Империя добра

Мы учиться здесь хотим,Не боимся, не молчим.Равенство для всех важней,Справедливость – вот наш день!

Казалось, как бы далеко Алек не стремился уйти от Университета, противный мотив догонял его, отражаясь в окнах, отскакивая от мостовой.

Свобода знаний, равные права,Вместе мы изменим навсегда.Простая учеба, доступные мечты,Студенты Империи, пойдем вперед и мы!

– Александр, – окликнул его Дмитрий.

– Что? – Алек с трудом поборол дрожь в голосе.

– Что будет завтра?

– Конец восстанию, – но в голосе цесаревича не было той уверенности, которая могла заставить Ольгу нервничать.

Дмитрий видел растерянного однокурссника. Того, кто постоянно пьет и не имеет никакого влияния. Нет, такой Александр борьбу не выиграет.

– Дмитрий Александрович, не переживайте, – с ними поравнялась Регина. – Возможно, завтра студенты и впрямь одумаются.

– Котова, ты сама в это веришь? – Дмитрий раздраженно свел брови, но быстро обратил внимание на ее взгляд.

Глаза Регины точно кричали о том, что сейчас ему стоит замолчать. Все решиться, но не здесь!

– Александр, нужно распорядиться о дополнительных гвардейцах…

– И мы можем призвать кадетский корпус! – улыбнулась Регина. – Гвардия – это хорошо, но у многих наших ровесников во всех военных училищах родные в Университете.

Дмитрий понял, о чем она говорит и одобрительно закивал.

– Александр, если я тебе сейчас больше не нужен, я отправлюсь домой и проверю, все ли в порядке с моей сестрой… Вышлю ее из города. Если я понадоблюсь, только позвони. Завтра с первыми лучами, буду у тебя. Можешь безоговорочно рассчитывать на мою поддержку.

– Благодарю, – коротко ответил Алек и ударил коня.

Мы едины, мы сильны,Наши знания важны.Каждый голос – это шаг,К новым знаниям без преград!

– Гена! Ты это видел?

Генрих не знал, что именно должен был видеть, но такого восторга в глазах Дины он уж точно не ожидал.

– Ольга была невероятна! Правда?

– Это было чудовищно, – неожиданно грубо заявил Гена.

– Что?

– Тебе кажется, что это игры? Но нет. Ольга – психопатка. Может быть она и княжна, но никто не имеет права так говорить с самодержцем.

– Это же Алексашка, – скривилась Дина.

– Дина, – Гена встал прямо напротив нее и взял за плечи. – Опомнись. Какой Алексашка? Кто твоя семья? Хочешь, чтобы тебя из столице выслали? Отчислили? Заставили за обучение полную сумму платить? Очнись!

– Мы сможем одержать победу! – упрямо воскликнула Гирс.

– Победу в чем? Цесаревич предложил переговоры. Что сказала твоя Трубецкая?

Дина замялась. Ей впервые было некомфортно рядом с Генрихом. Он такой большой и мягкий, как медведь. Обычно его хочется обнять и не отпускать, а что теперь? Кажется, он хочет ее растерзать!

– Держалась бы ты лучше Котовой. Ее положение как-то устойчивее!

– Вот уж нет! – практически взвизгнула Дина, памятуя сколько проблем у нее было из-за Регины в последний раз. – Наши пути разошлись. У меня есть шанс взобраться по иерархической лестнице так высоко, как вам и не снилось!

– Что за бред, – Гена отпустил плечи Дины. – По лестнице лезет наша Региша, а мы себе яму копаем.

– Вот увидишь, мы еще победим!

– Нет, – грустно отозвался Генрих. – С меня хватит этого бунта. Я завтра не приду.

– Что?! Ты струсил?! – ужаснулась Дина.

– Да, я боюсь, закрыть себе дорогу в светлое будущее из-за неизмеримых амбиций избалованной девочки.

Он посмотрел в сторону Исаакия.

– Дина, прошу, опомнись. То, что Трубецкая к тебе почему-то добра, не делает тебя ей равной.

Эти слова точно пуля, ударили Гирс в сердце. Оно тут же треснуло и разлетелось, как стекло, слишком сильно сжатое в руках. А Генрих, точно не видя, какую боль причиняет подруге, продолжил:

– В университете мы и так равны. Нигде в ином месте княжна из такой семьи не стала бы говорить с нами, простыми, если не сказать нищими, по ее меркам, графами. Не лишай себя возможности продлить это чувство причастности к чему-то большему. Надеюсь, что завтра тебя здесь не будет.

