Поворот любви

Нэт снова сделала затяжку, а затем, выдыхая горький дым, пальцем начала водить по стеклу. На экране мобильника высветилось имя Лили. Та каждый вечер присылала одно и то же сообщение, меняя только несколько слов: «Как тебе печенье? Я сегодня приготовила новое блюдо, завтра жди, оно точно понравится тебе!»

Лили – полная противоположность Нэтали. Жизнерадостная «подружка» не теряла надежды наладить отношения с угрюмой коллегой. Несмотря на то, что Нэтали часто игнорировала её сообщения и избегала звонков, Лили продолжала готовить для неё выпечку, дарила подарки на праздники и звала на ужины. Каждый раз, когда Нэт произносила отговорки, отказываясь от встреч, она видела неподдельное разочарование Лили. Для Нэтали сближение с кем-либо означало обязательства, а это слово вызывало у неё внутренний протест. Она не хотела никому ничего обещать, не желала быть кому-то нужной. Её привычный мир был выстроен так, чтобы никто не мог пробиться через стены, которые она возводила годами.

«Очередной скучный день в жизни Нэтали Миллер», – думала Нэт, дыхнув на окно и нарисовав грустный смайлик. Она затушила сигарету, оставив в воздухе последний дымный след, и налила себе ещё один бокал вина. Мысли об Эвансе так и не покидали сознание. Не выдержав, она залпом опустошила бокал.

Нэтали убрала со стола остатки ужина и переоделась в старенькую серую футболку отца. Ненависть к нему ещё не угасла, но эту футболку она надевала в детстве, когда любимый папочка был занят важной работой и не приходил к ней перед сном. Сентиментальная привычка, которая так и не прошла.

Нэт легла на диван и глянула на потолок с чёрными кругами, которые сама нарисовала сразу после заселения. До этого потолок выглядел ужасно – выцветший, как и обои. Потому-то Нэтали и пришла в голову идея сделать что-то необычное: она купила баллончики с чёрной краской и нарисовала шесть кругов, надеясь, что это придаст комнате стильный вид. Она представляла, что из кругов вылезут страшные существа, и тогда, как Ньют Саламандер из её любимых книг, она будет ловить фантастических тварей. Книги Джоан Роулинг Нэт перечитывала сотню раз, снова и снова погружаясь в мир магии, где находила верных друзей и ответы на мучившие её вопросы.

Закрыв глаза, она снова увидела Алфи Эванса. Он был одновременно чужим и близким. Сознание нарисовало его губы, которые касались её шеи. Не в силах справиться с воображением, Нэтали закричала от злости, схватила подушку и запустила её в стену. Сев на край дивана, она стала растирать лицо.

– Заноза, а не мужчина! – пробормотала она, поднимая с пола подушку.

Нэтали легла на диван и начала считать, как делала это в детстве. Один, два, три… Счёт всегда помогал успокоиться. Но не сегодня… В стену снова полетела подушка…

Глава 4

В пабе The Cheshire Cheese Алфи пытался заглушить внутреннюю боль, потягивая ирландский скотч. В руках он держал приглашение на свадьбу его бывшей возлюбленной Саммерс Вуд и дяди Люка Эванса. На приглашении красовалась счастливая пара, и взгляд Алфи невольно задержался на Люке – высоком и статном мужчине с серыми глазами и тонкими губами, привычно изогнутыми в улыбке. Запах кедра, который всегда сопровождал дядю, теперь вызывал у Алфи неприятные ассоциации…

Он снова ощутил тот знакомый аромат, который всегда витал вокруг вещей Саммерс, в те времена, когда они были вместе. Удар в сердце. Алфи не смог сдержать дрожь после большого глотка виски, который сделал, чтобы заглушить болезненные воспоминания. Он продолжал вглядываться в фотографию. Дядя выглядел молодо, несмотря на свои пятьдесят лет. Лица на снимке, словно насмехаясь, искрились счастливой радостью, в то время как внутри него разгоралась нешуточная борьба. Он смотрел сквозь косые грани стакана, искажающие пространство, и думал, как иллюзорно порой счастье.

