Друг из шкафчика

Естественно, крайний подоконник пустовал.

Кира остановилась посреди коридора, достала телефон и написала сообщение:

«Ты где?»

Через пару секунд – второе:

«Врач уезжает сегодня ночью!»

Она ещё покрутила головой по сторонам, но чуда не случилось, и Сэм не появился так же внезапно, как исчезает.

– Кира! – окликнул её Лев Смирнов.

Парень стоял у стены в компании других одноклассников; те беззаботно болтали, словно жизнь – это радужная тропинка, а не густой, дремучий лес. Пообещав скоро вернуться, Лев отошёл от них в сторону, давая понять, что настаивает на приватном разговоре с девушкой, которую позвал.

Кира, продолжая про себя проклинать Сэма за его манеру исчезать, как тень, когда солнце в зените, нехотя направилась к Смирнову.

– Нужен твой совет, – чуть склонился к ней одноклассник.

Она уже была готова оборвать его – мол, сейчас вообще не до этого. Но Смирнов не дал вставить ни слова:

– Короче, – понизил он голос, – я хочу пригласить Леру в кафе. Но не знаю, насколько это… ну, уместно.

В груди Киры подскочило какое-то странное, противоречивое чувство. С одной стороны, она с удовольствием помогла бы этим двоим наконец сойтись, но с другой – прямо сейчас у неё были дела гораздо более важные.

Сказать что-то, чтобы Лев просто отстал, Кира не могла, но и оставить без ответа – тоже. Тем временем он смотрел на неё с такой беспомощностью и надеждой, что с горем пополам Кира всё-таки выдавила:

– Знаешь… возможно, это прозвучит банально, но просто сделай так, как подсказывает сердце.

Не получив чёткого ответа, Лев с досадой выдохнул, но решил больше не допытывать одноклассницу и в качестве «спасибо» натянул улыбку. Кира же, почти со спокойной душой, пообещав себе вернуться к этому вопросу позже, уже занялась поисками Сэма. Но закончились они в эту же секунду.

Всё произошло за один миг: сильный толчок в спину – и она буквально влетела в Смирнова. Парень, сам не ожидая, повалился на подоконник, инстинктивно хватая одноклассницу за талию.

В тот самый момент, когда Лев, всё ещё ошарашенный, крепко прижимал Киру к себе, из-за поворота показались две девичьи фигуры. Шли они медленно, Лиза что-то оживлённо говорила, но, заметив обнимающуюся парочку, вдруг осеклась. Валерия тоже подняла взгляд – и тут же буквально наткнулась на лезвие.

Глаза распахнулись, но девушка с силой сомкнула их, будто если не видеть – не будет и боли. Челюсть напряжённо дрогнула, но осталась сжата, как и руки, сцепленные в замке перед собой. И только чуть побелевшие костяшки пальцев выдали, как сильно она вцепилась в собственное самообладание.

Кира даже не подозревала, что могла быть кем-то неправильно понята. Она ловко оттолкнулась от Смирнова и, выпрямившись как сурикат, уже оглядывалась по сторонам, чтобы отыскать того смельчака, который её толкнул, и как следует отругать, но не успела.

Что-то ледяное, обхватив её запястье, резко дёрнуло вперёд. Холод был почти жгучим – как если бы её схватила металлическая рука, пролежавшая в морозильнике. Не нужно было даже поворачиваться, чтобы понять, кто этот железный человек, но она повернулась.

Сэм выглядел бледнее обычного. Лицо – мрачное, губы синие, как у утопленника, брови сведены, взгляд тяжёлый. Он даже не сказал ни слова. Просто потянул её за собой с такой настойчивостью, что у Киры не осталось ни секунды на вопросы.

Несколькими минутами ранее.

Сэм как раз выходил из уборной, когда столкнулся с кем-то прямо в дверях. Он машинально отступил, собираясь извиниться, но запнулся.

Перед ним стоял стоматолог. Белый халат, деловая осанка, лицо с той самой эталонной вежливостью.

– Не нужно извинений, – произнёс мужчина, словно Сэм и в самом деле попросил прощения за свою неаккуратность. Дверь закрылась, а парень и не думал идти куда-то дальше.

Руки сами уже стянули рюкзак и шарили внутри в поисках зеркала. Вот он – шанс узнать, что из себя представляет приезжий врач! Без малейших колебаний Сэм прислонился боком к стене – так, чтобы дверь уборной оказалась позади. Держа зеркало под небольшим углом, он смотрел в отражение, как в перископ, стараясь не моргать.