– Зря надеешься! – гневно воскликнула Дина.

– Помирись с Региной, пока не поздно, – в последний раз посоветовал ей что-то Генрих, быстро кивнул и пошел прочь.

То пересечение взглядов с Регишей точно страшное заклятье на него насланное разрушило. Гена ужаснулся тому, что так долго протестовал, что вообще поддался этой панки. Вернувшись домой, он первым делом написал в беседу группы о своем открытии. И, не дожидаясь ответа отложил телефон.

Лишь ранним утром, оставив попытки уснуть, он написал короткое сообщение Регине, где просил прощения за свою глупость и обещал впредь сохранить верность будущему императору.

Свобода знаний, равные права,Вместе мы изменим навсегда.Простая учеба, доступные мечты,Студенты Империи, пойдем вперед мы!

Дмитрий сидел в отцовском кабинете и пытался разобраться с бумагами, которые матушка оставила ему для ознакомления. Не было в Империи закона, запрещавшего женщинам распоряжаться финансами и вести дела, однако вдовствующая княгиня Благовещенская, как только Дмитрию исполнилось двадцать, радостно передала пасынку все заботы и хлопоты.

И вот, в полумраке кабинета, Дмитрий пытался разобраться в новом отчете, присланном поверенным. Получалось скверно, но виделось ему, что в этом разнообразие цифр, он сможет найти успокоение, отвлечься от мыслей о грядущем дне.

В комнату вошел старый слуга.

– Что тебе? – Дмитрий был не в духе и видеть кого бы то ни было не желал.

– К вам княжна Трубецкая, – слуга поклонился.

Благовещенский поморщился.

– Пусть войдет.

– Проводить ее в гостиную?

– Нет, пусть идет сюда, – с раздражением, которое совершенно не заслужил старый привратник, велел Дмитрий.

Да, было время и Благовещенский бы душу продал за ночной визит красавицы Оли, а что теперь? Воротит нос и думает, как бы от нее отделаться.

– Видела тебя сегодня на площади, – с порога начала Трубецкая.

– Я, быть может, тебя, Ольга, удивлю, но и ты без внимания не осталась, – он не встал, чтобы ее поприветствовать.

– О, гляжу ты не в духе!

Ольге никогда не нужно было дозволение или разрешение на что-либо. Она из тех барышень, которые просто подходят и берут, приглянувшуюся вещицу. Это уже проблема всех вокруг, как расплатиться по ее счетам. Вот и сейчас, она прошла через всю комнату, обогнула стол и прислонилась к его краю:

– У тебя есть зажигалка? – Трубецкая проворно запустила пальцы в лиф и достала оттуда сигареты.

Дмитрий молча извлек из ящика каминные спички.

– Дима, – осуждающе покачала головой Трубецкая, – Ты что же, хочешь, чтобы я вся подпалилась?

– Ольга, ты такая талантливая, я уверен, что со спичками тоже совладаешь. А если нет, тебе давно пора бросить курить.

– О, ты что же, дуешься на меня из-за этого глупого дневного инцидента?

– Глупого дневного инцидента? – переспросил Дмитрий. – Оля, ты восстание возглавила. У тебя в голове что?

– Полагаю, что мозг, – Ольга немного откинулась назад, опираясь на одну руку. – А вот что у тебя, раз ты с Алексашкой связался.

Она поняла, что спичку за нее никто поджигать не будет. Сделала это сама и закурила. Дмитрий никогда не любил запах дыма. Табачный запах у него ассоциировался с отцом. Он относил Дмитрия в те времена, когда все было хорошо, ясно и спокойно. Дмитрий не хотел подменять воспоминания об отце новыми.

– Я не понимаю, что вас всех так удивляет. Александр заканчивает Академию, он будущий наследник…

– Он не станет императором! – внезапно резко воскликнула Ольга, а затем спокойнее, словно не было этой секундной вспышки ярости, добавила: – у него не императорский характер.

– Точно история не знала слабых правителей.

– Знала, – кивнула Ольга. – Но то было раньше. Еще одного слабого самодержца народ не потерпит. Сам видишь, даже знать нынче волнуется.

– Оля, тебе-то о чем волноваться?

Она приподняла бровь и отвернулась. Движение это было легким, едва ли Дмитрий уловил, что ударил по больному. Потому что Ольге Трубецкой как никому сейчас следовало волноваться.