Люк Эванс был известной фигурой в бизнес-кругах Лондона. Имя дяди часто мелькало в колонках светской хроники, а слухи о романах с самыми известными женщинами только подогревали интерес к его персоне. Тренировки в спортзале, посещение лучших косметологов и массажистов – так выглядел повседневный график Люка. На работу времени не оставалось, за него работали личные помощницы или лучшие сотрудники компании. Мужчины завидовали ему, а светские львицы обожали слушать его слащавые речи. Алфи не мог понять, как дядя решился на столь серьёзный шаг – ограничиться одной женщиной в своей постели. И не мог понять, как Люк с Саммерс протянули вместе так долго.

Рыжеволосая кудрявая девушка с опасным взглядом и хитрой улыбкой могла очаровать кого угодно. Алфи вспомнил, как сам когда-то попал под её дьявольские чары, и надеялся, что она станет его единственной. Теперь та наивность казалась ему унизительно смешной.

С каждым глотком скотча мысли о свадьбе становились всё более невыносимыми. Алфи не хотел присутствовать на церемонии, ведь именно эти люди изменили его жизнь – и не в лучшую сторону.

Дядя Люк часто навещал семью Эвансов. Легкомысленный и жизнерадостный характер дядюшки контрастировал с суровой и строгой натурой Дилана Эванса, отца Алфи и основателя компании «Эванс». Дилан считал, что успех компании – это главный смысл существования, и его любимая фраза «Бизнес, бизнес, бизнес!» красовалась большими буквами на стене в офисе.

Для Дилана отдых был пустой тратой времени, и он не раз выражал это вслух. Но дядя придерживался совершенно противоположного мнения. Его девиз: «Жизнь нужно прожить на полную катушку». И он следовал этому правилу во всем.

Люк любил устраивать вечеринки, организовывать игры и веселиться вместе с племянниками. А после дядя слушал нравоучительные лекции от Дилана. Но Люка его слова и угрозы нисколько не останавливали.

Вечеринки и игры – это долгосрочная стратегия завоевания места в компании, куда брат не хотел его брать. Только благодаря настойчивости их деда, который умолял Дилана не оставлять младшего брата без средств к существованию, Люк всё же получил двадцать процентов акций корпорации. Не контрольный пакет, но хотя бы ему не нужно было думать о финансовых проблемах. И его игра заботливого младшего брата и дяди набирала обороты. Ведь работа под руководством Дилана – это «постоянно работать». А Люк Эванс ненавидел это слово. И, напев песен любви своим личным помощникам, он продолжал создавать иллюзию «успешного бизнесмена».

Вспоминая всё это, Алфи не мог не усмехнуться. Когда-то он мечтал о крепкой связи с Сетом, такой же, как выглядела связь между отцом и дядей. Но теперь понял, что лучше оставаться одному, чем доверять тому, кто в любой момент может ударить в спину. Как же хорошо, что гордость и принципы, заложенные холодными родителями, стали преградой для братской близости.

Алфи снова отпил скотча и невольно вспомнил отца и своё детство. Он улыбнулся, задаваясь вопросом, каково отцу на небесах, зная, что его сын снова не оправдал его надежд.

Детство Алфи Эванса проходило необычно и сильно отличалось от жизни большинства детей. Несмотря на богатство и перспективное положение в высшем обществе, он рос в условиях, где слово «мечта» не имело веса. Образование Алфи получал в закрытых частных школах, которые часто менял не потому, что не ладил с одноклассниками, а по прихоти Дилана, стремившегося при любой возможности обеспечить сыновьям только лучшее и ещё более лучшее. Титулованные учителя, престижные школы – такой отцовский приказ.

