Осколки

по хрустящей от мороза дороге. У самых дверей он заключил ее в объятия и

поцеловал, вкладывая в этот поцелуй все трепетное волнение, всю нежность и

преданность. Расставание давалось невыносимо тяжело, но время неумолимо

подгоняло, и он, скрепя сердце, разжал объятия, лишь напоследок взмахнув

рукой. Вслед ему прозвучал тихий, словно шепот ветра, голос: – Добран, милый, обернись…Он обернулся и увидел, как она пускает воздушный поцелуй. Парень

улыбнулся, и побежал окрыленный домой. Его первую любовь звали Ведана.

Улыбка озаряла сонное лицо Добрана, но похмельный молот обрушился на него, впечатывая обратно в суровую явь. Тяжкое пробуждение накатывало волнами. Ночь

перевалила за середину, костёр, потрескивая, плясал под звёздным пологом, высвечивая окрестности холма. Издалека доносились переклички ночных тварей.

Эту зыбкую идиллию разорвал скрипучий, почти загробный голос Добрана.

– О святые духи предков моих! Боги Яви, Прави и Нави! За что мне эта кара?! О, моя многострадальная головушка… Белогор, чтоб тебя… Словно чёрт во рту

наследил! Спасибо хоть, в штаны не напрудил! – Последовала пауза, во время

которой Добран провёл тщательный осмотр. – Фух, и по-большому пронесло. – С

гордостью констатировал он, ощупывая лицо. Замешкался, судорожно пытаясь

найти хоть каплю влаги, хоть что-то, способное утолить эту адскую засуху. – Так, а

где наш герой-то? – Окинув взглядом холм и прилегающую территорию и не

обнаружив Белогора, он принялся яростно шарить вокруг, надеясь отыскать хоть

немного воды, чтобы затушить бушующий в горле пожар.

Добран рыскал повсюду, пару раз скатился со всех сторон холма, высматривая

хотя бы жалкую лужицу. Но положение оставалось неизменным, а жажда словно

тисками сжимала горло. Так продолжалось до тех пор, пока поиски не были

прерваны еле слышным, но отчётливым голосом:

– Добран, милый, обернись… – Голос был обманчиво приятным и ласкал слух.

Добран замер, словно громом поражённый. Казалось, он забыл о жажде, и грань

между сном и явью окончательно стёрлась. Единственным его желанием было

обернуться.

– Добран, милый, обернись… – Голос звучал всё ближе.

Добран перестал дышать. Он слышал, как приближаются чёткие удары женских

каблуков.

– Пять… четыре… три… – Беззвучно шептал Добран, отсчитывая мгновения в

голове.

– Добран, милый, обернись… – Голос шептал прямо над ухом.

– Два… ОДИН! – Тишина застыла в воздухе. Глухой удар и звук капающей

крови разорвали ночную тишину. Идеально ровно, словно по линейке, электролезвие снесло голову твари.

– Да, дорогая! – С улыбкой на лице, Добран стоял, повернувшись к

поверженному чудовищу, с мечом в руке.

Клинок застыл на месте, где секунду назад была голова. Существо продолжало

стоять, словно невидимые нити удерживали безголовое, уродливое тело. Оно

напоминало лысую обезьяну, соски были проколоты кольцами, а ниже поясницы

рос хвост, заканчивающийся треугольным наростом. Ноги были изуродованы

копытами и покрыты густой, грязной шерстью до самого пояса. Отдельно лежащая

голова также не вызывала желания поднять её – обезьяний оскал с дефектной

нижней челюстью обнажал клыки, выступающие дальше носа. Рога, словно корона, венчали голову существа, а взгляд отвратительных козлиных глаз был застывшим и

пустым.

Добран убрал меч и наклонился к существу, хотя и так было ясно, что оно больше

не поднимется. И вдруг его словно молнией пронзила мысль: «Белогор!»

Превозмогая усталость, он побежал к вершине холма, откуда доносились звон мечей

и дикий смех бесов. На холме раздавался голос Белогора:

– Мерзкие твари, где Добран? – Он филигранно отбивался от наседающих чертей

двумя мечами.

Но черти не пытались его убить. Они держались на безопасном расстоянии и

откровенно издевались, показывая отрубленные конечности Добрана. Бесы бросали

куски тел в Белогора, приговаривая:

– Ты виноват! Ты виноват! Из-за тебя погиб твой друг! Забыл, Белогор, нас

манит запах дурман-воды! Мы чуем его за километры! А ты его прямо на холме для

нас оставил! Мы его всю ночь рвали! А теперь по частям тебе отдаём!

