Сказки ленивого бора. Сборник

«Она сказала, что он высосет мою силу. А вдруг и вправду. Зачем ей врать, он действительно… Она ведь потеряла когда-то свою силу, – страшная-страшная мысль поразила мозг Кристины, – Больше нельзя общаться с Данилой». Она взяла красный фломастер и одним резким движением вывела: «Забудь дорогу сюда». Она вытащила из стаканчика уже почти белую хуба-бубу и стала ее лихорадочно жевать. Она налепила листочек на окно и залезла под кровать (она не смогла бы не открыть окно, зная, что он ее видит). Через полчаса появился он. Минут двадцать он долбился клювом, хлопал крыльями и громко пищал, а потом улетел. Камень с души.. Нет, гиря на сердце…

Как обычно вся вторая смена столпилась у школы, ожидая, когда откроют двери.

– Эй, девчонки, вы окружены, – сказал самый шубутной мальчишка из их класса, у него в руках было игрушечное ружье.

– В тринадцать они еще такие дети, – Люда манерно закатила глаза.

– Это пневматическое ружье, им можно человека убить! Всем лежать, – мальчишка выстрелил в небо.

В ту же минуту на асфальт упала белая птица с огромной раной на груди. На минуту все замолчали.

– Урод, ты убил моего голубя! – Кристина набросилась на одноклассника.

– Я нечаянно…

– Ненавижу тебя, лучше бы ты выстрелил себе в глаз!

Кристина взяла в руки когда-то такое теплое тело и тихо заплакала. К рукам прилипли белые перья. Детям стало неловко, и они поспешили отойти, подошла лишь Катя.

– Не плачь, на небесах ему лучше…

– Да что ты понимаешь? Он был моим единственным другом.

– Ему сейчас хорошо, просто уходит проклятье. Он мне рассказал!

– Тебе не понять, у тебя нет, и никогда не будет друзей!

– Это у тебя не будет друзей, тебе вообще никто не нужен! Ты, кажется, хотела заобщаться с Людой? А это так просто было сделать. Смотри!

Катя встала на крыльцо и стала что-то искать в своем потрепанном ранце. Она достала ту самую пачку, которую когда-то ей отдала Кристина. Катя вытащила сигарету и чиркнула спичкой. Все выпучили полные удивления глаза. В этой школе никто никогда не курил на крыльце.

– Что это такое? – всплеснула руками Ирина Ивановна, которая всегда подходила к школе в это время. Она стала отчитывать Катю, а та, не реагируя ни на что, продолжала вдыхать дым, растлевающий молодые души. Ирина Ивановна выхватила сигарету и затоптала ее. Открыли двери, дети, потрясенные смелым поступком девочки, стали несмело вливаться в школу. Люда легко дернула Катю за рукав:

– Круто, – ее глаза до краю наполнило восхищение.

А Кристина испачкала всю свою золотую куртку еще теплой кровью. «Это был единственный человек, которого я любила, Господи, как ты жесток!» Она посмотрела на руки: «Белые перья на ладонях. Лучшего друга больше нет! Кстати, хорошо придумано. Да, отличное начало для сочинения. Это будет красивое сочинение. То было слишком сухое. Возможно, Ирина Ивановна подумала, что я черствый человек, теперь она увидит, что это не так. И про Маяковского ничего писать не надо будет… – Кристина представила, как завтра, смущаясь, рассказывает Даниле о том, что писала о нем сочинение, как он краснеет, – Стоп! Он больше не постучится в окно и никогда не покраснеет. И никогда ничего не скажет. Жизнь остановилась. Лучшего друга больше нет. Только перья на ладонях»…

Синее око

Мой друг жил в маленьком старом покошенном домике. Это было существо добрейшей души. Он никогда мне не отказывал, если я о чем-то его просила, и никогда не злился, если я глупо подшучивала над ним. А когда я стояла очень близко, нервная мышца предательски подрагивала на его щеке. Циклоп каждое утро приносил мне молоко. Со временем я так страстно полюбила молоко, что перестала представлять свою жизнь без него.