Смена школ не приносила Алфи радости. В глазах сверстников он был типичным «принцем», одноклассники мечтали о дружбе с ним лишь из-за его статуса, и это вызывало у Алфи жгучее раздражение. Ведь его достижения выглядели не результатом его собственных усилий, а лишь следствием принадлежности к влиятельному роду. Но Алфи не чурался благ, которые приносила жизнь в богатой семье: путешествовать, иметь доступ к элитным развлечениям и последним технологическим достижениям. Но давление со стороны отца не давало ему покоя…

– Повтори! – крикнул Алфи бармену.

Он скривился, вспоминая, как многие друзья завидовали его жизни, не подозревая о том, что скрывается под сверкающей оболочкой. Семья Эванс, о которой писали в глянцевых и бизнес-журналах, казалась идеальной: успешный предприниматель, его привлекательная жена, два сына-красавца – гордость любого родителя. Однако за фасадом их роскошной люксовой жизни прятались постоянные разъезды отца с любовницами и бесконечный плач миссис Фет Эванс. Богатые тоже плачут!

Отец строго воспитывал сыновей. Считал, что они должны соответствовать идеальному образу успешного мужчины. Любые увлечения или хобби, которые могли отвлечь детей от этого пути, он запрещал. Только дисциплина, целеустремлённость и следование его наставлениям могли привести сыновей к успеху. Сет старался соответствовать ожиданиям отца. Лучший во всём. Активно интересовался бизнесом, помогал и пытался показать свою значимость. И стал любимчиком. Алфи, наоборот, проявлял независимость и протестовал против строгих правил. Ещё в младенчестве, когда ему было всего одиннадцать месяцев, он впервые карандашом нацарапал линии на бумаге и произнёс своё первое слово – «мама». Так началось его увлечение рисованием, а не бизнесом. Мать хранила его рисунки в специальной красивой коробке и верила в его талант вопреки постоянным упрёкам и агрессии со стороны мужа. Фет старалась создать для любимых сыновей хоть немного тепла и уюта в их холодном лицемерном доме… Но её усилий было недостаточно.

После тяжёлого рабочего дня Дилан часто возвращался домой в плохом настроении и выплёскивал негатив на младшего сына. Он не раз брал мольберт Алфи и швырял его в стену, выкидывал краски, крича, что рисование – это бесполезное занятие. Фет пыталась заступиться за сына, но Дилан хватал её за руку и уводил в другую комнату, где продолжал орать на неё, обвиняя в том, что она слишком потакает мальчику. Такие скандалы всегда заканчивались ударом по лицу жены или по её рукам. А когда Дилан успокаивался, он выходил из комнаты и снова превращался в идеального мужа и отца.

Но Алфи продолжал рисовать, только делал это в тайне от отца и брата-стукача. Мечтал, что в будущем станет великим художником на века и, возможно, отец будет гордиться им. Но как только тот находил случайно рисунок, всё начиналось заново…

И Алфи снова сидел у двери спальни матери, прислушиваясь к её плачу. Его маленькое сердце разрывалось на кусочки. Он не знал, как помочь ей. Чтобы хоть как-то справиться с душевной болью, Алфи рвал свои рисунки, ломал кисти и выбрасывал краски, надеясь, что так сможет угодить отцу. Но каждый раз Фет останавливала его. Она прижимала сына к себе и шептала ему на ухо, что даже в самые трудные времена важно не терять надежду и верить в лучшее. Верить в свой талант. Её слова исцеляли раны его души. Алфи гладил маленькой ручкой её лицо, на котором горели следы от пощёчин отца, с нежностью обводил каждый синяк на её руках, и каждый круг, который он рисовал пальцами, был наполнен детской любовью и желанием защитить. Круг за кругом, Алфи не пропускал ни одного больного места, и каждый раз он рисовал надежду на лучшее будущее, мечтая о том, что однажды всё изменится. Через касания он с самого раннего детства разделял с мамой её боль и страдания, а Фет сдерживала слёзы, чтобы быть сильной ради сына…

