Точки притяжения

– Ну? Кто? – переспросил Макс.

Майя немного умоляюще посмотрела на него.

– Я тебе потом скажу, – она виновато глянула на Киру – так, словно боялась быть невежливой.

Кира поняла: кажется, она была лишними ушами.

– Если вам нужно о чём-то переговорить, – уверенно сказала она, – не страшно: я надену наушники. С музыкой в них ничего не слышно.

Получив растерянный кивок Майи, она достала из рюкзака наушники, надела их на голову и нажала на экран телефона, как будто бы включая музыку. Она не собиралась быть примером порядочности и благородства; она могла бы сказать, что многое отдала бы за то, чтобы подслушать их разговор, но дело было в том, что она не хотела ничего отдавать – её нетерпеливое любопытство требовало удовлетворения как можно быстрее и как можно дешевле. Она не стала включать музыку и, так как надетые на голову наушники приглушали звуки, навострила слух. Майя подсела близко к брату; они старались говорить тихо, но кое-что всё-таки донеслось до слуха Киры:

– Короче, это… – начала говорить Майя, но после второго слова её фраза потухла настолько, что Кира не смогла ничего разобрать.

– Да? – удивлённо переспросил Макс и тут же вытянулся, чтобы посмотреть ушедшей девушке вслед; это было бессмысленно – она уже давно ушла.

– Я так и знала! – недовольно воскликнула Майя и, поняв, что высказалась слишком громко, бросила на Киру осторожный взгляд: та сидела, мечтательно оглядываясь по сторонам – как человек, который всецело отдался музыке; исподтишка, конечно, она на них поглядывала.

– Что ты так и знала? Что я щас сделал? – запротестовал её брат.

– Короче, я сказала ей, что… – продолжила говорить Майя, проигнорировав его вопрос; что она сказала конкретно – увы, не было слышно. – Правильно?

– Конечно, правильно.

– А, ну и всё тогда, – успокоилась Майя, отсела от него и помахала Кире.

Кира нажала на экран, якобы выключая музыку, сняла наушники и убрала их в рюкзак; внутри рюкзака она обнаружила три бутылки с водой – она совсем про них забыла.

– Я принесла нам воду. Будете?

– Будем, – ответили они хором; Кира уже стала к этому привыкать.

– Тебе, как обычно, за улыбку, – она протянула Майе бутылку.

Та, мило и ярко улыбнувшись, забрала её: она могла, если хотела, убирать из своих глаз постоянно играющий в них хитрый блеск – тогда её мягкий взгляд, сочетаясь с её образом, делал её улыбку светлой и простодушной, как у маленького ребёнка.

– А с меня что? – спросил Макс.

– Ответ на вопрос.

– Какой?

– Почему мы вчера не пересеклись? Случайно.

Майя обескураженно перевела взгляд с брата на Киру и обратно.

– Не получилось, – ответил он.

«“Не получилось”, – мысленно вздохнула Кира. – Это можно сказать пренебрежительно, имея в виду, что встреча ему не очень важна; это можно сказать холодно, имея в виду, что он не пересекался со мной намеренно; это можно сказать виновато, имея в виду, что он забыл и жалеет об этом. Но он просто сказал “не получилось”. Как обычно. По-своему».

– Скажи, к тебе прилагаются субтитры? – не выдержала она.

Всё, что было дальше, произошло очень быстро: Макс пришёл в такое замешательство, что, оторвав спину от ствола дерева, подался вперёд и, округлив свои обычно расслабленные глаза, посмотрел на неё с озадаченным удивлением; Майя же громко засмеялась и даже откинулась на траву. «Наконец-то настоящие и понятные чувства», – удовлетворённо подумала Кира.

– Что?.. – спросил Макс; на его лице отражалась абсолютная сбитость с толку.

– Я понимаю, про что ты, – Майя, борясь со смехом, поднялась с земли обратно в сидячее положение. – Это он в маму, они оба такие. Мне годы понадобились, чтобы научиться его понимать. Зато теперь ты можешь звать меня мастером.

– Что он имел в виду, мастер? – с напускной серьёзностью спросила Кира.

– О чём вы вообще?.. – допытывался Макс, доставляя Кире какое-то непонятное удовольствие своей растерянностью.

– Напомни, как он сказал? – уточнила Майя.