Наши утра всегда начинались с кружечки горячего кофе и светских бесед типа:

– Циклоп, что ты собираешься сегодня делать?

– Забор красить.

– Какой краской?

– Синей.

– А мне не покрасишь?

– Угу, – по лицу Циклопа расплывалась в такие моменты блаженная улыбка.

И, когда я, уставшая и замученная, возвращалась в такие вечера с пар, мой забор был покрашен ровно и аккуратно, свой же Циклоп домазывал как попало. Я прыгала ему на плечи и целовала в рог.

– Я тебя обожаю, спасибо!

Циклоп от неожиданности наступал в ведро с краской.

– Тебе нравится, да… – его морщинистый лоб и впалые щеки приобретали цвет советского флага.

Жили мы, жили, вроде бы было все в порядке, но однажды Циклопу захотелось посмотреть университет. Он тогда подошел ко мне, бледный с горящим глазом, и, теребя грязный носовой платок, стал объяснять, что старая усталая ведьма из соседнего бора сказала ему, что не будет у него в жизни счастья, если он не наведается в университет.

– Ты что, упал, у нас же пропускной режим! – отнекивалась я.

– А я спрячусь у тебя в кармане.

Я оглядела это чудовище двухметрового роста и представила себе этот кармашек.

– Не веришь? – спросил Циклоп.

– Не верю, – ответила я.

Кряхтя и краснея всем телом, включая синий глаз, циклоп стал сжимать себя обеими руками, и, в конце концов, скатал из себя колобок величиной с кулак.

Я положила Циклопа в карман огромных штанов.

Когда я поставила его на стол, однокурсники стали смеяться.

– Зачем тебе этот уродец? – спрашивали меня, а мне было неловко, потому что он все слышал.

Я попыталась извиниться, но он сказал, что не обиделся и сел на заднюю парту. Я всю пару не оборачивалась, но мне сказали, что он сидел и эти полтора часа, не отрываясь, смотрел на меня.

Циклоп ходил со мной в университет до пятницы, пока одна преподша (такая страшненькая старая дева с маленькими зелеными глазами) не сказала, что Циклопам в университете не место.

Я любила его как лес, как небо, как свои волосы. Но… в моей жизни появился Аполлон. Когда я шла по тонкой тропинке к озеру Нежности, дорогу мне преградил белый конь с красивыми изящными крыльями. Я подняла взор и уперлась в черные, как душа самой злой Ведьмы, глаза. Светлые крупные кудри падали на высокий гладкий лоб. Конь встал на дыбы. Я вскрикнула. Всадник успокоил его и легко спрыгнул:

– Мой конь не может выносить вашу красоту. Кстати, моё имя Аполлон, будем знакомы, – сказал он и поцеловал мою руку.

– Меня зовут, – я хотела представиться, но Аполлон прервал меня:

– Не говорите мне ваше имя, вы на всегда останетесь для меня Прекрасным призраком этого леса.

Он проводил меня до озера Нежности и сказал, что завтра будет ждать меня на этом же месте.

Циклоп сразу заметил, что во мне что-то изменилось. В тот вечер в основном говорил он, а я улыбалась и смотрела в усыпанное белыми звездочками небо. Циклоп, видимо, что-то заподозрил, замолчал, побледнел и пошел домой.

Наши встречи стали чаще и дольше. Я забыла о том, что в мире существует еще что-то, помимо его глаз. Он говорил, что не может отыскать на небесах самой яркой звезды, потому что она находится внутри меня. Он говорил, что без этих встреч солнце перестанет быть золотым, а трава зеленой. В хмурые дни он говорил, что небо обиженно спряталось за белую дымку, потому что завидует цвету моих глаз. Он говорил искренне и страстно. Я поняла: он влюблён.

