Сказки ленивого бора. Сборник

Мальчишка стал тарабанить в дверь:

– Бабушка, открывай, соседи сказали – ты дома. Мы к тебе из столицы! Мы тебе телевизор привезли!

Пропали хозяева

Это точно их огород. Я помню, здесь был маленький домик с круглой дыркой в полу и тряпкой вместо дверей. Туалет, кажется. Вот он. Там, на брёвнах мы ели. Ещё остался их запах. Почему запах есть, а их нет? Может, они пошли меня искать? Тогда надо сидеть здесь. Хочу домой, хочу на диван. Где они?

Я Альфа. Мне 2,5 года и я очень красивая. У меня ровный рыжий окрас и приплюснутая чёрная пасть. Я живу в семье, где есть мама, папа и Артём. Артёму семь лет, он скоро пойдёт в школу. Он мой лучший друг, потому что мы вместе играем и гуляем тоже вместе. Раньше я брала маму или папу, и мы забирали Артёма из садика. Теперь в школу он будет ходить сам.

Мама у нас хорошая. Она ходит на работу и приносит с работы мясо, …. ну, там ещё много чего, но главное, что приносит мясо. Мама варит для меня суп. Сами они тоже его едят.

Папа у нас самый главный. Он тоже ходит на работу, но ничего не приносит. Мы с Артёмом часто берём папу и идём гулять. Я учу его, как кидать мне палку, чтобы я её приносила и показываю ему, как надо ходить по турникам.

Ещё у нас дома есть попугай и рыбки. Они мне ничем не мешают.

Сегодня мы встали очень рано. Мама и папа взяли большие сумки. Я тогда подумала: зачем мы идём гулять с сумками и зачем нам мама? Но мы шли не гулять. Мы долго стояли рядом с дорогой, а потом зашли в какой-то дом. Кажется, называется, автобус.

Там было очень-очень много людей. Какая-то тётка крикнула:

– Уберите свою собаку. Я её боюсь!

Меня загнали в самый угол. А я всё думала: почему она меня боится? Неужели она думает, что я отберу у неё курицу, которую она несёт в сумке? Мне это не надо – я хорошо воспитана и знаю, что нельзя брать чужое мясо.

В этом доме было очень жарко, хотя снизу поддувало. Я решила сказать маме, что больше не хочу здесь находиться, и стала выть. Папа сказал:

– Ну-ка замолчи.

Мама погладила меня по голове и сказала:

– Потерпи, скоро приедем.

А Артём засмеялся:

– Ты прыгни в окно!

Я подумала, что он пошутил, и не стала прыгать в окно.

Когда мы вышли, мы оказались совсем в другом месте. Видимо, этот дом, который называется «автобус» был волшебным. Здесь пахло не так. Здесь было много деревьев и не было больших домов. Здесь кошки собирались стаями и сидели пять штук на дороге. Я хотела прогнать кошек, но папа сказал:

– Фу!

И дёрнул поводок.

И вот мы пришли на огород. Папа отметил, что хорошо, что мы его купили, а Артём взял палку и сказал, что он пещерный человек. Я устала от автобуса и легла в тенёк. Сейчас конец мая. Иногда из-за ветра очень холодно, а иногда на солнце жарко так, что кружится голова. Я долго лежала на своём месте и всё размышляла… Я думала, что мы в какой-то другой стране, где всё по-другому и, возможно, мы здесь будем жить всегда. Но я не хотела здесь жить, потому что здесь нет дома, если не считать штуковины, которую назвали, кажется, туалет. Но там даже мы с Артёмом едва поместимся и там вообще не получиться лечь.

Меня позвали есть. Мой суп был слегка тёплый, а вместо миски была посудина из-под майонеза. Я поела и пошла дальше лежать.

Потом Артём подбежал ко мне, стал дёргать меня за уши и звать с собой. Мама крикнула:

– Только не долго, после восьми автобусы уже не ходят.

– Хорошо, – крикнул Артём, и мы пошли.

