скачать книгу бесплатно
– Иди, Тимми, принеси джентльмену его пиво, – сказал Грэм.
– Grate-ful dead! Grate-ful dead!
– Что ребята? Выходим? – спросил Грэм.
– What?! – отреагировал Харт. Кит с Донной проснулись. Кройцман перевернулся на спину. Гарсиа чуть не подавился пирожным.
– В последний раз, – сказал Грэм.
– Ты так каждый раз говоришь, – ответил Фил Леш, взяв кувшин с водой.
– Только две минуты, – продолжил Грэм своим нью-йоркским говором. – Что-то короткое. Что угодно.
– Я устал, – сказал Кройцман. – Больше не могу.
– Вот именно, – сказал Гарсия. – Будь человеком. Посмотри на Билла. Посмотри на Донну. Посмотри на Кита. Посмотри на меня, – он распрямил ладонь. Она тряслась.
– Только две минутки, – сказал Грэм.
– Мы сыграли три сета. И два раза вышли на бис, – сказал Фил Ангелу. – А ему всё мало.
– Хочешь, я вырублю его? – ответил байкер.
– Grate-ful dead! Grate-ful dead! – кричал Уильям. Его голос сливался с тысячами голосов в зале, и от всей этой силы трескался потолок и стены, и пыль сыпалась на кислотные головы Дэдхедов, превращая их в привидения.
– I need a miracle![51 - Мне нужно чудо!] – заорал Уильям, вспомнив слова последней песни. – I need a miracle! I need a miracle every day! [52 - Мне нужно чудо каждый день!]
– Заставь их остановиться, – сказал Кит, в то время как Донна растирала ему виски.
– Идите домой, люди. Пожалуйста, – взмолился Гарсиа.
– Им нужно чудо, – сказал Грэм.
– А нам оно не нужно? – ответил Фил.
– Ты в окно-то давно смотрел? – сказал Харт. – Уже давно солнце светит. Уже час как светит.
– Grate-ful dead! Grate-ful dead!
– Но они же не остановятся, – сказал Грэм. – Они всё тут разрушат. Этой энергии нужен выплеск.
– Пусть разрушают, – сказал Харт. – Ты видел, что случилось во время третьего сета? Бобби чуть голову не проломило куском потолка. Здоровый такой кусок оторвался и грохнулся на сцену. А если бы кому-то на голову упало?
– Это было бы жертва, принесённая музыкальным богам, – сострил Гарсиа.
– Да ладно, ребята, – сказал Грэм. – Это же Уинтерленд. Это же Сан-Франциско. Это же Мекка.
– Aah, fuck! – Кройцман поднялся.
– Чтоб тебя, Билл, – Харт бросил в него полотенцами.
– Идём, – сказал Кит Донне.
– Что происходит? – спросил Вир, с чехлом в руках, увидев суматоху в коридоре.
– Ещё раз, – ответил Джерри.
– No way![53 - Не может быть!]
– Yes way. C’mon[54 - Ещё как может. Идём.].
– Grate-ful dead! Grate-ful dead! Grate-ful dead! Grate… wooooooh! – скандировал зал, когда появились музыканты.
– Вот почему они лучшая группа на свете! – крикнул кто-то.
– If i had my way! – пели Grateful Dead. – If i had my way! i would tear this old building down!
И действительно, они играли так громко, что софит и экран под сценой зашатались. Пыль сыпалась отовсюду, как кокаин в «Studio 54». Трещины расползлись по потолку и стенам. Балкон дрожал.
– Аааааа! – крикнул кто-то, когда здоровый кусок штукатурки свалился на группу зрителей.
– Зырь туды, чувак! Там всё горит!
Сиденья на балконе и вправду охватило пламя. Но никто почему-то не паниковал.
– Как мы отсюда убежим, man?!
