Рецепт нас

– Сначала – реклама. Потом – ты.

Он развернулся, а я последовала за ним, гордо задрав подбородок.

Не люблю выскочек.

Он закрыл дверь кабинета, и я осталась стоять, стараясь не выдать своего волнения. В конце концов, я играла роль образцового сотрудника, хотя, судя по тому, что произошло на собрании, моя импульсивность всё равно могла проявиться.

– Ты можешь присесть, – произнёс Сет, опускаясь в кресло и устремляя на меня внимательный взгляд. Я же невольно уставилась на его губы, чувствуя, как внутри всё сжимается.

– Спасибо, – тихо ответила я, медленно садясь на край стула и открывая папку. – Я тут кое-что перечеркнула. Это можно было сделать? Или…

– Это твоя копия.

– Итак, первое – уволь своих пиарщиков. После такой рекламы я бы только поминки в твоих гостиницах проводила. Что это за лозунг? «Лучшее решение для отдыха»? От чего – от жизни? А фото? Где дети? Где пикники у озера? Домики на деревьях? О каком «семейном» вы вообще говорите? Кому пришла в голову эта идея…

– С этой концепцией мы выиграли тендер, – он приподнял бровь, скрестив руки.

– Серьёзно? Как же скучно.

– Домики – небезопасно. Озеро – согласен. Но в остальном всё…

– Уныло! – перебила я. – Нужны фотосессии с детьми, семьями, эмоциями! Реклама завлекает, а не отталкивает. Даже если ты откроешь крутую гостиницу, с таким подходом ты прогоришь.

– Второе?

– Что?

Он встал и подошёл ко мне ближе. Я крепко сжала папку в руках, ощущая, как моё сердце забилось быстрее. Его присутствие вызывало волнение – знакомый аромат одеколона и лёгкая тень щетины на скулах. Я бросила взгляд в окно, пытаясь упорядочить свои мысли, но вместо своего отражения увидела… нас. Как он прижимал меня к этому самому стеклу пару дней назад…

«Сосредоточься, Айви!»

Он взял листок с моими пометками: пунктами о показе, эскизами тканей, набросками домиков на деревьях для Портри…

А я закусывала язык, чтобы сдержать себя.

– Я оставлю себе листик?

– Да… – прошептала.

– Какие ещё предложения?

Мозг отказывался работать. В голове – только он. И я ляпнула первое, что пришло в голову:

– Ты должен быть на рекламе с детьми.

Эффект превзошёл все ожидания – его глаза округлились, а губы приоткрылись, будто он случайно проглотил лимон.

– Нет.

Ну, раз начала – надо доводить идею до конца.

– «Серьёзный мистер Эванс – лучшая няня для ваших детей…»– я представила его с оравой малышей, цепляющихся за его безупречный костюм, и еле сдерживала хохот.

– Нет!

– Ну ладно, не ты. Но календарь с детьми…

– Айви, нет! – произнёс он, проводя рукой по лицу. Я заметила, как его пальцы слегка дрогнули, а на губах появилась улыбка.

Я замерла, внимая каждому его жесту. На мгновение его защитная оболочка треснула, и сквозь неё пробилась та искра – тот самый Сет, которого я знала когда-то.

– Расслабься, я пошутила… Но идея с детской фотосессией хороша. У ваших сотрудников есть дети? Можно снять их. Пусть реклама покажет, что гостиница в Портри объединяет сердца.

– Я передам твою идею пиарщикам.

Внутри я захлопала в ладоши, а он рассматривал меня так, будто видел впервые.

– Тебе идёт хвост.

– И кого же я напоминаю на этот раз? – спросила я, с лёгкой иронией вспоминая его привычные сравнения.

– Себя…

В дверь без стука влетела Бриана, и волшебство рассыпалось в воздухе, как хрупкие осколки. Сет выпрямился, его лицо снова приобрело холодную каменную маску. Но я успела заметить главное – под этой защитной реакцией всё ещё скрывался тот человек, который дрожал от моих прикосновений в темноте…

– Мистер Эванс, у нас встреча на Пэлл-Мэллчерез час, – Бриана подошла так близко, что их плечи почти соприкоснулись.

– Продолжим позже, Айви, – Сет кивнул с бесстрастным видом.

Я встала, собираясь уйти, но её сладкое: «И не забудьте про наш ужин»заставило меня развернуться на пороге:

– Сет, шестое желание. Ужин.

– Я забронирую столик, – он потянулся к телефону.

– У меня дома.

