Сказки ленивого бора. Сборник

– А-а-а! – закричала Виктория, когда ощутила на своих плечах огромные черные лапы, а лицо ее кто-то старательно облизывал.

Виктория отшатнулась. Перед ней стояла большая собака (где-то ей по грудь) с черной вьющейся шерстью и смешными свисающими ушами. Собака высунула розовый язык и быстро виляла хвостом. Ее маленькие черные глазки горели. Виктории было лестно, что Собака ее все-таки нашла.

– Пошли в дом.

Собака не тронулась с места. Видимо, она не могла поверить, что ее, блохастую уличную дворнягу сама принцесса Виктория зовет в дом.

– Ну и дура же ты, – сказала Виктория и пошла.

Собака робко поплелась за ней. Когда они шли по дому, Виктория заметила, что Собака оставляет огромные черные следы.

– Где это ты лазила? – воскликнула Виктория и схватилась за голову.

За шкирку она потащила Собаку под душ. Собака упиралась всеми четырьмя лапами.

– Глупая грязная псина, тебе надо помыться, – кричала Виктория.

. Вечером Виктория отправилась спать, а Собака долго ходила по дому, обнюхивалась, фыркала.

– Можно потише, – крикнула Виктория.

Но Собаку что-то испугало, она пулей помчалась из кухни в спальню и с разбегу прыгнула на кровать.

– Дура, слезь с кровати, тебе сюда нельзя, – взвизгнула Виктория.

Собака слезла, но голову все равно положила на краюшек. Ночью Виктория нечаянно пнула голову Собаки, поскольку всегда спала беспокойно. Утром она проснулась от какой-то возни в коридоре. Сначала она пыталась не обращать внимания, но возня не прекращалась. Виктория закуталась в одеяло, вышла и увидела как… Собака грызет ее розовые туфли. Виктория ударила собаку.

– Не смей так делать! – закричала она и вдруг заметила…

«Она мне, вроде, была по грудь… Ошиблась…» – подумала Виктория. Собака едва доходила ей до пояса. Виктория пошла на кухню, Собака за ней. Пока Виктория разогревала вчерашний суп, собака успела раз двести попасться ей под ноги. Она вертелась и вставала на задние лапы.

– Какая ты здоровая, как тебя много! – в конце концов, вырвалось у Виктории, – Сядь куда-нибудь, не мешайся.

Собака забилась под стол и больше от туда не выходила. Она всматривалась в Викторию своими маленькими черными глазками. Виктория вылила Собаке в миску остатки супа. Она привыкла, что должна кормить всех, кто к ней приходит.

Собака не вылезала из-под стола.

– Суп ей не нравиться… Что я тебе мясо варить должна…

Виктория посмотрела на миску и подумала, что для огромной собаки, которая ей почти по пояс, этого будет мало, но, когда Собака вылезла, оказалось, что она не такая уж большая – едва выше колен. Когда Собака поела, Виктория решила обучить ее какому-нибудь трюку.

– Сидеть, – скомандовала она.

Собака только вертела головой.

– Лежать, – снова скомандовала Виктория.

Собака снова завертела головой.

– Какая же ты идиотка! Даже «Сидеть» и «Лежать» не знаешь! Уходи с глаз моих.

Собака пошла, потому что, хоть и не была обучена всяким премудростям, типа «Сидеть» и «Лежать», когда ее гонят, понимала.

Она шла мимо Виктории и Виктория заметила, что Собака ей по щиколотку.

– Стой! – крикнула Виктория, – Ты че, вниз растешь, что ли…

Собака остановилась и посмотрела ей в глаза своим потухшим взглядом.

– Мне не нужна Собака, которая растет вниз, – сказала Виктория.

Собака стала еще меньше, теперь она была едва больше крысы.

– Уходи, крыса, – прошипела Виктория, которая хотела уже было залезть на стул, потому что боялась крыс. Но Собака не ушла, она просто исчезла. Виктория поймала этот, полный боли взгляд, последний взгляд Собаки. Ей показалось странным, что Собака исчезла. Но, скорее всего, это была плохая Собака, раз так просто исчезла. Или это была слишком капризная Виктория, раз на нее не хватило даже самой большой Собаки.

Не останавливайся!

Подружки сказали Варе, что на первом этаже в красном доме живет Ведьма, и с ней надо бороться. Варя пошла и кинула Ведьме в окно камень. Окно разлетелось вдребезги. В дырку, обрамленную зигзагами стекол, выглянула старая женщина с длинными седыми прядями и мутно-серыми, белесыми, глазами.

