Эх, хорошо в Стране Советской жить. От Сталина до Путина, от социализма до капитализма

Меня отпустили, но всё внутри меня трепетало. От испуга и негодования. Первая авария и первая травма у машины – вмятина на корпусе. Правда, краска не была повреждена. С тех пор появилась такая странная традиция: на всех моих новых машинах в первые недели эксплуатации появлялись вмятины. И тоже без повреждения краски. Мистика! Или предупреждение свыше: будь осторожен, а то будет хуже? Это как венки вдоль дороги – напоминание тем, кто слишком спешит: все там будем…

Но вскоре машина получила вторую травму. Ящик, в котором доставили «Запорожец» я решил переделать в гараж. Надо было его расширить и обшить металлом. Купил досок. Поехал за листовой жестью, и при выезде со двора магазина я не смог вписаться в ворота, через которые беспрепятственно мог проехать даже «КамАЗ». Прижался боком к стойке ворот. Благо это гладкая труба, к тому же я вовремя заметил, что не туда рулю, остановился и повреждения оказались едва заметные.

Однако не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь. Ездили мы в гости. Посидели, повеселились, вышли на улицу и прослезились. Кому-то не понравилось, что к их дому приехал «буржуй». На боковом стекле был виден отпечаток обуви сорок пятого размера: пытались выбить – не получилось. Тогда этот «первобытный» взял в руки тяжёлый предмет (как утверждают учёные, обезьяна превратилась в человека, взяв в руки орудие труда или охоты) и стукнул ею по лобовому стеклу. Поскольку это был триплекс, стекло не рассыпалось, но прямо напротив лица водителя образовалось непрозрачное пятно диаметром сантиметра четыре.

В те далёкие и «счастливые», как утверждают нынешние сторонники возвращения в СССР, времена проблемой была не только покупка машины, но и ещё большей – поиск запчастей. В Якутске лобового стекла я не нашёл. И когда оно появится и появится ли, торгаши сказать не могли. Рынка запчастей не было. Стал я искать во время своих многочисленных журналистских командировок. И нашёл. За сотни километров от дома. В посёлке Чульман Алданского района. На этой южной территории Якутии частных машин эксплуатировалось побольше – всё-таки и климат помягче и наземная связь с другими регионами страны существовала, поэтому и с запчастями было чуть лучше.

Ну, хватит о грустном, поговорим о весёлом.

Самое весёлое для автомобилистов Якутии – это езда в большие морозы. Надо иметь в виду, что «Запорожец» – это не японское или западногерманское чудо. Вообще все советские машины заводились очень плохо. А как завезти «достижение советского автопрома», когда морозы ниже двадцати пяти градусов?

Пользовались тремя способами. Первый: после предыдущей поездки всю ночь периодически, каждые час – полтора прогревали мотор. Так поступали профессионалы, которые были вынуждены на ночь оставлять грузовики на морозе. А на зимниках во время пятидесятиградусной стужи моторы вообще не выключают за всю многосуточную поездку! Во время отдыха водителей на стоянках вдали от цивилизации за их машинами с включёнными моторами следят зимовщики. Этот способ, разумеется, не для меня.

Второй – более реальный. На ночь сливаешь из двигателя масло, вывинчиваешь свечи. Утром подогреваешь масло, прокаливаешь свечи, и – стремглав к машине. Благо у меня и возле дома появился гараж. Успеешь в промёрзшее чрево быстро влить масло и ещё быстрее ввинтить свечи – мотор заведёшь. Замешкаешься – начинай сначала. Если уж позарез надо ехать. А если не очень надо, то лучше в такую погоду никуда не ездить.

Ну, а если внезапно понадобилось поехать, а мороз – под тридцать? Тут годится третий способ: цепляйся тросом за другую машину и катайся, пока машина не заведётся.

Этим двумя последними способами я пользовался, когда по производственной необходимости надо было съездить в командировку километров за сто от Якутска, а редакционную машину не давали.

Но тронуться с места, это ещё не все зимние проблемы для «Запорожца». У него печка – это фантастическое достижение советского автопрома. Напомню, двигатель у этого автомобиля установлен сзади. По этому поводу зубоскалы придумали анекдоты. Вот один из них. Подруга заглянула в передний багажник и ахнула: «Люсь, а у тебя мотор украли». «Да ничего: у меня сзади второй есть».