Бриана побелела, и в её глазах заиграли огненные искры, словно она могла превратить любого в пепел одним лишь взглядом. Если бы это было возможно, меня бы уже смели с пола, как ненужный мусор. Но я не испугалась. Почти. Её присутствие хоть и кололо кожу, но моя собственная импульсивность уже выходила за рамки разумного.

– В шесть буду.

Я вышла, сжимая папку. Получилось. Теперь главное – не облажаться с ужином. Заказать? Слишком банально. Приготовить самой? Я, чей кулинарный талант ограничивался подгоревшими тостами и кофе, который даже кофемашина стыдилась производить, понимала, что это рискованная затея.

Тогда я достала телефон и написала в чат подругам: «ЧП! Нужен простой рецепт, который выглядит как шедевр. И желательно… поострее».

Развернувшись, я решительно распахнула дверь в кабинет Сета, не потрудившись постучать, и замерла на месте.

Они стояли в той же позе, что и мы минуту назад. Только теперь его пальцы почти касались её руки. Бриана что-то говорила, листая документы, а он смотрел прямо на меня.

Его зелёные глаза искрились странным огнём – словно он наслаждался моими мучениями, но в то же время испытывал собственную боль. Он утверждал, что между нами только бизнес, никаких отношений. Но «никаких отношений» не означает «никого». Где-то в его расписании наверняка находились строки для таких, как Бриана – для тех, кто нужен лишь на одну ночь, как я в Эдинбурге.

Меня обдало волной раскалённого стыда. Щёки вспыхнули, а пальцы впились в папку так, что картон прогнулся.

Он даже не изменил позы, а лишь криво усмехнулся – эта ухмылка резанула больнее пощёчины. Словно указывал мне, что одно движение способно разрушить нас обеих: меня превратить в дрожащую от ревности дуру, её – в марионетку.

– Простите, что прерываю переговоры. Сет, до которого часа я работаю?

Бриана подняла на меня взгляд, а он не отстранился, позволяя этому спектаклю продолжаться. Я чувствовала, как глаза наполняются слезами, но боялась даже моргнуть – только бы он не заметил.

– До трёх, – наконец сказал он.

В этот момент я не выдержала: выбежала из комнаты, швырнула папку на стол с таким грохотом, что несколько человек обернулись ко мне. Рванула в туалет и заперлась в кабинке, прикусывая кулак, чтобы подавить крик от этой невыносимой смеси ревности и унижения.

Я так яростно билась головой о его стены, что не замечала очевидного. За моей спиной раскинулся целый мир, о котором я даже не осмеливалась спросить. Кто эти женщины, что приходили до меня? Кто те, кто останется после?

Я вообразила себя исключением, думала, что для меня нет преград. Но на самом деле я была лишь «стажёром на бумаге», временным недоразумением в его жизни. Пари, где он боялся проиграть мне…

Проходя мимо его кабинета, я заметила приоткрытую дверь и, постучав для приличия – хотя знала, что он уже уехал с ней, – вошла без приглашения. Подошла к корзине с тряпичными розами и вырвала четыре цветка – по одному за каждое исполненное желание. Швырнула их в мусорное ведро с таким грохотом, будто надеялась, что он услышит даже на другом конце города. Пусть теперь считает, сколько ещё должен.

Оставшиеся часы тянулись мучительно. Ровно в три я уже сидела в такси, листая в телефоне один рецепт за другим. «Фуа-гра с трюфелями» – слишком пафосно. «Паста карбонара» – банально. «Утка по-пекински» – да я же её сожгу, как всегда.

Машина резко затормозила перед знакомой витриной. За стеклом мелькнули три знакомые фигуры – Белл размахивала руками, что-то горячо доказывая, Эмили в ответ закатывала глаза, а Хлоя сидела на диванчике, уткнувшись в телефон.

«Ну всё,– подумала я, суя водителю купюры. – Теперь или Сет умрёт от моего кулинарного мастерства, или я умру от стыда. Будет интересно».

– Добро пожаловать на операцию «Спасение ужина», – бросила Хлоя, не отрываясь от экрана.

Я улыбнулась, обняла своих бестий и плюхнулась на диван. Пока они переругивались из-за какого-то манекена, я вывалила на них всё – его ледяные взгляды, редкие проблески тепла, эту противную Бриану с её слащавыми ужимками…

– Ладно, хватит ныть, – перебила Белл, швыряя в меня лоскутом ткани. – Давай уже решим, чем ты его удивишь.