Мы спустились к реке. Артём сказал, что надо сделать мост и перейти на ту сторону. Он стал собирать палки, а я ходила за ним. Потом я подошла к воде.

– Не подходи близко к реке. Тебя унесёт течением, и ты умрёшь, – предупредил Артём и стал оттаскивать меня за ошейник.

Потом я увидела какого-то странного зверька. Он вылез из-под земли, пробежал и под землю. Я захотела поймать его, и пошла на его запах. Артём в это время побежал вниз по реке, но я не волновалась – мы могли видеть друг друга.

Я заходила всё дальше и дальше в лес, а запахов зверьков было больше и больше. Когда стало темнеть, я пошла к реке, но Артёма там уже не было. Я вернулась на огород.

Это точно их огород. Я помню, здесь был маленький домик с круглой дыркой в полу и тряпкой вместо дверей. Туалет, кажется. Вот он. Там, на брёвнах мы ели. Ещё остался их запах. Почему запах есть, а их нет? Может, они пошли меня искать? Тогда надо сидеть здесь. Хочу домой, хочу на диван. Где они?

Уже темно, уже ночь. Их нет. Может быть, они нашли небольшой домик и остановились там? Надо поискать их. Вот какой-то дом. Дверь на огород открыта. Они, наверняка здесь. Я их нашла.

Во двор выходит какая-то толстая тётка. Она берёт палку и кричит:

– Пошёл вон!

И замахнулась на меня. Я убежала. Я бежала и увидела Артёма. Куртка, как у него, штаны, как у него, буцы, как у него.

– Артём, это я! – с лаем бросилась я к нему.

Мальчик стоял у дороги и ковырял землю палкой. Когда он услышал, что я к нему бегу, он повернулся и закричал. Выбежал мужчина, который стал кидать в меня камни. Я не хотела убегать. Артём, скажи ему, что это я, скажи, чтобы не кидался! Один камень попал мне по лапе. Я взвыла от боли и увидела, что побежала кровь. Я остановилась и разглядела мальчика. Это был не Артем.

На шум выбежала какая-то женщина.

– Что такое? – спросила она.

Мальчик заплакал и уткнулся ей в юбку.

– Бешенное животное. Хотел покусать Сережу, – ответил мужчина.

Просто это были пещерные люди, которые никогда не видели собак. С чего это мне кусать ихнего Серёжу, он же не кошка!

Тогда я подумала, что надо пойти туда, где есть автобусы. Зайти в какой-нибудь и оказаться там, где мы были. От туда я уж дойду до дома.

Я шла-шла. Я оказалась возле дороги. Там было много машин и ни одного автобуса. Я легла. Я поняла, что очень-очень хочу есть. Они ушли и даже не оставили посудину из-под майонеза. Я бы её облизала. А вдруг… Нет этого не может быть… А вдруг? Я им надоела, они обманом притащили меня сюда и оставили навсегда?

Мне стало страшно. Даже если это получилось случайно, вдруг я не найду их, а они не найдут меня, и мне всю жизнь придётся находиться в этой странной стране? Нет, лучше умереть! Я не знала, что хочу больше: поесть или умереть. Наверное, поесть хочу всё-таки больше. И тут, передо мной открылась дверь одной машины. Я раньше думала, что эти машины, они ну, как деревья… есть и всё тут. А оказалось, что это маленькие автобусы.

Так вот, передо мной открылась дверь машины. Из неё вышла девочка. Я встала и, пока дверь оставалась открытой, просунула туда голову. Девушка, которая пыталась вылезти, закричала:

– А! Тут собака!

Я испугалась и отошла. Я почувствовала, что у девушки в сумке рыба. Рыбу я люблю меньше, чем мясо, но сегодня готова съесть и её. Я пошла за ними. Сначала они шли медленно. Потом девочка оглянулась.

– Она идёт за нами, – скала девочка.

Они пошли быстрее, и я пошла быстрее. Девушка оглянулась:

– Она нас преследует.