– Какая разница зачем я это делаю? – она вновь улыбнулась и посмотрела прямо в глаза собеседнику. – Я и тебе советую перейти на сторону сильных, способных победить.

– Назови хоть одну причину, которая сможет заставить меня предать империю.

На миг Ольга застыл, словно хотела что-то сказать, но передумала. Неотрывно смотря в глаза Дмитрию, она подалась вперед и поцеловала его. Не мило чмокнула, а впилась губами в его губы. Дмитрий не смог найти в себе силы противостоять ей. Да и был ли в том смысл?

И вот уже Ольга пересела к нему на колени, положила его руку себе на грудь. Дмитрий точно знал, что это манипуляция, что она просто хочет заполучить его в свои соратники, но ничего поделать не мог. Точнее, мог, но не хотел. Он слишком давно желал Ольгу, чтобы теперь отказываться от дара, ей предложенного.

Ее учащенное дыхание, долгие поцелуи. Дмитрий смог оторваться от бывшей подруги только когда часы пробили второй час ночи. Ольга самодовольно улыбалась, пытаясь вернуть прическу в божеский вид, а бюстгальтер на место. Она всегда знала, чего от нее хотят, что она может дать или обменять.

Застегивая лиф, она триумфально спросила:

– Так что же, ты завтра выйдешь со мной?

Дмитрий удивленно посмотрел на Ольгу, натягивая рубашку.

– Нет, – просто ответил он.

– Что? – Ольга вскинула голову, отчего темные волосы окончательно потеряли поддержку заколки и рассыпались по плечам.

– Оль, я любил тебя очень долго, но я считаю, что сейчас ты творишь не пойми что. Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать: я никогда не стану участвовать в сомнительных авантюрах, которые могут поставить под удар мою семью и мое будущее.

Он не стал добавлять, что нет на свете такой женщины, которая смогла бы его убедить в чем-либо просто поцеловав. Да и вообще, поддаваться эмоциям любви – увольте. Оставьте это мечтательному Александру.

Трубецкая вскочила на ноги. Поспешно дернула молнию на юбке со страшной силой и оторвала бегунок. Она скривила рот в гримасе такого презрения, что Дмитрий невольно подумал о том, что не так уж она и прекрасна.

– Я думала, ты человек чести!

– Я человек чести, – спокойно кивнул Благовещенский. – Я храню верность своему другу, наследнику престола и Империи. А чем занимаешься ты?

Какой-то нечеловеческой выдержки Ольге стоило не сказать все то, что она думала о бывшем друге. Она сдержалась. В немой ярости, она распахнула дверь и быстро удалилась из кабинета. Впервые за долгое время Ольга Трубецкая не получила того, чего хотела.

А Дмитрий быстро написал Регине, спят ли они в такой час. Благовещенский хотел прибыть в Аничков дворец как можно скорее, чтобы не оставаться в одиночестве, чтобы больше никто не потревожил его честь.

Справедливость наша сила,Вместе мы, одна семья.Равенство в сердцах пылает,Империя наша оживает!

Регина получила сообщение от Благовещенского и бесхитростно ответила, что ему здесь будут рады. Она даже не задумалась о том, почему Дмитрий Александрович пишет ей, а не Алеку.

Региша расчесала рыжие кудри, вновь заплела их в косу. Затем вытащила из шкафа очередную белую рубашку. Ей нравилось свойство местного шкафа пополняться самим собой.

И наконец Регина отправилась на поиски Алека. В общих комнатах, которыми они пользовались, его не оказалось, поэтому немного поколебавшись, Регина постучала в его спальню. Тишина. Ей следовало бы позвать слугу, но Благовещенский должен был прийти слишком скоро. Она набралась смелости и открыла дверь. Было что-то слишком уж личное в том, чтобы оказаться в спальне мужчины.

– Алек? – позвала она с порога. – Алек, там…

– Я в ванной, – тихо, так, что Регина не сразу услышала, отозвался он.

– Я подожду в гостиной…

Региша уже собралась уйти, но Алек ее позвал:

– Рина, зайди.

Регина покраснела. Не нужно обладать особенно изощренным складом ума, чтобы понять, что именно там напридумывала себе юная барышня.

Она преодолела комнату и заглянула в ванную.

– Так темно, у тебя света в покоях нет?

– Нет, проходи и закрой дверь.

Регина догадалась, что Алек лежит в ванне, возможно, и хорошо, что свет не горит. Она опустилась на пол рядом с ним.

