Песни служителей Адхартаха: призыв

Я же осмотрел уже лично кровать Оттона, но ничего подозрительного не обнаружил и вернулся к себе. Тревожные мысли так захватили меня, что ночь я провел в полузабытьи между молитвами о счастливом нахождении мальчика и липучей дремотой, обволакивающей меня ужасными кошмарами. Чудились мне голоса мерзкие, хохот адский, детский плач и волчий вой, а лунный свет рисовал на стене извращенные узоры, в то время как в темных углах моей кельи бродили ужасные тени с горящими глазами. С трудом дождался я утренней службы, где словно в тумане молился с братией о возвращении мальчика невредимым. И только когда багряные лучи рассветного солнца озарили молельню, мороки той ночи окончательно покинули меня.

К концу службы вернулись ушедшие с отцом монахи и подтвердили мои худшие опасения. Жак так и не вернулся домой. Соседские товарищи по учебе рассказали, что, когда они собирались уходить после занятий домой, учитель окликнул Жака и велел тому задержаться. Ничего странного в этом не было, ведь наставник частенько оставлял кого-то из ребятишек: помочь прибраться в классе, объяснить отстающим правила грамматики или сложения. А бывало в награду за хорошие успехи он брал с собой одного из них, чтобы показать гнезда чаек на морской стороне скал монастыря, собрать моллюсков в отмелях или понаблюдать за охотой альбатросов, но всякий раз затем отводил ученика к песчаной косе, ведущей к поселениям мирян, и долго стоял, наблюдая, как мальчуган, постепенно исчезая вдали, вприпрыжку бежал домой.

Окончательно расстроившись, я не видел другого выхода, кроме как звонить в колокола, чтобы по обычаю собрать всех жителей из округи и начать поиски. К сожалению, первый день закончился безуспешно. К вечеру настроение среди уставших людей ухудшилось. Некоторые стали шептаться, что мальчик или утонул в реке, или его унесло в море, а посему искать его не имеет смысла.

Однако следующий день принес страшные новости, от которых даже сейчас я чувствую, как кровь отливает у меня от головы, и руки леденеют. Но, deo juvante, я продолжаю.

Итак, бедный мальчик, да упокоит Господь его безгрешную душу, был найден моими монахами под предводительством приора Петра в лесу. И представь, какой ужас охватил меня, когда открылось, что лес сей принадлежит твоей семье и расположен всего в полутора лье от гордого замка де ла Рош. Обстоятельства же его смерти позволь мне поведать тебе лично при встрече, скажу лишь, что все указывает на то, что стал он жертвой ведьминского обряда, чему нашлось немало свидетельств у места его гибели.

Тем временем, бывший учитель не объявлялся, думается мне теперь, что в сговоре он с нечистой силой и бежал от нашего гнева.

Однако же это был не конец испытаний, посланных нам Богом. Примерно через четыре-пять дней прискакал гонец от твоей сестры, Агнессы, с сообщением, что ваш лесничий нашел в том же лесу в окружении ведьминых знаков еще одного мальчика, словно растерзанного самим дияволом.

Ты знаешь, как страх подобно огню в сухую погоду разносится среди людей. И теперь, в подтверждение слабости человеческого духа, по вашим землям рыщут вооруженные миряне и рыцари, хватают всех, кто хоть сколько-нибудь напоминает бесовское отродье и свозят в острог. Две схожих смерти не могли пройти бесследно. Глава доминиканцев, ведающих во Франции и Нормандии делами инквизиции, за несколько дней до кончины твоего отца явился с вооруженными людьми в ваш замок и силой увез в Руан некую женщину, подозреваемую в убийствах.

Мнится мне, что сестра твоя, еще не окрепшая после неожиданной смерти отца вашего и ставшая поневоле хозяйкой имения, не в силах препятствовать людской ненависти. Многие даже винят ее в причастности к смертям детей.

Мои скромные увещевания мирянам набраться терпения и милосердия бесполезны.

Я знаю, что ты оставил семью и наследство, приняв обет тамплиера, но дело таково, что уже сама вера христианская и родная земля нуждаются в твоей защите, чтобы разобраться в произошедшем и охладить буйные головы.

Прошу тебя, приезжай при первой же оказии.