Понять, что в первый раз в своей жизни ты любишь и любима. Понять, что лучший в мире человек у твоих ног… Понять, что ты родилась, для того, что бы когда-нибудь пережить то, что переживаешь… Это значит понять, что ты счастлива.

Мы гуляли по Розовому саду. Он коснулся моего платья (я накупила лучшего нежно-лилового атласа, и Циклоп за ночь смастерил мне его). Мне почему-то стало страшно, и я отодвинулась. Он сказал:

– Не бойся, это не страшно…

Это действительно оказалось не страшно, хотя усталая Ведьма из соседнего бора всегда твердила, что хуже этого может быть лишь смерть.

Утром, еще не оправившись от поцелуев, я возвращалась домой. Мне не было стыдно ни за что. Даже за то, что в последнее время я зашила все карманы… Циклоп мне, конечно друг, но…

У входа в мой дом лежало три предмета: баночка молока, огромное синее око и записка.

«Нимфам нужны Аполлоны… – я горько усмехнулась, я немереное количество раз объясняла Циклопу, что я не Нимфа, просто у меня ухоженные волосы, – Мои вещи уместились в узелок из косынки. Я счастье отыщу и вслепую, да вот другую не отыщу. Пусть мой глаз хранит тебя зной ли будет сушить твои губы или дождь щекотать коленки, от умных врагов и притворных друзей, от слез, без которых никак не получается, от улыбки для услады чужого самолюбия…»

С Аполлоном мы вскоре расстались (это было обоюдное желание, и я уже почти не жалею). Тихими зимними вечерами я смотрю на этот синий глаз и думаю: «Око, ты спасаешь меня от всех несчастий и бед, но как я мечтаю вернуть тебя твоему хозяину». Циклоп, когда ты придешь за своим глазком и мной? Я больше не могу жить без той нервной мышцы, предательски подрагивающей на твоей щеке, неловкой улыбки и теплого молока по утрам…

Тот, кого ты осчастливишь…

В одном королевстве жил Чародей. Чародей был стар – стукнуло ему месяц назад 90 лет. Сначала он пытался заниматься целительством, но у него ничего не выходило – плохой был чародей, хотел было научиться гадать, но в этом любая бабка из любой хаты могла его переплюнуть. Привороты и порчи насылать он не собирался, так как позиционировал себя добрым волшебником. А был он всего лишь упорным неудачником, который вот уже двадцать лет старался смастерить чудо. Двадцать лет назад умерла у него жена – женщина склочная, скверная, много его кровушки выпила, но без нее его жизнь опустела. В день ее похорон пообещал Чародей, что, пока он не сотворит настоящее чудо, на тот свет не отправится. Другие Чародеи в других королевствах чудеса как на конвейере выпускали, а над ним все смеялись. «Нет, – говорили, – таланта у тебя к чародейству». И чем чаще он это слышал, тем глубже становилось его желание доказать, что и он не хухры-мухры, а что-то еще стоит.

Видимо, дожил бы наш Чародей до наших дней, если бы добрый ангел на небесах ни пришел к нему во сне.

– Я могу помочь тебе, Чародей, – сказал ангел, и сердце старика забилось быстро-быстро, – купи на Большом базаре соль, молотый кофе и смешай с золой, если смесь порозовеет, ты получишь волшебный порошок. Дальше ты должен будешь найти самого несчастного человека в королевстве. В миг, когда ты рассыплешь порошок перед ним, самый несчастный человек обретет счастье. Это будет твое чудо.

– А как я узнаю, что этот человек действительно самый несчастный в королевстве?

– Слушай свое сердце.

Проснулся Чародей, почесал в затылке:

– Как же кофе, смешанный с золой и солью может порозоветь? Приснится же такое, – сказал он себе.