Я уткнулись в экран телефона. Идеальный ужин для Сета Эванса – задача посложнее, чем пройти кастинг в Versace.

– Ничего не понимаю! – я тыкала пальцем в рецепт с обманчивым названием «Проще простого!». – Что значит «обжарить до золотистой корочки»? Это когда она желтеет, рыжеет или выглядит прямо как золотой слиток?

– Айви, прекрати, – Белл натягивала отрез кожи на манекен. – Твоя одержимость им выходит за рамки. Спасаем проект и точка.

– Напомнить, как ты рыдала из-за того актёра, который менял девушек как перчатки?

– Восемь дней и тринадцать часов, – уточнила Эмили.

– Математический гений, ты что, ведёшь таблицу моих провалов? – Белл воткнула булавку в манекен с такой силой, что тот закачался.

– Не гони, Белл, – фыркнула Хлоя. – У тебя всё просто: послала и забыла. А у Айви – двенадцать лет незавершённой истории.

– Я устала слушать про него. Раньше ты была веселее, Айви… – игольница с глухим звуком упала на пол, а Белл вышла на улицу покурить, громко хлопнув дверью.

– Она вчера рассталась с тем боксёром, – шепнула Эмили. – Ещё не до конца выплеснула негатив.

– Я бы тоже что-нибудь швырнула. Желательно в него.

– Курочка терияки! – воскликнула Хлоя.

– Я никогда не готовила мясо!

– Тут пять шагов, – ткнула она в экран.

Я представила свои пять шагов. Первый – поджечь курицу. Второй – залить пламя вином. Третий – вызвать пожарных. Четвёртый – объяснять Сету, почему у нас ужин при свете мигалок. Пятый – снова рыдать в туалете.

– Поехали, – неожиданно сказала вернувшаяся Белл. – Я эту курицу сто раз готовила.

В итоге моя кухня превратилось в поле для сражения. Поэтому мука, идеально рассыпавшаяся по столу, осталась для вида, чтобы создать иллюзию того, что я сама готовила.

– Терияки не острый. Ты уверена насчёт чили? – Белл ловко переворачивала кусочки филе.

– Да.

Мои руки дрожали, когда я резала перец. Не от остроты, а от абсурда: я создаю сложнейшие кройки, но не могу справиться с приготовлением ужина. Он снова превращал меня в ту девочку с розовой лопаткой, но тогда всё казалось проще – можно было закричать, расплакаться, и мир тут же исправлялся. Теперь же мы все притворялись взрослыми, закапывая проблемы под соусом терияки и масками улыбок.

– Запомни: ты – уверенная и неприступная, – произнесла Эмили, застёгивая мне платье.

– А если он…

– Если начнёт приставать, – перебила Хлоя, протягивая мне перец чили. – Добавь его побольше.

Когда они ушли, я осталась наедине с нарастающей паникой. «Просто деловой ужин. Просто проект. Просто желание из списка», – твердила я, расхаживая по гостиной. Внезапно платье стало казаться мне слишком откровенным, и я стремительно направилась в спальню. Сбросив его, натянула первые попавшиеся джинсы и свободную рубашку.

Дверной звонок прозвучал как выстрел стартового пистолета, заставив меня замереть перед зеркалом. Я пыталась воспроизвести его каменное выражение лица, но вместо этого на моём лице отразились нахмуренные брови и поджатые губы, создавая скорее комичное зрелище.

Он стоял на пороге с бутылкой вина. В джинсах и водолазке, которая облегала торс так, что я на мгновение забыла, зачем вообще открыла дверь. Не в костюме. Надел специально? Или потому, что я в Портри сказала, что ему идёт такой стиль?

– Можно войти? – его голос вернул меня к реальности.

– Ах, да… – я закусила губу, понимая, что уже проиграла первый раунд. Не надо было пить вино с подругами.

Он вошёл, а я закрыла дверь, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу.

– Руки ты знаешь, где мыть. Я пойду проверю курицу, – бросила я, направляясь на кухню.

Когда он ушёл в ванную, я начала бессмысленно помешивать уже готовое мясо. Сковорода шипела, и в порыве глупости я дотронулась до раскалённого края.

– Ай!

– Покажи, – его голос прозвучал прямо за спиной.

Я судорожно засунула палец в рот.

– Пустяки. Просто дотронулась…

– Покажи, – он перегородил мне путь.

Я протянула руку, и его пальцы аккуратно коснулись покраснения.

– Есть крем от ожогов?

