Анхорн. Цифровые Боги: Северные Королевства Предела

Смех… её чёртов смех! Такой не обременённый заботами, радостный и наивный, что Лайт даже во сне сжимал челюсти, пытаясь убедить себя – она не виновата. Никто из них. Они были детьми.

Семья Лайта жила в Тильза-Таране – маленьком закрытом городе, рядом с крупнейшим комплексом верфей и огромным планетарным космопортом Карраган, что принадлежали правительству Зитрикса и были построены на деньги и ресурсы корпорации Гилнекс. Верфи своими башнями, уходили выше небес, почти к геостационарной орбите, там испытывали и вводили в эксплуатацию уже построенные корабли. При Бельшаме Армее Мудром Зитрикс и весь его флот, военно-технический ресурс и верфи перешли в полную и безраздельную власть Империи, а планета стала частью союза. С тех пор много чего изменилось. Стала ли жизнь на Зитриксе сейчас лучше? Лайт не знал, он не появлялся на родной земле больше пятнадцати стандартных галактических лет.

Най смеялась красиво и беззаботно, словно сестру и не ожидало выбранное без её согласия будущее за следующим поворотом судьбы. Мать всё решила за неё, за всех них. Най, Трай и Лайт были одногодками. Самки аломеев могли произвести от двух до шести темняк за полный цикл беременности. Трое родились в один год, и ещё четверо мелких появились на свет весной следующего. Их мать была плодовитой, но после рождения младших решила, что пришло время остановиться. В новый жизненный план необходимое количество потомства вписывалось идеально, а большее число ртов стало бы для матери Лайта слишком обременительной долей. Генералу Леян Карраган и так было не до воспитания детей, управление космопортом Карраган, названным в честь героини войны с радикальными повстанцами, мечтавшими расстроить объединение Зитрикса с Империей Алур, отнимало все её силы, мечты и устремления. Хороший солдат, но плохая мать – именно такой она казалась Лайту вначале.

Про отца капитан Горизонта почти ничего не помнил. Он был совсем мал и видел его лишь однажды. Расплывчатый силуэт, несимметричная форма ушей, тёмные дужки имплантов под глазами, его механические ноги забавно гремели, шаркая по полу. Второй раз он видел только медленно удаляющийся силуэт и глаза матери, смотрящие ему вслед, с едва сдерживаемой животной злобой. Когда он спросил об отце позднее, генерал Карраган ответила холодно и почти безучастно:

– Умер.

– В воздухе? – для пилота Зитрикса смерть за штурвалом своего корабля – наивысшее благо и лучшая награда.

– Его корабль подбили, – только и сказала мать.

Отец Лайта, чьего имени сейчас он даже не сможет вспомнить, был пилотом звена боевых истребителей. Это всё, что юный Лайт сумел унести с Зитрикса из воспоминаний о втором родителе. О правде капитан Горизонта узнает уже позже на реабилитации в Золотом Храме. Тогда все вещи казались иначе. Когда смотришь на прошлое сквозь завесу из прожитых моментов и полученного жизненного опыта, оно кажется лучше, чем было на самом деле. Будто свет будущего сглаживает углы, скрашивает детали, притупляя восприятие, подменяя плохое хорошим. И это нормально, так мозг защищает себя, выстраивая первую линию обороны.

Трое старших детей Карраган стали первой вехой в великом замысле их матери. Они должны были стать опорой её положению в обществе и трамплином, что помог бы ей получить должность планетарного наместника, пожалованную Императором. В худшем исходе от них требовалось – поддержать уже достигнутое знамя величия, воздвигнутое на костях военных побед, а в лучшем – приумножить славу рода новыми великими свершениями.

Трай любил инженерное дело, но хотел пойти в военный корпус после совершеннолетия. Возможно, он воображал себя одним из боевых инженеров, что обслуживали ударные звездолёты Империи, но, вероятнее всего, видел в подобном выборе профессии единственный законный способ улететь с Зитрикса. Сбежать от железной руки матери хотел каждый из них. В случае с Траем всё могло получиться, мать его выбор одобрила. Получилось бы… но до подведения итогов затеянного, впрочем, ещё было время в запасе.