Но, как бы ни был велик его скептицизм, на Большой базар он все же отправился. Надо сказать, что королевство это было продвинутое и очень большое на то время (наверное, с город Владивосток). Купил Чародей кофе, соль, смешал с золой и… порошок действительно порозовел. Стал вспоминать Чародей свою жизнь: как жена его за бороду таскала, как сеял хлеб и ходил в лес по грибы, как все семеро его ребятишек ушли на Седьмой Великий бой и не вернулись… Вроде, и прожил жизнь неприятную, даже мучительную, но уходить на тот свет не хотелось – знал Чародей, где живет самый несчастный в королевстве человек. Это был солдат Бравого Клинка, который из Десятого Великого Боя вернулся без рук и без ног, вернее, не вернулся, а его вернули. Жил он на соседнем холме, до которого пройти-то надо было несколько хат. Отправился в дорогу недальнюю Чародей. По пути ему встретилась Баба с ведрами, до краев полными воды. Шла Баба, спотыкалась, материлась…

– Здравствуй, Баба, – сказал Чародей.

– Здравствуй, Чародей-неудачник, а что это тебе дома не сидится? Старый ты, ходишь, ноги трясутся.

– Дура ты Баба, помолчала бы. Мне ангел дал задание: разыскать в королевстве самого несчастного человека и сделать его самым счастливым. У меня волшебный порошок есть.

– Ну, коль ты не врешь, а порошок твой действительно волшебный, а не как все твои чудеса, ты этого человека нашел. Вот у меня муж пьяница, дети двоечники. Сын только и делает, что голубей гоняет, а дочь уже с мальчишками целуется…

– Нет, Баба, если бы мне надо было найти самого глупого человека, я бы его уже нашел в твоем лице.

– Почему это? – обиделась Баба.

– Так ты счастья своего не понимаешь, если бы твой муж не был бы пьяницей, а дети двоечниками, кому бы ты трехэтажные маты говорила?

– И то верно, – сказала Баба, засмеялась и пошла легко, не спотыкаясь и не матерясь.

Прибыл Чародей в хату Солдата Бравого Клинка. В его хате было так чисто, что Чародей смутился своей старой изношенной одежды. Встретила его женщина с милым лицом, нежной улыбкой и золотыми вьющимися волосами, раскиданными по хрупким плечам. Чародей ввел ее в курс дела. Она вынесла на руках солдата. К солдату подбежала рябая девчушка и спросила, не хочет ли папа меду, солдат сказал ей, чтобы ела мед сама.

– Конечно, ты прав, Чародей, что зашел именно сюда, – сказала жена Солдата, – мой муж самый несчастный человек в королевстве, потому что у него нет рук и ног, и он не может больше бить врага и показывать свою солдатскую удаль.

– Замолчи, женщина, – сказал солдат, – это она самая несчастная в королевстве, потому что ей теперь всю жизнь придется ухаживать за мной, безруким, безногим человеком. Одно слово – человек…

– Да, женщина, ты более несчастна, чем твой муж, – сказал Чародей, который успел позавидовать участи Солдата.

– Мой муж уцелел в Великом бою! – сказала она с жаром, – Я молила Бога об этом!

В дверь вошли разносчики наград. Они поздравили Солдата с одной из годовщин одного из Боев и вручили ему орден, а Чародею сказали, что они самые несчастные люди, потому что всем вручают награды и денежные премии, а сами никогда их не получали.

Растерянный, Чародей пошел дальше. Естественно, путь его лежал в ночлежку, где жили нищие. Надо сказать, что королевство было демократичным, и там для нищих организовывались ночлежки на общественные пожертвования. Нашел Чародей самого грязного нищего, объяснил ему, кто он и зачем явился. Чародей прикрыл нос рукой, потому что одежда нищих источала не очень приятный запах.