– Зачем ты кинула камень? – спросила женщина.

– Потому что ты Ведьма.

– Это правда. Я Ведьма. А ты смелая девочка, ты сможешь все, чего захочешь, – Ведьма высунулась из своего разбитого окна, и поцеловала Варю.

– Но ты глупая девочка. И я тебя проклинаю. Ты умрешь, как только остановишься.

Варе было 12, и она умирать не хотела. Она пошла домой, села за стол. На сегодня очень много задали. Надо было: написать сочинение по литературе, решить пять упражнений по алгебре и подготовить сообщение по биологии. Пять упражнений были решены за час, для сообщения по биологии пришлось залезть в большую энциклопедию, а для того, чтобы написать сочинение, необходимо было прочитать «Мертвые души». Проснулась она в семь утра на описании старика Плюшкина. Нужно было, не останавливаясь, идти в школу. После уроков Варя зашла в буфет, потом в библиотеку. Вечером снова заснула над уроками.

К четвергу Варя поняла, что на следующей неделе может остаться слишком много времени и ей волей-неволей придется остановиться. Она записалась в секцию волейбола и в художественную школу. Через две недели она поняла, что времени остается катастрофически много, а в школьной библиотеке и дома скоро закончатся книги. Начала изучать английский.

К тому моменту, как она окончила восьмой класс, не останавливаться вошло в привычку. Однажды подружка грубо пошутила над учителем физики.

– Ты что? – одернула ее Варя.

– Над ним можно приколоться, он лох.

– Кто такой лох?

– Тот, кто не может заработать себе на новые джинсы и жить в нормальной квартире.

Варя вспомнила, что мама постоянно жалуется на то, что не может позволить себе даже джинсы! А папа три раза уходил, потому что бабушка его три раза выгоняла. «Мои родители – лохи», – подумала Варя. И сама она, конечно, по их образу и подобию станет лохом. Значит, каждый сможет ее оскорбить, и будет думать, что прав? С этого момента Варя стала мечтать о хорошей работе. Сначала она поступила в университет, позже нашла небольшую работенку на полставки в очень престижной фирме. Это была совсем-совсем крохотная должность, но она обещала неплохие перспективы.

Со временем Варя окончила университет и поднялась до вполне приличного уровня, но одна подружка сказала ей:

– У тебя нет парня? Ты из какого века?

По телевизору в это время все активно строили любовь. Варя решила, что пора бы кого-нибудь найти и стала лихорадочно искать, ведь учеба кончилась, а она привыкла на что-нибудь тратить свое время. Саша нашелся быстро (всего месяц ежедневного посещения ночных клубов). В понедельник они поцеловались, во вторник он подарил ей букет роз, в среду она к нему переехала. Через два месяца Варя поняла, что отношения охладевают, лето заканчивается, а денег хватит, чтобы получить второе высшее образование, а с ним можно будет переехать в столицу. Однажды утром Саша сказал, что нашел другую, а вечером Варя уже перевозила вещи в съемную квартиру и принялась искать нового. Главное – не останавливаться.

Через шесть лет она окончила второе высшее, получила должность первого зама директора фирмы, сменила восемь мужчин и собралась в столицу.

Варя бежала по виадуку на работу. Она куталась в легкое пальтишко, которое делало ее стройнее и строже. Утро выдалось на редкость морозным. Она бежала и вдруг… Каблук ее попал в ямку. Варя поправила туфлю и… посмотрела на дорогу. Над городом полыхал рассвет. Окна дома возле виадука горели утренним солнцем, как будто там был пожар. По дороге уже сновали машины. Ее взор привлекла белая иномарка, которая мирно стояла возле правого бордюра. Это была ее машина! Та самая, которую она вчера продала какой-то женщине (имя ее, к сожалению, в памяти не сохранилось). Варя остановилась. В этой машине ее целовал Владимир и случайно облил чаем Слава. В этой машине она опоздала на переговоры с послом и подбросила до Белого дома мера. В этой машине на сидениях синее выцветшее покрывало и царапина на двери водителя… Машина тронулась, проехала под Варей и исчезла за поворотом. Варя перевела взгляд на магазин, в котором еще не погасили неоновую подсветку. А ведь его тогда не было. И вон той пристройки не было, и дом напротив был голубого, а не розового цвета, и рынок значительно меньше, а виадук больше, когда ей было 12 лет… Варя порылась в сумке и достала зеркальце. У нее на лбу морщины! Не очень глубокие, но вполне значительные. Ей уже почти 30. Она старуха!