Печка у «Запорожца» автономная, она не берёт тепло от работающего двигателя, а вырабатывает его сама, своим бензиновым устройством. Не знаю, как на других машинах, но наша печка очень часто самостийно, по своей прихоти выключалась. Когда на улице выше нуля, это одна ситуация, а когда мороз за двадцать градусов… Такое у меня произошло, когда я поехал по редакционному заданию в Мохсоголлох.

Это – посёлок, где построили цементный завод, а неподалёку и комбинат крупнопанельного домостроения.

Как можно было догадаться построить такое производство в ста километрах от строительных площадок Якутска?! У нас же было плановое хозяйство, не свободно-рыночное! И по какому-то мудрому плану столицу Якутии собирались переместить в местечко Соколиный (так переводится Мохсоголлох с якутского). Главным аргументом инициаторов этой идеи было желание возвести Нью-Якутск на скальных породах. Старинный город, основанный казаками ещё в семнадцатом веке, стоит в долине реки Лены, а потому возникает множество проблем из-за вечной мерзлоты. Все дома приходится возводить на «курьих ножках» – на сваях, оставляя пространство между поверхностью земли и домом. К тому же первый этаж делали техническим, чтобы уложить там все инженерные сети. Так что все эти вынужденные меры защиты дома от провала из-за вытаивания грунта сильно удорожали строительство.

Однако потом сообразили, что проще договориться с «северным Сфинксом». Тем более что мерзлотоведение и соответствующий институт в Якутске добились немалых успехов в обуздании норова этого непростого природного явления. Столицу оставили на прежнем месте, а до производственной базы построили приличную асфальтированную (!) дорогу. Собственно говоря, всего-то возле Якутска асфальтом к тому времени покрыли вот этот стокилометровый участок вверх по течению Лены и километров двадцать в сторону аэропорта и посёлка Жатай – вниз. Все остальные дороги – в лучшем случае гравийные.

Проехал я в сторону Мохосголлоха километров двадцать, как печка выключилась. Возвращаться поздно. Да и понадеялся, что отопитель снова заработает. Но он пыжился, пыжился и окончательно заглох. В машине, где мотор стоит сзади, получить хоть минимальный обогрев неоткуда. Зато в обилии – проникающие сквозь щели «чуда советской техники» струи двадцатиградусного морозного воздуха. Конечно, я предполагал, что печка может отказать. Поэтому поехал в достаточно тёплой одежде, на ногах – меховые ботинки из оленьей шкуры. Кроме того в машине лежала шкура якутской лошади с очень толстым слоем меха, ею я накрыл колени. Однако если салон не обогревается, то стёкла запотевают. Пришлось приоткрыть окошко. И когда я подъехал к заводоуправлению, то зуб на зуб не попадал, еле-еле вылез из машины на скрюченных застывших ножках. И это при двадцати с небольшим градусах ниже нуля, а если б было сорок или пятьдесят?

Собкор Всесоюзного радио в Якутске Олег Козополянский рассказывал мне о своей поездке в центр алмазного края Якутии – город Мирный, которая чуть не закончилась трагически. Было около пятидесяти градусов мороза. Он с местным корреспондентом на их редакционном «Газике» выехал из Ленска в сторону Вилюя. Часа через полтора езды машина заглохла. Понятное дело, что привести её в чувство, что-то там подкрутить, соединить проводочки и т. д. на таком холоде невозможно. Вперёд – до ближайшего населённого пункта несколько сотен километров, назад – сотня, но и её не успеешь пешком преодолеть, замёрзнешь. По зимней трассе в такую пору транспорт практически не ходит. Можно сказать, что они уже распрощались с жизнью, как – о, чудо! – их нагнал военный грузовик. Откуда он взялся в такую пору, да ещё в одиночку (что категорически запрещается при таких морозах!), одному богу войны известно.

Как-то я собрался в тот же Мохсоголлох съездить на редакционном «Газике». Мороз был – за тридцать. Водитель критически осмотрел меня и заставил надеть меховые ботинки, в обычных городских отказался везти.

И, несмотря на все «прелести» езды на «Запорожце» в холодную пору, иметь даже такую «консервную банку» было радостью.

Мы с удовольствием ездили по окрестностям. За грибами, на охоту или просто полюбоваться природой. Естественно, не обходилось без приключений.