– Не мы такие, жизнь такая, – сказал нищий, заметив, что страннику его запах показался неприятен, – Странствиям твоим конец пришел, Чародей, ибо я действительно самый несчастный человек в этом королевстве. Нет у меня ни дома, ни коровы, ни лошади, ни самовара, ни жены, ни детей…

– Так если бы у тебя был дом, пришлось бы сажать пшеницу, а если бы у тебя была жена, она не давала бы тебе пить ром и лежать в канаве, – сказал другой нищий, – и вообще, кончай трепаться, пойдем у церкви посидим.

– Нет, тогда мне жены и дома не надо, а вот счастье не помешало бы…

Усмехнулся Чародей и решил, что на этих людей волшебный порошок тратить не стоит.

Ходил Чародей долго, разный народ выслушивал, открывал им глаза на их счастье, к вечеру набрел на темницу вблизи Замка. Из темницы доносились рыданья и стоны, подошел Чародей к окну. А на окне решетка. А за решеткой девица.

– Ты чего, девица, ревешь? – спросил Чародей.

– Я Вам не девица, Я Принцесса.

Смутился Чародей. Рассказал ей о своей Великой миссии.

– Да, Чародей, я самый несчастный человек в этом проклятом королевстве, – сказала она и картинно поднесла руку ко лбу, – Собственный отец запер меня в темницу, чтобы я не сбежала с любимым и не поселилась с ним в уютном теплом доме.

Растрогался Чародей, хотел было рассыпать волшебный порошок перед Принцессой, но вспомнил, как одна Девица сказала ему, что несчастна, потому что она никогда не наденет платье, как у Принцессы и не выпьет мартини, каковой Принцессе подают каждый день за здорово живешь. Самая несчастная в данный момент сидела в голубом атласном одеянии, расшитом золотом на мягкой кровати с розовым покрывалом.

– Извини, Принцесса, в мире слишком много нищих и убогих, чтобы я потратил свой порошок на тебя.

– Жадный ты дед, отец на меня никогда не жалел что-нибудь потратить…

Смекнул Чародей: сегодня она самый несчастный человек, а завтра разлюбит любимого, помирится с отцом и будет жить как сыр в масле. Тут схватили старого Чародея охранники под руки, доставили в Замок.

Седой Король нахмурил брови:

– Что ж ты, дед, моей дочери письмо от Пастуха передать решил?

– Нет, – ответил Чародей и рассказал Королю о своем странствии.

– Так ты, старая шельма, решил, что эта чертовка, королевская дочь, несчастна? Да я тебе могу сказать, что ее бедный пожилой отец несчастнее ее в сто крат! А знаешь ли ты, что я говорил с этим пастухом?

Возмущенный Король встал и принялся расхаживать взад-вперед:

– Я ему: «На моей дочери хочешь жениться?». Тряхнул он молодецкой головой, «Да», – отвечает. А я ему: «Давай я тебе Дворец со слугами на окраине подарю, а ты на ней жениться не будешь». «Идет, – говорит, – только если Вы меня, Ваше высочество, обманите, я ее выкраду, и мы на Вас войной пойдем». Ваше высочество! Шельмец! Я своей дуре рассказал, что да по чем, а она не верит, говорит: «Вы, отец, намеренно Ванечку моего опорочить хотите». Опорочить! Где она таких слов набралась! Кинул я эту чертовку в темницу. Пусть посидит, подумает. А ты, старик, видимо, в королевстве одних счастливых видел, раз путь свой у меня в апартаментах закончил?

– Несчастных много. Кто бедностью, кто мигренью страдает… Самого несчастного нет.

А Король так по-сыновьи деда обнял, говорит:

– Сделай меня счастливым, дед, а то я для людей столько добра сотворил… Ты вот какую пенсию получаешь?

– 12 золотых в месяц.

– То-то, а в соседнем королевстве старики после 80 получают один золотой, и тот задерживают. Я свой народ люблю, а где благодарность? Кто меня любит? Кто Королю безвозмездно, от чистого сердца добро сделает?