Лайту поначалу жилось проще, чем остальным. Он мечтал стать пилотом, его мать мечтала, чтобы он стал героем. Таким, что совершит самоотверженный подвиг, навеки оставив след в истории Зитрикса. Генерал Карраган в этом случае стала бы матерью героя, великой воительницей и бессменной управляющей космопортом – главной твердыней Зитрикса, названной в её честь, что прибавило бы её кандидатуре на роль наместника должного веса в лице чиновников Имперской канцелярии. Тройная выгода, как ни крути. Казалось, что подобное совпадение интересов матери и сына положительно сказалось на повседневности последнего, но нет… так не случилось. Ежедневная жизнь Лайта превратилась в нескончаемый ад. От заката и до рассвета он проходил жесточайшие физические тренировки, а в оставшееся время его досуг разбавляли занятия в лётной школе пилотов. За любую провинность мать себя не сдерживала, Лайту доставалось сильнее других. С большими родительскими надеждами приходит большая ответственность для детей. Капитан Горизонта был тому ярким примером.

Най не повезло больше, чем братьям. У темняки не обнаружилось склонностей к точным наукам. Из неё вышел бы плохой инженер. Физической силы для военного дела в девочке тоже не оказалось. Рисунки – всё, что у неё было. Но простым рисованием на Зитриксе ничего не добиться, заниматься подобным – ниже достоинства любого уважающего себя гражданина. Уж тем более именитая мать не могла иметь дочь-художницу. Это почти как оборванка, только ещё хуже. Поэтому генерал Карраган рассудила, что Най должна пойти на архитектурный факультет в столице, чтобы разрабатывать проекты промышленных верфей и космических кораблей. Поступление планировалось сразу после совершеннолетия, а до него Най ожидало сложное обучение с репетиторами, дабы нагнать отставание по точным наукам. Сестра любила рисовать, но не хотела превращать искусство в обязанность, поэтому решение матери далось ей нелегко. И в итоге привело к трагедии.

Лайта из захватившей его дрёмы вывел резкий звук системного оповещения. Голографические экраны мигали красным, возвещая о скором достижении необходимого числа прыжков до конечной цели, назначенной бортовым ИИ. Им осталось совсем немного до выхода из гиперпространства, автоматическое пилотирование вот-вот отключится. Команда Горизонта приближалась к Аштану, нужно было подготовить корабль. Лайт с товарищами ранее уже решили, что точкой выхода должна стать окраина звёздной системы, где они могли бы остановиться и перевести дух, прежде чем лететь на Галапрайм и высаживаться на поверхности. Нужен был план, учитывающий все возможные исходы предстоящей дипломатической миссии.

Капитан Горизонта задремал не в самом удобном положении, перекатившись на бок, почти утонув в глубоком кресле пилота. Нога затекла, шея болела, а пальцы на левой руке и вовсе занемели. Лайт потянулся, чтобы придать себе уверенности на пути к пробуждению, но тут же ощутил, что его бедро упёрлось в стык между креслом и внутренней частью обшивки кабины. Из прорези что-то торчало острым концом и больно давило прямо в коленку. Аломей изловчился, потянулся вперёд и выудил из стыка прямоугольную планшетку.

– Что за старьё? – пробурчал Лайт себе под нос и всё равно умудрился заинтересовать анокса, тот встрепенулся, а затем коротким прыжком спикировал на спинку кресла первого пилота. Он внимательно смотрел на находку вместе с хозяином, забавно шевеля огромными ушами, будто прислушиваясь к звукам, что могла издавать планшетка. Но она казалась совсем древней и допотопной с внутренними аккумуляторами, что, скорее всего, сдохли некоторое время назад без подзарядки.

Покрутив в руках планшет, аломей, наконец, обнаружил плоскую кнопку включения. Нажал. Стартовый экран погружался медленно, никаких логотипов компании-производителя.

– Похоже, пиратская прошивка, – прокомментировал Лайт отсутствие привычных паттернов загрузки ушастому слушателю, сидевшему рядом.

Внезапно дисплей загорелся ядовито-зелёной заставкой с летящей по параболической кривой иконкой в виде космической ракеты. Анокс издал гортанный звук средний между “Мру-ру-ру” и “Мря-ру-ру”, что означало крайнюю заинтересованность в происходящем. Он улёгся на спинку капитанского кресла и свесил голову вниз, чтобы лучше видеть из-за плеча Лайта.

