скачать книгу бесплатно
О том, что истинно творится в центре, подразумевала только семья директора организации, и то не в полном составе – младший сын однажды случайно зацепился взором за отчёты, который отец принёс домой на заполнение. Содержание пары таких отчётов привело его в шок: там прямым текстом говорилось о совершаемых опытах над человеком, которого сейчас уже наверняка нет в живых. Для официальной отчётности уйдёт лишь факт его имени, несколько данных о перенесённых заболеваниях, и надуманная причина смерти – мол, умер от сердечного приступа, или от старости, или от хронической болезни – вариантов было много.
Шутки о том, что организация на самом деле – притон, и ведёт незаконную деятельность, до жути выводили отца из себя, что подтверждало лишний раз размышления парня о том, что из себя представляет «Perfektum».
Сейчас, идя по коридору, Дин неоднократно проклинал свою любопытность и неумение лебезить хотя бы перед отцом – жизнь стала бы в разы проще и спокойнее. Может, сидел бы сейчас дома и пил чай, или читал книгу, которую недавно прикупил в магазине, хотя, скорее всего, он делал бы это одновременно, но сейчас ему остаётся только тленно плестись за отцом, вечно торопящимся, и погоняющим его шевелиться быстрее.
Поднявшись на второй этаж по лестнице, они свернули направо, направившись в самый дальний угол коридора. Каспер, глянув на наручные часы, кивнул то ли часам, то ли самому себе, и уселся на диване рядом с кабинетом. Он посмотрел на сына, до сих пор стоявшего, переводящего взгляд то на свет окна в конце коридора, то на кабинет, к которому они пришли. Установив зрительный контакт, Каспер вскинул брови, молча вопрошая, почему тот до сих пор стоит, на что Дин лишь пожал плечами, засовывая руки в карманы чёрных брюк, вскоре начиная нарезать круги вокруг и около кабинета.
– А что, у этого Йохансонна настолько чёткий, распланированный по минутам, график, и он в него вписывается? – Наконец решил спросить Дин, головой мотнув в сторону двери. Каспер лишь хмыкнул уголками губ. – Тишина-а-а… – Протянул Дин – его громкий звонкий голос отозвался эхом, разлетевшимся по этажу. – Как в морге.
– Поверь, ещё пара твоих шуточек про «Perfektum» и ты там окажешься.
Из кабинета практически чуть не вылетели мужчина с женщиной – он её держал, попутно грубо матерясь, потому что она жутко вырывалась и пыталась освободиться. Дин отпрянул в сторону, проводил эту двоицу ошарашенным взглядом, стоя и держась за стенку. Каспер оставался сидеть, лишь чуток сдвинулся, дабы его не задели: он к таким зрелищам давно привык.
– Хочешь сказать… у вас это нормально? – Дин попытался как-то воззвать к чувствам отца, но это было бессмысленно, так как с такой работой они давно притупились. – Что вы с людьми-то вообще делаете!
– У неё острое бредовое психотическое расстройство. – Каспер встал с дивана, одновременно поправляя пиджак. – Для такого диагноза вполне нормально. – Он открыл дверь кабинета и кивком головы пригласил Дина войти. Тот, перекрестившись, будучи атеистом, шумно вдохнул и быстрым шагом прошёл в кабинет. Каспер направился следом за ним.
– Добрый день.
– Добрый день. Присаживайся. – Врач показал на свободный стул, на который волей-неволей, а сесть пришлось. – Какие жалобы?
– Извините, мистер Йохансонн, но этот вопрос вы должны задавать не мне, а моему отцу. – Дин хмыкнул. – У меня нет проблем с учёбой, я чувствую себя хорошо, так скажите, пожалуйста, что может стать причиной моего визита к вам?
Дин внимательно смотрел на врача, сидящего напротив него. Круглое лицо с широким носом украшали квадратные очки с толстыми линзами, что говорило о плохом зрении. Чёрные с проседью волосы, кое-где виднелась залысина. Как же сильно он разнился с его отцом, хотя они были ровесниками – Каспер, в отличие от Йохансонна, очень сильно следил за своей внешностью и своим здоровьем.
Сам врач смотрел не на Дина, а за него. Всё было проще простого – он ждал реакции Каспера. Парню очень хотелось повернуться и увидеть бесценное выражение лица дорогого отца, но не стал торопить события раньше времени.
