Империя добра

– С Новым годом! – заорала Регина и чмокнула Дмитрия в щёку, а затем нежно поцеловала Алека.

Благовещенский давно подозревал эту связь, но больше она не казалась ему противоестественной. Напротив, казалось, что Алеку никто не подошёл бы так, как подходила Регина. Она была такой же лёгкой, как и сам цесаревич, но в ней было то, чего не было в других девушках их круга – Регина искренне и бескорыстно верила в Алека, даже когда он в себя уже верить не мог.

Раздались залпы салютов. Империя всегда любила фейерверки. Разноцветные искры вздымались к небу и, словно падающие звёзды, растворялись в темноте ночного неба. Сначала – зелёные и красные кольца, затем – высокие фонтаны. Сколь много бы казна ни тратила на эту феерию, народ не роптал. Высокие фонтаны, подстраивающиеся под громкую музыку.

Алек уже с кем-то фотографировался. Дмитрий хотел как-нибудь особенно удачно пошутить. Сегодня у него было настроение праздновать. На Неве вообще всем было страшно весело. Он развернулся к Регине – и оторопел. Ненадолго. Но как она была прекрасна, когда в её тёплых глазах отразились расколотые искры салюта. Она улыбалась так, как улыбаются поистине счастливые люди.

Дмитрий прежде думал, что столь искренние эмоции доступны только детям, но нет. Регина запрокинула голову и, словно впервые видела подобное шоу, улыбалась. Ей не был нужен никто. Она просто впитывала волшебство этой ночи. Как же она была красива, какие же прекрасные у неё были глаза.

Дмитрий тоже запрокинул подбородок и устремил взор ввысь, словно прозрел. Он будто бы увидел космос. Салюты взрывались прямо над ними. Наверное, с балкона Зимнего дворца видно намного лучше, но оттуда видна лишь вся картина, а порой, чтобы добраться до сути, нужно сосредоточиться на крохотном фрагменте – и тогда ты поймёшь намного больше.

Потом были хороводы. Благовещенский словно в детство вернулся. Будучи старшим сыном, он вечно держал лицо, не позволял себе слабостей. А теперь, держа в зубах леденец, он с Алеком и Региной соревнуется в том, кто быстрее скатится с ледяной горки. Пряное вино на площади не заканчивалось, словно подо льдом была не вода, а именно эта алая сладкая река. С Региной они все видели то, что прежде было скрыто от их глаз.

Друзья разошлись лишь в шесть утра, очень медленно бредя по Невскому в сторону своих домов. Возле Аничкова дворца Регина вновь обняла Благовещенского, а тот задержал руку на её талии на мгновение дольше, чем следовало.

Во дворце было темно и уныло. Хорошо, что они пошли на Неву, хорошо, что не остались отсиживаться в ванне.

– Божечки, как же тут жутко! – Регина заглянула в гардеробную. – Повесишь мою шубу? Мне эта темнота словно в душу заглядывает.

– Не думал, что ты чего-то боишься, – усмехнулся Алек. Ему нравилось быть отважнее и сильнее.

Справившись с нелёгким заданием, они перешли в гостиную. Алек растопил камин. Регина и не думала, что он умеет. Они сидели на полу, пили, смеялись, играли в «угадай персонажа», наклеивая бумажки на лоб. Регише показалось, что нужно было звать Благовещенского с ними. После очередного такого раунда поняли, что ещё одна бутылка опустела.

– Я ещё шампанского открою! – Регина неловко поднялась на ноги, придерживаясь за диван.

– Дай я тебе помогу! – Алек сделал движение, напоминающее попытку встать, в итоге лишь уронил пустую бутылку.

Регина рассмеялась.

– Уволь! Я, знаешь ли, сама девушка сильная. В восемнадцать себя полностью обеспечиваю! – деловито заявила она и, точно желая подтвердить слова, выдернула пробку из бутылки.

Пена шампанского, словно взрыв вулкана, окатила Алека.

– Нет! Положительно безответственная барышня! Ты же всё залила!

Они буквально кричали. Смеялись. Наслаждались моментом, который был прекрасен лишь потому, что они были вдвоём. Алек потянул за край сорочки – слишком мокрая, чтобы продолжать в ней сидеть.

Регина никогда об этом не задумывалась, но у Алека невероятно хорошее тело. Наверное, у всех, кто попал в Академию, были такие тела.

