Записки базарного дворника из 90-х годов

– Заходы, Саша-джан! – радушно приветствовал меня хозяин заведения. – Шашлик кушать будешь? Зэлень свэжий ест! Приправа ест! Захады, дарагой.

– И коньяк принеси, Сурен. И воду минеральную… И садись сам со мной, сегодня я угощаю…

Хозяин «Арарата» засмеялся:

– Немножко, пасижу за компанию. А на работе – нэ пью!

Коньяк он принёс в запечатанной бутылке. Настоящий, ереванский. И воду – тоже настоящую, а не такую, какую делали здесь его земляки: наливали из-под крана в полуторалитровые пластиковые бутылки, сыпали туда питьевую соду, наклеивали этикетки, и продавали под видом различных кавказских марок. Народ брал. Коньяк тоже «производили» – из осетинского спирта и красителей. Но такой «коньяк» сами не пили, а сдавали в ларьки. За коньяк я заплатил, а еда мне полагалась даром. Просидел я в «Арарате» часа два, затем поднялся к себе, забрав недопитую бутылку. Зайдя в комнату, посмотрел на телефон, и вдруг меня осенило: «Надо позвонить сыну»! Ведь Ольгин ленинградский номер я помнил наизусть ещё с курсантских времён! И вот, с сердечным ёканьем, и пересохшим от страшного волнения горлом, я нажимаю на кнопки телефонного аппарата… Пошли гудки, я услышал отдалённый голос своего бывшего тестя:

– Алло?

– Добрый вечер, Рудольф Игоревич, – немеющим, деревянным языком начал я, – это Александр, ваш бывший зять.

– И вам всего доброго, Александр, – недружелюбно отозвался тесть, – вам кого?

– Алёшу можно пригласить?

– А его здесь нет… Они переехали с Олей в квартиру моей мамы на Васильевский… Там и живут теперь. Вы откуда звоните, если не секрет?

– Из Москвы… Я теперь здесь обосновался.

– Вон как! – удивился тесть.

Помолчал, и прибавил:

– О сыне, значит, вспомнили…

– Я и не забывал. Просто, когда у меня не было денег, я не считал возможным о себе напоминать! А теперь – деньги у меня есть. Хочу помочь…

– Похвально! – с усмешкой отозвался тесть, посопел и произнёс: – Ну что же, записывайте их номер… Только, прошу вас – с Олей не общайтесь. С одним Алёшей! Оле необходимо свою жизнь по-новому устраивать. Да и вам – тоже! А бередить старое – не нужно. Вы ведь были порядочным мужчиной, вот и оставайтесь им до конца! Обещаете?

– Да, даю слово, – с внезапно, почему-то, возникшей тяжестью на сердце, отвечал, я.

Короткий этот разговор подействовал на меня угнетающе, недоброе предчувствие заскребло когтистой лапкой, душа стала выворачиваться наизнанку сама по себе, уже не контролируемая мною. Где-то, в глубинах своего сердца, я продолжал её страстно любить и помнить… Как не старался погасить в себе это, растоптать и забыть, освободиться от бессмысленного, как мне казалось, чувства – у меня не получалось! Душа рвалась к ней, той самой, единственной на Земле женщине, ставшей когда-то, для меня самой близкой и родной. И сейчас Ольга, мысленно, возникла передо мной снова! Рослая, стройная, с копной волос соломенного цвета, густыми, тяжёлыми прядями достающие до самых точёных её плеч. С серыми глазами, удлиненными, смотрящими ясно, спокойно и твёрдо. Её овальное лицо, со слегка выдающимися скулами, чётко очерченным ртом, нежным подбородком – всё это по-прежнему волновало и так притягивало меня, словно околдованного этой строгой северной красотой (их семья имела шведские корни), что я опять ощутил прилив горячего желания увидеться с ней! Вернуть её, нашу семью, попробовать начать заново, склеить то, что разбито… Я не хотел верить, что наш брак – мёртв! И потом, меня, вдруг, обуяла ревность! Я вспомнил слова бывшего тестя: «Оле необходимо устраивать свою жизнь», и понял – значит, кто-то замаячил перед этими прекрасными глазами, кто-то стал ей симпатичен, а может быть, и уже занял место, которое, всё ещё, я считал своим!