По факту прошло не больше пары минут, но по ощущениям – целая вечность, прежде чем послышался звук воды в умывальнике, затем – гудение сушилки, шаги, скрип металла в петлях двери и…

В отражении появилась фигура. Белый халат. Высокий рост – совсем не как у врача, с которым Сэм недавно столкнулся. Да и вообще, это был не человек.

То, что вышло, двигалось иначе. Плечи были вывернуты, руки свисали так низко, что почти касались пола. Движения – рваные, как у марионетки, у которой перепутались нити. Голова чуть наклонена вбок, глаза вращаются в разные стороны, будто не могут выбрать, на что смотреть.

Но хуже всего был рот. Он занимал пол-лица, распахнутый, как пасть у собаки. А из него свисал толстый, слюнявый язык, кончиком задевавший грудь. Белоснежные, идеально ровные зубы мерцали жутким фарфором – чересчур идеальные, чтобы быть настоящими.

Халат был разорван в клочья, рукава – в пятнах крови. Воротник и вовсе держался только на броши. Та самая брошь из реалистичных зубов, закрученная спиралью. Но теперь, в отражении зеркала, это была не странная безделушка, а самая настоящая клетка. Внутри неё бились едва различимые силуэты людей. Их руки тянулись наружу, лица искажались в мольбе.

Что-то тонкое, похожее на трубки или жилы, тянулось от клетки прямо в глотку существа, вплетаясь в его язык и нёбо, как капельницы – в вены.

Существо закрыло пасть и с удовольствием втянуло в себя содержимое клетки. Один из самых блеклых призрачных образов дёрнулся – и исчез окончательно.

– Волков, опять ты, – раздался голос за спиной.

Сэм вздрогнул, чуть не выронил зеркало и, тут же захлопнув его, сунул в карман.

С трудом заставил себя посмотреть на врача. Тот стоял совсем близко. Безупречный белый халат, привычная вежливая улыбка на лице – словно и не было в зеркале того, что язык не повернётся назвать человеком.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался врач. – Ничего не болит?

Пульс стучал в висках парня, но он смог выдавить из себя:

– Нет.

– Вот и отлично, – хлопнул его по плечу стоматолог. Ладонь оказалась холодной, как кафель, но Сэм даже не вздрогнул. Только скованно кивнул в ответ. Врач ушёл.

По телу Сэма пробежала волна озноба. Сердце забилось в беспорядочном ритме, а дыхание срывалось. На языке возник мерзкий привкус металла и мяты. Сглотнув ком ужаса, застрявший в горле, Сэм думал только об одном: Со стоматологом нужно покончить сегодня. Иначе он, Сэм, не доживёт даже до звания одиннадцатиклассника. Если врач действительно уезжает этой ночью, как написала Кира, второго шанса просто не будет. Пожиратель прикончит его во сне, а душу запрёт в клетке.

Набрав полные лёгкие густого, отвратительного воздуха, Сэм выскочил на лестницу. Он бежал, не замечая ни стен, ни шагов под собой – после увиденного в зеркале это казалось незначительной мелочью. Перед глазами всё ещё всплывали детали той твари: огромная пасть, слюнявый язык, клетка с пленёнными душами. Нужно спешить!

Добежав до этажа, на котором располагался кабинет информатики, Сэм сбавил шаг, стараясь выровнять дыхание. Взгляд зацепился за уже такой родной синий цвет волос. Кира. На секунду в груди потеплело – Сэм даже почти выдохнул с облегчением, но… Лев. Он стоял слишком близко. Слишком! Обнимал её. Кира – не сопротивлялась.

Глаза Сэма сузились. В памяти с лязгом отозвался недавний сон. Похожая сцена. Подоконник. Смирнов склоняется к Кире, чтобы…

Сэм пришёл в себя только тогда, когда почувствовал, как чьи-то тёплые ладони растирают его руки. Он моргнул и увидел Киру – она стояла прямо перед ним возле шкафчиков на первом этаже.

– Что случилось? – тихо спросила она, заглядывая парню в глаза.

– Идём в архив.

– Сейчас? – удивилась Кира.

– Да.

Спорить она не стала. По выражению лица Сэма было понятно: случилось что-то по-настоящему серьёзное.

***

Запах весны просачивался в подвальное помещение через маленькое окошко под потолком. Чайник на столе едва слышно булькал. Сэм, уже вернувший самообладание, держал кружку двумя руками – пальцы всё ещё были слегка холодны, хоть он и успел выпить вторую порцию чая. Рядом, на кресле, сидела Кира.