– Алек, все хорошо? – даже в темноте она старалась не смотреть туда, где могло появиться обнаженное тело молодого человека.

– Я словно тону, – отозвался он.

– Тонешь? Может тебе стоит перебраться на сушу? – она улыбнулась. Регине совершенно не нравилось видеть Алека слабым и несчастным.

– Мне кажется, я все испортил.

– Вовсе нет! Ты дал им время разойтись. Мне писал бывший одноклассник, он сказал, что ему страшно жаль, что он оказался в этом замешан. И я уверена, что таких много! Не ты попустительствовал восстанию, а правительство.

– Ты не понимаешь… – Алек вздохнул и скользнул на самое дно ванны. – Помнишь день, когда мы познакомились?

– Сложно такое забыть! – Регина изо всех сил старалась предать голосу звонкости и веселости.

– Ведь это ты меня спасла. Мы об этом особенно не говорили, но если бы не твоя решительность, меня бы не было… Я вечно иду за кем-то и не могу возглавить сам. Я боюсь и теряюсь…

– Перестань! – Регише стало неловко.

– Рина, я столько часов провел здесь, в этой пустой ванной комнате…

– Ну, гигиена – похвальна! – Регина боялась, что если Алек сейчас и в самом деле уйдет в пучину отчаянья, дворяне ему этого не простят и все то, чего он добился, пойдет прахом.

– Здесь нет воды…

– Что? – Регина так удивилась, что быстро развернулась и сунула руку в ванну, действительно, воды не было.

Алек ухватился за ее кисть:

– Не убирай руку… Знаешь, я никому не рассказывал зачем это делаю… Да и что делаю не рассказывал…

Регина замерла. Она могла игнорировать слабости цесаревича, но не знала, как правильно реагировать на то, что он ее в них вовлекает.

– Я ведь не всегда был отцовским разочарованием… Когда мне было лет девять, я упал за борт нашей яхты. Ничего такого, меня быстро выловили, но я так испугался… Те мгновения, что темная бездна тянула меня к себе… Я думал, что умру. Впервые я не смог выплыть сам.

– Ты был ребенком!

– Не в этом дело. Я с тех пор стал бояться воды. Отца это жутко злило и я решил справиться со своим страхом. Я хотел наполнять ванну и пытаться в нее залезть, нырнуть, задержав дыхание… У меня так и не вышло. Однажды я решил пойти с другой стороны. Сперва лечь в ванну, а потом медленно ее наполнять… Прошло уже больше десяти лет, а я все не могу сдвинуться с этой точки…

– Это кажется хорошим укрытием…

– Да, я вечно прячусь… Мне кажется, отце именно с тех пор считает меня самым большим позором нашей семьи…

– Нет же! Всякому нужно иметь безопасное место!

– Хочешь сказать, что не презираешь меня за слабость?

– Я не считаю, что ты слабый, – немного слукавила Регина, – я считаю, что ты очень одинокий. Ты привык, что вокруг тебя никого нет, что в тебя никто не верит. Но это не так! Тебя любит простой народ, у тебя есть я, Дмитрий… Представь, каких трудов Благовещенскому стоило так отважно встать рядом с тобой. Он в тебя верит, а он, между прочим, самый типичный аристократ!

Алек бы непременно уточнил, что это значит, но очень быстро Региша перекинула ногу и залезла к нему. Она улеглась на грудь Алека и поцеловала.

– Алек, я буду с тобой несмотря ни на что. Потому что я верю, что ты благословен. Я верю, что ангелы стоят за тобой. Пусть у тебя будут эти слабости, о них никто не узнает. Я буду рядом и в пустой ванне и на площади. Я буду напоминать тебе о том, какой ты невероятный и сильный, коты ты почему-то будешь об этом забывать.

Она прижалась к нему, такая маленькая и хрупкая, но стойкая и отважная. Регина и представить не могла, насколько верные слова нашела в ту ночь.

Свобода знаний, равные права,Вместе мы изменим навсегда.Простая учеба, доступные мечты,Студенты Империи, пойдем вперед мы!

18

Регина вошла в гостиную в приподнятом настроении. Там уже ожидал Благовещенский.

– Смотрю, тревоги оставили ваше благородное чело, Дмитрий Александрович!

– Могу сказать о тебе то же самое, Котова.

Регина, как и Дмитрий, были при параде. Региша вообще подозревала, что Благовещенский не спит. А если спит, то уже наряженный и собранный. В целом, это было бы вполне в его характере.