– «Не получилось», – повторила Кира, имитируя бесстрастную ровность его речи.

– А, ну смотри… – начала объяснять Майя.

– Подождите, мастер, я законспектирую, – перебила её Кира и взяла телефон. – Пригодится в будущем.

Макс закрыл лицо ладонями, откинулся на ствол дерева и шумно выдохнул.

– Когда он имеет в виду что-то плохое: иронию там, сарказм или что-то типа этого – это прям слышно. Поверь мне. Если же хрен разберёшь, что он имеет в виду, значит всё норм, можешь не беспокоиться.

– Или можешь спросить у него, что он имел в виду, – с наигранным возмущением ввернул Макс: он получал удовольствие от сцены, в которой он был главным действующим лицом.

– И что ты имел в виду под «не получилось»? – спросила у него Кира.

– Забыл.

– Забыл? – скептически переспросила она.

– Я не могу забыть? – ощетинился он.

– Вы так уморительно ссоритесь, – усмехнулась Майя.

Они переглянулись, ошарашенные замечанием. Внезапно Кира почувствовала себя виноватой: она сама довела ситуацию до цирка, несмотря на то что знала, как ему не нравились подобные комментарии.

– Чё, остыли? Пойдём уже? Я билеты уже купила, – сказала Майя, поднявшись.

– Сколько с меня? – спросила Кира, поднявшись следом.

– Бутылка воды, – бросила Майя, на миг приподняла бутылку и ушла вперёд.

Кира тут же воспользовалась этим моментом: съедаемая совестью, она подошла к Максу и негромко сказала:

– Я первая начала. Извини.

Макс изумлённо обернулся на неё.

– Всё нормально, – искренне заверил её он. – Я не обиделся.

– Я всё слышу, кстати, – неожиданно повернулась к ним Майя. – Я тебе скажу, как понять, что он по-настоящему обиделся.

– Слушаю, мастер.

– Он либо непривычно повышает голос, либо без слов уходит. Это вообще его коронный номер.

– Я запомню, – широко улыбнулась Кира.

Они вышли на асфальтовую дорогу. Они должны были пройти до каменного ограждения, спуститься по лестнице на песок и ещё какое-то время шагать вправо до специально отгороженной территории.

– А можно я позадаю вам вопросы? Просто так, – спросила Кира: когда ещё можно было это сделать, как не сейчас?

– Конечно, – ответила Майя и пошла по правую от неё сторону; Кира оказалась между ними.

– Меня тогда удивил ваш рассказ с этим… акульим пранком. Вы делали ещё что-то подобное?

– О, да, – довольно фыркнула Майя.

– Расскажешь?

– Помнишь друга его упоминали?

– С попугаем?

– Ага, он самый. Мы как-то у него беспроводную колонку позаимствовали (они тогда совсем дорогие были) и делали так: находили в парке пустую лавку, оставляли за ней колонку, прятались за деревом, ждали, пока кто-нибудь сядет (кто-нибудь один), и включали… эту… какая была песня? – спросила она у брата.

– Не помню, как называется. System of a Down.

– А, точно. Ну короче самая известная их песня, знаешь? Мы заранее ставили полную громкость, ставили на то место, где он начинает орать «wake up!», а потом, когда кто-нибудь садился на лавку, включали её через телефон. Потом выскакивали из-за дерева, подбегали, говорили что-то типа «а, вон она, а мы думали, потеряли», хватали её и убегали.

У Киры застыло лицо.

– И… зачем вы это делали?.. Снимали реакции на видео?

– Не, наслаждались зрелищем, – раздалось слева от неё.

– Не, ну всяких там бабушек мы не трогали – мало ли что у них там может от испуга случиться, – небрежно добавила Майя.

«Черти…» – медленно и ошарашенно подумала Кира.

– Сколько вам было лет?..

– Не помню. Меньше двадцати обоим точно, – ответила Майя. – Этот его друг внушал нам, что если мы сломаем колонку, то будет должны купить ему две таких же, но ничего с ней не случилось.

– Он тоже был с вами?

– Не, у него кишка тонка.

Они замолчали, и Кира взяла это время на то, чтобы переварить услышанное. Несмотря на всё её негодование, прозвучавшая информация не повлияла на её отношение к ним – наоборот, добавила ещё больше остроты. Они же не были такими уж плохими? Они просто оригинально развлекались. Оригинальность ведь не была чем-то плохим?