Повременив немного, что бы успокоиться, я, прерывисто дыша, набрал продиктованный мне номер. Послышались долгие, унылые гудки, а затем – хрипловатый, ломкий мальчишеский тенорок, отозвался:

– Слушаю вас…

– Алёша, здравствуй! Это я… – срывающимся голосом прохрипел я в трубку.

– Кто это…Ты, папа? – удивленно отозвался сын.

– Да, сынок! Из Москвы звоню! Я здесь теперь, живу и работаю…

– А как ты там оказался, как работу нашёл? – совсем по-взрослому заговорил сын, а я, уже уняв волнение, отвечал спокойно и радостно:

– Друзья помогли, Алёша. Устроили на хорошее место, деньжата у меня появились. Теперь буду регулярно тебе отсылать. Пока по триста тысяч, а потом – и больше! Вы где живёте на Васильевском? Скажи мне индекс и адрес!

– На Ваське – у маминой бабушки… Записывай! – я лихорадочно заметался в поисках ручки, которая куда-то закатилась! Нашёл, записал на газету с телепрограммой. А сын продолжал:

– А ты к нам, приедешь?

– Пока не могу, сынок, работы много. И в выходные дни – тоже. Надо деньги зарабатывать, раз возможность появилась!

– Это так… – вздохнул сын. – А к тебе, можно будет приехать? Я бы хотел Москву посмотреть.

– Думаю, да… Летом. Я вышлю на дорогу, сообразим чего – нибудь… – мне очень хотелось узнать об Ольге, но не хватало духу, чтобы спросить, да я и не знал, с чего начать, но сын заговорил сам о ней:

– Мама в английской школе работает. На полторы ставки. И переводит для издательства. Но там – мало платят, а нагружают – по полной… Она целыми вечерами сидит, а то и по ночам. На кухне, на машинке стрекочет. А в школе зарплату задерживают.

– Ничего, Лёша, – скоро полегче станет…– у меня никак не мог слететь с языка вопрос: «Есть ли кто у мамы». Не хотелось обсуждать с сыном это, а ревнивое любопытство распирало меня. Однако задать такой вопрос, я всё же, не решился.

Мы поговорили ещё немного, я обещал звонить, а когда разговор закончился, то я не мог найти себе места от нахлынувшей горечи – всё так нелепо в жизни получилось! Семья распалась, я один, совсем недавно был почти нищим, воровал… И нет возможности, как-то всё исправить. Пока я не вижу её! В комнате находиться не было сил. Я выпил ещё коньячку, спустился вниз, на улицу, отвечая на приветствия, уже признавших меня обитателей нашего огромного, коммунального дома. Дошёл до скверика, расположенного неподалёку, уселся на лавочку, и долго сидел, словно окаменев, покуривая, и ничего вокруг не замечая. «Завтра мой любимый праздник, а мне некуда пойти», – невесело разговаривал я сам с собой, – «Игорь гуляет на банкете у генерала, но я-то туда пока не зван. Ехать к родителям – уже поздно. Татьяна – укатила на выходные к дочери, с утра. Зависать целый день в «Арарате» – не хочу! У меня уже, конечно, появились приятели. Будет с кем выпить. Но это, всё же, неблизкие мне люди. Ни по духу, ни по жизни вообще». И тут меня озарило! Я решил отправиться на «Горбушку», повидать моего знакомого – «академика» Александра! И это меня так обрадовала, что я тут же вскочил со скамейки, зашёл к Сурену, купил ещё бутылку коньяка – на завтра, и поднялся к себе – привести в порядок одежду, которая поновей, помыться, побриться с вечера, а утром – сразу же – туда, в толпу беззаботных тусовщиков, сосредоточенных искателей дисков и кассет, озабоченных оптовиков, и развесёлых зазывал-продавцов, украдкой глотающих под своими прилавками водочку, или коньяк. Умеющих впарить новичку-покупателю всё, что угодно!