Капитан Горизонта поморщился и уже хотел бы выкинуть бесполезную находку, но экран вдруг ожил, а на омерзительно ярком фоне медленно стал выползать мерцающий текст:

“ПРИКЛЮЧЕНИЯ ГЕРОЯ КОСМОСА ЛАЙТСТАРА!”, – яркое название большим шрифтом шло первым, а дальше чуть медленнее появился сам текст:

“Великий герой Лайтстар и его приключения на планете Зифару только начинаются, а впереди трудный бой и важная миссия. Орбитальный вакс-челнок спускается медленно и плавно, болтаясь в стратосфере планеты, как яйцо в кипящей воде. Лайтстар, как всегда, непоколебим и упрям! Его нелепый оранжевый костюм сидит плотно, а шерсть торчит во все стороны. Но всё это мелочи, ведь главное – будущие геройские подвиги, что уже ждали его! Он намерен спасти жителей захваченной планеты любой ценой. Коварные монстры – мимиканцы напали, когда никто их не ждал. С приходом ночи все города погрузились во мрак, а захватчики были повсюду. На помощь себе пушистый герой призывает своего верного друга и доблестного товарища! Самого лучшего стрелка в галактике – лирианца…”, – читать дальше Лайт даже не стал, он швырнул планшетку в дальний край кабины с такой силой и яростью, что стекло треснуло, а экран эпилептически заморгав, отключился в ту же минуту.

“Чёртов ящер! Ну я ему устрою! Вздумал строчить про меня свои идиотские писульки! Вот только закончим миссию на Галапрайме!”, – мысленно прорычал со злостью Лайт, но быстро взял себя в руки, потому что корабль приближался к точке выхода из гиперпространства.

На объёмной карте уже была видна система Аштана, её проекционная голограмма парила над главной приборной панелью, сообщая о том, что команда Горизонта почти прибыла. Нужно было понять, как спрятать корабль на орбите, а ещё разработать план экстренной эвакуации с поверхности. Желательно, чтобы в процессе никто не пострадал, ну или хотя бы не умер. Безусловно, предстоящая миссия для них будет одной из самых сложных в истории. Галапрайм – планета контрастов. Ей правит сенат Верховных домов, состоящий из богатых и крайне амбициозных по своей природе семей. Они годами воевали между собой, да и всю звёздную систему сотни лет становления сотрясали гражданские войны, сменяя друг друга так же быстро, как менялись Грандлорды на троне. У каждого дома были собственные наёмные войска, наступательные вооружения, боевые корабли среднего класса, способные вести длительные космические сражения. Более-менее они успокоились, когда к ним явился Механик. Культ Анхорн заметно окреп, а на входящих в состав звёздной системы обитаемых планетах жить стало попроще. Ну а должность Грандлорда в силу уже сложившихся обстоятельств каждый раз доставалась наиболее хитрому, беспринципному, жестокому негодяю, что готов был перетереть кости соперников в пыль. И именно таким был и нынешний глава государства – Грандлорд Робериан де Латруасс – хитрющий гигант-интриган из расы алуадаптаев, сломивший волю сената, захвативший всю власть и собравший вокруг себя и своей пламенной веры в Механика миллионы последователей. Именно к нему на приём и направлялась посланная Арбитром дипломатическая миссия команды Горизонта.