Отчаяние Белогора росло в геометрической прогрессии. Опустив голову, он

выронил мечи. Черти начали стягиваться к нему.

– Не переживай, Белогор, мы заберём твою боль… – Самый крупный бес вынул

кинжал.

«Не успеваю!» – кричало в душе Добрана. – Белогор, не сдавайся!

Белогор поднял глаза на беса:

– Я напомню вам, почему вы боялись волкодлаков… – Вырвав руки у бесов, он сделал кувырок назад.

Из ночи, словно из преисподней, явился Бесам исполинский волк. Одноглазый, с

мордой, изборожденной жестоким шрамом, в клочьях окровавленной шерсти, он

был воплощением ярости. Два метра чистой ненависти обрушились на десяток

исчадий тьмы. Клацнула чудовищная пасть, полная зубов, и один из Бесов, задыхаясь в смертельной хватке, взвыл:

– Убейте его!!!

– А меня?! – прогремел голос с вершины холма. Там, с окровавленным мечом и

отрубленной головой Беса в руке, стоял Добран.

– Ваша баба?! – с презрением бросил он голову к ногам ошеломленных

собратьев. И, прежде чем они успели опомниться, Добран кувырком отлетел назад, обратившись в гигантского медведя.

От неожиданности пасть волка разжалась, и бесформенное тело Беса рухнуло у

его лап. Собрав последние силы, издыхающий выплюнул:

– Убейте этот зоопарк! – и пополз прочь от чудовищ, пытаясь отдышаться.

Медведь, круша все на своем пути, ринулся прикрыть спину старого друга.

«Спина к спине» – этот негласный девиз читался в глазах обоих. Началась

неравная битва. Бесы, словно стая гиен, терзали клыками и кинжалами шерсть и

кожу зверей. Редкие, но яростные выпады друзей отбрасывали врагов, но раненые и

убитые Бесы мгновенно заменялись свежими силами. «Продержаться до утра» —

эта мысль, как мантра, билась в голове каждого, но силы покидали израненные тела.

Огонь костра мерцал, отбрасывая зловещие тени, где заканчивался свет, начиналась тьма, усеянная телами раненых и убитых Бесов. В облике медведя все

отчетливее проступали человеческие черты. Волк, словно одержимый, продолжал

рвать и метать врагов.

– Белогор… Я все… Прости меня! – сквозь пелену боли прошептал Добран, и

Белогор увидел, как его друг, вновь приняв человеческий облик, тянет к нему

окровавленные руки. В едином порыве волк заслонил собой умирающего товарища, принимая на себя удары кинжалов, предназначенные Добрану. Белогор зажмурился, чувствуя, как вместо лап под ним появляются руки.

– Прости меня, Добран… – прошептал он, обратившись в человека.

– Что это?.. – прохрипел Добран, указывая дрожащей рукой в небо.

– Черная птица… Пикирует!

Небо заслонили головы Бесов. Страшный удар, сравнимый с падением метеорита, разметал тела врагов. Земля разверзлась, образовав воронку глубиной в два метра. И

из этой воронки, словно из жерла вулкана, вырвалась огромная черная птица, плавно

опустившаяся перед друзьями. В мгновение ока она превратилась в воительницу в

дисковых доспехах.

– Доброй ночи, мальчики! А я уж и потеряла надежду вас найти.

Перед их взором предстала прекрасная дева. Стройная, атлетически сложенная, она излучала силу и грацию. Огромные зелено-карие глаза притягивали взгляд, а

россыпь рыжих веснушек на щеках напоминала звездное небо. Русые волосы

волнами ниспадали до плеч, непокорные, как и нрав их обладательницы. Черные

доспехи из дисков надежно защищали каждую часть тела. За спиной красавицы

висели две электрокатаны, а колчан был полон стрел, предназначенных для любой

ситуации.

– Ведана, это правда ты? Милая! Как я рад тебе, родная моя! – губы Белогора

дрожали от счастья, по щекам катились слезы.

Ведана наклонилась к нему, доставая что-то из поясной сумочки. Легкое

движение руки – и тонкая игла вонзилась в шею Белогора. Тьма поглотила его

сознание, и он уснул.

Глава 2. Неожиданная встреча

Белогора несло куда-то течением невидимой реки. Он купался в блаженстве, душа

его ликовала и пела, словно нежные руки баюкали его в воздушной колыбели.