– Где Александр?

– Собирается, знаете же, как ему важно сегодня быть идеальным… С другой стороны, может, и хорошо, что он к нам не спешит, – девушка подобрала ноги под себя.

– Да… – протянул Дмитрий, сразу поняв, о чём она говорит. – Иначе сидели бы здесь как зяблики…

– Зяблики? – удивилась Региша.

– Да, птички такие…

– Если я однажды надумаю перестать обращаться к вам по имени и отчеству, непременно стану звать вас князь-зяблик, – рассмеялась она.

К удивлению Регины, Благовещенский эту веселость подхватил и тоже не сдержал хохота. На них навалилась такая взрослая ответственность, что оставаться серьёзными было равносильно сведению себя же с ума.

Внезапно дверь распахнулась, и перед ними предстал цесаревич. Не Алек – Александр Павлович. В парадном мундире, таком же, как и вчера, но что-то поменялось. Едва уловимое, но явно значимое.

– Я рад, что вы уже здесь, – без присущей ему театральности произнёс Алек.

– Мы всегда будем рядом, – снова заулыбалась Регина.

– Какой у нас план? – Дмитрий, напротив, поспешил вернуть себе самообладание и перестать глупо улыбаться.

– Мы будем действовать. Я устал от того, что моё слово ничего не значит.

Дмитрию понравился тон друга. Он не знал, что именно произошло за те часы, что они провели в разлуке, но произошло что-то явно хорошее. Что-то такое, что позволит Александру стать значимой фигурой. Осталось только удачно разыграть те карты, которые есть.

***

– Родное сердце, на тебе лица нет, – обратилась к Дине Ольга.

Дина угрюмо сунула нос в шарф Гены. Владелец шарфа оказался тем ещё человеком слова и сегодня на митинг не пришёл.

– А что, если нас отчислят? Что, если наследник не просто так болтал?

– Александр? – поморщилась Ольга. – Он не посмеет. Если бы ты чаще бывала в высшем свете, знала бы, сколь нерешителен и не собран наш наследник. В него же никто не верит, даже его отец.

– Но вчера он был с гвардией, – напомнила Дина.

– Я повторю то, что сказала вчера: против нас никто не посмеет применить оружие!

– Прости меня, Оля, – Дина опустила взгляд. – Я не должна в тебе сомневаться… Но я никогда ничего подобного не делала…

Ольга очень ласково улыбнулась Дине и крепко её обняла. Дина и представить не могла, насколько они похожи. А вот Трубецкая эту их одинаковость чувствовала и хотела позаботиться о подруге так, как никто не заботился о ней самой.

Эта милая сцена могла бы длиться ещё дольше, но тут на площади появился одинокий Александр. За ним больше не было гвардейцев, а подле него – Дмитрий и Регина.

– Я пришёл за вашим решением! – воскликнул он, не сходя с коня.

Трубецкая покачала головой, бросила ближним что-то вроде «неугомонный слабак» и пошла к нему.

– Александр Павлович, сегодня одни?

– Я хочу доказать вам, Ольга Анатольевна, что мы друг другу не враги.

– Будет вам, конечно, мы не враги. У нас, студентов университета, сейчас власти больше. При таком раскладе лишь глупцы будут объявлять нам войну.

– Вы разойдётесь? – проигнорировал высокомерные слова цесаревич.

– Нет, – она состроила гримасу разочарования. – И что же будете с этим делать?

– Очень жаль, Ольга Анатольевна. Княгиня Ададурова так лестно о вас отзывалась.

Трубецкая нахмурилась, но никак комментировать это не стала. Она вновь взмахнула рукой, и площадь наполнилась криком: «Равные права – наши права! Равные права – наши права! Равные права – наши права!» Алек ударил коня по бокам и устремился в сторону Дворцового моста. А площадь ликовала, точно он уже капитулировал.

– Видишь, Дина, а ты тревожилась, – Трубецкая взяла подругу за холодную руку.

Алек примчал к Бирже, где уже были выстроены солдаты.

– Ну что? – взволнованно спросила Регина.

– Как и сказал Дмитрий, они не пожелали разойтись. Их право, – казалось, что Алек вообще не переживает о случившемся.

Жестом он подозвал к себе генерала, вверенного ему отцом.

– Когда пушки на Петропавловке выстрелят, бросайте газ и ловите всех. Каждого. Затем отправляйте в крепость. Там уже всё готово. Если они забыли, кто здесь власть, я напомню.

