Осколки

– Белогор? – Ведана попыталась разглядеть что-то в полумраке. Но вокруг было

тихо. Ни звука, ни движения.

Неожиданно чья-то рука зажала ей рот, прижимая к чему-то твердому. Подняв

глаза, девушка увидела Белогора. В руках у него был арбалет.

– Я тоже это видел! – Голос его звучал уверенно, словно он убеждал не только

Ведану, но и самого себя.

– Что это? – Ведана достала лук, натягивая тетиву.

– Не знаю, но что-то подобное я видел в цветнике. Боюсь, это могла быть Ырка!

– Он резко замолчал, прикладывая арбалет к плечу. – Возможно, она охотится

за нами. Вспомни уроки истории. Эти твари нападали только ночью. Во время

Войны Боли они утащили во тьму целые деревни. Напрягает еще то, что они

движутся бесшумно и подолгу следят за жертвой. Помнишь, сестренка, как их

описывали в учебниках?

– Конечно, такое не забудешь. Человекоподобное создание без носа, с

огромными, светящимися в темноте глазами. Лысые, высохшие тела, торчащие

ребра, неестественно длинные руки с костлявыми пальцами, бледная, почти белая

кожа… Бр-р-р, аж мороз по коже… – Ведана поежилась. – Я ничего не вижу, Белогор. Наверное, показалось.

– И Добрану померещилось? – Белогор опустил арбалет и по-братски обнял

Ведану. Хотя это и были всего лишь исторические предания, одна мысль о встрече в

лесной глуши с чудовищным Ыркой заставляла содрогнуться даже такого

закалённого воина, как он.

– Я тоже безумно скучала, братишка! – Ведана приобняла Белогора за талию, и

страх начал отступать.

– Нам столько нужно обсудить, – проговорил Белогор. Они шли неспешно, беседуя о пустяках и приближаясь к месту привала. Внезапно перед ними открылась

жуткая картина. Добран, наполовину опутанный корнями, медленно втягивался в

чащу, где в полумраке виднелась голова старика с огромной пастью, ощетинившейся жёлтыми клыками. Сам же Добран безмятежно спал, словно ничего

не замечая, его голова плавно скользила по траве, задевая стебли.

– Что за чертовщина? – изумлённо выдохнул Белогор, увидев друга. – Добран

опять дурачится. Помнишь, как в школе, сестрёнка?

Ведана проследила за направлением его взгляда.

– Или ты с Лешим не договорилась? – Голос Белогора утратил весёлые нотки.

– Твою мать, Белогор, это Оплетай!!! – В панике взвизгнула Ведана и бросилась

к Добрану, которого неумолимо затягивало в лесную пасть.

Белогор рванул следом, на ходу отбрасывая арбалет, понимая, что в этой

ситуации он бесполезен. Ведана, охваченная ужасом, выхватила из-за спины

электрокатану. Лезвие, распознав отпечатки её пальцев, вспыхнуло зловещим

багровым светом. Девушка, занеся катану над головой, встала перед Добраном, в

области его ног, преграждая Оплетаю путь в чащу. От ослепительной вспышки и

криков Веданы Добран сонно открыл глаза и увидел разъярённую девушку, замахнувшуюся катаной прямо над его пахом. Не заметив корней, сковавших его

тело, он был в ужасе от взволнованного намерения Веданы. Его глаза расширились

от ужаса, и он завопил не своим голосом:

– Я тебе не изменял! Белогор, она меня связала и хочет кастрировать! Спаси! –

Добран, увидев, что Белогор не успевает защитить его мужское достоинство, взмолился: – Ведана, милая, остановись! Предки, вразумите её!

Но Ведана, словно танцуя, филигранными взмахами обрушила катану на

деревянные щупальца Оплетая. И под дикий вопль Добрана разрубила конечности

чудовища в щепки. От бывшего Оплетая осталось лишь изрубленное туловище с

головой старика. Древоподобное чудище, отбросив спасённое тело Добрана, поспешно уползало в чащу, осыпая их проклятиями.

– Пожалуйста, – с насмешкой проговорила Ведана, убирая катану за спину и

поправляя выбившуюся из пучка прядь. Её лицо пылало от адреналина.

– Как ты его ловко! Молодец, сестрёнка! – Белогор хлопнул её по спине. Он

протянул Добрану руку. – Ну ты и дрыхнешь, дружище! Ещё бы чуть-чуть, и всё, Добранушки бы и не стало. – Белогор расхохотался.