Печаль, боль – все меркло, растворялось в каком-то дивном, целебном мареве.

"Неужели я умер?" – мимолетная мысль вспыхнула и тут же погасла, словно

вирус, стертый из памяти. И снова сладостный сон укутал его, как мягкое одеяло.

Время потеряло счет, растворившись в небытии.

"Неужели я все еще сплю? Духи предков, как же здесь легко и невесомо… Что я

помню? Меня куда-то тащили… А потом словно дорогой смокинг повесили… Я не

чувствую земли, будто парю в невесомости. Какой-то бред". Рой мыслей беспокойно

метался в голове.

"А что, если попробовать пошевелиться?" Каждое движение встречало мягкое

сопротивление, словно он был закутан в пух, проваливаясь при малейшем усилии.

"Забавно…" И снова его поглотила дрема.

– Ведана, дорогая! Зачем ты притащила их в мои владения? Почему не оставила

их там, где нашла? – Существо тянуло слова, словно старый дед нараспев, в голосе

звучала древность и почтенность прожитых веков.

– Хвалимир. Ты правда хочешь знать? Я думала, после стольких одолжений и

выполненных просьб, ты, мой деревянный друг, в долгу передо мной.

– Не гневайся, Ведана. Я все помню, и в напоминаниях не нуждаюсь.

"Боги, как же хорошо! Хочу… как же я хочу протянуть руку…"

– Милая, привет, я иду к своей цели, со мной Добран. Он не даст мне погибнуть.

Позволь мне лишь коснуться тебя… – Перед Белогором возникла призрачная

картина: жена, улыбаясь, манила его к себе. Он пытался схватить ее, но она

ускользала, как сон.

– Может, сейчас! – Белогор резко выбросил руку вперед. Но видение растаяло!

Рука предательски прорвала кокон, и Белогор рухнул на землю. Перед ним открылся

мир – такой знакомый и вместе с тем таинственный лес.

– Ведана, я дам тебе окно для перехода через северный лес. Но учти, этот лес

охраняют не только лешие.

– Твоего слова достаточно, Хвалимир. Об остальном я позабочусь. Да, кстати, если не смогу пробиться через северный лес, всегда есть подземные пути.

– Будь осторожна, Ведана. Подземные пещеры – не самое безопасное место.

Перед Белогором предстало дивное зрелище: лес с белыми листьями и хрупкая

девушка, разговаривающая с человекоподобным деревом. "Леший!" – пронеслось в

голове Белогора. Он был стар, как и сам лес, в котором обитал. Огромное, четырехметровое создание, все тело которого покрывал мох, а по коре, словно вены, оплетая ноги, росли наросты, придавая ему величественный и грозный вид.

"Они, наверное, не услышали, как я упал!" – промелькнуло в голове Белогора.

"Боже, это северный лес, о его красоте слагают легенды, о его волшебных и

мистических свойствах… Добран бы оценил…"

– Духи предков! Добран, где ты? – Белогор жадно озирался по сторонам, ища

друга.

– Мог бы поаккуратнее вылупляться из кокона. Он, да будет тебе известно, больших драгоценных камней стоит. Так что латать придется самой, – раздался

голос девушки за спиной.

Белогор резко обернулся. На фоне уходящего в чащу леса великана стояла все та

же прекрасная девушка в черных доспехах и пристально рассматривала его.

– О, боги, Ведана! Как… а главное, откуда ты узнала, что мы на этом, будь он

проклят, холме?

Белогор говорил почти без умолку, то и дело забывая вдохнуть, отчего у него

появилась одышка. Ведана спокойно дождалась, пока он закончит говорить. Она

отодвинула локон волос с правого глаза и села на корень старого дерева.

– Да ты присядь! – жестом указав на соседний корень. – Я прибыла в харчевню

"Последняя надежда" через два дня после вашего ухода. Узнала об этом от местных

наемников. Они говорили, что желающих отправиться с тобой в путь было немного.

Но потом, с их слов, к тебе подошел подозрительный тип, с которым вы и покинули

таверну. Как я понимаю, он сейчас проходит реабилитацию в соседнем коконе. Я, не

теряя времени, помчалась за вами и, как оказалось, вовремя. Когда я приземлилась, то увидела настолько изуродованные тела, что не смогла понять, кто из вас кто. И, как ты понимаешь, пришлось реанимировать обоих.