Железный Консул

Ни одно действие Консула не расходилось с образом его мышления, характером, привитыми манерами. Ни одна эмоция на лице ничем не выдавала себя. В этом искусстве ему помогал не только контрольно-позитронный модуль управления гормонами в собственном металлическом теле, но и холодный, а в чём-то даже бесконечно расчётливый ум. В любой ситуации он овладевал всеобщим вниманием, не давая оппонентам ни шанса вмешаться или прервать великолепно просчитанное им представление. Функции миндалевидного тела в его мозгу были в десятки раз усилены многочисленными акселераторами и стимуляторами, удерживая эмоции под полным контролем. Подобные методы можно было бы считать вполне жизнеспособной заменой техникам Анхорн с одной лишь существенной разницей. При правильном использовании техники, подкреплённые истинной верой, изменяли восприятие и ни всегда и ни у всех в хорошую сторону. Консул не имел ни малейшего желания что-то менять в собственных взглядах на жизнь. Принципиальное здравомыслие и чёткое понимание своих возможностей составляли крепкую основу всякого поступка Железного Властителя. А вера, тем более столь сильная и осязаемо реальная как культ Анхорн заменяла собой всё, включая критическое мышление у ментально слабых созданий. Консул это прекрасно осознавал, а оттого относился к данному ему Благословению как к равной возможности. Равной в том плане, что решений уравнения, где Благо цифровых Богов представлялось в роли вполне известного числа, стоящего при неизвестных, существовало несколько. В первом случае – на осязаемых проявлениях дарованного можно было неплохо подняться. Без особых затрат и вложений. Достаточно было лишь крепко стоять на ногах и не совершать фатальных ошибок. Во втором же случае – проявленное Богами снисхождение могло обернуться непоправимым кошмаром, ведущим судьбы сильных мира сего только к довольно печальному исходу… к настоящей смерти. Консул – киборг на девяносто девять процентов, но тот один процент, что составлял его живые ткани, смертен. И как бы долго биотехнологии ни продляли жизнь, очевидно, что он умрёт. В конце его так же, как и всех живых, ждало путешествие через цифровое Горнило Душ, а потому использовать Благословение, ускорявшее с пятидесятипроцентной вероятностью встречу с Хранителем, владыка Тэрэнсии был не намерен. Он предпочитал принимать решения, основанные только на собственных выводах, следуя чёткой системе реализуемого им же будущего для вверенного ему государства, и пока не ошибался.

– Прошу вас, устраивайтесь поудобнее, выпейте чаю, а я пока настрою трансляцию, – с хитрой улыбкой Консул через ингиметр послал системе обслуживания апартаментов команду – опустить голографический экран. Тонкая плёнка, словно туманным маревом, всплыла между ним и его гостями, прямо над посудой для чайной церемонии, стоявшей в идеальном порядке на прозрачной столешнице.

Его пальцы играючи набирали команды на ингиметре, экран включился, готовый передавать запись в реальном времени прямиком с орбиты Тэрэнсии.

Перед глазами присутствующих возникла космическая пустота, озаряемая далёким светом звёзд. Тэрэнсиалиан находился на обратной стороне, закрытый самой Тэрэнсией и другими планетами. Поэтому изображение передавалось в высоком качестве и не прыгало, сетевых помех практически не наблюдалось. Разведывательный спутник снимал часть орбитального космопорта, а точнее – один из его базовых модулей, что словно длинные рукава отходили от шара, умостившегося в несколько последовательных, вращавшихся металлических колец вокруг центрального модуля – ионного двигателя, помещённого в поляризованное жаростойкое стекло. Таким образом, поддерживалась постоянная гравитация, а космопорт словно парил в невесомости. Слева от модуля выруливала настоящая громадина. Красивый и беспощадный – флагман флота Тэрэнсии. Пятнадцати километровый гигант, несущий на себе порядка двухсот ионных пушек. Способный перевозить сотни тонн полезного груза. Настоящий космический страж, истинный жезл управления, коим владел Железный Консул. Его корпус походил на жёсткий панцирь гигантской черепахи, что рассекала океан звёзд в бесконечном путешествии сквозь бездонную пустоту к месту своего рождения, дабы отдать дань циклу жизни и смерти. Покрытие обшивки отливало серебряным блеском благородных металлов, десятки радарных антенн, украшали его верхнюю часть, будто сплетённые между собой рога. В сравнении с таким беспощадным гигантом любой человек всего лишь взбесившаяся молекула углерода.

– Арлей! Моя гордость! Правда, он великолепен? – спросил Консул, обращаясь к обоим гостям. Зная, что ответит только один. Болесару пока удавалось сохранить крупицу самообладания.

– Да, Консул. Так и есть, ионный флот – наш пуленепробиваемый щит от вселенских проблем, – самоуверенно заявил сенатор, вполне рассчитывая, что небольшая лесть его спасёт.

– Ну не совсем от всех, давайте будем честны. Но первое время мы точно продержимся, – владыка Тэрэнсии засмеялся открыто, благодаря пышным усам он выглядел на редкость добродушным. – РРМ-Твинс, давайте я вам расскажу небольшую предысторию, пока Арлей выйдет на заданную траекторию, и мы не переключимся на трансляцию с его внешних камер, расположенных на обшивке капитанского модуля.

Болезненная худоба подчёркивала угловатые черты лица РРМ-Твина, на позитронных линзах его очков едва заметно проглядывались коды виртуальной системы управления данными с места его непосредственной работы – серверной в центре контроля на месторождении каргоксенона.