– Нужно придумать, как освободить души, – заключил Сэм.

Он уже рассказал обо всём напарнице – о встрече с «врачом», о том, каким показало его зеркало, о клетке с душами и о том, как тварь выпивает их через трубки. Говорил ровно, без эмоций. Но внутри бурлило. И не только от ужаса – от ревности, которая жгла изнутри, как кислотой.

Сэм старался не думать об этом. Но зрелище, где Лев прижимает к себе Киру, всё ещё стояло перед глазами. Он отогнал это как можно дальше – сейчас не время для разбирательств с тем, что у него на сердце.

Кира сидела молча, вжавшись в спинку старого кресла, закрыв глаза рукой. Голова трещала от напряжения. Слишком много информации. Слишком мало времени. И ведь это даже не списать на бред сумасшедшего, ибо она верила каждому слову Семёна. Всё, что он рассказал, – правда. Жуткая, иррациональная, но правда.

Тишину нарушил скрип тормозных колодок на улице. Вместе с этим Киру посетило озарение, и она резко выпрямилась, глаза загорелись:

– Нужно просто забрать у врача брошь и открыть клетку.

Сэм приподнял бровь, глядя на неё поверх кружки:

– Каким образом ты собралась открывать клетку, которая на самом деле брошь из зубов?

– С помощью зеркала, – произнесла девушка. Да настолько уверенно, что даже сама не смогла бы объяснить, на чём вообще основывается эта её уверенность.

– Ты заберёшь у зубастика брошь, – продолжила она, поднимаясь с места, – отдашь мне. Пока будешь его отвлекать, я открою клетку, смотря на неё через зеркало.

– Это твой план?

– Да.

Сэм отставил кружку и долго смотрел на девушку, стараясь понять, каким образом в столь прекрасной голове зародилось такое безумие.

– Нужно только несколько деталей обдумать, – добавила она, уже прохаживаясь по комнате.

– Несколько деталей… – повторил Сэм почти беззвучно. – Твой план спасения больше похож на план самоубийства.

– Есть другие идеи? – обернулась она с взглядом, полным решимости.

– Нет.

***

Сумерки медленно опускались на школьный двор, вползали в окна, заливали коридоры тусклым, серо-фиолетовым светом. Дети уже разошлись по домам, и здание почти опустело.

Где-то в глубине коридоров хлопнула дверь – кабинет стоматолога закрыли на ключ до следующего года. Врач молча прошёл через холл. Деловито снял халат, аккуратно сложил его и спрятал в кожаный портфель. Под ним оказался чёрный свитер с высоким воротом. Поверх он надел дорогое шерстяное пальто. На лице вместо привычной маски вежливости – жуткая самодовольная улыбка.

Он вышел из школы и вдохнул вечерний воздух. Весна уже окончательно вступала в свои права. Стоматолог с лёгкостью закинул портфель на плечо и, насвистывая, направился в сторону гостиницы.

Сэм следовал за ним на расстоянии в сотню шагов, прячась в тенях: руки в карманах, на голове капюшон. Сердце билось о рёбра, но мозг работал чётко.

Жуткая тварь под маской врача придерживалась прежнего маршрута. Сначала – через парк, где ветви деревьев ещё не успели распуститься и на фоне алого неба казались когтями. Затем – поворот на улицу, где стояла старая гостиница. Совсем не туристическая – та, где останавливаются проездом: на ночь, не больше.

В тёмном малолюдном переулке, недалеко от гостиницы, притаилась Кира. Дышала глубоко, как перед прыжком в воду. В руке – перцовый баллончик, зажат крепко. Волнение уже подступало к горлу, но взгляд оставался ясным.

Она видела, как из-за угла показалась фигура того, кто называл себя врачом, сопровождаемая мерзким свистом. Когда мужчина почти поравнялся с её местом укрытия, Кира вышла прямо ему навстречу.

– Здравствуйте, – произнесла она.

Тот взглянул на девушку с ироничной улыбкой:

– Добрый вечер.

Пшшш!

Облако капсаицина залило лицо «врача». Он издал короткий, хриплый звук – то ли лай, то ли рык.

Почти одновременно Сэм схватил его обеими руками со спины и с усилием потянул в сторону – прямо в тёмный переулок, туда, где уже не достают фонари. Мужчина сопротивлялся, пытался вывернуться. Но его человеческое обличье не отличалось особо крупными размерами, а Сэм действовал с отчаянной решимостью.