– Да ну вас! Это был мой коварный план, я бы выпутался и ещё хвороста вам

принёс! – обиженно пробурчал Добран, отряхиваясь.

– Пойдём отдыхать, Добран! Впереди долгий путь. Спасибо скажешь потом.

Добран психанул и, молча, двинулся в лес, оставив брата и сестру у костра.

– Я за дровами, – буркнул он, скрываясь в темноте.

Оплетай – порождение Троецарствия, предпочитающее глухие чащи. Это

кровожадное чудовище представляет собой древообразное существо с

небольшим туловищем, из которого, подобно щупальцам осьминога, во все

стороны тянутся отростки, напоминающие корни дерева. Его голова обманчиво

похожа на лицо безобидного старика, что служит ему приманкой для детей и

нетрезвых путников, которых он заманивает просьбой о помощи. Оплетай может

долго поджидать жертву, располагая свои корни так, чтобы человек сам ложился

к нему в объятия. Стоит путнику заснуть, как Оплетай затаскивает его в лесную

глушь и выпивает до последней капли крови шипами, расположенными на

кончиках деревянных отростков. Ходят жуткие легенды (хотя и ничем не

подтверждённые), что если Оплетай не допивает кровь жертвы, то несчастный

становится его рабом – Ыркой.

– Добран… Ну почему ты заставляешь меня ждать? Ты же понимаешь, смерть

неизбежна, как восход солнца. Почему ты не обрушил на него свой гнев, когда была

возможность?

– Не учи меня! Когда время созреет, я сделаю все, как должно. И что-то ты

зачастил ко мне, не боишься, что нас увидят? Тени Троецарствия длинны и зорки.

– О, Добран, мне ли вас бояться, слуг ночи? Кстати, как поживает твой меч?

Верно ли Палач утоляет твою жажду крови?

– Да, он чудесен. Острый, как зимний ветер, и ни разу не подвел. По правде

говоря, я не знал, что такие клинки еще остались в живых.

– Еще бы! Этот меч был выкован лучшими кузнецами Троецарствия, в горнилах, где танцует пламя звезд. И, поверь, его не зря нарекли Палачом. Правда, у него есть

братья, встречи с которыми ему лучше избегать. Ибо брат на брата – горе всему

роду.

– Ты знаешь, у кого Осока и Крапива? Шепчут, они оба жаждут крови не меньше

моего Палача.

– Всему свое время, Добран. – Збигнев расхохотался, и стаи дивных птиц взмыли

над северным лесом, подняв в вихре белые листья, словно души деревьев. – Я жду

жизнь, которую ты отберешь, как ждет земля первый весенний дождь. И кстати, не

хочешь ли ты забрать ее с помощью этого клинка, рожденного в огне?

– Нет, этот меч не заберет ту жизнь. У меня на это убийство есть другой

инструмент.

– Хорошо, Добран, как скажешь. Но учти: если ты по какой-либо причине

дрогнешь или не сможешь, ты отдашь свою измученную душу. Это цена сделки. Ты

меня понял?

– Да я тебя понял, не переживай. Хватит повторять, словно заевшая пластинка.

– Я переживаю? Да во всем Троецарствии не найдется такого, как ты, о, боги

Нави, Яви и Прави! – Збигнев захохотал еще сильнее, так, что деревья затрещали, словно в бурю. – Доброй ночи, Добран. Мы увидимся гораздо быстрее, чем ты

думаешь. – Збигнев растворился, лишь на миг в воздухе повисли его зеленые, как

изумруды, глаза.

Добран окинул взглядом меч, словно оценивая плату за сделку. Меч был идеален.

На рукояти, словно выжженная клеймом, алела надпись: "ОЧИЩЕН КРОВЬЮ". Это

был легендарный клинок, прошедший сквозь горнило бесчисленных битв, видевший

рождение и гибель империй. По виду он походил на ювелирное изделие: лезвие

имело внутренний вырез почти по всей длине клинка. Легенды гласили, что этот

меч способен убить самого Змея Горыныча, ибо режет он даже железо, а внутренний

вырез выпустит всю кровь до последней капли, не давая ране зажить.

Ведана и Белогор долго сидели у костра, вспоминая былые времена, когда они

еще были детьми, беззаботными и наивными.

– Куда пропал Добран? Вроде бы за дровами пошел… – Улыбаясь, спросила

Ведана.

– Да может, живот прихватило. Ты лучше меня знаешь, какой он засранец.