– Можешь тоже платье снять, – он милостиво махнул рукой в сторону её залитой зелёной юбки.

– Хочешь меня голой увидеть? – охмелевший разум посчитал это вовсе не вульгарным предположением.

– Вот ещё! – соврал Алек.

Регина сделала глоток из горла. Газики неприятно защекотали нос. Она закашлялась. И, кажется, вылила остатки шампанского на платье.

– Ты, Рина, натуральная вредительница! – Алек снова засмеялся. – Сходи хоть в комнату, переоденься, чай не на другом конце города живёшь.

– Я одна не пойду! – внезапно заявила она. – Во дворце темно и тихо. Ты в жутком месте живёшь! А вдруг привидения?

Он удивлённо посмотрел на прежде отважную Регину.

– Ты здесь несколько месяцев, не видела же ещё никого…

– Ага, ты прежде слуг не отпускал на всю ночь!

– Хочешь, пойдём вместе?

– Ага, но ты иди первым!

Он вздохнул. Если во дворце и в самом деле призраки обитают, неужели Рине плевать, что его первым и убьют? И всё же, включив фонарик на Надежде, Алек двинулся вперёд по тёмным коридорам. Регина права – его дворец не предназначен для двух людей. Он бросил короткий взгляд в её сторону: девушка вооружилась бутылкой. Рина держала её пробкой вниз, непроизвольно взбалтывая напиток… Нет, реши они открыть эту бутылку – вновь лишь обольются.

– Я подожду здесь, – дойдя до спальни, Алек пропустил Рину вперёд.

– Будешь один в темноте? – ужаснулась Региша. – Заходи уж, я за ширмой переоденусь, – она подмигнула, как это обычно делал он.

Алек вошёл. Прежде цесаревич не бывал в её спальне. Только в самый первый день её переезда. Это казалось той чертой, которую он не мог бы преодолеть в трезвом уме. Всё в спальне казалось каким-то простым. Несколько книг. Стопка конспектов – он знал, что Регина предпочитает писать от руки. Над столом висели три фотографии: они с Алеком пьют кофе в первую их прогулку, семейство Котовых в полном составе (как же Регина похожа на отца!) и самая новая карточка, где они втроём смеются после награждения в Главном штабе.

С какой-то непреодолимой тоской Алек подумал, что в двух руках без какой-либо коробки сможет вынести все вещи, напоминающие о Рине. Не будет ничего. Рина может исчезнуть. Между ними вечно будут какие-то препятствия.

– Ты чего? – Регина достала из шкафа домашние шорты.

В день, когда она прибежала к нему просить о помощи, в день, когда её могли выдать замуж за другого, она была в этой же одежде. Алек верил, что готов отказаться от всего, кроме Регины.

– Я так тебя люблю…

– Что? – глупо переспросила она.

– Я тебя люблю!

Порывисто он приблизился к своей Рине. И крепко прижал к себе. Такая маленькая. Его Рина. Она разжала руки – и одежда упала на пол. Между ними было слишком много одежды.

– Я тоже тебя люблю, – Регина посмотрела ему в глаза со страшной тоской.

Она его любит. Она любит, зная, что никогда не станет его судьбой. Она любит его сейчас.

Алек наклонился к ней и поцеловал. Он целовал её долго. В какой-то момент Регина отстранилась. Короткое движение – она расстегнула молнию. Как заворожённый, Алек проследил за падением платья. Регина стояла перед ним без лифчика, без корсета. Как при их первой встрече.

Между ними не было неловкости, скованности. Регина доверяла Алеку, а Алек – Регине. Они хотели, чтобы их души слились в одну. Они хотели быть единым целым.

Часть III. Супружество

Понимать супружество как сделку и взаимовыгодный альянс – несомненно мудрое решение, однако психология человеческая многим сложнее, и в определённый момент подобная прагматичность может обернуться катастрофой – в первую очередь для разума нашего. Потому следует руководствоваться пониманием, что супружество – безопасный союз, в котором есть место таким категориям, как дружба, любовь, доверие.

И всё же продолжаю поддерживать и понимать родителей, стремящихся добавить чадам своим благосостояния через браки удачные.Брак – не есть суть любовной привязанности. Однако брак должен давать гарантии.

Падуа, 1910 год

Из ответов на вопросы аудитории после публичной лекции профессора психологии Виктора Ланского

21

– Дмитрий Александрович, всё спросить хотела, – Региша бросила кубики и сделала три шага по полю.