Позади Дина, у двери, стоял Каспер. Он тяжело вздохнул, снял очки, которые носил больше ради имиджа, нежели для здоровья, потёр переносицу, надел их обратно.
– Дин. – Сказал Каспер абсолютно спокойным тоном, что удивило парня настолько, что тот развернулся в его сторону. – Осторожнее со словами. – Каспер подошёл ближе, хлопнул сына по плечу и остался стоять рядом у стены. – Раз ты не говоришь о проблемах, расскажу я. – Мужчина скрестил руки на груди. – Излишне вспыльчивый, даже для факта, что ты холерик. Повышенная нервозность, слишком быстро устаёшь, частые головокружения, раздражительность… Это, по-твоему, нет проблем? – Каспер пристально смотрел на сына. Дин выдержал взгляд всего лишь пару мгновений.
– Сильные головокружения? – Йохансонн взял ручку и принялся что-то интенсивно записывать в бланк.
– Частые, сильные, но непродолжительные. – Дин говорил нехотя, но решил продолжить тему – отступать было уже поздно.
– Есть ощущение сильной усталости после физической или умственной работы? – Врач сложил руки замком, ожидая ответы на свои вопросы. Он казался терпеливым, но делать выводы было ещё рано.
– Бывает. – Дин пожал плечами, начиная постепенно нервничать. Получить справку о том, что он психически нездоров, ему явно не хотелось.
– Мышечные боли без физической нагрузки, нарушение сна, неспособность расслабиться, присутствуют?
– Да. Расслабиться могу, но не во всех ситуациях.
– Были длительные нагрузки организма? – Мужчина отвлёкся от записи, глядя Дину в глаза.
– Были.
– Ну, что сказать… – Петер Йохансонн закончил записи в карточке и, закрыв её, смотрел то на Дина, то на Каспера. – Диагноз не страшный, но неприятный – гиперстеническая фаза неврастении. Меньше стресса, больше занятий спортом, чаще бывать на свежем воздухе. Лекарства я написал. – Он протянул рецепт Дину, который тут же его взял, внимательно читая.
– И каким зомби я стану при 5 мг реланиума, особенно при дальнейшем повышении дозы? – Он вскинул широкие брови, смотря на врача. – Вопрос риторический, можете не отвечать.
– Больше всех знаешь? – Петер поднял брови.
– Я учусь на третьем курсе медицинского университета, специальность – клинический фармаколог. – Дин гордо вскинул голову. – И поверьте, в анксиолитической группе препаратов разбираюсь более чем отлично.
– Дин, выйди. Я сейчас поговорю.
Дин вскинул левую бровь, и опустил правую – это было высшим проявлением жеста крайнего недопонимания. Когда Каспер кивнул, Дин, окинув его с ног до головы вопросительным взглядом, всё-таки вышел из кабинета.
Стоя за дверью, резко захлопнувшейся у него под носом, парень решил обойти всё вокруг у кабинета, посему со стороны походил на сумасшедшего. Перечитав на второй раз табличку у кабинета, информирующую о вреде алкоголя, и на третий раз табличку, разглашавшую фамилию и имя врача, он решил сесть на диван. Стоило Касперу выйти из кабинета, как Дин встал с места, поправил ворот рубашки, уставился на отца, ожидая его вердикт.
– Чего ждёшь, что я вообще попросил лекарства отменить? – Грубо рявкнул Каспер, поправив манжету на пиджаке. – Дозу снизил. Реланиум 3 мг, пиродоксин так и остался. – Говорил мужчина на ходу своему сыну – они оба быстро спускались по лестнице. – Препараты я сегодня возьму, шприцы тоже.
– Зачем шприцы? – Дин остановился и нелепо уставился на отца. – Во всей Норвегии резко кончился реланиум с пиродоксином таблетками?
– А ты, дорогой сын, не забывай, что не найдёшь ты лекарства в такой низкой дозировке. – Каспер продолжил движение, а Дин последовал за ним. – До дома доберёшься, определись сразу с комнатой и убери её по всем правилам. В антисанитарии я ставить не буду.
– Прекрасно, значит, я убираться тоже не буду. – Дин прыжком спустился с последних ступенек, и быстрым шагом направился к выходу. У Каспера с губ сорвалось лишь только «Сукин сын».