Сегодня начинается последняя неделя работы. Третьего она уже будет в Столице. Зачем?

Варя задумалась… Она шесть лет собиралась в Столицу и знала, зачем, а теперь не знает.

Как все обесценилось! Обесценилась еда, потому что всем, чем можно было, она уже насытилась. Обесценилась любовь. Примерно на шестом. Уход Саши был катастрофой, которую долго обыгрывали самые страшные сны, как и из-за чего ушел седьмой, она уже не помнит. Ох, уж эта любовь! Сначала она кипит, бурлит, волнует, потом уходит, оставляя в сердце рубец. С последним у них почти ничего не бурлило и не волновало, а при расставании вообще никто ничего не почувствовал, ведь так было надо.

Обесценились книги. Книги уже все прочитаны, в них не осталось ничего нового. Обесценилась карьера. В конце концов, если тебя назначают кем-то важным, у тебя просто меняются обязанности и круг людей, обсуждающий тебя в курилках, конечно, некоторые тебя больше за это уважают, но кто-то больше ненавидит. Кстати, обесценилось уважение. Стоит тебе допустить крошечную оплошность, и от него не остается и следа. Но, самое страшное, обесценились деньги! Оказывается, их всегда хватает только на самое необходимое, и ни на что больше! Ведь если ты заместитель директора, не можешь же ты ездить на дешевой машине и снимать комнату, а не квартиру.

Ни в пище, ни в книгах, ни в любви, ни в победах, ни в славе, ни в золоте нет счастья! И смысла нет!

«Всю жизнь бежала, бежала… А куда бежала, что хотела? По началу было интересно… И книги, и волейбол, и Сашка… Эти поцелуи под дождем… Сейчас даже в поцелуях ничего приятного… Они стали какими-то скользкими… И деньги. Даже очень-очень большие деньги больше не обжигают пальцы. Теперь в магазинах не осталось ни одной кофточки, которую бы хотелось купить. Раньше, когда хвалил начальник, хотелось об этом всем рассказать, а когда ругал, можно было умереть от его взгляда… А теперь хвалит, ругает – одно… Кроме пустоты и усталости больше ничего…» – Варя перекинулась через перила и спрыгнула.

Глухой удар о землю. Страшная боль.

«Я остановилась», – вдруг мелькнуло у нее в голове. Она вспомнила седую Ведьму, первый день, проведенный в уроках по уши. «Я бы через неделю была в Столице. Через год вышла бы за муж. У меня было бы красивое белое платье за 50 000 на один день. У меня бы родилась дочь. Я хотела назвать ее Сашей. Она бы носила белые бантики и учила алфавит, а потом много читала… Я бы возглавила отдел, а он бы однажды принес фирме сверхприбыль… Он принес бы… А Столица такая огромная! Красивая! Такая… Я хотела быть невестой… Я хотела дочь. Она же, сказала, не останавливайся… Ах, как бы я много успела, если бы не остановилась…» На этом ее мысли закончились, а люди продолжали идти. Люди по всему миру так же продолжали идти. Они шли и твердили себе: «Не останавливайся!» Потому что это был новый мир, в котором каждого в детстве поцеловала и прокляла Ведьма…

3030 эолов

Колдунья сказала гномику: «Счастье постучится в дверь твою, когда ты выплачешь все слезы».

Гномик засмеялся. У него не было двери, потому что не было дома, а дома не было, потому что он жил в городе, а там все снимали углы, а маленькие пещерки, в которых находились углы, стоили очень дорого и обычный гномик, не обладающий особыми талантами, не мог себе позволить купить пещерку. Но каждый гномик хотел пещерку и каждый придумывал, как ее заработать. Гномики-девочки, те, что были красивее, мечтали выйти замуж за мальчиков-гномиков, у которых были свои пещерки. Поэтому мальчики-гномики, у которых были пещерки, женились каждые три года, а мальчики-гномики, у которых пещерок не было, не женились вообще.

Гномики-девочки, те, что были внешностью похуже и мальчики-гномики, у которых не было никаких талантов, пытались в свободное от работы время (а его было очень мало) придумать, чем они могут прославиться на всю Чудесную страну и заработать денег хотя бы на крохотную пещерку.