– Раз хотела – спрашивай, – как всегда великодушно дозволил Благовещенский.

– Как мы с вами так поладить-то умудрились?

Дмитрий также бросил кубики и поднял взгляд, будто искал ответ на истинную загадку вселенной.

В загородный дом Котовых они прибыли вчера утром. В короткое слово «они» входили: Регина, Алек и Благовещенский. Сам Дмитрий не планировал никакой поездки, но вечером первого января заглянул к Александру во дворец – уточнить, не желает ли Алек вернуться к работе над учебным проектом. По очевидным причинам все сроки сильно сдвинулись, но вот после каникул в любом случае необходимо что-то представить.

Вариантов связаться с Александром было множество, но Дмитрий, памятуя о вчерашней ночи, решил навестить его лично. К тому же, утром его очень неприятно отчитала матушка. Подобного с Дмитрием не случалось уже много лет. Став главой семьи, Благовещенский считал само собой разумеющимся, что он сам распоряжается своим досугом, интересами и связями. А тут – такой номер.

Воротясь домой в начале седьмого, Дмитрий обнаружил в спальне Амину. Обычно апатичная женщина, которая, кажется, питалась воздухом, от этого никаких сил на воспитание пасынка не имела, сидела на постели Дмитрия с видом ужасного раздражения.

– Матушка, вы ещё не ложились? – Благовещенский постарался изобразить трезвую собранность. Вышло скверно, поскольку он, в отличие от цесаревича, прежде не был вынужден скрываться.

– И, к моему разочарованию, ты, Димоша, тоже.

– Да, я ушёл раньше. Не вижу в этом ничего скверного… – оправдываться Дмитрий также разучился.

– Знаешь, вчера только и разговоров было, что о ярком отсутствии цесаревича. Стой, не перебивай, – с несвойственной раздражённостью продолжила княгиня. – Ярким это отсутствие стало с лёгкой руки газетчиков, которые тут же растиражировали снимки наследника с народных гуляний. Ты знаешь, как я отношусь к телефонам, но здесь даже я полезла смотреть новости. И кого же я увидела во всех сообществах? Наследника, эту твою невероятную Котову, а позже и тебя. Не хочешь мне объяснить, как можно было предпочесть императорский приём этому балагану?! Ты не понимаешь, какой стороны нужно держаться?! Не смей выбирать слабые позиции лишь потому, что тебе так кажется! Подумай о брате и сестре!

Благовещенский сам не понимал, что именно творится в императорской семье, но чувствовал, что влияние Алека растёт, поэтому с неприятной ему самому резкостью осадил мачеху:

– Матушка, я никогда не говорил этого вслух, поскольку не было необходимости, но глава семьи – я. И я прошу вас не вмешиваться в мои дела. И прежде чем вы вновь повысите голос, я напомню, что ещё ни разу не заставил вас решать какие бы то ни было мои проблемы.

– Димоша, – перешагнула через обиду княгиня, – я лишь напоминаю тебе, что в этом году ты заканчиваешь Академию. Куда ты после пойдёшь, решит сам император. Не нужно искушать судьбу. Думаешь, служба на Кавказе перестала быть наказанием?

– Я вам, матушка, обещаю, что вы сейчас ошибаетесь. И то, что вы блажью считаете, и есть моя работа над собственным будущим.

Так или иначе, но не желая видеть осуждающих взглядов матери – а может, напротив, чтобы ещё больше позлить её, – Дмитрий пришёл в Аничков дворец, где ему оказались очень рады:

– Ах, Дмитрий, нужно было тебя звать с нами, – не совсем искренне, зато весело, подытожил Алек рассказ о том, как они провели предрассветные часы.

– И в самом деле, – нехотя, но честно согласился Благовещенский. – Зато я послушал рассказ матушки о том, какая скукота была на приёме.

– Как и обычно.

Ещё вчера отзыв приглашения во дворец казался цесаревичу великим наказанием, но сегодня, подумав, он понял, что именно о том, чтобы не посещать эти нудные балы, и мечтал лет с четырнадцати – когда, собственно, и возникла необходимость их посещать. К тому же, Дмитрию об этом знать не обязательно, но то, что произошло вчера после прогулки, само по себе перекрывает все прочие невзгоды.

– И всё же, когда вернёмся к проекту? – Благовещенский вытащил из сумки ежедневник.