Кира бегло подумала про упомянутого друга: в прошлый раз она представила его уверенным в себе курящим компьютерщиком – этот образ сложился только на основании фразы «наклепал страничку в интернете». Если имелась в виду страница в соцсети, то это было совсем не сложно – это мог сделать любой; почему тогда они сами её не сделали, а пошли к нему? Может, это была его инициатива? В любом случае наличие беспроводной колонки помогало образу оставаться таким же уверенным, каким он был нарисован изначально: люди не покупали себе беспроводные колонки, чтобы пользоваться ими дома – они по-хозяйски использовали их вне дома. Кира не представляла себе, где бы она могла использовать такую вещь: у неё не хватило бы смелости прикрепить её на велосипед и превратить свою поездку в портативную дискотеку; вытащить её на встречу с друзьями где-нибудь на открытом воздухе, чтобы вести разговоры под музыкальное сопровождение – тоже; она смогла бы взять с собой колонку на какой-нибудь уединённый пикник – и только.

Они дошли до входа на выставку. На раскладном стуле у зазора в ограждении сидел совсем юный парень; сгорбившись, он устало смотрел в телефон. Они поравнялись с ним; он медленно поднял голову и пару раз хлопнул сонными веками. Майя протянула ему экран; он прищурился, сказал «ща», достал откуда-то маленький считыватель, поднёс его к телефону Майи, дождался короткого писка, пробормотал «приятного просмотра» и снова углубился в свой телефон.

Кира никогда не была на выставках песчаных фигур, но думала, что имела о них представление: используя специальную смесь, художники создавали всевозможные скульптуры, которые невозможно было повторить при наличии исключительно воды. Открывшийся вид в целом оправдал её догадки, но фигуры оказались не такими маленькими, какими она себе их представляла: они были крупными и широкими – выше человеческого роста. Майя, выразительно удивившись, стала поспешно оборачиваться туда-сюда и окидывать всё восторженным взглядом; она ушла вперёд, но тут же вернулась и, взяв Киру под руку, сказала:

– Это чтобы мы всё одновременно смотрели.

Они пошли парой; Макс побрёл за ними. Неожиданно выглянуло солнце. Позади прозвучало досадливое «блин»; пару раз послышалась открываемая и закрываемая молния рюкзака. Кира обернулась и увидела, что Макс успел натянуть на себя панаму. Заметив её, он немного вызывающе спросил:

– Что? Отдать?

– Угу, – Кира расплылась в довольной улыбке.

Тот изнурённо вздохнул, стянул панаму и отдал ей. Кира надела на себя панаму и почувствовала щемящее и растекающееся по груди удовольствие.

Выставка была разделена на тематические зоны: у входа располагались фигуры животных, далее – скульптуры с фантастическим уклоном; ещё дальше виднелись сказочные сюжеты. Солнце быстро скрылось за облаками, но Кира решила, что снимет панаму только в том случае, если её открыто об этом попросят.

– Больше не будет вопросов? – неожиданно спросила Майя. – Ты хотела позадавать нам вопросы, – она сделала акцент на множественном числе.

Кире нравилось задавать вопросы Майе: она охотно на них отвечала и имела склонность говорить больше, чем нужно.

– У вас живы бабушки и дедушки?

– Только со стороны папы. А у тебя? – сказала Майя.

– Мамины родители живы. Общаетесь?

Майя тотчас же повернулась к брату, сомневаясь, стоило ли ей распространяться на эту тему. Мгновенно преодолев сомнение, она сказала:

– Только с бабушкой.

– Они в разводе? – поинтересовалась Кира, предположив, по её мнению, самое логичное объяснение.

– Нет, но… – ответила Майя, снова засомневавшись в том, стоило ли ей продолжать, – папа не хочет, чтобы мы общались с дедушкой.

– Почему? – удивилась Кира.

– Так, извини, я не могу это пропустить… – внезапно пробормотала Майя и тороплива ушла вперёд – туда, где виднелись песчаные замки.