Дин стоял на автобусной остановке неподалёку. Дул ужасный ветер, от которого слезились глаза и начинали замерзать руки. Видимо, погода была солидарна с настроением парня, окутывая его холодом и безжалостным ветром, как отражение его внутреннего состояния.
Голова жутко разболелась от осознания произошедшего. Жутко пульсировало над бровью – так, что Дин схватился рукой за лоб. Он шикнул от боли, прикусив губу. «Приеду домой, поем и сразу лягу спать. К чёрту» – подумал Дин про себя, как в этот момент раздался звонок телефона в его рюкзаке. Поставив рюкзак на скамейку, Сайфер принялся рыскать телефон в бездонном рюкзаке, в котором хранилось абсолютно всё – от кошелька с деньгами до штопора на случай непредвиденной гулянки. Кое-как найдя телефон, Дин ответил на звонок.
– До тебя как до Камчатки![5 - Имеется в виду, что очень трудно дозвониться.] – На той стороне линии раздался смешливый голос, который Дин сразу узнал. Лаврецкий. – Что там у тебя? Можешь говорить вообще?
– Могу, я на остановке стою, автобус жду. Если кратко, то мне поставили диагноз «неврастения» и назначили лекарства.
– Ля, всё так тяжело? – Тон Фенса сразу стал серьёзным. – Да, старик, дела у тебя не очень. Слушай, давай пересечёмся у твоего дома? Поговорить надо.
– Мне уже это не нравится. Что случилось?
– Не телефонный разговор.
– Орлы, значит.
– Я видел одного из них, благо он меня не заметил…
– А теперь слушай сюда, Лаврецкий. – Дин прервал друга. – Иди домой и не вылезай оттуда. Иди спокойно, не торопись, и не привлекай внимание. Я подъеду к тебе, у тебя и поговорим.
– Вот тебе-то уж точно в центре надо появляться, когда тут Орлы щеголяют. – Фенс рассмеялся. – В общем, в случае чего, ты умер в больнице, да?
– Меня примерно также брат со школы отмазывал. – Дин улыбнулся. – Будь на связи, хорошо? Если что, я примчу.
– Понял. Держу на связи.
Звонок оборвался ровно к тому моменту, как подъехал автобус. Если Орлы в центре – значит, ему надо ехать сразу домой. Крайне он сейчас надеялся на Фенса, что он не сглупит и не полезет в пекло в одиночку. А Дин собирался сегодня поехать и заправить машину… Неизвестно, чем бы это могло кончиться. Скорее всего, его персону сейчас рыщут по всему Осло, и в кои-то веки Дин был благодарен отцу, из-за которого он потерял целый день в больнице.
По радио играла мелодичная музыка группы «A-ha», наполняя автобус приятными звуками и манящими тонами. Перед взором развертывался пейзаж сменяющихся за окном деревьев, почти мгновенно исчезая из виду. В городской застройке, выделялись многоэтажные квартирные здания, построенные из прочного коричнево-серого кирпича, придавая городскому ландшафту неповторимый характер. Вдали можно было увидеть государственные здания, возвышающиеся над городом, маленькие уютные магазинчики, а периодически в кадре появлялась гора Хольменколлен – самая высокая точка Осло.
Жалко, что с собой не было плеера и наушников – под такую погоду весёлая песня «Take on me» абсолютно не ложилась.
Сойдя с конечной станции, Дин отправился до дома тихим шагом. Фиолетовым огнём горело июньское небо, и стремилась в бесконечное сахарная вата облаков. В голове также загорались мысли – и тут же исчезали, не успевая задержаться. Раз за разом прокручивая в голове день, возникали новые предположения. Что, если той женщины с приступом истерики завтра не станет? Что, если кто-то в тот момент, когда Дин шёл по коридору, был на опытах и больше с них никогда не вернётся из-за остановки сердца?
В оправдание отец говорил, что подопытные в «Perfektum» – это люди, отрекшиеся от воли по собственному желанию, либо психически больные, которым уже ничего помочь не может. Удивительно, как нужно сильно ненавидеть жизнь, чтобы пойти в лабораторные крысы по собственному желанию. Если эти люди – действительно нездоровы, и им ничем нельзя помочь, почему они находятся в «Перфектуме», а не в специально отведённых для этого учреждениях? Что они пережили, если им ничего не нужно? Неужто такие люди не обязаны находиться под контролем психиатрических лечебниц? Голова взрывалась от вопросов. Складывалось всё большее впечатление, что данная деятельность является неплохим бизнесом, и страшнее всего, что это была очевидная реальность.