Так вот, наш гномик посмеялся, когда колдунья сказала, что к нему постучится в дверь счастье, когда он выплачет все слезы, потому что счастье – это когда есть, куда стучаться.

Работал он на заводе по изготовлению глиняных игрушек. Эти игрушки продавались эльфам в Прекрасную страну. Прекрасная страна была гораздо больше и богаче, чем Чудесная страна. Там в больших деревьях жили в дуплах эльфы и гномики, которые сбежали в Прекрасную страну. Безусловно, зарплаты там были выше, поэтому мальчики-гномики и мальчики-эльфы ходили в смокингах, а девочки-эльфы и девочки-гномики в розовых шляпках. Но поскольку и гномиков и эльфов там было много, в дуплах строили больше углов, и в каждом жило по три-четыре существа.

Та вот, гномик делал игрушки на маленькой фабрике. Игрушки у него получались точь-в-точь такие же, как у других гномиков. А у других гномиков такие же, как у гномиков с другой фабрики, поэтому продать их можно было только снизив цену до минимума, что делали все гномики-директора на всех фабриках.

Жизнь гномика изменилась только один раз – когда он встретил Ее. Она шла по мощенной бело-розовой плиткой улице и несла в руках отвратительные желтые цветы. Она тоже была некрасивой, но в ее взгляде было что-то такое, что заставило гномика остановиться. Она остановилась тоже.

– Вам нравятся мои цветы? – спросила она.

– Нравятся.

– Тогда купите их у меня.

– Зачем?

– Для своей дамы.

Сказать, что у тебя нет дамы, означало сказать, что у тебя нет пещерки, а этого все гномики жутко стыдились.

– Подрабатываете? – спросил он и слегка покраснел.

– А что делать…

Она поняла, что он одинок, и они пошли вместе. Неловко было молчать.

– Где Вы работаете? – спросил он.

– На фабрике смокингов №38, а вы?

– На фабрике игрушек №16.

– Совсем как Бог.

– Кто такой бог?

– Мне рассказывала бабушка, что был такой большой гномик, которого звали Бог, он работал на фабрике игрушек, он сделал много-много игрушек, но не продал их в Прекрасную страну эльфам, а вдохнул в них жизнь. Так на земле появились гномики.

– И сколько он за это получил?

– Не знаю, но гномики много-много веков поклонялись ему.

Гномик подумал: «Вот чудак был этот Бог, если никому не продал гномиков». Тут они остановились, потому что ему надо было идти налево, а ей направо. Но завтра встретились снова: она шла по той же мощенной плиткой улице с теми же отвратительными желтыми цветами, а он шел с работы. Они снова говорили. Какие у нее были потрясающие, полные огня, глаза. Таких глаз гномик не видел ни у кого. В них было столько теплоты и света, что хватило бы залить все пещерки, если бы однажды солнце раздумало появиться на небе. Но у нее был такой маленький неказистый синий носик и такие смешные кривые пальчики, что ее нельзя было назвать красивой. Гномик даже пожалел ее: если бы у нее был большой красный, правильной круглой формы нос и тонкие ровные пальцы, она, безусловно, была бы красавицей и давно уже вышла бы замуж за гномика с пещеркой. Но гномик был рад, что у нее маленький синий носик, потому что она никому не принадлежала…

– Каким ты видишь свое будущее? – спросил он.

Она отвернулась. Гномик понял, что будущего у нее нет, но оно было бы, если бы он женился на ней, если бы у него была пещерка. И она, она не отказала бы ему… Это было видно по ее, полным огня, глазам.

И тогда гномик решил сделать много-много глиняных игрушек для того, чтобы вдохнуть в них жизнь, выгодно продать и купить маленькую пещерку, в которую смог бы привести ее.

Теперь он все деньги тратил не на еду, а на глину, мастерил игрушки. Игрушки должны были быть красивыми (кому нужны уродливые, хотя и живые, игрушки). Сначала он делал фигурки. Вылеплял им каждый пальчик – халтура тут неуместна, ведь ты создаешь живое и этому живому должно быть хорошо и комфортно. Те фигурки, которые у него не получались, он ломал и делал из них новые. Потом он расписывал эти фигурки краской. С особой тщательностью вырисовывал им ротики и красные, идеальной круглой формы носы. Потом мальчикам-игрушкам он шил штанишки, рубашки и теплые комбинезоны. А девочкам легкие юбки, розовые шляпки и платья с хорошим теплым подкладом. Ведь никогда не знаешь, в каких условиях будут жить игрушки, а им должно быть тепло.