3.

Проснулся я не так рано, как наметил себе накануне. В восьмом часу. Но собрался быстро, наскоро позавтракал, и поспешил на троллейбусную остановку – ехать до метро. Пассажиров было поразительно мало, для этого времени. В подземке – тоже толчеи не наблюдалось. И я сообразил: кому надо на торжества – парад на Красной площади и митинг на Поклонной горе, уже проехали. Дачники – тоже схлынули, только кое-где, особо ленивые, с рюкзаками за плечами и саженцами в руках – поспешали к столичным вокзалам. На улицах и проспектах – свободно, даже непривычно как-то… Но торжественность дня – ощущалась повсюду. Я, всё ещё, чувствовал гордость гражданина бывшей великой державы! Я хорошо помнил своего деда, давно умершего, воевавшего в Донском казачьем корпусе, и вернувшегося с войны, после тяжёлого ранения. Второй мой дед – сгинул в мясорубке Сталинградской битвы. Его даже мой отец плохо помнил. И всегда, в День Победы, казалось мне, что оба дедушки смотрят из синевы поднебесья, и что-то говорят, но я их, увы, не слышу…

В филёвском направлении народу в вагоны набилось очень прилично. Все – с цветами, флажками, нарядные и весёлые. Ветеранов с многочисленными наградами – пропускали вперёд, уступали места – словно бы извинялись за то, что в остальные дни о них теперь просто никто не вспоминает… На «Багратионовской» я вышел, и зашагал лёгкой походкой в сторону дружно зазеленевшего, благодаря майскому теплу, парку. Туда, где уже жила суетной жизнью и торговала «Горбушка».

К моему удивлению, покупателей оказалось гораздо меньше обычного. Оптовики явно скучали, а тусовщики – в основном байкеры, предавались безудержному празднованию, привлекая внимание прохаживающихся по аллеям усиленных милицейских патрулей. Продавцы дисков и аудиокассет, у кого были бумбоксы и магнитофоны, крутили часто песни военных лет, и выпивали неспешно, явно не рассчитывая на солидные барыши. Казалось, что они вышли торговать – просто из любви к этому делу. Мой знакомый «академик» Александр – тоже скучал. Он продавал диски только с зарубежной музыкой, и сегодня его товар спросом особо не пользовался. Когда я подошёл к прилавку своего знакомца, он стоял спиной к своим дисковым развалам, и рылся в сумке, что-то сосредоточенно выискивая.

– Привет, тёзка! С праздничком!.. – окликнул его я, и добавил со смехом,– а я думал – ты по Красной Площади маршируешь…

Александр резко повернулся и расплылся в улыбке, узнав меня:

– Саша! Ты как здесь сегодня оказался?

– Я теперь – москвич, Саня! Работу хорошую нашёл. Помогли друзья – сослуживцы! Вот, пришёл с тобой повидаться, и праздник отметить, заодно уж. Торговлишка-то, всё равно – никакая!

– Ну, заходи, – радушно заулыбался Александр, – обходи палатку с другой стороны, а я сейчас «молнию» открою…

– Ты, погоди, брат! Я же не с пустыми руками к тебе! Вот, возьми пока… – и я протянул ему пакет, который держал в руках. – Там – коньяк… Натуральный, армянский. Стаканчики есть у тебя? Нету… Пойду куплю. И закусить, чем-нибудь, надо.

– Постой… – мой новый приятель полез в карман за деньгами.

– После разберёмся, – махнул рукой я, и бодрым шагом направился на манящий аромат жарившихся шашлыков, в сторону центральной аллеи. Уже умудрённый столичной жизнью, я взял румяные, сочные шашлычные порции у того продавца, который ел их сам.