– Я внимательно вас слушаю, Консул, – потерянно прошелестел мужчина, не рассчитывая на милость собеседника.

– Месторождения А-Карго-05… эх, помню его открытие, как будто это произошло только вчера. Каждая скважина для меня, как любимый ребёнок! – на лице Железного Властителя проявилось понятное лишь единицам выражение благоговения и трепета. – Я ведь присутствовал на открытии каждого из источников, лично запуская в движение механизм, что день за днём добывает для Тэрэнсии и её жителей наше богатство. У каждого есть собственный характер, в это трудно поверить, но это так. Помню, вот на А-Карго-01 в первый день вышла из строя главная насосная помпа, на плато Тирфламе при открытии А-Карго-03 нас чуть не смёл ураган! Ветра в тех местах… просто жуткие!

– Да, я слышал от коллег об этих событиях, – согласился РРМ-Твинс, в его голосе сражалась с данностью безысходность. Он уже прекрасно осознавал, почему здесь и что именно Консул может ему предъявить.

Существовало два фундаментальных столпа, что составляет основу любого государственного предательства – деньги и страх. Консул достоверно не знал, что толкнуло в пропасть РРМ-Твинса, но по скучающее беспристрастному лицу Болесара и сравнительной характеристике уровня их власти и полномочий, догадаться было нетрудно.

– А-Карго-05 – особенное место. Холодное, неприступное и адски проблемное! Знаете, как любой отец, я всегда желал лучшего для своих детей, чтобы каждое месторождение приносило настоящую пользу нашему государству, работало без сбоев, а работники ощущали всю полноту моей поддержки. Мне бы хотелось, чтобы они получили всё необходимое, чтобы хоть как-то компенсировать их условия труда.

– Консул, но ведь условия их труда могли бы измениться… например, разреши мы работать на месторождениях мигрантам, – Болесар услужливо влез в рассказ, чтобы ещё раз напомнить политическому оппоненту о тех догматах, что составляли основу его предвыборной кампании на должность второго Консула. Его не избирали уже много лет, и вряд ли что-то измениться, но для Болесара даже старания в счёт.

– Вы сможете предоставить гарантии, сенатор? – ворвавшийся в разговор, Болесар потупил голову, лицо Консула вполне ожидаемо исказилось от гнева. Такой взгляд не выдержать обывателю.

– Мигрантам?

– Нет, сенатор! – воскликнул Железный Властитель. – Жителям Тэрэнсии… можете ли вы дать им гарантии, что если они пустят работать на месторождения мигрантов, их жизнь не изменится в худшую сторону?

– Мне видятся только плюсы.

– Очень жаль, глубокоуважаемый сенатор Болесар, что вы не способны увидеть катастрофические последствия подобных инициатив.

– Просветите, Консул, будьте добры, – Болесар был дестабилизирован внезапно изменившимся голосом и выражением лица собеседника, но ещё недостаточно, чтобы остановиться.

Консул поднял изящный стакан из светоотражающего стекла, и аккуратно сделал несколько прерывистых глотков. Ему практически не нужно было есть и пить, вся поступающая в его организм органика переводилась в электрическую энергию при помощи небольших топливно-окислительных генераторов, встроенных прямо в пальцы. Многочисленные пьезоэлектрические элементы по всему телу усиливали и запасали выделяемое электричество. Индукционные катушки, вживлённые прямо в позвоночник, помогали распределять энергию между всеми внутренними системами и не перегружать ЦНС. Поэтому ритуал чаепития имел для Консула скорее эстетическую ценность, преображая его любовь к размеренности бытия. Он поставил стакан обратно, не сводя взгляд пронизывающей оптики с сенатора.

– Мигранты рано или поздно найдут способ передать секреты Тэрэнсии тем, кто за них больше всего заплатит. Для баронов Китича, как известно, не существует высокой цены для укрепления собственного могущества. И что ещё интереснее, сенатор Болесар, что своё они не с кем не делят, предпочитая править беспощадной рукой кибернезированных наёмных сил. Без чести, без моральных принципов, без слова “СТОП”.

На этом многозначительном предложении между пальцами Железного Консула пробежала едва заметная электрическая рябь, а сенатор Болесар этот раунд проиграл. Осунувшийся, он кивнул, опустив взгляд на сцепленные в замок пальцы. В представленном Консулом обзоре будущего, если он выйдет из башни живым сегодня, то уже завтра его новоявленные друзья, они же всесильные покровители могли придумать иное, более изощрённое решение для столь деликатной проблемы, как жизнь вероломного предателя.