Они шли-шли и резко остановились. Я подошла к ним и уткнулась носом в сумку, намекая на то, что хочу рыбу.

Девушка отодвинула сумку от меня, достала из неё рыбу и кинула мне. Я съела и пошла за ними дальше, потому что хотела получить ещё. Они оглядывались на меня и шли, шли…

Они открыли дверь в заборе и вошли, а меня не впустили.

– Тебе сюда нельзя, – сказала девушка.

Я подумала: раз я поела, теперь надо умереть, и пошла к реке. Я встала близко-близко к воде, чтобы меня унесло течением.

Там сидел какой-то мужик. В его руке была длинная пластмассовая палка. Рядом с ним лежала рыба. Как я уже говорила, я люблю мясо, но, когда голодная, и рыба сойдёт. Мужик заметил меня:

– Есть захотел, да?

Он дал мне рыбину. Я съела. Дал ещё, я ещё съела. Если бы он дал мне целое ведро, я бы не отказалась. Но он не дал. Я села рядом с ним. Он погладил меня по голове.

– Ты чей? – спросил мужик и потеребил мой ошейник.

Мужик встал, собрал вещи и пошёл.

– Потерялся, наверное, – сказал он, скорее себе, чем мне, а потом добавил, – пошли, я тебе ещё дам.

Я пошла. Я подумала, что могу найти своих завтра, а этот мужик меня накормит.

Нас вышла встречать та самая тётка, которая прогоняла меня палкой.

– И зачем мне здесь эта уличная псина, – закричала она.

– Он не уличный. Он, наверное, потерялся. Завтра надо развесить объявления, что найдена собака.

– Тьфу! – сказала женщина и пошла в дом.

– Да ладно, может они вознаграждение заплатят.

Мужик обманул меня и ничего не дал. Мало того, его пещерная жена меня ненавидит, а ночую я на улице так же, как ночевала бы, если бы не пошла за ним. Я хотела выбраться, но дверь была заперта. Когда выходила тётка, я попыталась проникнуть в дом, но она ударила меня по голове.

Я уснула, как только легла. Видимо, здесь какой-то волшебный воздух. Мне снилось, что я умерла и попала в собачий ад. За что, зачем? В этом собачьем аду жили пещерные люди, там не было диванов, домов, Артёма, мамы, папы и мяса. Там приходилось бегать по помойкам, там все старались кинуть в меня камень. Что я сделала, чтобы попасть в это место? Я хорошая собака, я умею бегать за палкой и встречать Артёма из садика. Я не заслужила собачьего ада.

Утром я проснулась от того, что скрипнула дверь, и мужик ушёл с кипой тетрадных листочков. Я поняла: в лесу я незаметно умерла и попала в собачий ад, и теперь много-много лет буду жить среди пещерных людей. Я заскулила. Выбежала тётка, закричала:

– Она ещё скулит!

Она постояла надо мной, взяла палку.

– Замолчи.

Я не замолчала.

– Замолчи или получишь.

Мне было уже всё равно, получу я или не получу. Она замахнулась на меня и…

Дверь отворилась, вбежали папа и Артём.

– Нашлась! – закричал Артём и бросился мне на шею.

Скоро мы уже были дома. Мама обрадовалась мне и дала поесть. Я крутилась на кухне у её ног. Она смеялась.

– Тебе хватит, – говорила она.

А я крутилась не потому, что хотела есть. Я хотела спросить: почему они уехали без меня? Ведь мы одна семья, и я никогда не уехала бы без Артёма, папы или мамы…

Дорога во Владивосток

Мне очень надо было во Владивосток. Я не помню, как я оказалась в Находке, но в субботу вечером я должна была быть во Владивостоке. Для чего не знаю, но моя жизнь кончилась бы, если бы я не попала во Владивосток в субботу.