Выше по течению Лены к ней, окаймляя долину Туймаада, примыкает высоченный Табагинский мыс. Там неплохая рыбалка. Но мы подъехали не к реке, а к озеру. Долинное – между дорогой и коренным берегом. Решили попробовать «поохотиться» на карася. «Охота» не удалась. А в довершение «Запорожец» забуксовал. По неопытности я не обратил внимание, что грунт рядом с озером оказался не такой плотный, как на обычном лугу. Газанул – колёса углубились. Ещё газанул – ещё глубже. Провалился до дисков. Понял, что сам не выберусь. Стал на дороге голосовать. Машин не много. Но из первой же легковушки вышел водитель крепкого телосложения. На мою просьбу вытащить нас тросом он молча подошёл к «Запорожцу», обхватил его сзади, приподнял и переставил ведущие колёса. Вот преимущество маленькой машины! Я сел за руль, на этот раз газовал и отпускал сцепление осторожнее. К тому же наш спаситель подтолкнул, и мы – на крепкой почве.

А если в каком-нибудь глухом месте не найдётся силач, способный приподнять «Запорожец»? Конечно, воспользовался бы домкратом и постелил бы сучья. Но это заняло бы немало времени. Ведь под домкрат надо было бы вырыть яму…

У этой машины в Якутске хорошее реноме как у… вездехода. Долина Лены вся изрезана протоками. Некоторые из них пересыхают. А за ними – острова, на которых отменная рыбалка и удачная охота. Однако дно таких проток, несмотря на отсутствие видимой воды, мягковато. Можно увязнуть. Туда едут или на мотоциклах, или на «Запорожцах». А чтобы это украинское чудо не завязло, колёса сдувают, так чтобы площадь опоры на почву увеличилась. И – вперёд! Помогает. Ну, если уж не повезёт, то вытолкать его – это не в «Волгу» упираться…

Наш «ушастик» был красный, и это оказалось удобно в тайге. Хоть в самой чащобе его оставь – всегда мелькнёт своим семафорным цветом. Но однажды я его потерял.

В грибную пору повадился ездить по Вилюйскому тракту за грибами. В обеденный перерыв я успевал съездить за обабками (местный вариант маслят), а их в тайге было столько – хоть косой коси, вернуться домой, пожарить, съесть и почти не опоздать. Единственной загвоздкой оставалось лишь последующее одурманивание этими грибами – будто опиума глотнул (никогда не пробовал) или выпил какое-то сосудорасширяющее лекарство. Так что при всей любви к грибам надо было не переборщить.

Но однажды я переборщил с упрятыванием автомобиля. Обычно я его оставлял на обочине. А тут нахлынуло какое-то непонятное беспокойство: абсолютно пустынный тракт, но вдруг, пока я увлекусь «тихой охотой», кто-то подкатит и успеет «разуть» мою игрушку?! Сигнализации-то тогда не было. Заехал поглубже в тайгу. Поставил «Запорожец» в самое густое место. А когда набрал грибов, никак не мог найти его. Ходил, ходил… Неужели угнали? А что, запросто – разбили стекло, открыли дверцу и, не заводя мотора, укатили в другое место. Или я заблудился? В густом лесу, когда нет ориентиров и не светит солнце, заблудиться легко. Даже у меня, опытного туриста, был такой случай. Правда, в Подмосковье. Заволновался: а вдруг я в одиночку не найду свою машину. Возвращаться в город за подмогой – пройдёт часа полтора…

Вышел на Вилюйский тракт. Нашёл то место, где я с него съехал. Стал неторопливо углубляться по своему следу. И… о радость – стоит мой красавец, целый и невредимый. Лишь слегка обиженный, что я его, одинокого, забыл в чужом месте.

«Обиделся» он ещё раз, когда на огромном безлесном пространстве пологого коренного берега реки Лены мы нашли для него единственное растущее дерево! В итоге бодался «Запорожец» с сосной. Дал я порулить жене. Кругом никого и ничего. Ровная укатанная дорога, которая вела прямо к этой огромной раскидистой сосне. Хорошо, решили, под ним можно устроить пикник. Когда надо было затормозить, Лена нажала на газ (перепутала педали, хоть и не блондинка!). «Запорожец» взвыл всеми своими лошадиными силами, и мы очутились в зелёном мешке. Мотор заглох. Я с ужасом подумал: ну, что теперь с машиной? Кранты? Всмятку? А с машиной – ничего, ни одной царапины. Спускающиеся до земли густые ветви приняли в свои мягкие объятия машину и усмирили её. И нас тоже.

