Тайна Азариуса. Книга 1. Черепаший остров

Хью выпрямился, выдвинул вперед обросший щетиной подбородок, поправил на пояснице повязку с бурыми пятнами засохшей крови и обвел глазами все сборище.

Потом, выждав несколько секунд, заговорил – четко, громко, чтобы всем было хорошо слышно.

– Уцелели и перебрались с корабля на этот остров тридцать восемь человек, включая девять тяжелораненых. Остальные братцы погибли. – Он сделал небольшую паузу и воскликнул: – Пусть океан будет им вторым домом!

И моряки вместе с капитаном хором повторили:

– Пусть океан будет им вторым домом!

Команда «Беллоны» была разношерстной: в ней собрались люди разного нрава, возраста и цвета кожи. Одевались они тоже по-разному: большинство носило потертые парусиновые штаны и широкие рубахи, кто-то предпочитал зауженные кальсоны с атласными лентами на голени, а иные щеголяли в трофейных камзолах, украшенных бантами и кружевами. Свои головы пираты чаще всего покрывали шляпами всевозможных фасонов; некоторые выбрали косынки, а кое-кто и вовсе ходил с непокрытой головой. Несмотря на все эти различия, их объединяло одно – все они были матерыми, просоленными насквозь моряками, все жаждали наживы и не понаслышке знали, каково быть искателем приключений. Никто не ведал, что ждет его впереди – бренчание монет в карманах с развеселым кутежом в борделе или веревка на рее. Потому были для них так сладки и вкус победы, и радость дележа добычи, и поцелуй красотки в порту.

Прищурившись, Хью обвел взглядом пиратскую шайку и заговорил снова:

– Так, про раненых я сказал; теперь про воду. Ее очень мало. Одна двухсотлитровая бочка, и та чудом уцелела. Поэтому воду будем выдавать всем равными долями. Думаю, дней на пять-шесть нам хватит.

– А ром? Вроде есть и бочка рома? – раздался голос из толпы.

– Да, – буркнул Хью, – есть пятидесятилитровый бочонок. Это все, что мы имеем. Так что, Кружка, на многое не рассчитывай.

Пират с этим именем недовольно скривил рожу.

– А разве нельзя – выпарить пресную воду из соленой? – раздался выкрик моряка по имени Базина.

– Можно-то можно, – рявкнул боцман, выискивая нахала глазами в толпе, – да только у нас нет для этого ни одной железной посудины! Камбуз на корабле затопило раньше всего. Никто и не додумался захватить с собой какой-нибудь железный бак или котелок. Все были заняты только своим барахлом!

Хью бросил презрительный взгляд на груду вещей, высившуюся в тени старой акации.

– А что, все нажитое я должен был бросить?! – послышался голос все того же пирата, но уже недовольный.

– Тогда, умник, кипяти и выпаривай воду в своем деревянном рундуке! – гаркнул боцман, разглядев в толпе темно-зеленую треуголку Базины. – А ко мне за водой можешь не подходить!

Недовольное ворчание Базины потонуло в общем смехе команды.

– Ладно, Хью, – перебил капитан своего помощника, отлично понимая, что сейчас не время затевать перепалку. Потом поправил шляпу, сбитую набок порывом ветра, и поднялся с места.

– Пока вода есть, а там что-нибудь придумаем… – сказал он, постаравшись вложить в свой голос как можно больше уверенности. – Смекалки-то нам не занимать!

Капитан окинул собравшихся взглядом. Ему было горько осознавать, что большая часть его людей погибла при последнем налете. С этой командой он ходил под парусами больше двух лет. За успешные походы подчиненные ценили и уважали его. Не всегда, но очень часто им везло. Но не в одном везении было дело! Ноэ хорошо знал навигацию и отлично чертил путеводные карты. В помощники он непременно брал опытных мореходов, которые были ему верными друзьями и соратниками. Точный расчет каждого шага почти всегда позволял команде сорвать солидный куш или, как говорится, «поймать акулу за хвост». Ноэ был умён и осторожен. В нём всегда боролись два чувства – решительность и сомнение. И лишь когда между ними устанавливалось равновесие –, он шел на риск. И в этот раз все получилось бы как надо, если бы только фортуна не повернулась к ним спиной…

Подавив в себе мрачные мысли, капитан поправил букли парика и уверенно продолжал:

– Я горько сожалею о погибших. Но так распорядилась судьба… Мы будем помнить имя каждого, кто был в нашей команде. И всякий раз, задабривая Морских Богов, попросим заступиться и за их грешные души. Пусть в морской пучине для них всегда найдется полная чарка рома, раскуренная трубка и весёлая дева, которую можно усадить на колени!

Люди отозвались на это кивками и одобрительным похлопываньем друг друга по плечу.

– Несмотря на все беды, смерти и страдания, мы сорвали огромный куш! – воскликнул Ноэ. – Поглоти меня, бездна! Многие флибустьеры и мечтать о таком не смели, верно?

Раздались крики и довольные возгласы; несколько шляп взмыли вверх.

– Теперь поговорим о насущных делах. Волей судьбы нас выбросило течением на этот крохотный островок. Мы знаем, что скорее всего за нами устроили погоню. Что ж! Пусть сначала нас здесь найдут! Ни один корабль не может пристать к берегу, не напоровшись на рифы. Это место гиблое, его все суда обходят стороной. К тому же этот клочок суши необитаем и находится далеко от других островов. Здесь нет пресной воды поэтому сюда не суют носа даже рыбаки. Из этого я делаю вывод, что здесь нас святоши искать не будут. Мы можем смело жечь костры, не опасаясь, что кто-нибудь увидит огонь или дым.