С тех пор он стал реже видеть ее, а когда видел, быстро здоровался и бежал домой мастерить игрушки. Со временем он заметил, что и она стала здороваться быстро и зачем-то бежать домой.

Когда игрушки были готовы, он попытался вдохнуть в них жизнь, но не ожили игрушки. Тогда он купил колдовскую книгу, в которой попытался найти заклинание, дающее жизнь неодушевленному. Не нашел. Тогда попытался придумать заклинание самостоятельно. Он извел 40 тетрадей и 15 альбомов, а также 10 лет своей жизни.

Но дождливым осенним вечером он понял, что невозможно оживить игрушки, потому что тот парень, который смастерил гномиков, был гораздо талантливей его и его директора и даже президента Чудесной страны. Гномик расстелил огромный платок и сложил туда все свои игрушки.

Когда он принес их на фабрику, гномик-замцеха ахнул и побежал за гномиком-директором. Гномик-директор тоже ахнул. Он объявил, что сегодня рабочий день закончится раньше, но чтобы никто не расходился, потому что он должен сообщить радостную новость.

В пять часов все собрались в большом цеху. Гномик-директор открыл платок и достал одну фигурку.

– Обрати внимание, доблестный коллектив фабрики №16, на достойнейшие из произведений нашего фабриканта. Этому члену коллектива будет вручена премия в размере тридцати эолов и отпуск на два месяца, – он вызвал гномика и приобнял его большою рукой с маленькими толстыми пальчиками, – вот истинный профессионализм в исполнении и знании своего дела.

И дружный коллектив фабрики дружно крикнул «Ура!»

– Мало того, должен вам сообщить, что такие бесценные игрушки я смогу продать гораздо дороже, чем те, что мы обычно производим. Поэтому на эти два месяца всем членам коллектива будет повышена зарплата на 30 эолов.

И дружный коллектив гномиков дружно крикнул «Ура!»

– А также завтра будет организован банкет, такой же, как организовывается в честь юбилеев фабрики а также на День всех гномиков.

И дружный коллектив гномиков еще раз дружно крикнул «Ура!»

Все с улыбками на некрасивых трудовых лицах смотрели на гномика-героя. Гномики-девочки подходили к игрушкам, и плакали.

– Они как настоящие!

– Как будто он пытался вдохнуть в них жизнь…

Гномик, окрыленный успехом, вернулся в свой угол и принялся искать парадные штаны для того, чтобы завтра на празднике выглядеть не хуже, чем гномик-директор.

Но тут гномик-старушка, у которой он снимал угол, попросила его вымыть двери. И он подчинился. Если бы пещерка была его, он никогда бы не стал мыть двери, а сейчас должен был это делать каждый вечер.

«Два месяца отпуска и 30 эолов. Вот все, что я получил за 10 лет сумасшедшего труда и сумасшедших желаний!» – гномик мыл дверь и понимал, что уже начинает стареть и никогда ему не купить свою пещерку и никогда не жениться на той, что на фабрике №38 шьет смокинги для эльфов. После того, как он помыл дверь, он сел плакать. Плакал так сильно, что промок платок, и пришлось подставлять ведро. Всю ночь он провел в слезах и весь завтрашний день, а вечером никуда не пошел. К нему стучались гномики-коллеги, но он просил хозяйку не открывать и говорить, что он болен заразной болезнью. И это было так. Если бы гномики, которые приходили к нему, увидели, что он плачет, они бы заплакали тоже, потому что тоже снимали углы у гномиков-старушек или умных гномиков, которые заставляли их мыть двери или стирать шторы.

Плакал непрерывно он 55 дней, пока не понял, что слез больше не осталось. Горе, боль, разочарование еще грызли усталую грудь, но слез уже не осталось.

Был вечер. Холодными черными красками одевал он небо. Такими же холодными и черными, как будущее, которого у гномика не было. Хозяйка пошла к подружке. Она устала от того, что из угла постоянно раздаются всхлипывания. Устала от того, что тот, кто всхлипывает в углу, и слушать не желает о том, что небо синее – ни единого облачка – и солнце на редкость теплое для этого времени года, а все твердит в ответ: «30 эолов. Всего 30 эолов!»