Трое в «лодке», не считая собаки

В связи с моими творческими планами мы на машине отправились в Южную Якутию. Моста через реку Лену не было (и нет до сих пор; обещали в двадцать первом веке построить железнодорожный – стальной путь уже достиг правого берега Лены, да «Крымнаш» помешал, выделенные деньги отдали туда, чтобы надёжнее связать черноморский полуостров с Россией). Паромная переправа. Далее – Амуро-Якутская магистраль (АЯМ). Уточню название. Сейчас так официально называют построенную железную дорогу. Что, честно сказать, несправедливо. Нельзя было у старинного сухопутного пути отнимать историческое название. А теперь автомобильную дорогу стали официально называть федеральной трассой «Лена». Но я буду употреблять старое название – как тогда, в 1970-е годы, дорога называлась.

Если говорить о длине АЯМа, то это, конечно, действительно магистраль – свыше тысячи двухсот километров, от станции Большой Невер на Транссибе до Нижнего Бестяха, посёлка напротив Якутска. Если же учитывать её тогдашнее гравийное покрытие – это глубокая провинция.

Первые вёрсты этой дороги были проложены с юга ещё в семидесятые годы девятнадцатого века! Найденное в Амурской области золото потянуло тогда к себе добытчиков и грузы. Но настоящее развитие дорога получила, когда в 1920-е годы в Алданском районе Якутии началась «золотая лихорадка». Но дальше укладки гравия к 1978 году, когда мы отправились по ней в дальний путь, магистраль не продвинулась.

Я не знаю, сколько по ней тогда ездило легковых машин. Думаю, очень мало. В основном ею пользовались грузовики. Под их тяжестью гравий превратился в гребёнку. Ехать было тяжело, машину трясло как на «стиральной доске» испытательного полигона. Менял скорость, но трясло при любой. Наконец, я нашёл лучший вариант: при девяноста километрах машина мчалась по гребешкам гребёнки. Так мы ехали всю ночь, до первого населённого пункта.

Дальше дорога была получше. Особенно после паромной переправы через реку Алдан возле посёлка Тимптон. Южнее города Алдана «Запорожец» прошёл испытание высотой. АЯМ забирается на гору Эвота. Её высота – тысяча шестьсот метров. Дорога проходит метров на сто пятьдесят ниже. Грузовики, пыхтя и дымя дизельным угаром, еле-еле двигались вверх. Мы тоже. Сказывались перегрев двигателя и недостаток кислорода. Останавливались, остужали машину и себя. Хотя жары не было. Напротив, дул прохладный ветер. На этом перевале всегда – свежо и ветрено Зимой тут вообще движение не раз прекращалось из-за снежных заносов.

Испытание высотой машина прошла успешно. А вот как поведёт себя на горной дороге с крутыми подъёмами, с валунами?

Мы знали, что есть очень красивое и рыбное место Юхта – на реке Унгре. К тому же там почему-то более мягкий климат. За все эти прелести Юхту назвали курортом.

Когда-то это было перевалочным пунктом геологов. Туда всякими сухопутными способами – на тракторах, лошадях, оленях доставляли грузы, а оттуда сплавляли их по Унгре и Алдану до геологических баз и горнодобывающих участков. Потом нашли более удобные пути доставки, но место приглянулось геологам. Построили там пионерлагерь, а когда он закрыт, его используют как базу для охотников и рыболовов.

От АЯМа – «всего-то» пятьдесят два километра. Однако Михаил Харин, начальник геологоразведочной экспедиции «Востоккварцсамоцветы», располагавшейся в посёлке Большой Хатыми, где мы заночевали, глядя на наш «вездеход», предупредил, что мы можем и не добраться. На такой маломощной машине ещё никто до нас не решался в эту глушь забираться. Предложил доехать туда на их грузовике, который вскоре должен повезти в пионерлагерь продукты. Но мы всё же решили ехать на своём «ушастике». Надо же его испытать в любых условиях. Иначе для чего покупали? Только музыку слушать?

О том, как мы преодолевали путь до Юхты и еле выбрались оттуда, я позволю себе процитировать строки из моей книги «Жемчужина БАМа» (1982 г., издательство «Мысль», Москва). Они лучше моей памяти показывают детали путешествия.

«Выехали на АЯМ, пересекли по мосту реку Большой Хатыми [сейчас её принято называть Большая Хатыма], приток Тимптона, и сразу свернули в тайгу. Дорога как дорога. Не разгонишься, но и не застрянешь. Справа вынырнул самосвал, видимо «вброд» пересек реку и, пыля, умчался вперед. Километров через пятнадцать мы догнали его. Самосвал соскочил задними колёсами с низкого полотна дороги, и они утонули в болоте. Пытаясь вырваться из плена, машина все глубже уходила в трясину. Узкая дорога оказалась перекрытой, и мы остановились.