Алек вздохнул. Ему самому не хватало этой собранности друга.

– Давай уже в выходные? Мы до пятницы уезжаем. Родители Рины позвали.

– Что Рины? – в комнату заглянула Региша.

Благовещенский задержал взгляд на её красивых стройных ногах чуть дольше, чем следовало бы просто любопытному гостю. Она была здесь такой домашней, без этих формальностей его собственной семьи. Хотелось уточнить у Алека, не может ли и он перебраться в Аничков.

– Дмитрий Александрович, рада вам как никому иному! – она нравилась Благовещенскому этой не злой ехидностью. – Спасибо ещё раз, что вчера составили нам компанию!

– Здравствуй, Котова, – он учтиво склонил голову.

– Я сказал, что мы едем к твоим родителям, – пояснил Алек.

– Дмитрий Александрович, а не желаете поехать с нами? Наша дача вместительна. И, помните, мы с вами уже говорили о том, что вы купечество не понимаете именно потому, что лично ни с кем из него не знакомы? Так вот, говоря вашими словами, моя семья вполне типична – ей можно мерить общую температуру.

Благовещенский удивился, что она всё ещё помнит их первый разговор.

– Да, Дмитрий, ты так много мне помогал, мы сблизились, – не будет ли это отличным поводом продолжить праздновать и немного уделить внимание проекту? – Алеку понравилась эта идея, ведь и вправду, у наследника прежде не было человека, которого можно было бы счесть за истинного друга.

И вот теперь они втроём играли в настольную игру в комнате отдыха скромной дачи семьи Котовых. То, что дача скромная, сказала сама Региша. Дмитрий бы назвал её очень даже нескромной. Дом чуть меньше его собственной загородной резиденции и угодья, захватывающие охотничий лес.

Благовещенский всю дорогу думал о том, как с учтивым видом будет говорить Регине, что дом её весьма мил, однако скольких трудов ему стоило скрыть удивление всем этим великолепием.

Дом Котовых – место однозначно новое, не хранящее благородство преемственности. И всё же, кричащее о том, что семья у них зажиточная. Как так вышло, что какая-то купчиха живёт на порядок выше многих их однокурсников?

– Я скорее сам задам встречный вопрос: от чего вы скрываете свой достаток? – Благовещенскому не хотелось отвечать на дурацкие вопросы.

– Скрываем? – в свою очередь удивилась Региша. – У нас лавки во всех крупных городах империи, я живу в самом центре… Неужто вы ничего не заподозрили?

– Ты так рассматривала мой дом, когда пришла на ту студенческую вечеринку… Сама вечно в мундире Академии ходишь, украшения у тебя не богатые, и эта твоя сумка…

– Опять к моей котомочке претензии? – возмутилась Рина. – Я с ней столько всего пережила, что теперь никогда не расстанусь! Дом ваш, Дмитрий Александрович, простите, но не дом! Дворец! Я прежде никогда в таких старинных дворцах не бывала! К тому же, купечество натерпелось разорения в XX веке, мы теперь предпочитаем не выпячивать богатство на показ…

– Говорю же! – уцепился Благовещенский. – Скрываете!

– К чему злить тех, кто нас беднее? У богатых и незнатных положение сомнительное. Нас больше высший свет не принимает, сами знаете.

Она была права. Ужасно, но наивная Регина Котова всегда оказывалась права!

Этим разговором Дмитрий поделился с Александром вечером, когда они вдвоём сели за несчастный проект. Алеку вообще казалось, что Дмитрий – секретный агент Августа Аристарховича, единственная цель которого – усложнять и без того сложную жизнь наследника.

– Не знаю, теперь-то её всё это не касается. Она паж, ещё и с высшим образованием, – как всегда беспечно отозвался цесаревич.

Благовещенский посмотрел на него с искренним непониманием:

– Но она всё ещё не дворянка.

– И что же? Разве её на балы не пускают? Живёт во дворце. Какая разница, кто она по крови? – развил мысль Алек.

– Какая разница? – невероятных усилий Дмитрию стоило не повысить голос.

– Дмитрий, ты главного не видишь, – то ли проигнорировал, то ли и в самом деле не заметил агрессии Алек. – Рина сама по себе уникальна. Рядом со мной она будет в полной безопасности. Я никому не позволю её обидеть!