Кира, прибавив шаг, пошла за ней. Зона сказок была впечатляющей. Помимо классического диснеевского замка тут были представлены всевозможные крепости и дворцы: некоторые как будто бы были репликами настоящих исторических источников, а некоторые представляли собой фантазию скульптора или попытку передать те зрелищные замки, с оригиналами которых Кира была незнакома. Майя бегала от одного к другому, фотографировала их с разных ракурсов, а с некоторыми пыталась делать селфи, которые получались не так хорошо, как ей хотелось: скульптуры такого размера не помещались в селфи-кадр. Кира взяла с неё пример и принялась фотографировать те скульптуры, которые по её мнению были достойны этого больше своих соседей. Макс же встал где-то по центру и занялся утомлённым переведением взгляда с одной своей спутницы на другую.

– Тебя сложно впечатлить, да? – спросила Кира, отступая от очередного объекта съёмки так, чтобы он попал в кадр целиком.

– Почему «сложно»? Может, мне нравится.

– По тебе не скажешь. Но, видимо, пора уже привыкнуть, – шутливо заметила она и снова вернулась к съёмке.

Когда они закончили, Майя подошла к ней и взяла под руку; они пошли дальше.

– Мы прервались, – к большому удовольствию Киры сказала она. – Ты спросила «почему». У папы сложные отношения с отцом. Я даже как-то слышала, как он с ним по телефону разговаривал и…

– Ты уверена, что стоит про это говорить? – раздалось позади.

– А почему нет? – непринуждённо спросила Майя, обернувшись; повернувшись обратно, она продолжила рассказ: – Я, в общем, слышала, как он разговаривал с дедушкой по телефону (это в детстве было), сначала тихо, а потом вдруг как повысит голос и такой «я специально выбираю время, когда тебя нет дома», «да, именно это я и имею в виду», а потом прямо крикнул «да, я не хочу, чтобы мои дети тебя знали!». Ну короче можешь представить, что там творится.

– Ого…

– А ты со своими как?

– Да всё очень чинно: приезжаю раз в несколько месяцев. Они живут в другом городе. Посёлке, точнее.

– М. Ясно. Слушайте, мы тут за разговорами очень быстро идём. Давайте помедленнее.

Майя высвободила свою руку из руки Киры и, подойдя к ближайшей скульптуре, принялась внимательно её рассматривать.

Таким образом – медленно осматривая всё вокруг и перебрасываясь впечатлениями – они дошли до окончания выставки, которая спустя несколько тематических зон сделала разворот назад и, проведя их по второму уставленному скульптурами рукаву, вывела их обратно ко входу. Они утомлённо пробрели по песку до каменной лестницы, выводившей обратно в прибрежный парк.

– У меня планы сегодня были, – вдруг сообщил Макс. – Может, будем расходиться?

– Да, у меня тоже планы… – подхватила Майя. – Ты не против? – спросила она у Киры.

– Не против, конечно, – вздохнула она.

– Ты, кстати, украла у меня кое-что, – напомнил ей Макс.

– «Украла», – скептически повторила она и, сняв панаму и протянув ему, пояснила: – Сам отдал.

Кира расстроилась окончательно: всю эту встречу Макс был каким-то варёным, а теперь они так упорно старались от неё убежать, как будто бы пришли сюда исключительно по её принуждению.

– Вам в ту сторону? – она показала направо.

– Да, туда, – ответила Майя.

– А, ну мне прямо. Пока, – сухо сказала Кира.

– Пока! – бодро воскликнула Майя.

– Пока, – отозвался её брат, с пытливым сомнением посмотрев на Киру: он заметил, что у неё упало настроение. – До понедельника, – прибавил он.

– Ага… – кивнула она и побрела по направлению к фонтану.

Пока она ехала домой, её огорчённость превратилась в подавленность: горько перебирая в голове все сегодняшние наблюдения, она пришла к тягостному выводу, что Майя, скорее всего, общалась с ней исключительно для того, чтобы порадовать отца, а в целом находила общество Киры малозанятным; Максу она была нужна лишь для того, чтобы не скучать в офисе. Вне этих рамок она их, кажется, совсем не интересовала; никто из них за всё это время даже не попросил номер её телефона. Может быть, у них и так был её номер (они могли взять его у Марка), но никто из них ни разу не позвонил и не написал ей.

Кира пришла домой и провела несколько часов за бездумным досматриванием сериала, который она начала смотреть пару недель назад и который не вызывал у неё ни восхищения, ни отвращения. Вздрогнув от неожиданного звука, она поглядела на открывающуюся дверь: вернулась Алиса.

– Привет. Хочешь есть? – спросила Кира.