– Может, тросом тебя подцепить? – пошутил я.

Водитель сердито махнул рукой. Он вел здесь подсыпку и при развороте нечаянно съехал с полотна.

Вскоре подоспела помощь. Но бульдозер никак не мог взять машину тросом – пришлось бы тащить ее вбок. Тогда бульдозерист догадался зацепить автомобиль отвалом и, пятясь, вызволил его из плена.

Путь свободен. Но кучи свеженасыпанного грунта еще не разравняли, и мы то застревали в них колесами, то ползли по ним на «брюхе». Крупные куски грунта приходилось даже убирать с дороги.

Мост через болото. Старый, похожий на изуродованный скелет. Отовсюду торчат ребра-бревна, между ними провалы. С бревна на бревно, через ямы и щели… Проскочили…

Старая полуразрушенная гать. Под напором колес поднимаются куски бревен, отскакивают подгнившие доски.

Дорога пошла вверх, болота остались позади. Сухие песчаные сосняки обступили дорогу. Я разогнал машину, сзади и сбоку стояла сплошная стена пыли.

Потом песок кончился, и начался каменистый спуск. Потихоньку съехали по ступенчатой дороге. Посмотрел на спидометр: до Юхты осталось семнадцать километров. Ничего страшного на трассе пока не было.

За пересохшим ручьем – подъем. Разогнаться не удалось: слишком много крупных камней и круто. Шли на первой скорости. На середине подъема застряли. Скатились вниз, попытались еще раз взять приступом, с ходу. Поднялись лишь на метр-полтора дальше, чем в первую попытку.

– Толкай, – грустно сказал я Лене. К сожалению, жена водить машину не может, и в подобных ситуациях всю геркулесову работу приходится выполнять ей, человеку весьма далекому от тяжелой атлетики.

– Можно, я тоже буду толкать? – вызвался сын.

– Опасно. Из-под колес могут выскочить камни. Да и вдруг тормоза не удержат.

Обиженный Сергей ушел с собакой в тайгу.

Облегченный «Запорожец» продвинулся теперь не более чем на метр и заглох. Я снова завел мотор; машина дернулась, заглохла, а пока я переставлял ногу с акселератора на тормоз, съехала вниз. Нет, так мы не поднимемся. В следующий рывок Лена успела под заднее колесо подложить камень. Задержались на этой точке… Осталось одно – ждать помощи. Кто бы ни поехал, нас не объедут, другой дороги в гору нет, вокруг обрывы. Волей-неволей придется выталкивать.

Наконец, сзади подъехал грузовик с продуктами. Два парня и женщина подтолкнули нас, и «Запорожец» легко взмыл вверх. На водоразделе мы пропустили вперед грузовик и не спеша запрыгали по камням.

До Юхты оставалось менее десяти километров. Остановился перед крутым спуском. На дороге высохшее русло горного ручья, сплошь камни. И ни одного следа машины. Будто до нас здесь вообще никто не проезжал. Куда делся грузовик? Ведь ни одного поворота не было. Прислушались – ни звука. Под уклон – значит к реке. А на берегу реки должен быть пионерлагерь. Но как же здесь проедем? Вниз-то скатимся. А вверх, в обратный путь?

«Запорожец» осторожно взобрался колесом на валун, спрыгнул с него, стукнувшись днищем. Надо еще медленнее ехать. Спускаемся не на двигателе, а на тормозе. С черепашьей скоростью. Прыг с валуна, прыг…

Кончились валуны, теперь камни помельче и дорога положе. Вот и пионерлагерь. Выехали на берег Унгры [в книге непонятным образом здесь и в некоторых других местах текста Унгру переименовали в Иенгру; такая река тоже есть в Алданском района, но то другая река; я, вычитывая рукопись, не мог пропустить эту ошибку, тем более что на Иенгре не был, возможно «опечатку» внесли при редактировании в издательстве] и остановились прямо возле воды на огромной каменной плите… На соседней такой же плите «накрыли» стол». Под могучей разлапистой елью поставили палатку…

К вечеру на реке стало заметно больше народу. Десятка полтора человек стояли с удочками возле устья Юхты. А сколько мимо нас прошло дальше, за перекат! Люди жаждали попробовать ухи из свежей речной рыбы у таежного костра. На чем только не добираются сюда: на грузовиках, на автобусах, «газиках». Одна группа приехала на «Москвиче». Хозяин машины подошел к нам:

– Сюда на «Запорожце»? Великомученики! Кто же вас надоумил приехать?