Благовещенский решил не продолжать. Легкомысленность Алека потрясала. Неужели тот не понимает, что рано или поздно ему придётся жениться на ком-то? И если наследнику кажется, что Котова запросто смирится с судьбой фаворитки, то сам Благовещенский в этом очень сильно сомневался.

Он, наверное, первым – сразу после Марины Владимировны – понял, что участь Регины теперь страшна. Она не сможет выйти замуж за кого-нибудь своего сословия, но и аристократ не позовёт её под венец. Ни один. В Империи не было закона, запрещающего подобные союзы, но их противоестественность казалась слишком очевидной.

***

Павел Федорович гневно швырнул газету в стену. Он наказал Алека тем, что не пустил его на семейный приём. Наказал! Отчего же во всех новостях лишь весть о том, что Алек вместе со своим незнатным пажом и верным князем встретил 2026 год на Неве? Без охраны и лишней защиты? Отчего эту троицу все называли будущим империи? Просто алкоголики и легковесные дети!

Самодовольная физиономия глупого мальчишки насмешливо смотрела на императора ещё с десятка прочих газет. Алек вновь был везде. Александра любили так, как не любили Павла Федоровича. Он олицетворял всё новое. Всё то, чего хотела безродная толпа. Ему плевать на интересы знати. Это очевидно.

Что хуже – бездарный повеса, к которому всякий в империи относится как к шутке, или недальновидный любимец толпы? Второе уж точно опаснее. На прошлой неделе он разогнал восстание либералов, но что если на грядущей – его возглавит?!

От Алека всегда болела голова. К тому же теперь Вера Эдуардовна крепко осерчала на супруга за то, что Алеку не дозволили приехать на Новый год. Павел Федорович был готов мириться с чем угодно… почти с чем угодно, но только не с холодностью его Фейт.

Он позвонил. В кабинете тут же материализовался Носов.

– Государь, будут какие-нибудь распоряжения касательно выходки цесаревича?

Императора в самом деле порой пугала проницательность секретаря.

– Да, Сергей Григорьевич, помнишь, у нас как-то с тобой уже имела место беседа о том, что Алека пора женить? – Павел Федорович соединил пальцы в замок и опёрся лбом на эту конструкцию.

– Разумеется. Я и список кандидаток подготовил! – раздражающе часто закивал Носов.

– Отлично, – без капли оптимизма произнёс император. – Актуализируй его и пришли мне. До выпуска Алека найдём ему невесту и свадьбу сыграем.

– Разумное решение! И без того шепчут, мол, наследник с собственным пажом сожительствует…

Павел Федорович раздражённо хмыкнул. Одни проблемы от этой Котовой! Он искренне верил, что связь их с Алеком продлится не больше нескольких месяцев. Но нет – взгляните: живут вместе и ходят всегда рядом. К тому же не нужно быть человеком выдающегося ума (хотя Павел Федорович таковым и являлся), чтобы понять: именно Котова так скверно на Александра влияет.

***

Регина зашвырнула снежком в Дмитрия и угодила прямо в лицо. Она ойкнула и прикрыла рот руками, а Алек громко расхохотался, не устоял на гололёде и рухнул в сугроб. От этого расхохотался ещё сильнее.

Марина Владимировна наблюдала за этой картиной через окно кухни. Дмитрий Валерьянович, до этого увлечённо нарезавший салат, отвлёкся и подошёл к супруге.

– У меня душа не на месте, – не отрывая взгляда от дочери, произнесла Марина Владимировна.

– Она кажется счастливой.

– Ты не понимаешь, – покачала головой мадам Котова. – Она не их породы. Они это однажды поймут и сожрут.

– Ты слишком пессимистична, – Дмитрий Валерьянович обнял супругу за талию и положил подбородок ей на плечо. – Быть может, Регине суждено стать тем, кто разрушит эту стену между сословиями. Быть может, мы станем жить, как в начале прошлого века?

Марина Владимировна покачала головой, глядя, как Алек подхватил Регишу на руки и закружил.

– Нет, всё закончится её разбитым сердцем…

Марина Владимировна выбралась из объятий мужа и открыла окно:

– Ужинать!

Благовещенский не мог до конца понять, почему именно так устроен мир, в котором живёт Котова. Не мог понять её старый телефон, странную котомочку и чудные сельские платья. Но ему нравилось видеть то, что происходит на её даче. Нравилось, что дома у Котовых можно ходить босиком в шерстяных носках, что ужин готовят её родители, хотя в доме имеется некоторый штат прислуги. Ему нравилось, что родители Регины то и дело проявляют друг к другу нежность.