В четверг я узнала, что какие-то хулиганы разломали рельсы, поэтому электричку смогли бы пустить только в воскресенье. А мне надо было попасть во Владивосток в субботу, ни днём позже. Автовокзал не работал до понедельника в связи с забастовкой водителей по случаю мирового экономического кризиса. Как так? Всё против меня! Мне надо непременно быть во Владивостоке в субботу. Для чего – не знаю. Поэтому я пошла пешком. У меня за плечами был рюкзак, в котором хранилось три бутерброда и три бутылки холодного чая. А также 300 рублей. Еды мне хватило бы на один день.

Полчаса я шла нормально. Потом на моём пути возникла огромная яма. Передо мной встал выбор:

1. Перепрыгнуть яму.

2. Обойти яму.

3. Положить старую лестницу, которая лежала рядом с ямой, и осторожно пройти по ней.

Естественно, я решила перепрыгнуть яму. Перепрыгнула, свалилась. Нашла какую-то бутылку, в которой лежала розовая карточка и была надпись: «Покажи эту бумагу Лидии Семёновне, она живёт на Тёщином языке, улица Пушкинская, дом 3 (красный). Она пустит тебя переночевать». Выбраться я не смогла. Поэтому просидела в яме до субботнего вечера. Итог: во Владивосток я не попала.

…Я посмотрела на дно ямы. И подумала – если сейчас перепрыгну её, упаду и не смогу выбраться. Я так живо это представила. Решила обойти. Пошла. Меня задрал медведь.

Итог: во Владивосток я не попала.

… Я открыла глаза и подумала: если я попытаюсь перепрыгнуть яму, я упаду, не смогу выбраться и не попаду во Владивосток. Если я попытаюсь обойти яму, меня задерёт медведь, и я не попаду во Владивосток. Поэтому я положила старую лестницу и пошла по ней. Я с детства боюсь высоты, боюсь всё зыбкое и шатающееся. В эту секунду я прокляла всё на свете. На середине пути я посмотрела вниз. Моя голова закружилась, и я рухнула в яму. Как же было больно! Через секунду меня ударило по голове лестницей. Я заплакала. Подумала, что мне отсюда никогда не выбраться. Чтобы как-то успокоиться, съела бутерброд и выпила чай. Настроение улучшилось. Я нащупала рукой какой-предмет. Это была бутылка, я её разбила о камень. В ней лежала розовая карточка и записка: «Покажи эту бумагу Лидии Семёновне, она живёт на Тёщином языке, улица Пушкинская, дом 3 (красный). Она пустит тебя переночевать». Я взяла её. Поставила лестницу и выбралась по ней из ямы. О боже! Я была вся в глине и земле!

У меня в рюкзаке лежало 300 рублей. Я подумала, что могу поймать попутку и доехать до Владивостока. Я встала у дороги и начала голосовать. Я стояла на дороге три часа, но машины проносились мимо меня. Некоторые водители кричали мне: «Умойся».

Я простояла на дороге до субботнего вечера.

Итог: во Владивосток я не попала.

… Через три часа я поняла, что могу так простоять до субботнего вечера и не попаду во Владивосток. Надо было постирать одежду. Я спустилась к морю. Передо мной встал выбор:

1. Раздеться полностью и постирать одежду. Так она высохнет за час.

2. Залезть в реку в одежде. Так она будет сушиться полдня.

3. Остаться грязной.

Я разделась и стала стирать одежду. Из кустов выскочил милиционер и арестовал меня за аморальное поведение. Я просидела в участке до субботнего вечера. Итог: во Владивосток я не попала.

… Я прикинула: если я разденусь, меня могут арестовать, и я не попаду во Владивосток. Если я останусь грязной, меня никто не посадит в свою машину. И я опять не попаду во Владивосток. Тогда я залезла в реку в одежде. Примерно час купалась, пока одежда ни стала окончательно чистой. Вылезла, села на камень. Стала сушиться. Дул сильный ветер. Мне было холодно и страшно. Одежда прилипала к телу и череда мурашек пробегала по моей спине. Я не знала, что ещё, какие испытания и люди ждут меня в эти два с половиной дня. Только одна мысль грела меня и заставляла сжать зубы и терпеть – в субботу вечером я уже буду во Владивостоке. Не знаю, для чего, но я там буду и в этом моё счастье.