Темнота сомкнулась над ними, поглотив остатки уличного света. И почти сразу всё перевернулось.

Сэм не успел понять, как оказался прижатым к кирпичной стене. Мужчина буквально растворился в воздухе – и тут же всплыл перед ним, лицом к лицу, с идеально спокойным выражением, будто это не его только что волокли за шиворот. Глаза распахнуты широко и даже не моргают.

Рука «врача» с силой сжала горло Сэма, и тот задёргался, но тут же осознал, что не достаёт ногами до земли. Воздух в лёгких стремительно убывал.

– Что такое? – с почти любезной интонацией произнёс «врач». – Решил вдруг пожаловаться на моё лечение? – склонил он голову набок, как марионетка, всё ещё сжимая горло Сэма. – Так я больше не принимаю.

Но парень уже не слышал слов – мир начал сжиматься до звона в ушах и красных пятен перед глазами. Кожа на шее горела, а тело наливалось ватной тяжестью.

В этот миг со стороны раздался топот – и в следующую секунду что-то с глухим звуком ударилось о висок «врача». Перцовый баллончик.

– Эй, неправильная зубная фея! Отпусти его! – выкрикнула Кира.

Голова «врача» дёрнулась вбок. Лицо выражало скорее изумление, чем злость.

– Надо же, Волков… Так у тебя, оказывается, есть подружка, – протянул он с каким-то слишком искренним удивлением. – Странно…

– Не тронь её… – прохрипел Сэм и попытался пнуть «врача», но ноги уже не слушались. Тело цепенело. Он чувствовал, как под кожей замерзает кровь.

– Беги… – на выдохе крикнул Кире.

Но она даже не успела это услышать, как вторая рука «врача» с хрустом вытянулась до неестественных размеров, через мгновение схватила Киру и прижала к стене рядом с Сэмом. Девушка ударилась плечом, вскрикнула – и застыла, пригвождённая, как бабочка булавкой.

– Ох, нехорошо, нехорошо будет, если я так убью мальчишку, – с досадой пробормотал «врач» сам себе.

– Смену так хорошо закончил… – причитал он. – А тут такое, ц-ц-ц. Девчонку вот не жалко, – продолжал он какие-то внутренние торги.

Сэм был уже где-то на грани сознания, когда услышал, как Кира тихо выдавила:

– Зачем… ты это делаешь?..

Марионеточный врач посмотрел на неё. Лицо его медленно деформировалось: челюсть начала выдвигаться вперёд, растягиваясь, рот распахнулся шире, зубы заблестели фарфоровой белизной. Слюнявый язык выскользнул наружу, извиваясь, как змея, и потянулся к Кире.

– Что именно? – с ленивым интересом переспросил он.

– Убиваешь людей… воруешь души… – прошептала она, упрямо глядя в его глаза через боль и отвращение.

– Это моя работа, девочка, – с удовольствием произнёс «врач». – Знаешь ли, профессия такая, я вроде мясника.

Особенно просмаковал он последнее слово.

– Приезжаю по вызову на ферму. Забиваю скот, на который укажет скотовод, и беру за свою работу совсем немного – каких-то десять процентов от всего убоя.

Пасть раскрылась ещё шире в некоем подобии улыбки и теперь занимала полголовы.

– Мы убьём тебя, – прошипела Кира, – и освободим души.

Его голова снова дёрнулась, как марионеточная. А потом смех пронёсся по переулку хрустом ломающихся костей.

– Не станет меня – скотовод найдёт другого мясника.

– Это мы ещё посмотрим, – процедила Кира, и тварь перестала смеяться, уставившись на неё. Потом очень медленно распахнула пасть до безумных размеров. Кира чувствовала, как оттуда тянет сыростью, болью и чем-то ещё…

И вдруг – вспышка. Разряд тока прошил воздух, раздался резкий, звенящий треск, и тварь взвыла, а двое школьников, которых она удерживала, рухнули на асфальт.

Сэм жадно принялся хватать ртом воздух, при этом стараясь нащупать рукой Киру. Она же не отводила взгляда от мерзкого существа – теперь оно корчилось в судорогах, зубы клацали, язык бился, как змея, попавшая под горячее железо.

– Что, слабых бить легче, да? – раздался ледяной голос.

Из темноты выступила высокая фигура во всём чёрном, лишь кожаная куртка слегка бликовала. В руке – гипертрофированное подобие электрошокера, из которого всё ещё шёл дымок.

Лишь по лицу с выражением снисхождения можно было узнать учителя физики.