Когда пришло время выбрать колледж, отец заставлял Алфи посещать собрания акционеров, участвовать в обсуждении планов по развитию бизнеса и разбираться в финансовых отчётах. Цифры, проекты новых гостиниц, привлечение новых клиентов… Алфи ничего не понимал в этом. Он просто доставал блокнот и начинал рисовать людей или здания. Дилан не терпел такого поведения. Когда он замечал, что Алфи отвлёкся и занят своими рисунками, он устраивал сыну жёсткий разнос. Отец не скупился на оскорбления и унижения, постоянно напоминая, каким серьёзным и успешным должен быть «настоящий мужчина». Алфи чувствовал, как его мечта о карьере архитектора постепенно угасает под давлением ожиданий и требований отца. Единственным человеком, который поддерживал его в этой тяжёлой борьбе, становилась его мать. Она была тем тихим голосом разума, который помогал ему сохранять хладнокровие и не идти на открытый конфликт с отцом. Просила его хотя бы притворяться заинтересованным в делах семьи, чтобы сохранить мир в доме. И ради мамы, Алфи иногда оставался на собраниях, делая вид, что понимает обсуждаемые вопросы. Но в тайне от всех подавал документы на поступление в архитектурные колледжи.

Роль «хорошего сыночка» всё равно не помогала матери. Дилан злился на Алфи. Не верил в его фальшивую заинтересованность. И Фет снова получала пощёчину или удар по лицу. Когда Алфи видел новые побои, его охватывала ярость. Он сжимал кулаки, пытаясь сдержать себя и не броситься на отца. Фет всеми силами уговаривала сына не обращать внимания. Она уверяла, что всё будет хорошо. Дни шли, а «хорошо» так и не наступало…

Алфи тяжело вздохнул, сделал очередной глоток. Алкоголь уже начал действовать, расслабляя его измученное напряжением тело. Вокруг становилось всё шумнее, но этот гул не мог заглушить его собственные мысли. Сколько бы лет ни прошло, он всё ещё помнил каждый крик, каждое грубое слово, заплаканные глаза матери и её синяки…

«Чёрт! Алфи Эванс, мужчины не плачут!» Он выдохнул, но чувство вины лишь усилилось, стало пожирать его изнутри.

В тот роковой день, когда всё потеряло смысл, Алфи возвращался домой от друзей. Он открыл дверь и сразу увидел мать, сидящую в гостиной. Её лицо, как всегда, было залито слезами, а на руках темнели новые синяки. Алфи хотел наброситься на отца, отомстить за её страдания, но Фет, с трудом сдерживая истерику, произнесла: «Не делай этого, пожалуйста». И Алфи остановился. Слова прозвучали как мольба, полная страха и отчаяния. Всё, что он смог сделать, это сесть рядом, обнять её и держать за руку, пока помощница укладывала ей волосы и скрывала косметикой следы от ударов. Но это не меняло сути происходящего, это было так ужасно – видеть, как мать, такая хрупкая и заботливая, снова стала мишенью для злости Дилана. Причиной срыва отца послужило всего лишь её нежелание ехать на очередное деловое мероприятие. Фет боялась летать на вертолёте и вообще старалась избегать публичности, предпочитая вести закрытый образ жизни. Такие поездки на банкеты становились настоящим испытанием её выдержки, ведь там приходилось встречаться с любовницами мужа, которые не скрывали своих отношений с ним и открыто флиртовали. Выглядело это крайне унизительно для Фет, но Дилану было важно, чтобы его жена везде таскалась за ним, чтобы в глазах общества сохранился статус их идеального брака. Он хотел, чтобы все видели, что у него есть семья, и какой он успешный бизнесмен и заботливый муж…

Как часто люди забывают, что даже золотая краска не может скрыть ржавчину. Макияж смоется, и тогда откроется истинное лицо – со всеми его недостатками, шрамами и ранами. Фет прекрасно понимала это, но продолжала играть роль идеальной жены. Её жизнь была похожа на жизнь многих светских женщин, которые скрывают свои страдания за красивой маской. Кто-то прячет одиночество за улыбкой, кто-то борется с депрессией, наполняя бокал за бокалом, кто-то соглашается на бесконечные пластические операции, чтобы соответствовать чужим ожиданиям. А кто-то, как Фет, терпит унижения и токсичные отношения ради детей, ради иллюзии семьи.