И я вспомнила. Ту Неделю моды, когда он был с той моделью, а потом передал мне через Эмили тюбик крема.

– Нет. Я часто обжигаюсь, привыкла.

Он смотрел на меня так пристально, что мне стало жарко.

– Купи завтра мазь.

– Сет, помнишь, семь лет назад ты передал мне крем?

Он подул на палец, и его дыхание смешалось с жжением.

– Помню.

– Зачем?

– Увидел ожоги на твоих руках…

– Все обжигаются утюгами на показах…

– Не мог иначе, – тихо сказал он. – Ты всегда падала, обжигалась, разбивала колени. Заботиться о тебе – моё первое правило. Даже если ты больше не та маленькая Айви.

Меня накрыло волной тепла, словно он укутал меня в тот самый плед из детства. Но я сжала губы – вдруг это очередная проверка?

Снова эта игра – в один миг он кажется почти нежным, а в следующий момент возводит ледяную стену. Кажется, он намеренно не позволяет мне разгадать тайны своего истинного «я».

– У тебя всегда всё по правилам… – я отдёрнула руку и потянулась за тарелками.

Он не отошёл, продолжая наблюдать.

– Передал твои наброски пиарщикам.

– Ого, спасибо.

– Готова к презентации?

– Да, – солгала я. Вместо подготовки я весь день думала об этом ужине.

– Поделишься?

– Завтра узнаешь.

Я протянула ему тарелку. Он взял, поставил на стол, а затем забрал и мою порцию.

– Садись. Налью вина. Штопор где?

Я молча указала на ящик, ощущая, как между нами витает напряжение. Он налил вино с такой же безупречной точностью, с какой выполнял каждое движение, словно это был ритуал. Бокалы наполнились ровно до середины.

И сел напротив меня.

– За твой первый день, – произнёс он, слегка улыбнувшись.

Я не ответила улыбкой.

Его слова «моё первое правило» не покидали моих мыслей. Сколько ещё таких правил он установил для себя, когда дело касалось меня? Может, моя привычка к заботе мешает ему увидеть во мне настоящую женщину? Или я навсегда останусь для него лишь «малышкой Айви»?

Первый кусочек курицы обжёг язык. Я закашлялась – явно переборщила с перцем. По выражению его лица стало ясно: он оценил остроту. Я схватила стакан воды, пытаясь сбить жжение.

– Прости… – пробормотала я.

– Очень… пикантно… – сквозь зубы выдавил он.

Я резко встала, чтобы убрать его тарелку. Есть это было невозможно. Сет схватил меня за запястье. По спине пробежали мурашки, щеки вспыхнули. Вся моя строгость рухнула под стол вместе с попытками держать дистанцию.

– Не ешь это…

– Нет, я доем.

– Сет…

– Ты же знаешь – я никогда не оставляю еду на тарелке.

Он не отпускал мою руку. В детстве он всегда доедал всё до последней крошки, и лишь наши с Алфи проделки помогали немного разрядить атмосферу: мы выхватывали у него тарелку и швыряли её на пол. В конце концов, он просто стал есть без нас.

Я вдруг решилась и резко подняла его тарелку, уронив её на пол. В его глазах зажглось раздражение.

– Я сказала, это несъедобно. Почему ты не слушаешь? – выпалила я.

Сет встал и притянул меня к себе.

– Решила устроить вечер ностальгии? – произнёс он, отпуская мою руку и проводя пальцем по щеке. – Вспомнить наши детские шалости?

– В моём доме твои правила не работают, – произнесла я, чувствуя, как голос дрогнул. Наши дыхания переплелись в воздухе. – Сет… у меня есть мороженое. Давай просто поужинаем им.

Я быстро отошла к холодильнику, стараясь взять паузу, чтобы разобраться в своих чувствах: он действительно передумал или просто играет со мной? Достала два ведёрка мороженого, взяла ложки и направилась в гостиную, стараясь не оборачиваться. Сет следовал за мной.

– Поехали в ресторан.

– Не хочу, – я поставила его порцию на журнальный столик и плюхнулась на диван.

И правда не хотела. Ни есть, ни говорить, ни даже дышать. Всё стало слишком сложным, слишком ненастоящим. Где моя привычная жизнь с её безумными идеями? Где я сама? А самое мерзкое – что именно эта моя новая «строгая» версия хоть как-то его заводит. Мы как два магнита: чем сильнее я отталкиваю, тем яростнее он притягивается. Когда же этот цирк закончится?

Он взял мороженое и сел рядом. Мы молчали, и это ещё больше бесило.