Дин постепенно подошёл к дому. У ворот стоял автомобиль – «Chevrolet Impala», 1969 года выпуска, ровесница своего владельца. Длинная машина, получившая нелепое прозвище «корыто» от Лаврецкого, привлекала к себе взгляды любого. Парень до сих пор помнит, как продавец рассказывал про другие машины, более новые, более быстрые, более дорогие, но тут произошла другая история – это была любовь с первого взгляда. Сколько же километров она проехала, сколько дорог объездила – подумать было страшно. Она была единственная и неповторимая во всей Норвегии, так что оставлять её у ворот дома, на виду у всех, было не самой лучшей идеей, учитывая, что его ищут с целью расправы.
Сев в машину, Дин улыбнулся. Слишком много связано с ней воспоминаний. Вспомнилось, как Лаврецкий спрятал свои сигареты в бардачке, а потом их нашёл Артур, вытравив Дину всю душу моралью. Как они компанией поехали в лес с ночевкой и почти подрались за переднее место, потому что там печка работала лучше. Как они сматывались от Орлов с Бергена. Как на заднем сидении банка вишнёвой настойки, проехавшая более сотни километров, лопнула, не доехав до дома двести метров. Как мама ругала за то, что нашла рюмки в аптечке. Те воспоминания, что связаны с друзьями, вытаскивали со дна даже в самые плохие дни. Дин не спешил выходить. Включив музыку, он полностью расслабился, откинувшись на спинку сидения. Играла песня «18 and Life» группы «Skid Row», унося сознание куда-то далеко. Пошёл дождь, начиная тарабанить по крыше и стёклам машины, успокаивая нервы. Горы вдалеке заволакивало туманом. Собравшись с силами, Дин вышел из машины, промокнув ещё до того момента, как успел её замкнуть.
Дин оповестил о своём приходе, зайдя в дом. В ответ никто не отозвался – значит, мать ещё на работе, а Артур решил остаться у кого-либо из друзей. «Прекрасный момент, чтоб читать под музыку, с чашкой горячего чайку» – подумал Дин, отправившись в ванную, чтобы помыться после тяжелого дня.
Помытые волосы рассыпались, чёлка падала на левую сторону лица. «Надо подстричься к чертям собачьим» – думал Дин, пытаясь убрать чёлку назад. Недавно он ещё ходил с тёмно-русыми волосами, пока не проиграл другу желание – «сменить цвет волос». Выбор пал на чёрный цвет, и Дин не прогадал: смотрелось действительно неплохо. Проходя мимо зеркала, парень остановился, вглядываясь в своё отражение, которого его ужасало. Острые, как грань металла, скулы, торчащие кости – ключицы, рёбра, костяшки пальцев, прямо говорили о недовесе и постоянных нервных переживаниях. В зелёно-серых глазах читалась усталость. Не выдержав, юноша отвернулся, начиная одеваться. От делового стиля не осталось ровным счётом ничего – на нём была чёрная футболка, явно не по размеру, серые штаны «adidas» и такого же цвета тёплые носки. Осталось завернуться в плед, завалить комнату конфетами и печеньем, и можно не вылезать оттуда ещё суток двое.
По-быстрому заварив себе чай и взяв пачку печенья, Дин отправился в свою комнату. По пути он чуть не разлил чай, а пока пытался открыть дверь, по-прежнему держа в одной руке кружку, а в другой – сладости, чуть не уронил печенье, успев вовремя его поймать.
Как же хорошо – с окна открывался вид на призрачные туманные горы и яшмово-зелёный лес. Моросил косой дождик. На всю комнату разносился аромат бергамотового чая и песочного печенья. На столе лежала книга, которую парень собирался начать читать вчера, но сил не хватило. Сейчас уж он отыграется! Он давно хотел прочитать «Морского волка» Джека Лондона, но из-за учёбы не хватало времени. Накинув на плечи клетчатую фланелевую рубашку, Дин сел в кресло, с удовольствием открывая книгу, начиная погружаться в новый, неизведанный прежде, мир.