То, что совсем недавно притворялось стоматологом, снова дёрнулось – но не успело даже повернуться, как второй разряд впечатал его в землю.

Запахло палёным мясом.

23. Пахнет гарью и весной

Станислав Юрьевич стоял, как изваяние мщения, прицелившись в извивающееся на асфальте существо. Каждый новый разряд электричества выбивал из него нечеловеческие вскрики.

– Отвечай! – приказывал физик. – Что он использует в качестве ключей?

Тот, кто долгие годы прикидывался стоматологом, с трудом приподнялся на локтях, морда растянулась в омерзительной ухмылке: зубы блеснули, язык вывалился на асфальт.

– Не понимаю, – прошипело существо. – Лучше скажи… ты всё ещё скучаешь по ней?

Не моргнув и глазом, Юрьевич наградил тварь новым разрядом, и та рухнула обратно на асфальт.

– Не прикидывайся идиотом, – учитель подошёл почти вплотную, его лицо освещали маленькие молнии от шокера-переростка. – Что он использует для поиска жертвы во сне?

Существо захрипело, его губы растянулись в новой ухмылке.

– Слышал, онахрабро держалась. До конца. Твоя Са…

Трещащий импульс оборвал последние буквы. Тело твари выгнулось дугой, длиннющие руки-лапы царапнули по асфальту.

– Она скучала по тебе, Асик… – выдохнул «школьный стоматолог» и вдруг заржал с каким-то звериным удовольствием.

На это учитель физики лишь поднял электрошокер, как молот Тора, и обрушил очередной разряд, сохраняя холодное лицо. Только в глазах его мелькнуло что-то похожее на боль.

Продолжая выбивать из бывшего «стоматолога» искры и хриплые всхлипы, физик задавал свои вопросы. Ухмыляясь, существо больше провоцировало Станислава Юрьевича, чем действительно выдавало что-то полезное. Оно плевалось чёрной слюной и выло так, как если бы одновременно страдало и наслаждалось мучениями.

Но Кира уже не вслушивалась. Её внимание было приковано к однокласснику, который сидел на влажном асфальте, наклонившись к кирпичной стене. Парень крепко держал её за руку и, казалось, просто не в силах был надышаться после того, как его чуть не задушили. Плечи Сэма подрагивали, лицо было бледным, как мел, губы – синие. Единственное, что не позволяло ему окончательно провалиться в темноту, – это девушка, пальцы которой он так отчаянно сжимал.

Кира осторожно посмотрела на их сцепленные руки и попыталась освободиться – не для того чтобы уйти, а чтобы снять куртку и накрыть Сэма. Он дрожал всем телом. Но едва она попробовала пошевелиться, он сжал её ещё крепче.

– Эй, – прошептала Кира, – я здесь.

И придвинулась ближе. Асфальт под ногами был холодным и неровным, пахло весной и гарью, но Кира не ощущала ничего – только то, как Семён Волков вдруг прижался к ней.

Глаза широко распахнулись, а в голове заиграла песня Avril Lavigne «I'm with You»[1]. Непонятно почему, но Кира обняла Сэма в ответ, а он уткнулся подбородком ей в плечо, и девушка полной грудью вдохнула запах его волос, который напоминал зелёный чай.

«Он просто замёрз, поэтому обнял», – одёрнула она себя, но отстраниться не решилась, наоборот – постаралась передать парню всё тепло, на которое была способна. Дыхание его стало чуть ровнее, и дрожь понемногу пошла на спад. «Просто замёрз», – повторила она себе, но внутри что-то ёкнуло.

Её совсем не смущала такая близость Семёна. Наоборот, от неё почему-то становилось как-то легче. Кира не до конца понимала, что именно чувствует, но точно знала: выбраться из его объятий – последнее, чего она хотела бы. И пусть весь мир подождёт – хотя бы пару минут.

Вскоре Сэм приподнял голову. Он не мог толком контролировать тело – в его движениях была заторможенность, тяжесть, но всё же парень дотянулся до уху Киры. Его губы коснулись её кожи – едва, но этого хватило, чтобы девушку прошило мурашками от головы до пят. За ледяным прикосновением последовал голос:

– Брошь… – прозвучал он очень близко.

А потом, словно очнувшись, Сэм заметил, что Кира буквально застыла и не дышит. Он немного отстранился и повторил уже яснее:

– Освободи души. – И отпустил её руку.

– Брошь! – вскочила она так, словно не губы одноклассника коснулись её, а Станислав Юрьевич огрел разрядом тока. – Это клетка для душ!