Magister tuus et amicus bonus,

Аббат Фризо”

Амори бегло просмотрел письмо еще раз и задумался: “Вряд ли обычная гибель одного или даже двух мальчишек настолько взволновала бы аббата, чтобы он стал просить меня о помощи. Дети гибнут постоянно: от голода, от болезней, да мало ли опасностей поджидают юнцов за дверью родного дома. В наше время легче умереть, чем выжить. Обстоятельства смертей, вот что, видимо, напугало настоятеля монастыря. Он всегда отличался холодным рассудком и в последнюю очередь стал бы искать объяснения в нечистой силе, но все письмо явно сквозит страхом”.

Рыцарь отложил первое письмо.

“Честно говоря, не могу решиться прочитать письмо сестры”, – пробормотал Амори. Он задумчиво рассматривал запечатанный пергамент, замерев словно в оцепенении. Тяжелые воспоминания о семье, детстве, разлуке с близкими, все то, что пряталось глубоко внутри, вырвалось наружу.

Десять лет прошло с тех пор, как младший сын покинул родовой замок в поисках удачи и отправился в Святую землю, где вступил в орден храмовников, дав обет служить славе господней, защищать паломников, оставить семью и земные наслаждения ради братства.

Впрочем, отказаться от семьи было не сложно, ведь матушка сильно ослабела от родов Амори и его сестры, и спустя четыре года, так и не оправившись, покинула мир. Смерть жены сильно подкосила отца и часть горестной обиды он перенес на сына, очень похожего на мать, считая именно его виновным в утрате.

Мальчик, не понимая истинной причины, старался показать себя достойным любви отца. С утра до вечера он усердно занимался стрельбой из лука и фехтованием, и с малых лет бесстрашно мчался наперегонки с ветром на самых горячих лошадях замка, но все было тщетно, отец был безразличен к его успехам и всячески избегал сына. Ему было тяжело видеть отражение жены в сыне.

Старший сын графа Винсент давно покинул замок и сгинул в крестовом походе, поэтому всю свою любовь вдовец дарил Агнессе, сестре-близнецу несчастного Амори. Все попытки дочери примирить отца с мальчиком наталкивались на стену сопротивления. От природы добрая девочка, она очень страдала вместе с братом и разрывалась в своей привязанности между отцом и братом.

Так продолжалось до тех пор, пока детям не исполнилось двенадцать лет. Тогда произошло событие, которое в значительной степени перевернуло жизнь мальчика. Однажды в полуденный зной конюх разыскал его в небольшой лощине у широкого ручья на границе графского леса. Спрятанное от посторонних глаз пологими склонами, поросшими густыми деревьями, местечко было идеально, чтобы скрыться от всех. Амори любил посидеть в одиночестве в тени раскидистой ивы, прислушиваясь к журчанию воды, сбегающей по покрытым мхом камням. Слуга передал, что отец срочно требует сына к себе.

Спустя полчаса запыхавшийся от быстрой езды мальчик вбежал в главный зал замка и глубоко поклонился отцу, который едва кивнул в ответ.

– В замок пришел священник Фризо. Не могу сказать, что я рад его появлению, но много лет назад в Лангедоке он оказал нашему дому услугу, в память о которой я обязан дать ему приют. Его жизни, да и нашей, угрожает опасность, если посторонние прознают, что он скрывается у нас. Тебе стоит держать свой язык за зубами.

Граф надменно посмотрел на сына, словно сомневаясь в способности того выполнить даже такое малое поручение. Амори твердо выдержал взгляд.

– Но долг чести выше страха смерти, – продолжил граф. – Старик станет отрабатывать свой хлеб: я поставил ему условие, чтобы он обучал тебя риторике и философии. Ему отведено место в комнате рядом с часовней, иди туда, он предупрежден. И помни, все должны полагать, что я пригласил этого скромного монаха с единственной целью – обучать тебя.

И граф взмахом руки отпустил сына.

Взволнованный мальчик побрел к загадочному наставнику, который надолго заменил ему отца, раскрывая подростку мудрость познания и обучая его находить следы Бога в окружающем мире.

Письмо сестры. Встреча в лесу

Медленно вырвавшись из воспоминаний, Амори резко развернул пергамент и в волнении начал читать.

“Милый брат мой,

С надеждой и страхом пишу тебе. Поверь, если бы не крайние обстоятельства, я не стала бы нарушать твое спокойствие тревогами из прошлой жизни.

И хотя я не разделяю твоего восхищения аббатом Фризо, потому что он вызывает у меня, скорее, необъяснимый страх, тем не менее, я решилась последовать его совету и обратиться к тебе за помощью.