– Привет, не, мы ели. А ты меня ждала, чтобы поесть?

– Нет, у меня нет особенного аппетита.

– Что смотришь? – поинтересовалась Алиса, забравшись на диван поближе к подруге.

– Чушь какую-то, – сухо ответила Кира и выключила телевизор. – Как дела?

– Не очень, на самом деле.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила Кира, впервые за вечер вынырнув из удручённой прострации.

– Уф-ф… Сегодня были первые выходные, когда его родители уехали. Их на этой неделе не будет и на следующей. И я отказалась идти к нему.

– И что?..

– Он так разозлился, что перестал со мной разговаривать и ушёл. Вернулся потом, правда. Я-то осталась сидеть, где он меня оставил, своими делами в телефоне занималась.

– И?..

– И всё. Он успокоился вроде, но видно было, что недоволен. Так и провели день. Завтра тоже встречаемся. Я опять откажусь к нему идти. Будет номер… – сказала она, звуча так же подавленно, как и сегодняшнее настроение её подруги. – У тебя есть какая-нибудь рекомендация? – внезапно спросила Алиса. – Мне бы очень не помешал совет.

– Я не знаю, что я могу посоветовать… – неуверенно ответила Кира. – Если ты не хочешь идти – никто не может тебя заставлять.

– Я бы сходила просто так. Но это же всё не про просто так.

– Ну да… Единственное, что я могу посоветовать – это открыто это обсудить.

– Да, ты права, наверное… Попробую. Скажу, что на следующих к нему пойду.

– Пойдёшь всё-таки?

– Да. Так-то я не против, интересно. Я просто не люблю, когда на меня давят.

Спустя пару минут задумчивого молчания они стали обсуждать, чем бы они хотели сейчас заняться. Решив, что пересмотр какого-нибудь совместно любимого фильма будет одинаково целебен для каждой из них, они, налив себе по стакану холодного напитка, тут же уселись за просмотр.

Перебивка

Ассистентка. Мотор!

Ведущая. Здравствуйте. Назовите ваше имя, пожалуйста.

Амир. Амир.

Ведущая. Это ваше полное имя?

Амир. Да.

Ведущая. Расскажите про вашу семью.

Амир. Про родителей?

Ведущая. Да. Про братьев и сестёр, если есть.

Амир. Я рос с отцом и братом. Мама умерла от болезни через несколько лет после моего рождения. Я даже не знаю, отчего: отец с братом не говорили мне, когда я был маленький, потому что думали, что я всё равно не пойму, а потом просто махнули рукой. И правда: какая разница? Её в любом случае не вернёшь.

Ведущая. Расскажите про отношения с отцом.

Амир. Он очень закрытый. Ему нужно много времени, чтобы просто начать с кем-нибудь общаться; с братом он старался что-то выстраивать, а на меня у него не осталось сил. В моём детстве он делал всё, что нужно, чтобы ребёнок… (думает) рос: вещи покупал, еду готовил, в школу ходил на собрания. Не более.

Ведущая. Вы сейчас не общаетесь?

Амир. Очень мало.

Ведущая. Расскажите про отношения с братом.

Амир. У нас с ним большая разница. Десять лет. Он очень… (думает) властный. В детстве я его очень боялся. Не то чтобы я боюсь его меньше сейчас. У нас… плохо всё.

Ведущая. Вы не против пояснить?

Амир. В детстве он меня ненавидел. Он так и говори: говорил, что я лишний, что мама умерла из-за меня, что я никому не нужен. Бил иногда.

Ведущая. (удивлённо) Бил?

Амир. Да. (наклоняется вперёд, ставит локти на колени, сводит ладони вместе и опирает кончик носа на верх сомкнутых ладоней) Бездумно. Пинал, руками колотил, швырялся вещами. Потом одумался. Понял, что семья – это важно, особенно когда отец окончательно в себе закрылся. От этого не стало лучше. Он стал обвинять меня в том, что я его не ценю. Требовал… (думает) почтения. Внимания.

Ведущая. Какие у вас с ним отношения сейчас?

Амир. Такие же. Я пытаюсь его избегать, а он иногда появляется со своими… (его глаза постепенно наливаются слезами) требованиями. Я не знаю, что он от меня хочет. Я не хочу его даже знать. Как я ему это скажу? (прячет всё лицо, кроме глаз, в ладони; его голос дрожит) Зачем ему это было нужно? Зачем нужно было меня бить? Зачем?