Делать было нечего, поэтому я съела второй бутерброд и выпила вторую бутылку чая. Разыгрался такой ветер, что он принёс какую-то красную книжицу. Я посмотрела в неё. О господи, это чей-то паспорт. А именно, Антонины Васильевны Петуховой. Бедная женщина, наверное, она перерыла все шкафы дома, переругалась со всеми родственниками и теперь не знает, как его восстановить. Я положила в рюкзак паспорт. Около пяти вечера моя одежда высохла, и я отправилась на дорогу. Как только я протянула руку, чтобы голосовать, остановились три машины:

1. Джип. Крутой джип. На таких ездят братки и депутаты. За рулём сидела симпатичная девчонка, на вид, лет 18-ти. С замечательными белокурыми кудряшками и милым розовым топиком.

2. Чёрная. Тойота. Без номеров. Водитель – молодой человек с очаровательной белозубой улыбкой в чёрном плаще.

3. Обшарпанный грузовик непонятного цвета, скрытого под сантиметровым слоем грязи. За рулём дед сурового вида с бородавкой на носу.

Я села к девушке на джипе. Мы поехали.

– Привет, я Лена. А как зовут тебя?

– ЗЛГШШ…

– Очень приятно, ЗЛШШ. Ты любишь клубиться?

– Знаешь, я вышла из того возраста…

– Да мы с тобой ровесницы…

– А сколько тебе?

– 18. Хм. Не буду врать, 15. Жизнь – это свобода. Что захотел, то и взял.

– Ты, случайно, не про эту машину…

– Это моего папы. Взяла покататься. Даже если он узнает, что он мне сделает…

У Лены зазвонил телефон. Она стала болтать. Я заметила, что Лена совсем не смотрит на дорогу. Только хотела ей об этом сказать, как мы подпрыгнули на какой-то кочке. У Лены выпал телефон. Она стала его поднимать, плечом задела руль и мы въехали в столб. Я покалечилась и загремела в больницу. Итог: во Владивосток я не попала.

… Я посмотрела на девушку в джипе, и у меня возникло странное предчувствие. Я решила сесть к симпатичному белозубому парню. Мы поехали.

– Почему Вы не спрашиваете, куда мне?

Он хитро улыбнулся и завернул в лес.

– Выпустите меня, – сказала я.

Он остановился. Достал нож.

– Деньги давай.

Я достала 300 рублей.

– И это всё?

Я кивнула. Ему надо было 10 000, поэтому он зарезал меня. Итог: во Владивосток я не попала.

… Когда передо мной остановились три машины, я прикинула: к малолетке не сяду. Кто знает, что от них ожидать. Парень какой-то странный, ещё и машина без номеров. Мужик мерзкий, ну а что делать?

– 300 рублей, – сразу сказал мужик.

Я протянула ему деньги.

– Тебе куда? – спросил он.

– Во Владивосток.

– Тогда нам не по пути. Я могу довезти тебя только до Шкотово.

До Шкотово час езды. От Шкотово до Владивостока два часа езды, поэтому, если я буду идти всю ночь и весь завтрашний день, в субботу я точно буду во Владивостоке. Я согласилась.

Мы ехали по ровной безлюдной дороге, окружённой лишь полями и сопками. Ни одного домика, ни одного человека, ни одной коровы… Тревожно как-то. В рюкзаке один бутерброд, ни копейки денег и адрес какого-то непонятного дома, в котором я (вернее, не я, а кто-то, кому предназначалась эта записка) может переночевать. И ещё чей-то паспорт. Надо не забыть обратиться в милицию.

– Опять забыл купить еды, в Шкотово меня не любят. Придётся лечь спать голодным, – пожаловался мужик.

Я не могу не помочь, когда у меня есть что-то, что надо другому человеку. К тому же… где-то в душе сидело ощущение, что сохраню я этот бутерброд или отдам ни лучше, ни хуже мне уже не станет. Так мне было плохо. Я отдала мужику последний бутерброд и чай. Он обрадовался.