– Ведана, ты не поверишь, кого я нашел… – снова затараторил Белогор. Но

Ведана, подняв руку, резко остановила его.

– Ты представляешь, какой опасности себя подвергаешь? Что я скажу твоей жене, если ты погибнешь?

– Что Добран опять втянул Белогора в авантюрную миссию, поверив ему в

очередной раз.

Тишина повисла в воздухе, и глаза Веданы, девушки, которая не боялась ничего, даже смерти, наполнились слезами. Она опустила голову, но, подняв ее, в глазах не

было даже намека на влагу.

– Подстриглась? Тебе идет! – Добран задал вопрос и тут же сам как будто

специально на него ответил.

Ведана вихрем сорвалась с места, ураганом набросившись на Добрана. Одно

стремительное движение, и парень, словно марионетка в руках безумного

кукловода, взмыл в воздух, стиснутый ее рукой за горло. Кожа на костяшках

побелела от напряжения, а пальцы выгнулись в неестественной гримасе. Ногти, словно осколки обсидиана, вытянулись, превратившись в зловещие кинжалы, готовые вспороть плоть. В глазах плескалась чужая, нечеловеческая ярость, а клыки, хищно оскалившись, набухли, грозя в мгновение ока прорвать кожу и вонзиться в

сонную артерию. Впрочем, и когтей было бы достаточно, чтобы одним взмахом

отделить голову от плеч.

– Подлец! Как ты мог! Я места себе не находила! – взревела Ведана голосом, искаженным злобой, словно эхом из преисподней.

Тишина, тяжелая и липкая, как погребальный саван, накрыла поляну. Добран

хрипел, силясь вдохнуть, но железная хватка на горле не давала ему и шанса.

Внезапно хватка ослабла, когти втянулись, и в глазах Веданы промелькнуло

подобие ужаса. Она отшатнулась, обхватила себя руками, словно на миг ощутила

леденящий холод наготы и беззащитности.

– Понимаю… Критические дни. Всех бесят, – просипел Добран, и эти слова

стали последним, что он произнес в этот день. С оглушительным хрустом Ведана

обрушила ногу ему на челюсть, отправив парня в беспамятство. В звенящей тишине

эхом отдавались голоса:

– Ты его убила?

– Очухается к вечеру, я его знаю, – отрезала Ведана.

"Боги, какая река!" – безмолвно восхитился Добран. Перед ним развернулась

дивная панорама. Река, словно исполинский змей, извивалась в ночи, её черные

воды хранили тайны, способные поглотить любую смелость. Лунный свет серебрил

гладь, едва касаясь её поверхности, ровно настолько, чтобы выявить таинственные

всплески и круги, рождаемые невидимым существом. Влекомый любопытством, Добран двинулся вдоль берега, надеясь узреть причину ночного беспокойства.

Продираясь сквозь цепкие кусты и молодые деревца, он, наконец, достиг просвета.

Раздвинув колючие ветви, Добран замер в изумлении. В лунном сиянии, по пояс

обнаженная, в реке плескалась девушка. Её звонкий смех эхом разносился над

водой, а длинные волосы, то и дело погружаясь в темную пучину, вздымали

мириады брызг, которые в свете луны превращались в россыпь мерцающих звезд.

Невинные изгибы юного тела, словно сотканные из лунного света, будоражили

кровь, рождая в мыслях дерзкие образы. Прелестная грудь, еще не познавшая

зрелости, под прохладными ласками воды наливалась трепетной упругостью, и

соски, словно крошечные жемчужины, гордо устремлялись ввысь. Вся эта дивная

картина закружилась перед глазами Добрана в волшебном танце, лишая дара речи.

Вожделение, словно дикий зверь, вырывалось из клетки, грозя безумием. Лицо

Добрана, невольно вытягиваясь из кустов, жадно ловило каждый отблеск красоты, а

руки, вцепившиеся в ветки, наливались свинцовой тяжестью. Неожиданный

скрежет, и куст, предательски хрустнув, выдал его присутствие.

– О, предки! – с диким воплем, полным ужаса и неожиданности, Добран рухнул

на берег.

– Кто здесь?! – Голос, словно перезвон хрустальных колокольчиков, заставил

его вздрогнуть. Дивной красоты создание, подобное ожившему цветку, инстинктивно прикрыла рукой обнаженную грудь, погружаясь в темную воду по

самую шею.