– Так Солдаты, когда в Великий бой идут, всегда кричат: «За Родину, за Короля!»

– Врешь!

– Сам слышал.

Представил Король, как за него, старого стервеца, молодцы свои юные жизни отдают… Дрогнуло его сердце. Смахнул Король украдкой с щеки слезу.

– Тогда ладно уж, сделай счастливым кого-нибудь из доброго люда, но на эту чертовку порошка не трать, а то вздумала на родного батьку с войной!

Обещался старик и пошел дальше, довольный, что «засветился» в высших кругах и, в какой-то мере стал важным человеком. Шел Чародей долго, полкоролевства обошел. Три раза порошок у него пытались украсть, да не выходило – становилось в последний момент стыдно, плакали, возвращали. Бесплатный ночлег был Чародею обеспечен везде – каждый мнил себя самым несчастным в королевстве и пытался выслужиться перед Чародеем. Исходили его старые ноги все тропы, опросил он всех, даже одну собаку.

– Была я счастливой, дедушка, – сказала Собака, – но хозяин мой помер, дом продали, я теперь питаюсь на помойке, а сплю на кладбище, думаю, почему тогда эту чуму я вместе с ним не подхватила, сейчас бы лежали бок о бок. Покончить с собой? Но собаки, страдающие суицидом – это нонсенс.

– Сделал бы я тебя счастливой, собака, но мне велено найти самого несчастного Человека, а тебя, если хочешь, я могу, разве что с собой взять.

Взял старик с собой Собаку, пошел дальше. Зашел в одну деревню, решил уже, что сейчас переночует где-нибудь, а завтра подарит счастье первому, кого встретит, потому что все несчастливы в этом королевстве были в равной мере. Тут взгляд его упал на ветхую лачужку на окраине деревни.

– Ты туда не ходи, там Ведьма живет, она на деревню чуму в прошлом году наслала, а в позапрошлом крыс, а вчера у нас корова умерла. Мы-то знаем – это ее рук дело, – сказали ему добрые люди.

Но Ведьма оказалась единственным человеком в Королевстве, у кого Чародей еще не был, а этим, у кого корова умерла, он отдал свою пенсию, накопленную за несколько месяцев, чтобы купили новую корову.

– Если эта Ведьма в прошлом году на Королевство чуму наслала, я ее покусаю, – сказала Собака.

И они направились к Ведьме.

– Здравствуй, добрая женщина, – прошамкал Чародей, когда оказался на пороге ее дома.

Старуха, стоявшая у окна, вздрогнула, обернулась, промолчала с минуту.

– Меня так давно никто не называл… Хороший ты, видимо, человек.

Присел Чародей на ветхий стульчик у порога.

– Я Чародей и путь мой закончен, потому что ты – последний человек в этом королевстве, к которому я зашел.

– Так это ты к кому ни заходишь, всем счастье приносишь? Добрая о тебе слава.

Смутился Чародей.

– Да я только одному могу принести счастье.

– Так ты сядь, подумай, все взвесь как следует. Вот я знаю одну девочку…

– Хромая такая, в соседней деревне…

– Да, она. Очень бы мне хотелось, чтобы счастье досталось ей.

Старуха залезла в пустой шкаф, наскребла там горсть муки – решила спечь оладьи, накормить гостя.

– Эта девочка такая совсем непригожая, осчастливь ее, пожалуйста. Вот я в молодости…

Старуха замолчала и посмотрела в небо через мутные от грязи и времени стекла. Лицо ее было морщинистое, а глаза светлые, голубые. Эти глаза! Они блеснули на солнце. Их блеск показался Чародею до боли знакомым. Сидела старуха в дырявом платке, закутанная в несколько слоев каких-то серых тряпок. В доме мебель почти не водилась: печь, лавка, стул и покошенный стол – вот и все убранство.