Но обо всем по порядку. Примерно месяц назад я по своему обыкновению решила прокатиться верхом в нашем лесу и ускользнула из дома на своем вороном Светлячке. Отец, как ты понимаешь, не одобрял мои поездки без сопровождающих. С наступлением первых дней весны я убегала тайком на конюшню ранним утром, в тот предрассветный миг, когда темнота ночи еще не отступила, и сон всех жителей замка особенно глубок. Так я избегала лишних расспросов, а также успевала вернуться к завтраку. Хотя отец вставал достаточно поздно, но все же существовал риск, что проснувшись и обнаружив мое отсутствие, он бы крайне рассердился, узнав, что я преступила его запрет и нарушила правила, “приличествующие даме”.

Улыбнись, мой друг, и немедленно прекрати хмуриться из-за моих невинных забав. Видишь, даже спустя годы, я все еще легко угадываю твои чувства!.”

Граф слегка усмехнулся, и, чтобы успокоить невольное беспокойство, слегка расправил плечами и повертел в стороны головой, словно осматривая своды молельни, затем вернулся к чтению.

“…Немногочисленны развлечения старой девы в замке (прошу, не смейся), поэтому для меня важны эти прогулки. Конь у меня смирный, и хотя в лесу есть много глухих мест, где бродят дикие звери, все же некоторые тропы вполне безопасны.

Я так много уделяю внимания деталям, но именно тогда, по моему убеждению, начались события, затронувшие наш замок, и я ничего не хочу упустить.

Я выехала из замка через задние ворота, где служит преданный мне старый Огюст и его сыновья. Преодолев ров по малому подвесному мосту, я отправилась через ромашковое поле к лесу. Хотя солнце к тому времени едва лишь начало проступать над макушками деревьев, но природа вокруг вовсю ликовала от наступления погожего дня. Поддавшись настроению, я ехала легкой рысью, увлеченно разглядывая утреннюю суету природы: охоту птиц, виражи пчел, порхание стаек бабочек. Когда я миновала первые деревья, лес встретил меня такой пьянящей, волшебной смесью из невообразимого количества оттенков запахов цветов, молоденьких листочков на кустарниках, жухлой прошлогодней листвы, смолы на стволах, что, казалось, каждый вдох зачаровывал меня все сильнее. И уже в моих глазах обычная утренняя роса мерцала настоящими изумрудными каплями на листве, переливаясь радужным сиянием, а невидимые ткачи-пауки украсили своей паутиной, словно тонким свадебным нарядом, лесную чащу-невесту.

Словом, лес восторженно встречал утро, и я вторила ему всей душой.

Я отпустила поводья, и Светлячок постепенно перешел с рыси на шаг, с интересом поглядывал по сторонам, вскидывал голову, тряс гривой и довольный неспешной прогулкой громко фыркал.

Ты помнишь тот старый дуб на опушке недалеко от въезда в лес со стороны нашего замка? Ствол его еще расщепился у основания на две части после попадания молнии, а позднее сросся у кроны, и стал напоминать сказочного великана, широко раскинувшего свои ноги? Когда мы были детьми, я легко протискивалась в эту дыру в дереве. Сейчас же я храню там лук, стрелы и искусный венецианский кинжал. Как видишь, я не так уж и беззащитна, так что зря отец тревожился за меня.

Добравшись до своего тайника, я отпустила коня пастись, сама же принялась упражняться в стрельбе. Я уже неплохой лучник, по крайней мере, с двадцати шагов я попадаю в плетенное из хвороста чучело.

Однако я не успела выпустить и пары стрел, как услышала неподалеку среди деревьев чьи-то голоса. Первым моим желанием было умчаться прочь, но необъяснимое любопытство удержало меня, и я решилась осторожно проверить.

“Точно кто-то из слуг”, – успокаивала я себя, пока подкрадывалась ближе. Я спряталась за валуном, целиком поросшим зеленым мхом и огляделась.

В овраге на расстоянии десяти-пятнадцати туазов от моего укрытия беседовали двое мужчин. Один из них сидел на пне, другой же склонился перед ним в почтительной позе внимательного слушателя. Черный плащ и белая туника сидящего монаха были покрыты слоем дорожной пыли. Сам он был крайне худ и выглядел усталым, однако уверенная поза и голос выдавали в нем человека, привыкшего повелевать. В противоположность ему второй мужчина с короткой черной бородой был одет в изящный желто-зеленый костюм знатного человека. Золотая цепь на его шее и изящные руки, усыпанные драгоценными перстнями, подчеркивали высокое положение.

(Легкие порывы ветра уносили часть слов в сторону, поэтому я ставлю пропуски в местах их беседы, которые я не смогла уловить).