Глава 9
В коридоре горел слабый белый свет – в этой части здания лампы перегорели в некоторых местах, придавая ещё более мрачное настроение. С окна был виден лишь небольшой участок, освещённый фонарями, и огни города посреди кромешной тьмы. Кое-где они погасали, где-то только зажигались – жизнь в крупном городе текла по-разному: в основном это был быстрый темп, который немногие могли вынести. По вечерам здесь было тихо, как в склепе, а днём, особенно во времена собраний, здесь творился хаос: кто-то суетился, кто-то кричал, кто-то пытался что-то сказать, пытаясь быть услышанным посреди творящегося безумия.
В одном из кабинетов, маленьких и неуютных, обычно пыльных за старостью лет и от обилия бумаги, стояли двое мужчин, что-то громко обсуждая и споря между собой.
– Нет, Каспер, ты меня послушай: ты на полном серьёзе собираешься класть сюда своего сына, у которого просто неврастения? – Более коренастый мужчина удивлённо вскинул чёрные густые брови. Карие глаза так и бегали, пытаясь зацепиться хоть за одну эмоцию на лице своего оппонента. Так и не получилось.
– Фрэй, не тебе решать, что мне делать с моим сыном. Захочу – в мыши отправлю хоть завтра с утра. – Каспер достал массивную зелёную папку из шкафа, пролистал и, громко захлопнув, поставил обратно. – Как раз есть койка свободная.
– Здесь не такие пациенты лежат. – Фрэй прожигал Каспера взглядом. – Напомнить диагнозы? – Сказал Фрэй с вызовом. – Ангедония, острые формы шизофрении, биполярное расстройство… Список продолжать?
– Не утруждайся.
– Здесь все тяжёлые пациенты, которые требуют постоянного наблюдения и лечения, на кой чёрт запихивать сюда парня, полностью отдающего отчёт в своих действиях? – Фрэй скрестил руки на груди и прислонился спиной к одному из шкафов.
– В познавательных целях.
– А тебе что тут, развлекательная лаборатория?
– Не язви! – Грубо рявкнул Каспер. От злости у него задрожал подбородок. – Не тебе меня учить. Ты здесь недавно, так что черту не переходи. Вылететь за дверь в любой момент можешь. – Каспер исподлобья глянул на Фрэя в последний раз и, кинув ему ключи, направился из кабинета, громко хлопнув дверью. Фрэй лишь тяжко вздохнул, качая головой.
Касперу не хватало воздуха. Он вылетел на улицу, попутно доставая сигарету и закуривая. Злость переполняла его – будь возможность, он бы прижал этого самонадеянного Мура к стене и рассказал бы всё, что думает о нём. «Perfektum» – это не место для сердоболия и жалости. Тут лежат безнадёжные пациенты, которые годятся только для опытов и ни для чего более. «Овощи. Отбросы общества. Кучка умалишённых идиотов» – в мыслях прокручивался каждый подопытный: имя, внешность, история болезни, отчего Каспер закипал ещё больше. Он затянулся табачным дымом, глубоко, выдыхая в холодную тёмную июньскую ночь. Закрыв глаза, он вдыхал ночной воздух, прожигая лёгкие до боли. Перед глазами всплыла картина из юности.
Ему шестнадцать. Отец, прежде всегда его поддерживающий, отговаривает его от поступления в медицинский. «Без того есть куча перспективных профессий, обязательно надо было выбрать медицину?» – до сих пор эти слова как ножом по сердцу. Отец боится. Боится своего прошлого. Боится, что сын стал походить на своего деда. Отец никогда не говорил о родителях, а если кто-то спрашивал, то он умело переводил разговор в другое русло. Каспер понимал, почему. О своих родителях ему тоже говорить не очень хотелось. Мать, и без того мелкая, сохнет ещё больше, тлея, как спичка. Серые глаза, выплаканные годами, постоянно смотрят в одну точку. Каждую ночь на весь дом разносятся душераздирающие крики, а отец сидит у её кровати и колет успокоительные. Постоянные уколы. Ампулы. Запах спирта и ваты. Кожаные ремни, служащие вязками, прикрепленные к кровати. Видеть тошно.
Мать – жертва войны. Отец, работавший врачом в те времена, выволок её из этого ада. Он помог ей реабилитироваться, но хватило ненадолго – спустя десять лет после рождения сына, начали вырисовываться проблемы. Она тряслась от любых медицинских упоминаний или процедур, сторонилась сына, разучилась различать знакомые лица – сознание откатило до событий сороковых годов, отказываясь работать в других направлениях. Каспер до сих пор помнит первую материнскую истерику – как она орала, пытаясь поранить державшего её сына, пока отец трясущимися руками набирал препарат из ампулы.