– Не было у меня родителей – умерли, когда я еще мальцом была. Меня считали очень непригожей, дразнили… Все девочки моих лет замуж повыскакивали, родили детей, потом был Великий бой (третий, наверно) кто из ребят помер, кто в семью вернулся, а кто и помоложе нашел, а я всю жизнь сеяла хлеб и ждала… А теперь мне 90 лет…

Старуха отвернулась и снова стала смотреть в небо.

– А зачем ты чуму наслала, старая Ведьма? – прорычала Собака.

– Про меня говорят так, что я чуму наслала и коров убиваю, и детей ворую… Людям надо про кого-то так говорить… У меня ни один орган не работает как следует…

Достал Чародей волшебный порошок и рассыпал его в воздухе. И в этот миг… Никакого чуда не произошло…

– Неужели, ты, старуха, никогда не была счастлива? – спросила Собака.

На желтом личике, сдобренном морщинками, появилась едва заметная улыбка:

– Была. В 15 лет. Жил неподалеку от меня молодец. С головою чернявою, кудрявою. Любила я его. Увижу, и сердце в пятки уходит. Нарвала я на лугу белых ромашек с золотыми глазками. Много нарвала, целую охапку, сунула ему в руки и побежала, а он догнал меня и поцеловал. В тот день счастливее меня не было никого на белом свете! А я тогда поклялась, что не умру, пока он не поцелует меня снова.

Вспомнил Чародей, как девушка с милым, хотя и неказистым лицом, подбежала к нему и сунула ему ромашки. Знал он, что девчонка вздыхает по нему, потому что видел, как она пряталась за березками возле его дома. Она смотрела на него таким преданным взглядом, какого Чародей ни у кого в этой жизни не видел, даже у этой странной приблудившейся Собаки. Раззадорил его тогда этот смешной дар, он подбежал, подхватил ее и стал целовать в раскрасневшееся щеки, да в красные уста.

А любил он красавицу Глашу, за ней тогда полкоролевства ухаживало, а выбрала она его, черняврого-кудрявого. Женился. Все в его жизни было, только тепла не было…

Встал Чародей, обнял старуху, как тогда, и поцеловал беззубым ртом в беззубый рот.

– Я тебя сразу узнала, – сказала она.

Решили они жить вместе, только прожили с того поцелуя одну минуту, но умерли счастливые, держась за руки и улыбаясь друг другу…

Как у Победы исчезла верность

Принцесса Виктория знала, что ее разыскивает Собака. Такая огромная лохматая псина. Зачем ей понадобилась Виктория, она не знала, но Собака уже три года разыскивала ее, ибо Собака родилась три года назад. Виктория не понимала, как Собака из миллиона людей, живущих в этом городе, собирается узнать именно ее, не знала она и как сама узнает Собаку, мало ли на свете огромных черных псин… Нет, она привыкла, что ее ищут и добиваются люди. Самые разные: самых разных возрастов, цветов кожи, и даже самых разных предрассудков. В этом городе не было ни одного человека, который хотя бы раз в жизни ни разыскивал ее. Люди часто появлялись в ее доме. Сначала с горящими глазами и миллионами идей, потом они начинали плакать, теряться и уходили. Редко кому удавалось умереть в ее огромном доме, держа ее за руку. Хотя были и те, кто случайно заглядывал к ней, целовал ее, а потом уходил в свой благополучный мир, памятуя всю жизнь о радостной встрече.

Весной Виктория прогуливалась по саду, в котором цвела черемуха. Было пасмурно. Виктория нарвала одуванчиков и принялась плести из них венок. Она задумалась. В последнее время к ней стали приходить целыми делегациями: спортивные команды, ученики какого-нибудь класса, однажды заявилась вся соседняя страна, у них, оказывается, Евровиденье проходило. «Как они мне надоели… Ищут меня всю жизнь, а как встречают, готовы только брать, брать и никогда давать. Завтра закроюсь и никого не пущу. Завт…»