Мы с тёзкой выпили три раза: за Победу, за героев, за тех, кто не вернулся. И завели разговоры о празднике, которые постепенно перешли в пересуды о том, что происходит сейчас со страной, и её Вооружёнными Силами…

Развал всего и вся, позорное содержание солдат, недостойное отношение к офицерам, дикость того, что закрутилось в Чечне, беспомощность нашей армии там, тупые действия командования и политиков – на грани предательства, всё это бесконечно волновало нас, и огорчало. Особенно идиотской, мне казалась новая офицерская форма, введённая Грачёвым.

– Ну, что это за фурага такая? – негодовал я язвительно, – несуразная, огромная! Тулья вверх задрана, словно для потехи! На ней – двухглавый орёл, а на околыше – пятиконечная золотистая звезда, как у японцев, во время Второй мировой войны! Кто Паше Мерседесу такой маразматический дизайн подсказал? А, китель! Без петлиц, эмблемы на лацкане, покрой – точь в точь фрицевский! А вид самого министра!.. Грозный за сутки «взял», сволочь! Столько людей положил! Армию опозорил! – я замолчал, чтобы перевести дух.

Александр слушал, нахмурясь, и только молча кивал, соглашаясь. Но затем, всё же, праздничное настроение взяло своё. И мы сменили тему, придя к огорчительному выводу: от наших возмущений с ним – толку не будет, и ничего не изменится…

Я подробно стал рассказывать о своей нынешней своей работе, генерале и его дружной команде, состоявшей, в основном из бывших военных – проверенных товарищей. Александр слушал жадно, иногда завистливо вздыхал, бормоча:

– Ну, повезло же людям! А что же ты хотел – генерал… В Москве – подняться можно!..

– И опуститься – тоже легко, – слегка остудил его пылкую восторженность я. – На Л – ской ярмарке, где я торгую – знаешь, сколько таких, кто не вписался в новую систему? Причём – москвичей… Про двоих расскажу. Один – Миша Испанец… МГУ закончил. Был специалист по романским языкам. Испанский, португальский, итальянский. Но испанский – профилирующий, потому и Испанец. Не вписался… Что-то произошло, и он запил. Жена бросила. Пропился весь. Ходит по ярмарке – собирает объедки. За бутылку «палёной» водки помогает погрузить – разгрузить, мусор убрать… Выпьет – начинает концерт давать. Приносят ему откуда-то гитару, и он поёт на испанском, на итальянском… Денег насобирает за выступление – пропадает дня на три. Потом опять появляется. Голодный, как пёс… И приятель у него есть – Вилен Игнатьевич… Журналист бывший, поэт… В солидных партийных изданиях публиковался когда-то… Назову фамилию – сразу вспомнишь! Ходит в костюмчике – тройке, измятом, правда. При галстуке, при портфеле. Складывает в него пустые бутылки и жестянки из-под пива, которые подбирает. Вежливый, обходительный… На потеху торгашам стихи читает, если поднесут стаканчик… Читает, а у самого – слёзы из глаз!

– Да-а-а! И это – тоже Москва!.. – тяжко вздохнул Александр, и грустно усмехнувшись, добавил, – а, знаешь, кто со мной на одном курсе учится? Хо-хо! Хранитель печати министра обороны! Есть такая должность! Полковничья! Он – генеральский сынок, маршальский внук. Как училище закончил – сразу на эту должность и определили! В войсках – ни дня не служил. И будет до пенсии сидеть – портки протирать! А кто-то… – тут мой приятель оборвал сам себя, и только рукой махнул, потом резко заговорил о другом, – ты новые учебники по истории видел?

– Нет, не видел, откуда?..

– Ну, значит – повезло тебе! Там про Отечественную войну, всего – один небольшой параграф. Строчек двадцать… А всю войну-то, оказывается, союзники выиграли! А мы – им только помогали. Вот так, Саня!

– Неужели, это правда, тёзка? – я растерянно посмотрел на него.

– К сожалению, да. Ну, да Бог с ними. Наливай лучше. Всё-таки праздник сегодня большой!