Алфи так не хотел, чтобы мама уезжала. Только не в тот день. Он крепко обнял её, и его охватило невыносимо горькое чувство, что это прощание – последнее. Что-то важное должно было произойти, неотвратимое. Отец, наблюдая за их нежностями, накричал на Алфи и грубо дёрнул мать за руку. Она напоследок посмотрела на сына и шёпотом произнесла: «Прощай». Это слово пронзило сердце Алфи, и его жизнь изменилась навсегда…

Вечером брату позвонил дядя. Алфи никогда не забудет выражение лица Сета, смесь шока, боли и абсолютного непонимания, что делать дальше. Брат резко встал и, бросив короткую фразу: «Мама!», направился в кабинет отца. Алфи с нарастающим волнением попытался дозвониться до неё, но услышал лишь бездушное уведомление – абонент недоступен. Внутри всё сжалось от ужаса. Что-то было не так. И когда Алфи застал Сета нарезающим круги по кабинету отца, сам не выдержал и позвонил дяде. И Люк, едва сдерживая слёзы, обессиленно сообщил, что его родителей больше нет. Вертолёт, на котором они летели, разбился.

Эти страшные слова бесконечно повторялись в голове Алфи: «Вертолёт разбился… Вертолёт разбился…» Он не мог принять то, что они означают. Он ничего не помнил из того дня, кроме лица матери и её последнего слова ему. Он отвергал любую помощь и слова поддержки. Он не хотел слышать утешения, не желал, чтобы кто-то пытался понять его горе. Всё, что он делал, это пытался заглушить свою боль алкоголем. Он рисовал и рвал эти рисунки, снова рисовал и снова рвал. Лёжа на полу, среди клочков бумаги, он выл, рыдал и кричал, кричал от боли, от горя, от чувства потери и несправедливости. Его боль не имела предела. После всего, изнеможённый, Алфи заснул в комнате матери, где всё ещё оставался её запах.

В тот период Алфи не интересовали ни бизнес, ни брат, ни дядя, который странно себя вёл. Его не волновало ни завещание, ни будущее чёртовой корпорации «Эванс»!

Он просто хотел, чтобы мама была рядом…

Когда пришло время вступать в совет директоров, Алфи решил отказаться от доли в семейном бизнесе и уехал учиться на архитектора в другой город. Это решение было попыткой начать новую главу в жизни, и такое решение доставило много проблем старшему брату, ведь Алфи отдал свои акции Люку, даже не обсудив всё с Сетом.

Брат впал в ярость, посчитав, что Алфи предал семью и дело их отца. Разразился серьёзный конфликт. Но Алфи было всё равно. В свои восемнадцать лет он мечтал поскорее покинуть Лондон и забыть о кошмаре, который связывал его с родным городом и семейными проблемами…

– Повторить? – вопрос бармена вернул Алфи в реальность. Он посмотрел на часы. Артур как обычно опаздывал.

На самом деле, это он приходил слишком рано – дурная неискоренимая привычка ещё со времён колледжа. Тогда Алфи искал утешение в знаниях, которыми заполнял пустоту своей жизни. Он на многие часы погружался в изучение истории, искусств и литературы, посещал все лекции и даже оставался на дополнительные занятия, не желая упустить ни единой детали. Ради лекций вставал рано, даже когда не требовалось, и уходил из аудитории поздно, лишь бы не окунаться в мысли о потере матери.