От тона Алека у Региши по спине побежали мурашки. Она посмотрела на Дмитрия, тот свёл брови, но ей кивнул, мол, всё так, как должно быть.

Выстрел. Крики. Очевидно, с крыш ближайших домов стали скидывать бомбы с газом. Солдаты ринулись на площадь. Алек задумчиво смотрел на происходящее – как по Университетской набережной несутся студенты, падают, их хватают. Они были так увлечены своей победой, что не заметили, как императорская армия перекрыла дороги. Студентам было некуда бежать. Алек придумал суровый план, а хладнокровный Дмитрий додумал, как сделать его совершенным.

Парадокс таких восстаний заключается в том, что в какой-то момент быть арестованным становится более важным, чем избежать наказания. Если первой реакцией мятежников было бегство, то последние задержанные сдавались уже сами. Они шли в Петропавловку с видом героев, распевая ту дурацкую песенку. А ночью, особенно остроумные, прикрепили к воротам Петропавловки табличку: «Санкт-Петербургский университет».

***

– Поверить не могу, – заключил император, закончив читать доклад, переданный Александром. – Мой сын взял и просто всех разогнал за два дня. Да, Сергей Григорьевич, мы с тобой стареем…

– Удивительно, но и родители арестантов особенно не возмущены, – Носов, умевший предвидеть всё, очень редко удивлялся.

– Да, а всё почему? – Павел Фёдорович был доволен сыном. – Потому что современные родители и сами со своими чадами совладать не могут! Вот, нате!

– Воистину мудрые слова, – закивал Носов.

– И что мой сын намерен делать дальше? – император перевернул лист отчёта. – Допросы… Неплохо! Привлёк студентов Академии! Ох, гляжу, к концу учёбы Алек совсем возмужает!

– Дай бог, – снова согласился Носов. – И газетчики его жалуют, так глядишь – он станет самым влиятельным членом царской семьи, – рассмеялся он.

– Сергей Григорьевич, переставай говорить глупости, – резко одёрнул его император.

***

Ольга закинула ногу на ногу и расположилась на стуле с видом человека, не имеющего никакого отношения к дворянству.

– Искренне не понимаю, почему ты в этом безобразии участвуешь, – поделилась наконец княжна.

Региша оторвалась от карточки, которую должна была заполнить до начала допроса. Удивление на её живом лице было настолько очевидно, что Ольга не сдержала усмешки.

– Так странно это всё… – она задумчиво посмотрела в окно. – Можно я закурю?

– У меня нет сигарет, – автоматически отозвалась Региша.

– Не обижайся, но даже если бы и были – я курю только качественный табак, – ловким движением Ольга вытащила серебряный портсигар откуда-то из декольте.

Регина перестала делать записи и лишь удивлённо следила за арестанткой. Чтобы не выглядеть совсем уж глупой, она зачем-то поделилась:

– Я думала, уже никто не курит такое…

– Будет тебе, хочешь, чтобы я электронками травилась? – Ольга выразительно приподняла бровь.

– А этим не травитесь?..

– Сигареты портят лёгкие, а электронки – нервную систему и мозг. Мозг у меня ценнее лёгких, – с каким-то неуместным пафосом проговорила Ольга.

Регине показалось, что арестантка очень похожа на Благовещенского. Что было бы лучше – отдать её дело именно Дмитрию. Может быть, проблем никаких они бы не решили, но вот циничный вайб словили бы.

– Я думала, вас обыскали…

– Ха, – ответила Ольга, и этим было всё сказано.

– Так, мы можем приступать, – Регине хотелось закончить всё поскорее и вернуться к учёбе в Академии. Не для того она получала возможность учиться, чтобы растрачивать шанс на допросы.

– Ты очень нравишься Анне Петровне, – Ольга делала вид абсолютной незаинтересованности в происходящем, словно пыталась доказать, что ничего ей за эту выходку не будет. – Всё хотела, чтобы я с тобой сошлась ближе…

– Знаете, зачем? – Регина нетерпеливо стукнула ноготочками по бумаге.

– Увы…

Региша подумала, что ведёт беседу с сумасшедшей, которая говорит невпопад.

– И всё же не понимаю, зачем ты против нас вышла. Лучше бы поддержала.

Регина скорее не понимала, почему Ольга не составляет себе труда обращаться к ней на «вы».

– Странно, что вы, Ольга Анатольевна, в это вообще ввязались, – Региша нахмурилась.