Помнишь, как ты ему подсыпала слабительного в школе? Он же брезговал ходить в

общественный туалет, с пердящим звуком готов был даже в женский залететь, лишь

бы в штаны не наложить. – Оба залились смехом, так, что Белогор упал и ногой

задел костер. Ведана перестала смеяться и посмотрела на Белогора. Нежно вытянув

руку, она гладила его по голове и щекам, улыбаясь, а глаза ее намокали от теплых

воспоминаний.

– Вообще-то, он молодец. Если бы не он, возможно, мы бы и не встретились.

Сколько прошло после Войны Крови? Я уж и не помню. Время стерло все, кроме

боли.

– Ведана, да какая разница? Мы снова вместе, разве это не главное? Вообще-то, сказать честно, Добран – хитрец. Мне иногда кажется, что он все знает наперед. Он

не очень хорошо учился, но еще в школе я знал его любимые предметы: Добран

обожал химию, кузнечное дело и, неожиданно для всех, открыл для себя уроки

Волкодлаков. Я так и не понял, почему вдруг он начал изучать этот предмет. Ты же

вроде училась на класс младше его, правильно?

– Да, правильно. Учитель отзывался о Добране очень тепло, хотя, сказать по

правде, его, как и меня, не очень любили в школе. – Улыбка Веданы стала угасать, словно она снова вернулась в те тяжелые годы. Но вдруг, словно огонек, вспыхнула

вновь улыбка на освещенном костром веснушчатом лице. – Помнишь, когда мы

первый раз все вместе напились дурман-воды на каникулах, да еще и запили

яблочным вином? Как же Добрану тогда похорошело! Он из воды не вылезал, думал, протрезвеет…

– Ага, крепость возводил на пруду, на котором весь скотный двор ходил в

туалет. Еле вытащили будущего архитектора! – И снова они залили лужайку

смехом. – Есть что вспомнить! А я помню, сестра, какие твои любимые предметы

были. Ты всегда хотела стать знахаркой или повитухой, работать в больнице, помогать людям. И поэтому ты выбирала травы, лечение, химию, землеведение и

биологию, будь она неладна, никогда мне не давалась. Я помню, как ты поступала в

колледж, и мы с Добраном провожали тебя в твой первый день. А как ты хорошо

закончила колледж, а потом…

– А потом война, подобно смерчу, втянула нас, подкинула и бросила в адскую

воронку. – Перебила воодушевленного Белогора Ведана. – И стало страшно. Все, что было, разделилось на «до» и «после». Мы даже не понимали, кто наш враг, что

мы сделали не так и чем навлекли такую беду на себя. – Белогор хотел обнять

сестру, но это не требовалось. Она сидела неподвижно, подобно статуе: глаза были

сухие, как пустыня, а взгляд неподвижно уставился в огонь, словно пытаясь

прочесть в нем ответ.

– Такова цена неосмотрительности и бездействия. Послушай, Ведана, война

позади. Мы победили и снова вместе. Нам нечего бояться. Ты лучше расскажи, засранка, как ты смогла освоить полет?

– Любовь окрыляет, это правда. Но, дорогой братец, поверь, я еще не столь

искушена. – Ведана понизила голос, словно делилась сокровенной тайной. – Ходят

слухи, будто в стенах нашей школы когда-то учился оборотень, постигший все

звериные обличья. Легенды гласят, он мог обратиться даже в Змея Горыныча. И не

было существа опаснее его. Шепчут, он принимал участие в Войне Крови, и, увы, не

на нашей стороне. – Ведана придвинулась ближе, положила руку на плечо брату и

почти загробным шепотом промурлыкала на ухо: – Страшно?

– Тьфу ты, дура! – Белогор испуганно отдернул ее руку, едва не свалившись с

бревна. Ведана расхохоталась. – Ладно, давай спать. Похоже, Добрана мы не

дождемся. Видимо, пошел ловушки расставлять. – Белогор устроился у костра и

почти мгновенно засопел. Ведана, словно завороженная, смотрела на пляшущие

языки пламени. Сон не шел. Напротив, ее манила лунная тропа. Но моргание

становилось все чаще, и она поняла, что сон все же берет свое. "Придется спать

сидя", – промелькнуло в голове.

Внезапный хруст сухих веток заставил ее встрепенуться.

– Добран? – рука инстинктивно потянулась к мечу. – Опять твои шуточки?

Видимо, пинок под зад тебе ничему не научил. Выходи немедленно!

В ответ – лишь тишина, нарушаемая предательским треском сучьев под чьим-то

невидимым весом.