Покупателей было негусто, но Александр, всё же, умудрялся что-то продавать, и остался доволен. Время перевалило за полдень, коньяк закончился, я попрощался с ним. Решив полюбоваться на праздничную Москву, поехал в Парк Культуры. Однако везде гуляло столько народа, что мне расхотелось находиться среди всей этой праздничной толчеи, да ещё одному. Я вновь вспомнил тот, последний День Победы, когда мы были все вместе, втроём: я, жена, сын, и мне стало невыразимо грустно, до слёз. Я вернулся на Н – дку, чтобы просто расслабленно посидеть перед телевизором, возможно, выпить ещё немного, но не тут-то было! Едва я зашёл к себе в комнату – затрезвонил, разрывая барабанные перепонки, телефон. Требовательно, нагло… Я подскочил к нему, поднял трубку. Почему-то, сразу возникло предчувствие, какого-то скверного события. И я не ошибся!

– Александр Михайлович, – заговорила трубка, – это старший смены охраны Кузьмин. Звоню тебе с утра, до Витина не дозвонился.

– Меня не было, я гулял. А шеф – на банкете, у генерала… Что у вас там?

– Я так и понял! Ты, наверное, тоже выпивал?

– Немного… Случилось что?

– Товар принимать некому! Гена – в хлам напился! На ногах не стоит… А у нас – три фуры под разгрузку из Польши… И грузчики – тоже пьяные. Катастрофа!

– Сейчас приду, – мгновенно оценил ситуацию я, – найдём выход!

Решение пришло сразу. Возьму у Сурена молодых ребят – разгружать. Сам – буду принимать товар. Деньги за работу, армянам заплачу свои – с Игорем после разочтёмся!

На склад мы прибежали, через пятнадцать минут после звонка. Гена спал у себя в комнатушке, грузчиков на месте не оказалось, водители – поляки, хмуро курили, один из них что-то возбуждённо говорил в трубку сотового телефона, которые только начинали тогда появляться у наших нуворишей, а в Европе – уже были в порядке вещей. Я сразу уяснил: товар нужно раскладывать по номенклатуре, и так, чтобы тот, который будет продаваться в понедельник – ближе к выходу. Остальное – по мере востребованности. Армяне работали споро и дружно. Один сел управлять погрузчиком, работая не хуже нашего водителя, исчезнувшего неизвестно куда. Подписи в накладных и печати ставил я. Поляки облегчённо вздохнули. Когда разгружали последнюю фуру – очнулся Гена. Он вышел на улицу, помочился на клумбу перед складом, и скомандовал: звонить в милицию и ФСБ! Потом понёс какую-то бессвязную ахинею. Двое дюжих охранников уже спешили на его усмирение. Они живо скрутили пьяного безумца, и потащили прочь. Старший смены сообщил мне:

– Сейчас до Игоря Ивановича дозвонились. Он уже в такси, едет.

– А Гену куда дели?

– В подсобке заперли. Пусть шеф на него посмотрит!

Приехавший Винт – распорядился решительно и быстро. Велел составить на пьяного акт, и везти на освидетельствование. На завтра – назначил инвентаризацию. С армянами расплатился тут же, и сам. Меня отправил отдыхать. В воскресенье приказал принимать, с утра, склад.

В этот свой несостоявшийся второй выходной – я работал, как заведённый, до поздней ночи. А с понедельника – уже заступил на новую должность – заведующего складом. Игорь рекомендовал, как можно быстрее найти мне замену, но не из армян! И вечером этого же дня, по счастливой случайности, замена нашлась! После работы, едва я умылся, ко мне постучала Татьяна. Рядом с ней стоял жилистый молодой мужчина в очках, с худым, вытянутым, немного непропорциональным, интеллигентным лицом, довольно взволнованный.

– Саш, – просительно заговорила моя соседка, – я слышала – тебя повысили. А на твоё место – человечек требуется?

– Да, Тань, очень нужен – вот так, – и провёл себе большим пальцем по кадыку.