– Прости… пожалуйста… прости, я… я… – лепетал Добран, тщетно пытаясь

подобрать слова. Мозг словно парализовало. Всю его сущность пленили бездонные

зелено-карие глаза, гипнотически влекущие на фоне зловещей черноты водной

глади.

– Кто ты? Как тебя зовут? – прозвучал нежный, как дуновение ветра, вопрос.

Перед ней стоял юноша, словно изваянный древним скульптором. Атлетическое

тело, упругое и сильное, дышало молодостью. Шатен с глазами цвета безоблачного

неба, его мышцы, словно сплетенные канаты, рельефно проступали под кожей.

Могучая грудь плавно переходила в стальной пресс.

Словно и не было черной, всепоглощающей глади воды, взгляд его по-прежнему

скользил по её нетронутой красоте. Ведану это дразнило, будоражило кровь. Лишь

предательская ткань штанов скрывала от неё то, что так жадно желала увидеть.

Девушка с нескрываемым интересом изучала его, словно ваятеля, вылепившего

совершенство.

– Добран, – уверенно произнес он, сам удивляясь прорезавшейся в голосе

смелости.

– Меня зовут Ведана. Добран, будь добр, отвернись. Мне кажется, ты сегодня и

так увидел больше, чем следовало, и ночь твоя будет неспокойна, судя по… твоему

энтузиазму, – Ведана бросила взгляд, красноречивее всяких слов, на его штаны.

Добран вспыхнул, словно от удара молнии, от макушки до пят. Холодный пот

прошиб его, а сердце, казалось, мечется по всему телу, предательски замирая в

районе ширинки. Не дожидаясь повторной просьбы, он резко отвернулся, чувствуя, как краска заливает лицо.

– Я здесь учусь, в школе неподалеку. А вечером, когда усталость валит с ног и

сон не идет, брожу вдоль реки, – слова эти прозвучали для Добрана как неловкое

оправдание.

За его спиной слышалось шуршание одежды, Ведана вытиралась полотенцем, и

воображение Добрана живо рисовало ее грудь, нежно обтертую тканью, каждый

изгиб тела, ласкаемый мягким прикосновением. Голова шла кругом.

– Все, Добран! – он резко обернулся, надеясь увидеть ускользающий проблеск

обнаженной плоти, забытую деталь одежды, последний шанс запечатлеть в памяти

запретный образ. Но нет, перед ним стояла Ведана, закутанная в строгую школьную

форму, безжалостно скрывающую все намеки на интимность. Даже юбка казалась

непозволительно длинной, убивая любое воображение. – Спасибо, что отвернулся.

Судя по твоему пылающему лицу, это стоило тебе немалых усилий, – произнесла

она, и звонкий смех рассыпался в воздухе. Добран улыбнулся в ответ и тоже

засмеялся.

– Откуда ты? – выдохнул он, но предательская сухость во рту выдала его

волнение.

– Я тоже учусь в школе. И мечтаю постичь сущность зверей, достичь высшей

ступени мастерства – полета. Хочу стать Волкодлаком.

– Какое совпадение! Я тоже… хочу стать «волко-собакой». – И тут же осознал

нелепость сказанного, ведь такого направления в Индерианне не существовало. «Я

впервые слышу о такой специальности», – эхом пронеслось в его голове. Краска

стыда залила лицо.

Заметив его смущение, Ведана наклонилась к нему, и ее дыхание коснулось уха, а

губы, нежные, как лепестки роз, прошептали:

– Тебе медведь больше подойдет. – И, обернувшись, медленно направилась к

холму.

Добран замер, потеряв ощущение времени и пространства. Сознание стало

возвращаться, когда силуэт Веданы уже почти растворился в ночной темноте. «Это

твой шанс!» – пронзила его мысль. Вытянув руку, он изо всех сил закричал:

– Подожди!

Вытянутая рука разорвала кокон, и Добран, сдавленный крик вырвался из его

груди, рухнул на влажную землю. Уже сгущались сумерки. Ведана и Белогор сидели

у костра, и языки пламени ласкали причудливые белые листья северного леса, играя

тенями на стволах величавых деревьев. Добран машинально потер щёку. Странно, боли не было. Скорее, жгло любопытство: как Ведане удалось так быстро отправить

его в объятия Морфея?

– Как спалось? Мы уж думали, ты до утра там пролежишь, – Белогор окинул

его взглядом с лёгкой усмешкой.