– Прости за ужин… – ложка мороженого обожгла язык, но это было ничто по сравнению с тем, как горело моё лицо под его взглядом.

– В следующий раз я возьму инициативу в свои руки, – он повернулся ко мне.

– Сет… – начала я, но тут же закусила губу. Нет, не буду спрашивать. Знаю же, что он ответит. И знаю, что этот ответ разорвёт мне сердце. – У меня новое желание.

– Ты помнишь про условие? – он усмехнулся.

– Спать с тобой я больше не собираюсь, – отрезала я, глядя ему прямо в глаза.

И снова – эта мгновенная перемена в его лице. Вот же парадокс: моя наигранная холодность вытягивает его из тени. Мы как два берега, разделённые бурной рекой, и лишь буёк надежды напоминает, что когда-нибудь мы сможем быть вместе.

– Правда.

– Ты решила все мои секреты узнать и шантажировать?

– Нет. Обычное женское любопытство.

– Хорошо. О чём ты хочешь спросить?

– У тебя были… отношения?

– Нет.

– А та девушка на Рождество? Мне тогда тринадцать было…

– Отец знакомил меня с моделями. Она – одна из них. Встречи по расписанию, секс – тоже. Никаких отношений.

Он замолчал, но потом добавил:

– Единственное исключение… учительница Алфи. Жила рядом. Мы… дружили. Но это было разово.

Меня передёрнуло. В голове пронеслось: а если бы тогда, в тринадцать, я сказала ему: «Я люблю тебя»? То услышала бы в ответ: «Извини, малышка, ты не вписана в мой график»? Хотя какая разница? Всё равно было больно.

– Придумал? – губы сами растянулись в саркастической ухмылке.

– Правда.

– Значит, я единственная, кто сломал твой график? – щёки вспыхнули, будто мне снова было тринадцать.

– Можно сказать и так…

– Ну да. Спасибо моим дурацким желаниям. А Бриана?

– Коллега. Помогла раскрыть махинации Люка…

– И что, секс из благодарности? – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.

– Я ответил про отношения. Это уже другое желание.

Он отложил мороженое и притянул меня к себе. Я задрожала, но не пыталась вырваться. Его пальцы крепко обхватили мои бока, и я понимала, что ещё мгновение – и сдамся.

– Сет, тебе пора.

Он не отпускал меня, а его взгляд был полон нежности, как в ту ночь в Эдинбурге. И это чувство разрывало меня изнутри.

Я резко отстранилась и направилась к двери, хотя в мыслях уже тянула его в спальню.

– Спасибо, что пришёл.

Он встал и взял пальто.

– Осталось двадцать четыре желания, – сказала я, пряча дрожащие руки.

– Как много! – он вышел, оставляя дверь приоткрытой.

Я прислонилась к стене, пытаясь подавить дрожь, охватившую меня. Мы не сможем. Ни я, с моей строгостью, ни он, с его холодностью. Нам нужно что-то иное. Потому что, если я сдамся, он снова окажется прав – а я устала от его бесконечной правоты.

На кухне осколки тарелки напоминали мне о том, что я – как это разбитое блюдо. Слишком острое, слишком хрупкое, но всё равно тянущееся к нему. Я знала: он способен сжечь меня дотла… Но теперь я не боюсь этого пламени.

Совет от стажёра Айви:

Если обожглись – не торопитесь заливать ожог водой. Иногда боль – лучший способ вернуть ясность. А если хотите сжечь его первым, подожгите не тело, а душу. Там, под броней, он гораздо уязвимее.

Глава 10

Корниш-пасти (корнуэльские пирожки)

Ингредиенты:презентация (обязательно в горячем виде), немного наглости (но в меру), неожиданный поворот (с ноткой бурбона от графини), острые коньки и нежная начинка (но не обжигающая).

Утро началось с настоящей битвы с будильником. Пять часов сна, три кружки кофе – и я всё равно чувствовала себя разбитой. Ночь прошла в мучительном зубрении скучных слайдов и репетициях перед зеркалом. Выступление перед инвесторами? Легко. Но рекламировать бездушные проекты – это уже настоящая пытка.

В нашем бутике всё было иначе. Даже если коллекция не находила отклика, всегда находились клиентки, которые заходили «просто посмотреть». А после бокала шампанского и пары искренних комплиментов от моих девочек они неизменно уходили с покупками.