Всего лишь на миг в вывернутой ухмылке существа, корчащегося на асфальте, что-то дрогнуло, язык прекратил извиваться, а из морщинок вокруг глаз ушло издевательское веселье. Но уже через секунду оно снова усмехалось:

– Что за чушь несёт эта девчонка? Ещё скажи, что вампиры существуют.

Но Станислав Юрьевич успел уловить эти перемены в мимике «врача» и всё понял.

– Где она? – склонился он ниже к искривлённому подобию лица. – Где чёртова безделушка?

– Он носил её на халате, – вмешалась Кира, переводя взгляд с твари на учителя. – Спереди, на воротнике.

Существо захрипело, расплёвываясь чёрной слюной:

– Брошь? Да я что вам, нафталиновая старушка? Может, у меня ещё голова платком повязана, а я не вижу?

– Миронова, найди эту побрякушку, – приказал физик, вдавливая шокер в шею «стоматолога».

Секунду поколебавшись, Кира собрала всю свою смелость воедино и подошла к мерзкому существу, язык которого тут же пришёл в действие.

– Ой-ой, девочка, – в театральной муке откинуло оно голову, – ты же меня сейчас засмущаешь…

– Цыц, – отрезал учитель и утопил шокер глубже.

Кира опустилась на колено перед «врачом», его совсем недавно шикарное шерстяное пальто напиталось влагой и испачкалось в грязи. Дрожащими пальцами девушка расстегнула пуговицы одну за другой. Под пальто оказался свитер, она осмотрела его, не моргая.

– Тут нет броши.

– Я же говорил: детям всегда что-то мерещится, – довольно скривилась тварь. – То брошь, то монстр во снах…

Юрьевич резко подался ближе, а Кира поспешно отпрянула.

– Говори, где она, – казалось, из глаз учителя вылетает больше разрядов тока, чем из шокера.

Но прежде чем тварь успела выдавить из себя ещё хоть каплю яда, послышался хриплый голос позади:

– Портфель… – с трудом выдавил Сэм.

Кира обернулась. Одноклассник указывал куда-то в сторону – к краю асфальта, где в тени кустов валялся чёрный кожаный портфель «врача». Через секунду она уже держала его за ручку.

– Эй, – фыркнуло существо, – мать тебе не говорила, что нехорошо брать чужие вещи? Ах да, она же…

Заткнуться тварь заставил очередной разряд тока. Но Кира уже всё равно не слушала – вместе с портфелем она подбежала к Сэму.

Он, шатаясь, поднялся на ноги и опёрся плечом на кирпичную стену. Губы всё ещё отдавали синим, но в глазах уже появилась ясность.

Распахнув портфель, подростки сразу разглядели аккуратно свёрнутый врачебный халат. Кира достала его и, нащупав брошь, сорвала с воротника. Сэм же вынул из внутреннего кармана своей куртки зеркало. Бледные пальцы подрагивали, но это не помешало удерживать его так, чтобы Кира могла видеть брошь.

Через отражение было понятно, что в руках у неё и не брошь вовсе, а довольно большая клетка – как для попугаев. Внутри теснились души: бледные, мерцающие, с человеческими лицами – они беззвучно звали на помощь.

Неожиданно Кира почувствовала, как предмет в её руке стал невыносимо тяжёлым. Глядя на него через зеркало, девушка перехватилась за кольцо-ручку сверху – так было удобнее. Стороннему наблюдателю это действие могло бы показаться странным: ведь без зеркала всё выглядело так, словно Кира отпустила брошь, но та, вместо того чтобы упасть, вдруг повисла в воздухе.

Сосредоточившись только на том, что видит в отражении, Кира потянулась к дверце клетки. Отодвинула засов – и та с лёгкостью распахнулась.

В ту же секунду из клетки вырвалась буря света. Десятки сияющих душ, как разноцветные попугаи, вспорхнули в воздух и закружились, наполнив тёмный переулок мягким свечением. Кира инстинктивно улыбнулась.

Но в следующее мгновение её улыбка померкла. Получив свободу, души почему-то не исчезали. Они кружили, дёргались, но клетка каким-то образом удерживала их в пределах своей орбиты.

Сэм тоже всматривался в отражение. Всё это выглядело так, словно на измученных пленников навешали якоря, и те были не в силах от них избавиться.

Якоря…

Парень выхватил клетку-брошь у Киры и бросил на землю. Потом, не раздумывая, со всей силы наступил на неё ботинком. Зубы, из которых была сделана брошь, захрустели.