– Добран? – Ведана обнажила клинок.

Что-то черное мелькнуло в кустах. Она резко обернулась. Холодный свист

разрезал воздух, и Ведана почувствовала, как горячая струя хлынула по шее, обжигая доспехи. Дышать стало нечем. Перед ней стоял Добран, в руке он держал

меч, с лезвия которого стекала кровь. Голова закружилась, и Ведана рухнула на

землю. Мрак накрыл ее сознание, сквозь пелену которого прозвучали слова

Добрана:

– Да, дорогая! Со временем ты все поймешь.

– Ах ты, мразь! Я не могу так умереть! – выкрикнула она и, собрав последние

силы, выхватила меч, бросившись в агонии на обидчика. С предсмертным хрипом

она рухнула в пепел догорающего костра.

В руках Веданы оказалась обычная палка. Белогор и Добран жарили яичницу и

готовили бодрящий кофе. Ведана судорожно ощупала шею, пытаясь оценить

повреждения, проверила амуницию. Пальцы лихорадочно шарили по поясной сумке

в поисках чего-то, но онемевшее тело покалывало, затрудняя движения.

– Доброе утро! – почти хором поприветствовали ее ребята, не отрываясь от

кулинарных хлопот. Все их внимание было сосредоточено на сковороде, чтобы

яичница не подгорела. Добран встал от костра и подошел к Ведане.

– Классный макияж, – ухмыльнулся он. – Вот, держи. – Добран протянул ей

тарелку с яичницей и чашку кофе.

Он нежно убрал волосы с ее лица и вытер золу салфеткой. Затем вернулся к

костру, скрутил самокрутку, наслаждаясь горячим кофе. Глубокий вдох, словно

выдыхая все накопившееся со вчерашнего вечера. Самокрутка готова, прикурил и

блаженно затянулся. Ведана проглотила яичницу и, покачивая бедрами, подошла к

Добрану. Она забрала из его губ сигарету. Старый приятель лишь улыбнулся и

принялся неспешно скручивать новую, словно знал, как Ведане нравится курить, попивая кофе. Это была проверка, и он ее прошел.

– Ведана, как спалось? Снился ли я тебе? – не отвлекаясь от своего занятия, спросил Добран.

– Подожди, – Ведана сделала глоток кофе. Сладко-горький вкус обволакивал

вкусовые рецепторы, а зерна кофе разгоняли кровь с каждым глотком. И вот она, долгожданная затяжка. Синий дым проник в легкие, наполняя тело легкостью.

Начинается новый день. Медленный выдох, чтобы нос напоследок ощутил аромат

табака и кофе.

Ведана посмотрела на Добрана. В ее глазах читалось, что в этом утреннем ритуале

чего-то не хватает.

– Тебе правда интересно, что мне снилось?

– Ну, конечно, – кивнул Добран, прикуривая новую самокрутку.

– Ты меня убил, мразь! – ответила Ведана, закинув ногу на ногу и выдыхая

ароматный дым. – А кстати, где ты был ночью? Дров мы так и не дождались!

– Ждала меня?

– Безумно.

– Я расставлял ловушки. Необходимо было пройтись по периметру и проверить, не поселился ли кто поблизости, чтобы ты могла спокойно храпеть.

– Я храплю?! Да ты сам дрыхнешь, как паровоз! – Ведана была рада встретить

Добрана, их перепалка говорила об этом лучше всяких слов.

– Ладно, голубки, нам пора собираться. Ведана, насколько у нас окно? – перебил

их спор Белогор.

– Нам хватит! – отрезала Ведана. – Необходимо за два дня пересечь Северный

лес и выйти к реке, а оттуда мы поплывем на пароме. Ребята, ешьте от души, нас

ждет долгая дорога.

Два часа спустя, облаченные в полное боевое снаряжение, путники двинулись в

направлении, указанном Белогором. Лес завораживал: древние великаны и молодые

деревца переплетали ветви, образуя над тропой подобие арки. Вдали, словно

безмолвные стражи, вышагивали лешие, исполинские фигуры, неспешно

обозревавшие свои владения, будто не замечая проходящих мимо. Разноцветные

птицы, невидимые в ночной темноте, перепархивали с ветки на ветку, с

любопытством разглядывая нежданных гостей и оглашая лес переливистыми

трелями, напоминающими оживленную беседу. Прислушавшись, можно было

различить в их щебетании определенные ритмы и уловить отличия в голосах разных

видов.