– Это – Дмитрий… Он и жена – беженцы из Таджикистана. С высшим образованием, работали учителями. Детишек двое у них… Возьми его, а? Жена у нас уборщицей пристроилась, а он – дворником. Не прожить им на такие копейки, что получают. И, всё же, они – русские! Помочь надо!

– Проходите – поговорим, – сделал я приглашающий жест, Дмитрий робко вошёл, оглядываясь, куда бы ему присесть, а Татьяна отправилась к себе. В руках мой гость вертел пакет, не зная, что с ним делать. После минутной паузы – сунул в него руку, и выставил на столик бутылку джина.

– Ты это, зачем? – недоумённо посмотрел я на Дмитрия.

– Больше, пока, не на что отблагодарить, но если возьмёте – то я в долгу не останусь…

– Я тебя беру и так…Мне ничего не надо! Лучше бы детям лишний гостинец купил! Ты – кто, по образованию?

– Учитель математики и физики…

– Отлично, Дима! Считать умеешь! Живёте – здесь?

– Да, на восьмом этаже…

– Завтра ровно в шесть – жду у входа. Считай, что ты принят! А потом – и супругу твою пристроим…

Татьяна, видимо подслушивала наш короткий разговор под дверями, потому что, сразу после моих слов – она вихрем ворвалась в комнату, порывисто обняла – сначала меня, потом своего протеже, и радостно запричитала:

– Как же всё здорово получилось, ребятки!.. Спасибо тебе, Сашенька! Ты – мужик с большой буквы!

– Вообще-то я – казак, хотя, только по маме… – деланно ворчливо отозвался я, стараясь скрыть внезапно навернувшиеся на глаза слёзы – от растроганности и гордости за то, что теперь и я, кому-то смог в жизни серьёзно помочь… Я – бывший ещё совсем недавно, Саней Погоном – базарным дворником, живший в кошмарном сне, в потусторонней реальности…

4.

Дима Кашура оказался настоящей находкой. Он был умён, расчётлив, схватывал всё на лету, не болтлив и надёжен. Винту – тоже он сразу показался. К тому же Игорь, после увольнения непутёвого Гены – получил возможность проворачивать такие дела, о которых только ему мечталось! Товар пошёл на склады, минуя таможню. И это были не только кондитерские изделия! Сигареты, алкоголь, кофе, консервы, безалкогольные напитки, соки, корма для животных, – все нужно было для необъятных просторов нашей, пока ещё, не пресытившейся страны. И важно было – выходить на другие регионы, занимать там нишу, устранять конкурентов при помощи более низких цен – на периферии возможности представлялись фантастическими! Только бы успеть охватить, причём – сейчас, сегодня! Завтра место займут другие…

Но возникла загвоздка иного рода. Для реализации товара – нужна была куча сертификатов и прочих документов. А, поскольку, товары шли мимо государственных органов – необходимых бумаг у нас не имелось… Премудрый Винт нашёл выход быстро, хотя за такое – нам грозил реальный тюремный срок! Но жажда наживы пересилила все опасения, как и в случае, когда мы с Вовкой воровали кабели на цветной металл. Он решил серьёзно рискнуть! Вскоре Игорь появился в моей епархии с молоденькой девчушкой, так мне показалось с первого взгляда. От её броской внешности у меня, прямо, дух захватило. Невысокого роста, идеально сложенная брюнетка – в её телесной стати всё было необыкновенно гармонично: всё, чем природа могла одарить женщину – имелось у неё ровно столько, сколько это было необходимо, ни больше, ни меньше, для создания невероятного женского обаяния. И лицо девушки было не менее прелестным, чем фигура: открытый лоб, чёткий греческий профиль, сочные губы, светло-карие ласковые глаза, опушённые длинными, загнутыми ресницами.

– Это – Вика Бурсак, рекомендую, – представил её Винт, – оформишь, как старшего экономиста – товароведа. Зарплату она будет получать – лично от меня… Её задачи будем знать только мы втроём! А заключаться они будут в изготовлении всех товарных документов, с печатями, подписями, и прочими реквизитами. Для работы Вики, я снял специальную квартиру. Большую часть времени – она там будет производить всю «липу», к которой не подкопаешься. Сразу скажу, в этих делах Виктория – гений! Может быть, одна такая, на всю Москву. Где эта квартира находится, кроме нас троих – знать никто не должен, Саша!