– Тебе есть, где остановиться?

Я пожала плечами. Не рассказывать же ему про записку в бутылке.

– Услуга за услугу. Я тебе напишу адрес, где ты сможешь переночевать. Там живёт хорошая женщина, Анна Николаевна. У неё всегда чистенько и готовит она просто отлично!

Мы остановились. Мужик написал мне: «Тёщин язык. Пушкинская, 2 (синий дом). Анна Николаевна, приюти ЗЛШШ. Мужик».

– Тёщин язык? Что-то знакомое.

– Это посёлок. Мы остановимся возле Шкотово. Там две дороги. Одна ведёт на Тёщин язык, а другая на Владивосток. До Тёщиного языка примерно час ходьбы. Там увидишь три дома. Жёлтый, красный и синий. В жёлтый не ходи, там живут сектанты. Заманят – не выберешься. В красный тоже не ходи. Говорят, что там бывают наркоторговцы. Это только слухи, но всё же… А в синем моя Анна Николаевна.

Мы доехали до Шкотово. Мужик меня высадил. Было семь вечера. Я могла сразу пойти во Владивосток или переночевать на Тещином языке. Я решила не тратить время и пойти. Около 12 ночи рядом со мной остановился парень в Тойоте. Тот самый, к которому я не села, потребовал с меня деньги. У меня не было ни копейки, поэтому он меня зарезал. Итог: во Владивосток я не попала.

…. Я решила, что скоро станет темно, а я одна ночью на дороге в незнакомой местности… Мне стало так жутко, что я свернула на Тёщин язык. Во всяком случае, там есть два дома, где я могу остановиться. Я пошла. Когда мои ноги начали отваливаться, а голова кружиться от голода, я увидела три дома: жёлтый, красный и синий. Возле них на лавке сидела какая-то бабка. Толстая, с красным лицом в цветастом платке.

– Скажите, это Тёщин язык? – спросила я.

– Храни тебя Бог, – ответила бабка.

«Это Тёщин язык» – поняла я.

– Как тебя занесло в наш райский уголок? – спросила бабка.

– Я иду во Владивосток. Мне сказали, здесь можно переночевать, – ответила я.

– Тебя обманули. Анна Николаевна с тебя сдерёт столько, что ты век не расплатишься. А у Лидии Семёновны сынок наркоман и бандит. Даже я, честная христианка, от него пострадала. Представляешь, паспорт слямзил. Кстати, забыла представится, Антонина Васильевна.

–… Петухова?

– Петухова.

– Тогда это Ваше.

Я достала из рюкзака паспорт и протянула ей. Бабка аж подпрыгнула.

– Оставайся у меня. Я тебя и накормлю, и спать уложу, и еды в дорогу дам.

Передо мной встал выбор:

1. Синий дом и Анна Николаевна.

2. Жёлтый дом и Антонина Васильевна.

3. Красный дом и Лидия Семёновна.

Не люблю богомолок. Я пошла в синий дом. На нём висела надпись: «Сдаётся на сутки». Дверь мне открыла аккуратная улыбающаяся пожилая женщина. На ней был белый, хорошо отглаженный фартук и аккуратные чёрные туфли на низком каблуке.

Я показала ей записку. Она улыбнулась и пригласила меня в дом. Я поела, легла на кровать, не придав значения, что вместо пододеяльника там простынь, как в гостинице. Утром я поблагодарила хозяйку, взяла рюкзак и собралась уходить.

– А деньги? – спросила Анна Николаевна.

Оказывается, за столь радушный приём я должна ей 1000 рублей. А, поскольку, у меня нет 1000 рублей, я должна отработать. Отрабатывала я до субботнего вечера. Итог: во Владивосток я не попала.

– Оставайся у меня, – повторила Антонина Васильевна.

