им лишь вместилищем кепки.

Внешне они тоже отличались от остальных самок. Грубые, неотесанные, топорные образины. О продуктивности речи и не шло.

Долгое время на шеях охранниц крепилось миниатюрное жабо. Оно улавливало и впитывало слюни. С течением времени мода коснулась и их.

Сейчас из уголков рта у них свисают крохотные, телесного цвета тампончики.

***

Охранницы пользуются дубинками, и нужно добавить – вполне мастерски. В жестокости они не уступают любой озверевшей девчушке. Ошалелую, пьяную, неадекватную самку они могут вырубить одним-единственным ударом. По затылку, как правило. Еще недавняя агрессорша тут же превращается в мешковатое, обмякшее нечто. И конфликт вмиг исчерпывается.

Что странно – охрана никогда не маячила перед глазами. Она быстро появлялась, тюкала жертву по темечку, и исчезала, иногда прихватывая с собой, а иногда и оставляя временно стававшее мешком с костями. Я до сих пор поражаюсь их непревзойденному интуитивному чутью. Охранница всегда четко знает, кто и когда в состоянии напасть, и впустую не поражает.

Не нужно кардинально отличаться от сибирского валенка, что догадаться: их дубинки – это большие резиновые фаллосы. Кто бы сомневался.

***

Последние свои деньки отец предпочитал садиться за руль исключительно в пьяном состоянии. Так он чувствовал себя крутым. Настоящим мужиком. Меня он брал с собой с той же целью. Закалить.

Подозреваю, он был непрочь попутно задавить пару-тройку невнимательных женщин, а под алкоголем это сделать легче. Ну и менее подозрительней, что ли.

Но он показал себя в этом деле убогим дилетантом. Особенно если упомянуть, что его сын, Андрей IV Пробирочный, провел в свое время все по лучшему разряду. Но об этом позже.

Впрочем, мне кажется, тогда бы ему все сошло с рук. Могли же хоть каким-то образом развлекаться ущемленные и ущербные мужланчики. Ну, разбил несколько электромобилей, ну перепугал десяток девах – я-то знаю, он был готов на гораздо худшее.

Но когда мы врезались на повороте в дерево, и машина отказывалась заводиться, – отцу захотелось проехать домой на метро.

Ему хотелось крови. И он ее получил.

***

Не дожидаясь охранниц, мы резво поскакали к метро. Естественно, нас пытались не пустить. Отец расстолкал и прорвался, волоча меня за шкирки.

Мне было тогда, кстати, десять лет. Кадык, усики под носом, волосатый пах – ничего такого пока не предвещалось.

Перебранки начались еще на платформе. Он цеплялся к каждой – обзывал, пихал, кривлялся. Затем мы вломились в вагон. Охранницы опоздали на несколько секунд, я их видел, когда поезд набирал скорость.

Отец сходу прилип к молоденькой симпатичной мамаше. Расспределил роли, сказав, что девочке-дочери скучать не придется. Пока он будет управляться с мамашей, меньшей займусь я.

Помню, в тот момент я как-то даже выпятил грудь, посерьезнел. Где-то в глубине души я бы мало сопротивлялся. Не смотря на то, что у той девочки были грязные волосы и сисечки, как пяточки.

И не смотря на то, что писюн мой работал вхолостую.

Отец принялся задирать мамаше юбку, лапать, обнимать. Встревоженные соседки сначала ограничивались ругательствами и криками. Затем вдруг спохватились и оттеснили отца в угол вагона. Он огрызался и, кажется, заехал одной в челюсть.