– Всё понял! – кивнул ему в ответ я, хотя от леденящего ужаса, внезапно мной овладевшего, мороз по коже пробежал.

А Вика смущённо пропела мелодичным голоском:

– Вы меня захвалили, Игорь Иванович! Неудобно даже, – и кокетливо заиграла глазками.

С этого дня тяжкие предчувствия неизбежных неприятностей не переставали, время от времени, угнетать меня. Даже после того, как небывалые барыши начали появляться, как бы из воздуха – сами собой, уверенность в том, что однажды всё закончится плохо – меня не оставляла. Хотя, Вика и знала своё дело, стряпая документы, почти безупречные, кроме таможенных! Это тема отдельная…

Я, вместе с юристом, которого нанял лично Гарик, мотался почти по всей Европейской части России. Новгород Великий, Псков, Тихвин, Тверь, Владимир, Муром, Рязань, Ростов на Дону, Нижний Новгород – эти города, эти трассы, слились в один сплошной вояж, от которого в голове всё перемешалось. Я не вылезал из выделенной мне нашим холдингом «Хонды» сутками, спеша заключать договора, и организовывать поставки. Теперь я уже был ведущий менеджер, моя зарплата увеличилась втрое, плюс шли проценты за выгодные сделки! Часть товара я выкупал сам, и продавал с накруткой в провинцию, мелким и средним оптовикам. Это были мои излюбленные клиенты. Для них я особо ходовой товар придерживал, накидывал до тридцати процентов, и всё шло на «ура»! Раз в месяц, будучи ненадолго в Москве, я встречался в одном из кафе, в центре столицы, с неприметным господином из таможенной службы, и вручал ему пухлый конверт с долларами, а он мне – кипу документов с подписями и печатями. Кафе, каждый раз, было другим. Витин богател, и был очень доволен. Я – богател вместе с ним. Сыну я отсылал уже по миллиону рублей, и мне это было совсем не в тягость – чем я очень гордился! К тому же, мы с братом организовали в нашем городке магазин мелкого опта, (под его присмотром), товары я отправлял туда под реализацию, а выручку собирал с клиентов брат. Свою долю я отдавал родителям – на новый дом. Митя – открывал магазины в окрестных крупных сёлах. Отец попросил разрешения купить себе «Ниву», вместо старенького «Москвича» – ездить на рыбалку. И был очень доволен приобретением. А я, временами, просто сиял от счастья! Прежняя нищая жизнь – казалась кошмарным сном. Вроде бы, и не со мной это происходило… Но я продолжал жить всё в том же доме, в той же комнатке, скромно, не транжиря денег. Покупал доллары на свободные средства, пуская большую часть наличности в оборот, а оставшиеся – клал под проценты в банк, где генерал являлся членом правления, но ему принадлежала основная часть активов…

Деньги сами шли в руки. Иногда мне нужно было просто, сидя в кабинете, набирать телефонные номера, договариваться, и ждать приезда покупателей – оптовиков. Игра пошла по-крупному! Я процветал… Витин с головой ушёл в строительство своей фабрики, уже не отвлекаясь на торговлю. Только приезжал за наличностью, с большой спортивной сумкой и двумя вооружёнными автоматами «Кедр» охранниками в бронежилетах. Помимо изготовления бланков с печатями, Вика вела всю нашу «чёрную» бухгалтерию, и я не переставал удивляться её феноменальной памяти, работоспособности, умению мгновенно считать и прогнозировать! Эта красотка – действительно оказалось уникальной, и совсем не девчушкой, а замужней женщиной, родом из Донецка. Там жили её родители, муж, который был намного старше, и четырёхлетний сын. Бурсак содержала их всех, не забывая, впрочем, и о себе. Выглядела она всегда – потрясающе элегантно и соблазнительно.