Но у Сета были свои правила. Исход сегодняшнего выступления определял не только нашу репутацию, но и судьбу наших шатких отношений…

Я тщательно продумала образ: юбка от Dolce&Gabbanaв бежевую клетку (брюки временно исключены – не хочу лишний раз дразнить его «правую руку»), белоснежная водолазка, жакет с позолоченными пуговицами. Истинный old moneyшик. Полусапожки добавили элегантности. Снова лёгкий макияж. Распущенные волосы. На губах – розовая помада.

Этот наряд говорил сам за себя: достаточно строгий для профессионализма, но с намёком на лёгкую игривость.

В такси я в последний раз пролистала презентацию. Руки дрожали. Не от страха, а от предвкушения. Как он поведёт себя сегодня? Сможет ли сохранить привычную ледяную маску?

Офис встретил меня тишиной. Дверь его кабинета была распахнута настежь. Он сидел за столом, пристально наблюдая за входом. Притворившись, что не вижу, как он следит за мной, я размеренными шагами направилась к своему рабочему месту.

И увидела тюбик крема от ожогов.

Губы сами растянулись в улыбке. Пришлось сжать кулаки, чтобы не выдать восторг. Глубокий вдох – и маска невозмутимости снова на месте.

– Доброе утро, – бросила я с порога.

– Доброе, – он даже не шелохнулся, продолжая изучать мой наряд.

– Спасибо за крем. Не стоило. – Играю по своим правилам. – Можешь забыть про свою опеку.

– Я не меняю привычек.

– Как удобно – всегда знать, чего ожидать.

В его глазах вспыхнула искра. Отлично. Провокация сработала.

– Совет в двенадцать.

– Хорошо. – Я уже развернулась к выходу.

– Айви…

– М-м?

– Поужинаем сегодня?

– Свидание? Или…

– Или.

– Извини, сегодня не получится.

Ложь. Я могла. Но не хотела, чтобы всё было слишком просто. Пусть поволнуется.

– Мы с девчонками идём на каток. В Сомерсет-Хаус… – и, не подумав, добавила: – Можешь присоединиться.

– Это желание?

– Как решишь. Не придёшь – не засчитаю как проигрыш.

– Подумаю.

Я почти побежала к столу, тут же написав подругам: «Срочно! Отменяем всё. Бронируем билеты на каток».

Сосредоточиться на работе не получалось – взгляд сам возвращался к его кабинету. Он метался по комнате, разговаривая с юристами, но как только в офисе стало многолюдно, резко захлопнул дверь.

Странное чувство – работать в десяти шагах от него. Он двигался резко, будто сбитый рисунок на ткани. Атмосфера натягивалась, как перекрученная нить.

В десять ко мне подошла Бриана с той слащавой улыбкой, от которой захотелось вылить кофе на её белоснежную рубашку.

– Айви, скинь мне презентацию. Если всё будет в порядке, разрешу тебе выступать.

Я даже не подняла глаз от эскиза детского платья с маяками.

– Нет.

– Ты работаешь под моим началом. Я – твой начальник.

Она выхватила мой рисунок и швырнула на край стола.

– Мой начальник – Сет, – холодно бросила я ей.

Она наклонилась ближе, и меня окутал удушливый аромат её духов.

– Послушай, ты здесь временно. Хочешь остаться – соблюдай корпоративные правила.

Эти правила витали в воздухе, как химический запах. В моём бутике за подобное обращение увольняли сразу.

– Именно поэтому они меня не касаются, – наконец подняла на неё взгляд. – Ты боишься проиграть? Могу предложить скидку в мой бутик – как компенсацию.

Её лицо исказилось.

– Я знаю, почему ты здесь. Из-за своей импульсивности и той статьи. Если Сет готов это терпеть, то я – нет. Я уже жертвовала многим ради системы. Не заставляй меня повторять.

Он ей рассказал? Внутри всё сжалось, и я почувствовала, как холодная волна ярости накатывает на меня. Я думала, это останется между нами, но нет – его «верный пёсик» в курсе всего.

Я с трудом сохранила спокойное выражение.

– Тогда тебе самой выгодно, чтобы я быстрее исправила ваш провал, иначе твой хозяин женится на мне просто из чувства долга.

Я встала и вышла, не спеша, но с достоинством. В туалете я не плакала – злилась. Мой взгляд беспокойно скользил по стенам, пока я пыталась взять себя в руки. Отражение в зеркале показывало только растерянность. Почему он рассказал ей? Что между ними? Бизнес-секс-партнёрство? Или Сет тоже выполняет её прихоти в обмен на помощь с махинациями дяди?