Нет, Благовещенский не хотел себе такую жизнь, но был рад, что смог к ней прикоснуться: бегать во дворе, играя в снежки, кататься с горки на санках и сидеть потом в бане. Он точно на экскурсию выехал. Да и с Региной было удивительно легко, так же, как с великим князем.

Пока Благовещенский принимал душ перед ужином, он думал о том, что здесь может дышать. Что рядом с этими людьми не чувствует себя обязанным. Впервые он подумал о цесаревиче не как о скаковой лошади, на которую поставил, а как о друге, который не осуждает. Да и Регина не осуждала. Интересно, она вообще была на такое способна?

Регина не была злопамятной и по складу характера старалась жить настоящим. Поэтому, впиваясь губами в губы Алека, она не хотела думать о том, что её сказка может закончиться. Достаточно того, что сейчас они могут раствориться друг в друге.

– Нам нужно идти, – прошептал ей на ухо Алек, отчего по телу побежали мурашки. – Марина Владимировна и так косо на меня смотрит.

– Не хочу, – так же тихо прошептала Рина и посмотрела ему в глаза.

– У тебя пропали веснушки… – внезапно заметил Алек.

– Зима же! – рассмеялась Регина.

В дверь постучали:

– Вы идёте ужинать? Я один не буду спускаться, – серьёзный голос Благовещенского.

Регина поспешила открыть дверь:

– Дмитрий Александрович, неужто моей матери опасаетесь? – сощурилась она.

– Хотите сказать, что вы этого не делаете? – ответил на её улыбку Дмитрий.

Алек смотрел на весёлых друзей, и внезапно ему стало тоскливо: он почему-то почувствовал, что это их последний такой вечер. Потому что в его жизни не бывает так, чтобы всегда было хорошо. Он подхватил весёлое настроение компании, но, даже бойко рассказывая об учёбе в Академии родителям Рины, улыбался неискренне. Он был сосредоточен. Хотел впитать всё, что давала ему эта поездка. Откуда взялся неведомый страх того, что всё кончено?

– Во сколько вы завтра уезжаете? – уточнил Дмитрий Валерьянович.

– О, мы ещё не думали об этом, пап! Хочешь нас выгнать?

– Если хочешь, мы можем тебя сами отвезти в город, – как-то странно предложила Марина Владимировна.

– Наш князь отлично водит, к чему это? – улыбнулась Рина.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Дмитрий Валерьянович, которому всегда дети мужского пола были яснее, чем женского. – Оставь молодёжь в покое, Марина, успеем ещё с дочкой поговорить!

Алеку стало слегка не по себе. Он и забыл, что есть в мире родители, которым не плевать на детей.

22

– Ненавижу понедельники после каникул, – сообщила Регина Благовещенскому, когда они выходили из Американской кофейни.

– А я, признаться, люблю, – он придержал ей дверь.

– Я, Дмитрий Александрович, даже не сомневалась!

– Звучит насмешкой.

– Вовсе нет, – она сделала глоток тёплого напитка. – Вы такой серьёзный, что просто обязаны любить то, что делаете. Есть люди праздные, а вы совсем другой. Но знаете, что в вас чудесно? – поспешила добавить Регина, заметив, как напрягся Благовещенский. – Вы человек не скучный. А главное – не злой. С вами приятно находиться в одном помещении.

– Оттого ты, Котова, так легко согласилась принять меня в гостях?

– О, принимать гостей в чужом доме несложно!

Они перешли дорогу и свернули к Аничкову. Алека ещё утром вызвали во дворец, а Регина сдала первый на этой сессии экзамен и отправилась в библиотеку. В библиотеке она встретила Благовещенского, они немного поболтали, получили нагоняй от библиотекаря за шум и решили пойти готовиться к экзаменам у Алека.

– Мне страшно не нравится эта шинель! – в прихожей Регина быстро стянула с себя тесное пальто.

– Погляжу, тебе сегодня ничего не нравится, – усмехнулся Благовещенский.

– Да знаете, бывают такие дни, когда чувствуешь, будто случится что-то нехорошее… – она осторожно поставила сапоги и влезла в домашние кеды. – Не знаю даже, вот вроде и экзамен сдала отлично, а всё равно какое-то дурное у меня настроение! Что тут скажешь? Первый понедельник после каникул…