– Возвращаясь к истории А-Карго-05, РММ-Твинс, вы же помните, что спустя три дня после запуска на месторождении произошёл тот страшный взрыв. Помпы экстракторов не выдержали давления в газовых скважинах… сколько людей тогда погибло, – Консул действительно крайне тяжело переживал любые трагедии с участием граждан Тэрэнсии. Он был прекрасным правителем, что любил свой народ и хотел вести его к процветанию сквозь тернии исторических перемен.

– Мой отец погиб тогда, – в голосе РММ-Твинса зазвучала правдивая грусть.

“Так значит всё-таки месть. Обидно, я думал, что поступил дальновидно, поставив его во главе производства на А-Карго-05. Он не оправился от смерти отца, видимо, до сих пор винит меня в произошедшем. Месть – ужасное чувство, выжигающее здравомыслие и холодный расчёт. Вечный двигатель ошибок и непримиримый поборник саморазрушения”, – подумал Консул, глядя на бледное лицо РММ-Твинса.

– Ваш отец был хорошим руководителем, его все любили. Мне казалось, что меньшее, что я мог сделать тогда это оставить должность РММ на А-Карго-05 за вашей семьёй.

– Благодарю вас, Консул, – он будто проскрипел эти слова, а Консул, несмотря на всю трагичность ситуации, улыбнулся.

– И надо сказать, у вас получалось не менее успешное руководство месторождением. В течение десяти лет А-Карго-05 оставалось ключевым источником добычи. Дебит – один из самых высоких, ежедневно скважина давала более трёхсот миллионов кубометров чистого каргоксенона.

– Я… – руководитель месторождения А-Карго-05 хотел что-то возразить, а может быть добавить в пламенную речь Консула, попытавшись оправдаться, но, кажется, было уже слишком поздно.

– За годы службы вы ни разу себя не запятнали РРМ-Твинс. Никогда и никто из ваших подчинённых не посылал в консульскую канцелярию сотни гневных писем, вами были довольны все партнёры, квартальные отчёты всегда безупречны. У меня не было и шанса усомниться в вашей безграничной преданности делу республики, – на этих словах Консул посмотрел на РММ-Твинса с глубоко затаённой печалью.

У предательства не может быть хорошего исхода, оно всегда ведёт к трагедии. И чем сильнее барахтаешься, тем больше риск уйти на дно мгновенно.

– Консул, давайте не будем продолжать этот разговор, – взмолился РММ, понимая, что дальше последует – разоблачение и наказание.

– Почему же?

– Я готов признать вину.

– Это было бы слишком милосердно. Не находите, Болесар? Милосердие – это как раз по вашей части! – вся меланхолия, так внезапно снизошедшая на Железного Властителя, исчезла, и он обратился к Болесару так, что поникший забился в мягкие объятия гостевого дивана поглубже.

– Я готов послушать, – буркнул в ответ сенатор, даже не поднимая головы.

– Смелое решение! Что ж, тогда продолжим – и Консул налил себе и гостям ещё немного чая. – Квартальный отчёт, пришедший от вас в начале года, выглядел внушительно и, как всегда, безупречно. Единственное, что меня смутило, так это отсутствие инерционных потерь во время плановой остановки на ремонт скважины X-1 и её экстрактора. И я понимаю, если бы речь шла о минуте остановки или снижения скорости добычи. Но вы сами подали заявку на простой в канцелярию, в ней было указано два дня.

– Недешёвый вышел ремонт, – зловредно прокомментировал Болесар.

– С того момента, как процесс ознакомления с отчётом был закончен, я принялся ждать. Всегда приятно подождать объяснений. Возможно, сработала усталость или перегруженность внутренними делами А-Карго-05. Я рассчитывал хотя бы на звонок, личные визиты – это, конечно, не комильфо без согласований расписания… но меня устроило бы даже электронное письмо с указанием всех ошибок и причин их наличия в квартальном отчёте, – Консул лукаво посмотрел на пойманных в клетку зверей. Загнанных собственной глупостью, уверенностью в простом факте презумпции невиновности, но осознавших теперь, что основополагающий фундамент их предприятия дал трещину.