Внезапно, прямо на тропе, вальяжно проползла змея. Удивительно, но если бы не

Ведана, никто бы и не заметил ее, настолько искусно природа спрятала ее в своем

зеленом полотне. Змеи – удивительные создания, пережившие тысячелетия. Ведана

взглянула на Добрана.

– Помнишь, на уроках Животноведения нам рассказывали о Полозе, Царе Змей, что живет под землей и владеет несметными сокровищами?

– Да, помню. Но там говорилось и о том, что во время Войны Боли эти твари

воевали против нас. Многие наши воины были утащены в подземные лабиринты

этими гигантскими змеями, – задумчиво проговорил Добран, провожая взглядом

скрывшегося в траве полоза.

– Да, я читала об этих жутких событиях. Но, говорят, мы заключили мир, договорившись с Царем Змей, – ответила девушка. – Ведь тогда мы были единым

целым, и Боги Нави, Яви и Прави правили объединенным Троецарствием.

Тропа была хорошо утоптана – верный признак того, что ею пользовались многие

поколения существ. Листва на деревьях играла всеми оттенками: белым, желтым, зеленым. Внезапно Белогор остановился и устремил взгляд вдаль.

– Не может быть! Легенды не лгут! Это Вилы! Мы можем получить

благословение от Перуна! – И он сорвался с места, устремившись в чащу леса, оставив товарищей позади.

– Какого лешего, Белогор! Куда ты?

– Чего стоишь? За ним! – игриво воскликнула Ведана с лукавой улыбкой. И

они, поддавшись порыву, бросились следом. – Помнишь, Добран, как это было? —

Ведана посмотрела на Добрана с нескрываемым восторгом. – Я тебе напомню! —

С этими словами она сделала кувырок назад, и перед Добраном предстала

прекрасная волчица.

С дерзкой ухмылкой, не оставляющей места для сомнений, Ведана решила

немного пошалить. Добран ответил кувырком, превратившись в матерого волка.

Волчица подошла к нему, и в ее глазах блеснули слезы. Перед ней стоял старый

друг, израненный и потрепанный жизнью. Но тут ее взгляд изменился, словно

шрамы исчезли. Легким ударом хвоста по морде Добрана она попыталась убежать.

Глаза волка загорелись азартом, и, слегка покусывая подругу, он погнался за ней

вглубь леса. Они резвились и катались в опавшей листве, как маленькие щенки, словно ждали этой возможности побыть наедине, вдали от забот старшего брата.

Тем временем Белогор бежал, словно ужаленный разъяренной осой, приближаясь

к холму, на котором, по легенде, танцевали Вилы. В своих полупрозрачных платьях

они совершали свой танец, пытаясь вызвать дождь Перуна, вытягивая тонкие нити

из облаков. Задыхаясь от усталости, он почти на четвереньках, пытаясь отдышаться, произнес:

– О, девы! Скажите, сможем ли мы узреть дождь очищения и смыть с себя раны

души?

Вилы, словно не замечая его, продолжали танцевать и прясть свои небесные нити.

Белогор молча наблюдал за ними, а позади него все еще резвились волки.

Волчица нашла какую-то палку и, крепко сжав ее с обеих сторон, не желала

отдавать волку. Завязалась игривая борьба. Волк был сильнее и мог с легкостью

отобрать трофей, но явно поддавался, чтобы продлить удовольствие от игры. Они

покусывали друг друга за шею и играли в догонялки. Эта картина начинала

раздражать Белогора. Он еще раз взглянул на Вил и, убедившись, что ничего не

меняется, кувыркнулся и, словно пуля, помчался обратно к тропе, специально

больно задев Ведану. Почти синхронно два волка совершили кувырки, и перед

холмом, преграждая путь убегающему Белогору, стояли Ведана и Добран. Ведана

медленно поднялась на холм, поджала ноги и устремила взгляд вдаль, туда, куда

убежал брат. Его легко было отследить: убегая, он нарочно задевал деревья, которые

гнулись под весом огромного зверя, оставляя на коре звериный запах и отметины от

когтей и зубов. Добран не спеша поднялся следом.

– Война изменила его, Ведана. Твой брат опасен. Я помогу, – произнес Добран, положив руку ей на плечо.

– Война изменила и меня, Добран. Я уже не та девочка, которую ты знал, —

Ведана тяжело вздохнула и обернулась к танцу Вил. – Знаешь, я завидую таким

существам, как Вилы. Знаешь почему?