День 57, неделя 9, понедельник

Кира поймала себя на том, что расфокусированно смотрела вдаль, за окно: погода была облачной, и глаза с удовольствием ловили неяркий дневной свет и пытались в нём раствориться. Вдруг она заметила направляющуюся к ней фигуру; с усилием собрав взгляд в одну точку, она увидела, что это был Макс; её сердце сначала прыгнуло вверх, но, вспомнив свою угнетённость, которая началась в субботу, ставила Кире подножки всё воскресенье и перетягивало на себя одеяло весь сегодняшний день, тут же отвесно свалилось вниз.

– Привет. Можем поговорить? – начал он.

– Привет. Можем пойти на крышу.

– Пойдём. Погода вроде нормальная, – пожал плечами Макс.

Она встала, и они отправились к лифтам.

– Можем начать прямо сейчас, – спокойно предложила Кира: у неё не было причин бояться разговора с ним – скорее всего, он опять хотел убедить её в том, что не был склонен к ссорам; или к чему угодно, с чем ему было неприятно себя ассоциировать.

– Я просто хотел спросить, что тебя так расстроило в субботу, – сказал Макс, с ходу опровергнув её предположение.

– А, – отреагировала Кира на неожиданность такого вопроса; она задумалась, но ненадолго: её апатия небрежным взмахом руки дала ей покровительственное согласие озвучить правду: – Мне показалось, что вы очень быстро ушли.

– И?.. – спросил он, не совсем, видимо, поняв причину. – Нам правда нужно было идти.

– Я подумала, что вам со мной скучно. Вы как будто убежали от меня.

– Ты серьёзно? – он повернул к ней изумлённое лицо.

Они только что зашли в лифт-холл и остановились.

– Ты спросил причину, я ответила, – спокойно сказала Кира и нажала на кнопку вызова лифта; двери почти сразу же открылись. Они зашли внутрь и встали в свободный угол.

– Я был уверен, что тебе с нами скучно.

– Что?.. – настала её очередь поворачивать к нему изумлённое лицо. Она внезапно сбросила подавленность и ожила. – Нет…

– Никто не скучный, я так понимаю? – с улыбкой подытожил Макс.

– Получается… – ответила Кира, всё ещё не веря тому, что вчерашний день был омрачён предположением на ложном основании.

Двери лифта открылись; они вышли в коридор и пошли к бетонной лестнице.

– Я, кстати, придумал тест на твоё настроение.

– Какой? – удивлённо спросила она.

– Надо спросить, что ты слушаешь: если скажешь правду, значит, что-то не то.

– А как ты узнаешь, что я говорю правду?

– Как обычно: спрошу «серьёзно?»

– Я же ни разу не отвечала правду. Я, по-твоему, всё это время была в хорошем настроении?

– Когда я спрашивал, что слушаешь – да, похоже.

– И по-твоему, когда я буду в плохом настроении, мне будет лень сочинять ответ и я скажу правду?

– Типа того.

– Что-то тут не то… – вслух задумалась Кира.

Они вышли на крышу и, повернув налево, пошли к столикам.

– А, поняла: ты сможешь провести этот тест, только когда сам будешь в хорошем настроении. Иначе вместо «серьёзно?» скажешь «м».

– Точно, – согласился Макс: судя по выражению его лица, это наблюдение ему очень понравилось.

Они сели за небольшой двухместный столик – друг напротив друга.

– И зачем мы тогда пришли сюда? – спросила Кира. – Это всё, о чём ты хотел поговорить?

– Да. Но раз пришли, я что-нибудь придумаю.

Сегодня он непривычно много улыбался – как будто он был рад её видеть больше обычного. Киру снова заполнило счастливым нетерпением и желанием быть рядом с ним как можно дольше; желанием разговаривать.

– Давай, я вся внимание.

– Что слушаешь?

– С места к тесту, – констатировала она. – Daft Punk.

– Серьёзно?

– Да.

Молчание, последовавшее за этим ответом, оглушило их своим звоном; даже гул разговоров, доносящийся с соседних столов, стал звучать как будто бы немного приглушённо. Несмотря на совсем недавние рассуждения о таком сценарии, было понятно, что сейчас произошло что-то важное; что-то, может быть, переломное.