«А действительно, как? – думал Уильям, стараясь сосредоточится в пучине воплей и аплодисментов, и треска потолка, и рокота гитар. – Выход отрезан огнём. Полиции и медиков нет. Из охраны – три человека».
Он откашлялся. Дым отравлял его лёгкие, а пыль въедалась в глаза.
ВРРРАХ! Софит обвалился. С потолка летел какой-то чудак. Он держался за ветхий трос, как Тарзан за лиану, и, пролетев прямо над головой Уильяма, прыгнул в огонь.
– If i had my way! – надрывали горло музыканты, будто не замечая происходящего.
С оглушительным грохотом обвалился балкон. Прорвались трубы. С потолка лился дождь. А Grateful Dead всё играли.
– I would tear this old building down!
Сорвался экран, развалив к чертям сцену. А Grateful Dead всё играли. «Но как? Как такое возможно?» – подумал Уильям, но тут же отбросил эти мысли и пошёл к выходу. Воды было по щи колотку.
Фуышшш! – кусок потолка упал прямо перед Уильямом. Но ни трупов, ни крови не было. Люди будто исчезли.
«Какого чёрта? – думал Уильям. – Их же размазало… я сам видел…».
Он поскользнулся. Ударился. Бился в конвульсиях (видимо, от электрического тока и воды на полу). Но ему не было больно. И даже страшно не было. Голубое утро улыбалось ему через дыру в потолке.
– Если б я решал! – пели музыканты. Уильям каким-то образом знал, что если запоёт вместе с Дэдами, то огромный кусок потолка упадёт прямо на него.
– Я бы снёс этот дом к чертям! – крикнул Уильям, и потолок действительно обвалился, и он набрал воздух в лёгкие и крикнул:
– Это лучшее место на свете! Хвала рок-н-роллу! Слава Грейтфул Дэд!
Виталий АМУРСКИЙ
/ Париж /
* * *
Вновь назад оглянулся случайно, где всё изменилось
И ушло, не махнув на прощанье рукой – мол, привет!..
О, судьба, будь добра, подари мне высокую милость
Сохранить то, что было светло, позабыв черноту прошлых лет.
Помоги сохранить тот снежок, что порою скрипел под ногами,
Городских фонарей, убегающих в ночь, желтоватый отлив,
Лица старых друзей, что в беде иногда помогали,
Даже если при этом, увы, ничего изменить не могли.
Помоги не забыть двери тихих подъездов, замков не видавших,
Голубятни, сирень во дворах той Москвы,
Где, оставив «Динамо», уже в Лужниках, мы болели за «наших»,
То есть, значит за тех, кого больше не встретить, увы.
Не финал, а движение сердца важней остального —
Это понял не сразу, но всё же я понял сполна,
И с печалью зрачки – убедился – надёжнее взгляда стального,
Ибо жизнь не из стали, вернее, стальной не должна быть она.
ДЯДЯ ГРОМА
Праздника душа давно не ищет.
Впрочем, и не думает о нём.
Греет же меня теперь, дружище,
То, что поросло уже быльём.
Ну, конечно, это только шутка.
Греться в прошлом – право, ерунда.
По-другому лучше напишу-ка:
Человечней жили мы тогда.
Ничего, что нет следов эпохи,
Скудным и печальным чей был быт,
Радостей же – считанные крохи…
Только мною всё же не забыт.
Видится порою мне, как тает
Снег московский и, добавив радость дню,
На трофейном «Опель-капитане»
Фронтовик катает ребятню.
Фронтовик из нашего же дома —
Старого, с десятками квартир, —
Звали его дети: дядя Грома,
Дружно добавляя: – Прокати!
И по мостовым весенним мокрым
Мчал счастливых «Опель-капитан»…
– Прокати! – воскликнуть снова мог бы,
Так же, как тогда, когда был мал.
Будь добро из золота, то проба
Высшая стоять должна бы там,
Где навек остались дядя Грома,
Темно-синий «Опель-капитан».