– Что, соскучились? А мне, знаете ли, кошмары снились! Что это за кокон такой, и откуда он у тебя взялся? – Добран нахмурился, пытаясь прогнать остатки

неприятных сновидений.

– И тебе вечер добрый, Добран. Не сильно я тебя приложила? – Ведана вложила

в свой вопрос ощутимую дозу сарказма.

– Нет, – буркнул Добран, устраиваясь у костра. Огонь плясал в его глазах, словно отражение собственных смятений.

– Тайны тут нет. Этот кокон – штатное имущество для всех, кто состоит на

«Службе Безопасности Союза». А плетут его, как ни странно, гигантские осы.

Надеюсь, с этим разобрались, мальчики? Ну, а теперь, Белогор, поведай мне без

обиняков: зачем, и главное – почему, тебя понесло в эту авантюру?

Белогор опешил. Он не понаслышке знал, что «СБС» – организация серьёзная.

Шпионаж, разведка, безопасность Союза – это их хлеб. Случайные люди там не

задерживаются.

– Как ты вообще туда попала? – Белогор был явно потрясен.

– Это к делу не относится, – отрезала Ведана.

– Я хотел заработать. Всё началось банально до неприличия: драгоценные камни

таяли, как снег весной, а я мечтал о семье. Жена, и будь неладна, тёща… – Лицо

Белогора скривилось, словно от зубной боли, выдавая его неприязнь к

родственнице.

Удивительно, как этот брутальный мужчина с волевым подбородком, зелеными

глазами и широким лицом вдруг начал оправдываться, как школьник, пойманный с

поличным.

– Белогор, я не ищу проблем. Мне нужно понять, как и зачем ты ввязался в это

опасное дело. Я пытаюсь помочь, понимаешь? Мне нужно знать, и им тоже! —

Ведана достала из-за пазухи документы «СБС». Подделать такое невозможно: герб

Союза, фотография Веданы, печати… Убрав удостоверение, она снова наклонилась

к Белогору. – Белогор, мне нужна твоя помощь, понимаешь? Мир, в котором мы

живем, еще не остыл от войны. В нём достаточно искры, чтобы разгорелся новый

конфликт. И многие этого хотят.

– Хорошо, я расскажу. Когда бедность прижала к стенке, а войну я так и не смог

забыть, мне пришлось выбирать между гордостью героя и участью обычного

смертного. Понимаешь! – Белогор вскочил, едва не срываясь на крик. – А я

ничего не умею, кроме как убивать! Война забрала меня целиком, пристрастила к

Дурман-воде, а она не берет! – Белогор почти сорвался на вопль. – Я, герой

войны, оказался забыт всеми! И когда мне в руки попала карта, способная решить

все мои проблемы, я понял: убью любого, кто встанет у меня на пути, и верну жену!

– Белогор резко развернулся и ушёл в лес, бормоча что-то неразборчивое себе под

нос.

– Ты видел эту карту? – Ведана словно не заметила его ухода, спросив Добрана

вполголоса.

– Нет! Он ее везде таскает с собой, никому не показывает. Читает только по

ночам, когда я не вижу, – Добран не отрывал взгляда от костра.

– Что еще я должна знать? – отрезала Ведана.

– Зачем ты так с ним? Ты же знаешь его. Ладно я, понимаю, виноват, мне нет

прощения. Но Белогор… Он воин, ему цены нет. Преданный, немногословный.

Ведана, в конце концов, он твой брат.

– Не смей мне говорить об этом, и уж тем более – ты! Это из-за тебя он вечно

влипал в переделки! А теперь и меня втянули. Из-за вас я здесь, два придурка! Вас

самих нужно арестовать за нарушение границы! – Спокойствие покинуло Ведану.

Оглядевшись, она схватила валявшуюся палку, резким ударом ноги отбросила её в

сторону и пошла прочь, в противоположном от Белогора направлении.

– Будет весело! – Добран произнес это почти шепотом, для себя. Пошарив

вокруг в поисках чего-нибудь съестного и не найдя ничего, кроме заплесневелого

сухаря, он с громким вздохом принялся его грызть.

– Ну какой же ты дурак, Белогор! Ну почему опять? – бормотала Ведана, продираясь сквозь чащу северного леса. Лес всегда её успокаивал, но в то же время

и пугал. Мысли крутились в голове, сталкиваясь, взрываясь, обретая новые формы.

– Где же ты взял эту карту?

Шум в кустах. Тень промелькнула среди могучих деревьев.