– Почему? – присаживаясь рядом, спросил Добран.

– Они чисты душой, они пребывают в трех мирах одновременно, они знают, что

будет и что было. Быть бессмертными и молчаливыми… Как это страшно и в то же

время пленительно. Ведь за всю историю они никому не помогли и не подсказали, как изменить будущее или что случилось в прошлом. Все знать и молчать… Вилы

постоянно появляются в разных местах, чтобы танцевать под музыку, которую

слышат только они, и собирать нити облаков. И когда-нибудь пойдет дождь. Я

молю, чтобы это был дождь Перуна, чтобы он омолодил наши души, смыл раны и

шрамы.

– Чушь собачья. Сказки для маленьких детей. Девушки, которые танцуют под

музыку, слышимую лишь им одним. А потом, якобы, рано или поздно пойдет

дождь, который омолодит наши души. И мы забудем все страдания, и смоет он все

грехи. Я тебе скажу так, Ведана: за мои поступки мне не видать вечной жизни и

чистой души. И… – Добран осекся. Одна из Вил, до этого танцевавшая, вдруг

остановилась и, словно услышав его слова, медленно направилась к ним. Добран

выхватил меч.

– Не смей! – Ведана схватилась за лезвие меча и опустила его.

– Ты с ума сошла, Ведана! Мы не знаем ни одного случая, когда они вступали в

контакт. А что, если они питаются нами?

– Не говори глупостей, Добран. Убери меч! – Вила двигалась очень медленно, но Добран не убирал меч, а пятился назад. Вила прошла мимо Веданы и

целенаправленно направилась к Добрану. Его прошиб холодный пот, меч был

поднят на уровень шеи Вилы.

– Я бы на твоем месте остановился. Хоть у тебя и красивая грудь, но я снесу

твою голову, поверь. – Девушка-Вила внимательно окинула Добрана взглядом с

головы до ног. Подняла руку и указала пальцем на солнце, клонившееся к закату.

Ведана и Добран вместе стояли на холме и долго всматривались в багровый

горизонт.

– Я ничего не вижу, – пожав плечами, выпалил Добран.

– Может она ещё раз покажет, для особо одаренных. – проворчала Ведана, бросив взгляд на хоровод вил, кружащихся в лунном свете. С холма, словно

призрак, сползал туман.

– Пора искать твоего брата.

– Погоди, Добран, я вижу, как плетется нить судьбы… – с грустью отозвалась

Ведана, присаживаясь на траву и тяня Добрана за руку. Он опустился рядом, напротив нее. – И я боюсь, что не успею сказать… В школе я написала стихи…

Прошу, выслушай.

И, зардевшись легким румянцем, девушка заговорила с трепетным придыханием: Ну зачем я тебя повстречала,

Полюбила тебя я зачем?

Без тебя я печали не знала,

Без тебя не грустила совсем.

А теперь я хожу, как во сне,

О тебе об одном лишь мечтаю,

Что хорошего вижу в тебе?

И сама до сих пор я не знаю.

И куда б я не шла, не спешила

Не могу позабыть тебя я,

Твои губы в улыбке милой,

И твои голубые глаза…

Добран слушал, затаив дыхание, ловя каждый звук ее голоса. Но хрупкое

мгновение счастья разбилось о грубый голос:

– Мило, конечно, но у нас меньше суток, чтобы выбраться из этой глуши к реке.

– Из-за деревьев, словно сама смерть, выступил Белогор. – Да, я все еще здесь! —

Злорадная усмешка исказила его лицо. – Неужели забыли про меня? С чего вдруг

такая забота?

– Белогор, зачем ты так? Ты же знаешь, я здесь из-за тебя, брат мой.

– Да? А мне почему-то кажется, что причина кроется в другом… В Добране, быть может? Или ты забыла, что именно из-за меня вы и познакомились?

– Белогор, тебя несет!

– А ты помолчи, когда я с сестрой разговариваю! – резко отрезал Белогор

Добрану. – Я! Мой дорогой друг, и ты, сестрица, должны уяснить одну простую

вещь! Я – инициатор этого похода, и уверяю вас, когда мы доберемся до порта, вас

ждет сюрприз. Тогда вы поймете, насколько незначительна ваша роль в этой

истории. Вы здесь… на испытательном сроке. И я решу, достойны ли вы

продолжить путешествие.

– Ты просто редкостный мерзавец, Белогор. И я так понимаю, мы всю ночь идем

без передышки? – Ведана с трудом сдерживала гнев.