– Сами решили.

– А меня друг уговорил: дорога, мол, нормальная, рыбалка нормальная… А теперь не знаю, выберемся ли отсюда. Прыгали, прыгали по камням, все кишки отмотали. И чего мучились: ни одной рыбешки. Давайте обратно вместе поедем.

На том и порешили. Двумя экипажами преодолевать препятствия легче».

Рыбы действительно не было. Ходили, ходили мы с удочками, ничего не поймали. Но на блесну я всё же подцепил ленка. Для ухи и одного достаточно. К тому же стал накрапывать дождь. Дождь усилился, и мы ужинали в машине. Цитирую далее:

«Мимо нас до самого рассвета возвращались, шлёпая раскисшей обувью, обманутые в своих надеждах рыболовы. И каждый раз, просыпаясь от машинной духоты и тесноты, я тревожился от одной и той же мысли: как будем выбираться из котловины, выберемся ли? Попали в ловушку!

Надежда на то, что к утру небо очистится, не оправдалась. Несмотря на отчаянные порывы, ветер не разгонял, а приносил все новые и новые порции дождевых туч…

Остаться ради эфемерной надежды на хорошую погоду? Сумеем ли выбраться отсюда потом без посторонней помощи? Сегодня воскресенье, и большинство отдыхающих разъедутся. Решили ехать немедленно».

К скорейшему отъезду нас подталкивала и опасность разлива горной реки. Здесь узкая долина, и после обильного дождя река может так быстро вспучиться, что нас просто унесёт прямо в «консервной банке».

Я завёл машину и, не мешкая, стал выбираться из долины. Но, увы, маломощный «Запорожец» и этот подъём не одолел. Дождь всё усиливался, склон был глинистый, колёса буксовали. А непрогретый мотор глох. Я запаниковал. Неподалёку стоял «под парами» автобус, вот-вот готовый тронуться в путь. В нём уже сидели люди, но он кого-то ещё поджидал. Я обратился к пассажирам с мольбой о помощи. Они не поднялись от сухих, нагретых сидений, не захотели мокнуть. В это время пришла группа якутских парней. Под их дружным напором наша машина выползла по глинистому склону на дорогу. Подъехали к тому месту, где вчера стоял «Москвич», водитель которого предлагал вместе выбираться. Но след машину уже смыло дождём. Вот и верь таким попутчикам.

«Перед нами крутой изгиб дороги. Если можно назвать дорогой водяной поток, мчащийся по камням! Мотор прогрелся как следует и тянул гораздо лучше. Мы двигались без остановок и заминок. Камни стучали по днищу, ноги в машине подпрыгивали от этих ударов. Только не останавливаться! Остановимся – потеряем силу инерции, машина без посторонней помощи не сдвинется. Только вперед!

Самый крутой и самый каменистый участок. Дорога раздвоилась. Пока раздумывал, где лучше ехать, чуть сбавил газ, и этого оказалось достаточно, чтобы мы застряли. Скатились к началу развилки. Здесь чуть положе, да и объехать тут нас смогут. К счастью, подоспел одинокий мотоциклист. Вместе с Леной он толкнул машину, и «Запорожец» полез в гору. Теперь уже не страшно: самый тяжелый подъем проскочили.

Промчались по гати на болоте, по полуразвалившемуся мосту…

Пятьдесят два километра от Юхты мы преодолели за три с половиной часа (туда ехали четыре часа). И когда вырулили на желтую ленту АЯМа, закричали «ура!».

В Большом Хатыми внимательно осмотрели машину. Крупный камень прокрутился вместе с колесом и выдавил изнутри бугор на крыле. Пустяки. Две вмятины в днище. Пустяки. Ведь все работает, крутится, мигает, светится!»

И главное, несмотря на сумасшедшую езду, когда выбирались из горного тупика, езду без оглядки на состояние полотна и без привычной осторожности на таких каменистых дорогах, мы не пробили картер! Помню, недалеко от этих мест, когда я ехал в Нерюнгри на служебной «Волге», вырвавшийся из-под колеса камень пробил картер, и водитель вынужден был остановиться на полпути. Но там посёлок был недалеко, да и за служебным транспортом быстро приехала техничка. А случилось бы такое же с нами возле Юхты – кто бы потащил нас за десятки километров до ближайшего автосервиса? Где, пожалуй, и картера для «Запорожца» не нашлось бы.