Не люблю богомолок. В синий дом тоже не пошла. На нём висела надпись: «Сдаётся на сутки». Денег у меня нет. Свернула в красный. Мне открыла старая тётка в майке, которая едва скрывала обвисшую грудь и коротеньких шортах. В зубах она держала огромную сигарету. В руке – бутылку.

– Пароль, – спросила тётка.

Я протянула ей розовую бумажку. Она изменилась в лице.

– Кнопка?

Я кивнула. Она отдала мне остатки развалившихся пельменей и холодного бульона, кинула в угол какие-то тряпки. На них я должна была спать.

Утром я проснулась от того, что меня дёргают за руку.

– Хватит дрыхнуть, доставай товар.

Пока я соображала, где я нахожусь, в комнату влетел сынок этой тётки. Тот самый, на чёрной Тойоте…

– Это не она! – закричал он.

– Теперь ты знаешь нашу тайну, и мы должны тебя убить.

Сынок зарезал меня. Итог: во Владивосток я не попала.

– Оставайся у меня, – повторила Антонина Васильевна.

Не люблю богомолок. В синий дом не пошла. На нём висела надпись: «Сдаётся на сутки». Денег у меня нет. Свернуть в красный? А если там, и вправду, наркоманы. К тому же, эта записка была, явно, не для меня. Не люблю богомолок, но лучше идти к человеку, который тебя приглашает.

Я зашла. На стенах висели иконы. Стояли свечи. В каждом углу было по библии. Я чувствовала здесь себя очень неуютно. Так, как чувствуешь себя в чужом доме, где вынужден остаться на ночлег. Я мечтала: скорей бы субботний вечер. Ведь в субботу вечером я должна быть во Владивостоке. Для чего – не знаю. На ночь я сказала: «на новом месте приснись жених невесте». Но мне никто не приснился кроме каких-то гномов и ямы, в которой я сегодня сидела. Бабка мне попалась хлебосольная. Наготовила всякой снеди и дала в путь. До Шкотово я дошла нормально. А дальше началось: ямы, бугры, канавы, собаки, коровы. Казалось, что их тут расставили специально для меня, чтобы я не попала во Владивосток завтра вечером. До автовокзала в Артёме я добрела аж в девять вечера. До Владивостока час езды и, не знаю, день или два ходьбы… Последние автобусы пропущены. Но автовокзал работает до 10-ти, и я могу переночевать здесь.

Моё внимание привлекли огни, которыми был охвачен танцпол артёмовского парка культуры и отдыха. И я полетела на эти огни. Массовик-затейник, мужик лет 50 в клетчатой рубашке и рванных джинсах, кричал:

– Девчонки, подходим, подходим. Конкурс танцев. Кто лучше всех станцует, получит 100 рублей.

«100 рублей. За такой приз только малолетки пойдут отплясывать, – хотела подумать я, но в моей голове мелькнуло, – 100 рублей! Билет от Артёма до Владивостока!» Я пробилась на сцену. Действительно, здесь были одни малолетки, в том числе та девчонка, которая хотела вчера меня подвести на джипе. Я умею танцевать:

1. Обычные дискотечные движения, какие умеют все.

2. Стриптиз (два месяца ходила в секцию).

3. Русские народные танцы (пять лет в школе ходила в этот дурацкий кружок).

Девчонка, к которой я так и не села в машину, кстати, её зовут Лена, сказала, что умеет то же самое. Я решила не выделяться из толпы и станцевать обычные дискотечные движения. Поскольку такие же движения были у всех, а Лена значительно красивее меня, 100 рублей досталось ей. Утром мне пришлось идти до Владивостока пешком, я угодила под машину Лены и умерла. Итог: во Владивосток я не попала.

… Я подумала, что надо всех поразить и решила станцевать стриптиз. В этом танце мне лучше всего удаётся раздевание. У меня получилось поразить. Все смотрели на меня, как на королеву, но, как только я сняла лифчик, из кустов выскочил милиционер и арестовал меня за аморальное поведение. В участке я просидела до субботнего вечера. Итог: во Владивосток я не попала.