Всего лишь год. Всего лишь года хватило, чтобы разрушить всё то, что отец пытался восстановить десятками лет. Ведь он по-прежнему любил её – только Каспер не понимал, за что. Ведь он располагал всеми средствами, чтобы облегчить участь и себе, и жене, и сыну. Одна инъекция – и нет страданий. Ни для кого. Всё-таки, жалость – худшая вещь на земле. Жалость, перемешанная с любовью – отвратительность, непозволительная роскошь для тех, кто дорожит собственным временем.
Спустя двадцать с лишним лет, он генеральный директор в крупнейшем медицинском центре. И глядя на каждого поступающего пациента, видя отсутствующий взгляд, полную потерю воли или интереса к жизни, он с ненавистью вспоминает свою мать и то, как она чуть не загубила его мечту. Такие люди не должны жить. Их надо сразу убирать, а их выхаживают, а потом выхаживают ещё более больных детей, которых они успели наплодить. Он добьётся своей цели, в конце концов, он идёт к ней не один, а с единомышленниками, готовыми поддержать любую идею. Учитывая близость к политике, ему ничего не стоит подмешать подобный закон к массе основных. Это всё – всего лишь дело времени.
Он задумался о своей семье. Возможно, Фрэй в чём-то всё-таки прав. Действительно ли стоит отправлять сюда сына, который и без того является источником проблем? Ведь умный парень, только горд и самонадеян, что отнюдь ему не плюсов прибавляет. Пожалуй, он пока отложит эту затею. Ненадолго. Если ничего не изменится – отправит в мыши без замедления.
Голова ужасно раскалывалась – от переговоров, роя мыслей, воспоминаний, выкуренных сигарет. Глянув на наручные часы, Каспер хмыкнул от удивления – давно уже перевалило за полночь. Пора возвращаться домой, только совершенно не хотелось. Сев в свою машину, Каспер смотрел загоравшиеся вдали фонари и гаснущие лампы в окнах домов. Глаза закрывались от усталости, разум уже проваливался в сон, но всё также плыли воспоминания, превращаясь в вереницу событий, мелькавшую, как перед верной смертью, которую чудом удастся избежать. Кое-как поборов сон, Каспер завёл машину и неспешно направился домой.
Подъехав к дому, мужчина удивился – он не ожидал увидеть горящий свет на кухне в столь позднее время. Свет в остальных комнатах не горел, даже на верхнем этаже – обычно Дин не спал в такое время, сидя часов до двух ночи с книгой в руке или пропадая неизвестно где часов до четырёх. В свете лампы были видны два тонких силуэта: маленький женский и высокий мужской. Заглушив машину и оставив её у ворот, Каспер, шатаясь от усталости, неторопливо дошёл до дома и, подкравшись, остановился рядом с открытым окном, подслушивая разговор.
– Ты же прекрасно знаешь, что собака бывает кусачей только от жизни собачьей. – Мужской голос звучал плавно, басовито. – Я грублю не потому, что мне это удовольствие приносит.
– Дин, я знаю. – В женском голосе так и лилось сочувствие и сострадание. В повисшей ненадолго тишине раздался лёгкий звон бокалов.
– За здоровую психику! – Воскликнул Дин, заливисто смеясь, чокнувшись бокалом. – Знаешь, в кой-то мере мне отца жалко: это насколько надо погрузиться в работу, чтобы переносить все проблемы на семью? Окей, я смирился, что у меня неврастения, но она от частых поездок по Норвегии и гулянок до четырёх утра. Я ж на людей не кидаюсь.
– А мне вот порой хочется. – Снова смех. – Особенно на Каспера.
– Как ты за него замуж вышла? У него же характер не приведи господь…
– Мой хуже.
– Да кто бы сомневался. Я понимаю, у отца дикая загруженность, две работы как никак, но так отрываться на семье? Ни одна работа, никакие привилегии, ничего не стоит больше, чем любовь и доверие своего ребёнка. Я признаю, мой характер не сахар. Но неужели я не заслуживаю хоть каплю уважения? Неужели я никогда не получу хотя бы часть той же любви, какую получает Артур ежедневно?