Всё изменилось, когда в его жизнь лёгким весенним ветерком ворвалась первая любовь – неподражаемая Саммерс Вуд! Их встреча произошла на выставке молодых художников. Двадцатилетний Алфи был полон надежд и мечтаний, а Саммерс была не только красивой девушкой, но и многообещающей, талантливой журналисткой, вела колонку в серьёзном женском журнале, в которой обсуждала проблемы межличностных отношений. Алфи влюбился с первого взгляда…

Их роман развивался стремительно и страстно. Она была его музой, его светом, его всем. Алфи в каждую свою картину вписывал частичку любви к ней. Силу любви Алфи и Саммерс не смогли бы запечатлеть даже самые великие художники и писатели. Историю любви Алфи и Саммерс не рискнула освещать даже сама Опра Уинфри, потому что побоялась бы, что зрители затопят студию слезами умиления.

Три счастливых года… Всё свободное время Алфи и Саммерс старались проводить вместе. Семейные ужины у дяди Люка или у Сета. Путешествия по Европе. Романтические сюрпризы. Беседы под звездами и много любви. Для Алфи тогда каждый момент был так дорог…

Несмотря на то, что все вокруг ждали помолвки, Алфи не спешил просить у Саммерс руки и сердца. Он не торопился к алтарю, хотя верил, что обрёл настоящую любовь и жить не мог без любимой. Сильные чувства должны были стать толчком, приближающим пару к браку. Но парень хотел, чтобы они с Саммерс наслаждались независимостью друг от друга. И девушка терпеливо ждала, а на неделикатные вопросы от друзей уверенно отвечала с ухмылкой, что всё будет, когда придёт время.

Скоро Саммерс осознала, что такое положение дел затушило её чувства к Эвансу. Но время показало, что на самом деле между ними никогда не было настоящей любви – так, всего лишь иллюзия, которая со временем рассеялась. Саммерс испытывала к Алфи что-то, но могло ли это что-то считаться любовью? Ей просто надоели их отношения. Она устала от скромных возможностей, которые приносили редкие заработки молодого художника. Её раздражало, что Алфи профукал все свои возможности. У него ведь был шанс с помощью брата и дяди возглавить семейный бизнес, но он упорно отказывался от этого. Такое поведение парня казалось ей не только безрассудным, но и крайне недальновидным. Саммерс мечтала масштабнее своего безрассудного партнёра – о карьерном и материальном благополучии, о красивой жизни в кругах успешных и знаменитых. Она стремилась к власти и стабильности и не хотела зависеть от чужих велений.

Саммерс всё чаще стала избегать встреч с Алфи, находя нелепые оправдания, которые с каждым разом звучали всё менее убедительно. Она ссылалась на плотный график работы в редакции, на срочные дела или на необходимость остаться ночевать у «родителей». Алфи не придавал значения этим мелочам. Считая, что всё в порядке.

Однажды на ужине у дяди Алфи Саммерс, чувствуя, что настал момент для откровенного разговора, собрала всю свою решимость и призналась, что их отношения были роковой ошибкой. За три года ей порядком надоело постоянное внимание, безграничная любовь и забота Алфи, которые поначалу согревали её сердце. «Сентиментальные штучки» теперь стали невыносимым бременем, а притворяться у неё больше не было сил.

Алфи замер, его лицо исказилось от недоумения. В панике он попытался уговорить её остаться, обещая, что ради их любви готов измениться. Но его слова звучали как слабый шёпот в гуле урагана её эмоций. В порыве отчаяния Саммерс произнесла: «Я просто влюбилась в Люка».

Эти слова рассекли воздух острым лезвием. Он замер, чувствуя, как его мир рушится. Ещё несколько минут назад он думал, что этот вечер станет одним из самых счастливых в его жизни, ведь он собирался сделать Саммерс предложение. Любимая Саммерс, с которой он хотел прожить всю жизнь, таяла, как иллюзия.