Как ни странно, в дверь постучали. У гномика было еще 5 дней отдыха, а слезы кончились, поэтому он решил открыть тому, кто стучался.

Это была маленькая серая мышка. Она стояла, скромно сложив лапки.

– Пусти погреться, хозяин, – попросила мышка.

Гномик пустил ее. Мышка юркнула к нему на кровать. Он дал ей кусок хлеба и кружку молока. Мышка улыбнулась и спросила:

– Что это у тебя в ведрах, хозяин?

– Я не хозяин, мышка, а в ведрах мои слезы.

– Десять ведер слез? Да ты богач!

Гномик не понял.

– На том конце города богатый сумасшедший гномик решил создать в своей пещерке озеро слез. Сейчас он покупает слезы. Он хочет продавать билеты в свою пещерку и обеспечить себе этим достойную старость. На сегодня цена литра – 30 эолов.

– Постой! В ведре 10 литров, у меня десять ведер. Десять на десять, – у гномика задрожали губы, – 3000 эолов. Это же безумные деньги!

Гномик вскочил, вызвал извозчика и попросил мышку указать ему дорогу.

Он ехал, и сердце его колотилось так быстро, как никогда в жизни, что мышка испугалась – вдруг оно выпрыгнет из груди.

Сумасшедший гномик был совсем не стар. Это был очень миловидный гномик, хотя и с синим носом, на вид лет 30. Он стоял и с улыбкой на лице смотрел, как разгружаются ведра, и не поверил, что это действительно слезы.

– Как же ты смог столько наплакать?

Гномик рассказал ему. Сумасшедший гномик аж подпрыгнул:

– Какая замечательная история! Я напишу ее на деревянной табличке, и все будут удивляться!

– Грустно, что мы дожили до такого времени, когда продаются даже слезы, – сказала мышка.

– Нет не продаются. Здесь слезы меняются на счастье, – ответил сумасшедший гномик.

– По-твоему, счастье в деньгах?

– Да. Вчера ко мне пришла гномик-девочка, она продала литр слез и смогла купить розовую шляпку и поехать в Прекрасную страну. А другой гномик продал 10 литров слез и купил 20 корзин желтых цветов и подарил их гномику-девочке, а она согласилась выйти за него замуж.

Мышка посмотрела на деревянные таблички. Сколько несчастных живет в этом городе…

Гномик положил в карман 3000 эолов и пошел выбирать пещерку. Он искал свою пещерку долго, но все же нашел. Это была не большая, но очень теплая пещерка. Из ее окна можно было видеть кусок леса, а в углу не шуршали тараканы.

– Я беру ее, – сказал гномик.

– Хорошо, 3030 эолов.

– Но у меня только 3000.

– Эта цена меня не устраивает, – сказал гномик, который продавал пещерку, с хитрым прищуром.

– Послушай, у меня только 3000, я скоплю, я отдам тебе остальное.

– Деньги сейчас или никогда.

Гномик вышел расстроенный, но тут его рука наткнулась на несколько полумокрых бумажек – его премию 30 эолов. Гномик подпрыгнул от радости и вбежал в пещерку, которая была уже его.

Они подписали бумаги и расстались, гномик заслал мышку забрать все его вещи, а сам напомадил нос, купил отвратительные желтые цветы и отправился к той, что на 38-й фабрике шила смокинги и завтра должна была стать его женой.

Разные чувства обуревали гномика. То ему казалось, что она уже вышла замуж (с ее-то глазами этого не могло не произойти), тем более, он ее не видел три года. То представлялось, как у них родилась прекрасная девочка с красным носом идеальной формы и глазами как у матери. И этой девочки не надо будет выходить замуж за кого попало, потому что у нее будет своя пещерка.

Он постучал в дверь, расшаркался перед пожилой хозяйкой квартиры и даже подарил ей из букета один желтый цветок.

– Тихо, – сказала хозяйка, – ее пугают громкие звуки.

Он широким жестом раздвинул ширму и встретился с ней глаза в глаза. Ее потрясающий, чудные, огромные глаза были пустыми. Она смотрела на него потухшим, ничего не выражающим взглядом, смотрела, как будто его не было вовсе.

– Выходи за меня замуж, я купил пещерку.

Она опустила взгляд и принялась дальше ходить тонкой иголкой по безупречной черной ткани.

– Она не понимает тебя, она сошла с ума, – тихо сказала хозяйка.

– Сошла с ума?