На кухне повисла тишина. Каспер стоял, прислонившись спиной к стене дома и закинув голову. Он выдыхал пар, глядя на переливающиеся звёзды на небе. Слова Дина его шокировали. За личностью вечно язвящего эгоиста скрывался чувствительный эмоциональный парень. Больше слушать он не мог. Каспер плюнул на землю и быстро направился домой. Зайдя, он громко хлопнул дверью, оповещая о своём присутствии. На кухне зазвенела бутылка, задетая чьим-то плечом. Первым делом Каспер, скинув куртку, пошёл на кухню, застав там Дина, опершегося о стол, державшего полный бокал вина, и Лию, спешно что-то моющую. Дин, отпив вино с бокала и облизнувшись, произнёс «привет», впервые без язвительности в голосе. Лия лишь кивнула головой, отводя взгляд. На пол упала пара слёз. Лия, с силой поставив помытый бокал на стол, развернулась и пошла в спальню, задев Каспера рукой. Дин, недолго думая, тоже вышел из кухни, направляясь в свою комнату, напоследок глянув отцу в его серые глаза.
Заварив себе кофе, Каспер стоял у открытого окна, пытаясь взбодриться. В голове засели слова Дина. Ведь он был прав: из-за обилия работы, он совершенно забыл о семье. Он давно не говорил комплиментов жене, не показывал Артуру, как сильно им гордится, ни разу не беседовал с Дином по-человечески, а сразу переходил на ругань и споры. Мужчина хотел поменять отношение семьи к нему, но не хотел меняться сам.
Невозможно изменить мир, если не можешь изменить себя.
Глава 10
Дин проснулся от грохота в соседней комнате и громко хлопнувшей внизу двери. Подорвавшись с кровати, он упал, запутавшись в одеяле и пледе. Вырвавшись из плена, он вылетел в коридор, открывая дверь в соседнюю комнату, где его взору открылась картина, от которой он рассмеялся. Артур сидел посреди комнаты, заваленный до груди тяжёлыми большими книгами – от сборников сочинений до книг по медицине. Полка, на которой они все стояли, давно провисала и, больше не выдержав такой нагрузки, треснула посередине. Он сидел, пытаясь выбраться, чтобы не повредить книги, но у него ничего не получалось. Завидев Дина, он на него шикнул, но вскоре рассмеялся вслед за ним. Дин, кое-как остановив смех, подошёл к брату, протягивая ему руку, помогая Артуру выбраться из-под завала.
Встав напротив брата, Артур невольно усмехнулся. Дин, поправив чёлку, улыбнулся. Сейчас, когда браться стояли рядом, большой разницы между ними было не видно – оба высокие, кучерявые, зеленоглазые, с одинаковыми чертами лица. Отличалось только их телосложение – Дин был в разы худее, нежели Артур.
– Я от грохота проснулся, подумал, что тебя гистой всё-таки убило! – Дин улыбнулся, а когда Артур взял книгу, лежащую на вершине, показав её брату, Дин громко рассмеялся в голос. – Да ну, я был прав?!
– Да, гиста и фармакология меня точно когда-нибудь убьют. – Артур неловко хмыкнул.
Артур принялся складывать книги на стол, дабы они не валялись на полу, Дин же решил помочь брату, передавая ему книги с пола. Дверь открылась: на пороге стояла Лия, которая замерла, только увидев весь этот беспорядок. Она с ужасом глядела на пол, затем на сыновей, и так несколько раз, пока Дин не уверил её, что «оно всё само, мы не дрались». Зайдя в комнату, Лия подошла к месту крушения, и, не сдерживаясь в выражениях, грубо похвалила мастера полки. Каспер пришёл чуть погодя – тоже на шум и ругань.
– Вообще-то, мы здесь затем, чтобы сказать одну важную вещь. – Сказал глава семейства.
– Мы переезжаем? – Артур вмиг сделался серьёзным, внимательно слушая мать и отца. – Кажется, вы что-то подыскивали недавно…
– Ого, вы разводитесь? – Дин удивился, но его ехидная улыбка исчезла с лица сразу после подзатыльника от брата.
– Мы едем в Ленинград, к моему другу.
– Вариант Дина мне, между прочим, больше нравится. – Лия обиженно хмыкнула, сложив руки на груди.
– В Россию?.. Надолго? – Дин поистине удивился, опираясь на стол. – В конце концов, мы не знаем русского языка…