Алфи рассмеялся, пытаясь скрыть боль, и с вызовом крикнул, что она лжёт. Но сомнения развеялись, когда в комнату вошёл дядя Люк и обнял Саммерс. Увиденное стало последней каплей. Алфи охватила ярость. Он бросился на Люка с кулаками, и началась драка, не достойная английских джентльменов. Грязные слова и обзывательства сыпались при каждом ударе, каждый из мужчин пытался побольнее задеть другого. Несмотря на все хорошие поступки дяди в прошлом, Алфи больше не хотел иметь с ним ничего общего. Доверие, которое когда-то связывало их, было растоптано, остались только горечь и пустота…

Алфи посмотрел на двух молодых девушек, которым бармен наливал пиво. Они обе кокетливо подмигнули ему, но сегодня Алфи не был настроен на флирт. Он снова взял в руки телефон и набрал номер Сета, но, как и раньше, на другом конце царила тишина.

– Сет Эванс, ты вообще отдыхаешь? – пробормотал он, отложив телефон в сторону.

В этот момент Алфи осознал, насколько они с братом разные и в то же время похожи. Оба избегали серьёзных отношений, но по совершенно разным причинам. Сет строил свою жизнь по строгим правилам. Детские воспоминания о том, как отец изменял матери, менял любовниц так же часто, как менял выглаженные брюки, оставили глубокий след в его душе и вылились в то, что Сет презирал даже саму идею серьёзных отношений. Раз в неделю, по расписанию, у себя в офисе он имел секс с моделью, каждый раз разной. Никаких романтических жестов, никаких подарков, никаких походов в кино и ухаживаний. Редкие ужины в ресторане с женщинами были скорее исключением, чем правилом. Сет был убеждён, что личная жизнь и бизнес – две несовместимые сферы, и считал, что романтические отношения могут стать угрозой для его карьеры, поэтому и не хотел рисковать своим успехом ради мимолётных чувств.

Общение с Алфи тоже подчинялось определённым правилам. Звонки по праздникам, редкие встречи, когда Сет приезжал в Милфорд-Лэйн по делам. Но в последнее время старший брат начал проявлять неожиданную активность. Сет всё чаще звонил и, как всегда, не упускал возможности прочитать очередную лекцию о том, как правильно жить. Личное пространство Алфи Эванса снова оказалось под угрозой…

Он глотнул скотча и взглянул на часы. «Не удивлюсь, если Артур подцепил кого-то по пути в паб», – промелькнула у него мысль и заставила улыбнуться.

Артур Дэвис, его лучший друг и генеральный директор компании «Дэвис», расположенной в Форест-Гейт, всегда славился своей любовью к прекрасным дамам с привлекательными формами. Он мог легко забыть о встрече, увлёкшись общением с девушкой, что часто и происходило. Дружба Артура с Алфи и Харли началась в начальной школе. Они называли себя «братством лягушачьих» – забавное название появилось благодаря одному приключению в детстве. Шестилетние мальчишки, насмотревшись популярного телешоу «Выжить любой ценой» с Беаром Гриллсом, решили отправиться в лес Эппинг Форест. Проверить, смогут ли выжить в «дикой» природе. У них не было ни палаток, ни еды, ни даже элементарных навыков выживания. Только нож, коробок спичек и две пинты воды в бутылках. После нескольких часов блужданий по лесным тропам, мальчишки решили остановиться и разбить лагерь у озера Коннахт-Уотер. Алфи взялся за разведение огня. Занятие оказалось не таким простым, и ему потребовалось целых десять попыток, прежде чем разгорелся огонь. Артур взял на себя роль «добытчика» пищи и отправился к озеру ловить лягушек. Во Франции он часто с родителями ел блюда из лягушачьих лапок. Ловкие земноводные постоянно выскальзывали из его рук, и после очень долгих попыток ему удалось поймать несколько лягушек. Харли решил стать «поваром». Он промыл «обед» водой, а Алфи постелил свою кофту на землю, чтобы использовать её как разделочную доску. Харли, не дрогнув, взял нож и, прижимая лягушек к кофте, отрезал задние лапки. Насадив их на палки, мальчишки приготовили свой первый обед в «дикой» природе.