Капитан обвёл взглядом свою команду и снова воскликнул:

– Пусть ветер всегда сопутствует нам! – забывшись, он взмахнул правой, раненой рукой, и боль, будто поджидавшая своего момента, незамедлительно дала о себе знать. Ноэ сжал губы, и по его запястью потекла тонкая струйка крови.

– Пусть ветер всегда сопутствует нам! – нестройно подхватили пираты.

– Корабля у нас нет. На двух лодках в океане далеко не уплывёшь… – продолжал капитан, с усилием подавляя боль и стараясь, чтобы его голос не дрогнул. – Поэтому мы должны разобрать «Беллону» и построить из ее досок какое-нибудь мало-мальски годное суденышко. Уверен, что это нам по силам. На нем и доберемся до Силентиса.

Моряки оживленно загомонили:

– Верно говоришь!

– Точно!

– С тобой доберемся, капитан!

– А на Силентисе уж как-нибудь обзаведемся новым кораблём, – сказал Ноэ и пнул носком сапога кованый сундук, на котором сидел Хью. – Слава Святым Утопленникам, есть на что!

Моряки радостно загудели, и вверх снова полетели шляпы.

Когда ликование стихло, капитан посмотрел на плотника и спросил:

– Что думаешь, Модесто?

– Если разберем то, что осталось от нашего корабля, то даже на баркас хватит, – не задумываясь ответил плотник. – Правда, инструментов удалось спасти немного, так что придется повозиться…

Капитан вытер окровавленную ладонь о штаны и оглянулся на Джакобу.

– А что скажет парусных дел мастер?

Старый пират принялся теребить золотую серьгу в ухе. Это всегда означало одно: он думает.

– Говори, Джакоба, – раздались голоса моряков, – не крути канаты!

– Если собрать все рваные куски, – начал размышлять вслух мастер, – и разобрать парусиновые носилки, на которых несли раненых, то я, пожалуй, соберу кой-какой сносный парус.

– Вот и отлично, – кивнул капитан. – С баркасом, стало быть, все понятно.

Тут Джакоба встрепенулся.

– А почему будем строить баркас, а не тартану? Она лучше подойдёт для наших целей.

– Нет-нет, – покачал головой плотник, – только баркас. Он гораздо устойчивей.

Джакоба всплеснул руками и подпрыгнул от возмущения.

– Но баркас слишком неповоротливый, и к тому же…

Хью перебил старого пирата:

– Хватит спорить! Дьявол с вами! Сначала надо корабль на доски разобрать, а уж потом препираться!

Джакоба и Модесто согласно закивали головами, но при этом недовольно зыркнули друг на друга.

Продолжая обсуждать планы на будущее, команда пришла к мнению, что доски с разобранного судна перевезут на двух лодках, и что «Беллону» должны разбирать те, кто умеет плавать, так как корабль в любой момент может уйти под воду. Остальные члены команды останутся на острове и под началом плотника будут строить баркас и навесы для жилья.

Пират по имени Жирар предложил достать закованных дикарей и привлечь их к работе по разбору судна: даже если помрут, не жалко будет. А если всё обойдётся, то дополнительные рабочие руки и на острове будут не лишними. Вся команда согласилась с этими доводами, хотя каждому было понятно, что вытащить рабов с затопленной нижней палубы будет непросто. Ключ от замка, смыкающий цепь на ногах дикарей, в суматохе был потерян. Капитан решил, что абордажники Тилль и Симон попробуют сломать замок или подорвать цепь. Оба моряка хорошо умели плавать, и в случае чего у них был шанс спастись. К тому же Тилль сегодня уже побывал в этом затопленном отсеке, вызволяя «жирных гусей», и ему было проще там ориентироваться.

Дикари были захвачены на острове Тигунааки, и везли их на невольнический рынок в Барахутре. Цену за них давали большую по причине их редкого цвета кожи и того, что мало кому удавалось их пленить. Но в сложившихся обстоятельствах жизнь дикарей ничего не стоила. Конечно, знай команда, что среди рабов находится принцесса, случайно попавшая в плен, ее бы всячески оберегали: – стоимость рабыни королевских кровей была в сотни раз выше, чем у обычной невольницы. Судьба же прочих островитян осталась бы незавидной.

– Так, с этим разобрались, – сказал капитан. – Теперь нужно назначить кого-нибудь ответственным за камбуз. Кто умеет сносно готовить и может заменить нашего доблестного кока, хромого Фабио? Пусть душа его покоится с миром…

Все вдруг смолкли и стали переглядываться. Никто не хотел брать на себя такую тяжкую и неблагодарную обязанность.

– Ну-у? – протянул Ноэ, обводя глазами команду.

– Пожрать небось все мастера! – воскликнул Хью. – А как готовить, так зарылись в ил, словно склизкие моллюски!

– Я не залылся, – поднял руку Лям Бо и, как обычно, коверкая слова, добавил: – я сють-сють могу готовка.

Команда разразилась смехом. Громче всех веселился Ворона.

– Вот и славно. Значит, Лям Бо назначается коком, а помогать ему будет… – Ноэ, улыбаясь, всмотрелся в толпу, – а помогать ему будет… Ворона.

Смех Вороны оборвался.

– Я ведь умею плавать и могу пригодиться на разборке корабля, – крикнул пират.

– Ты, что не слышал, что сказал капитан? Будешь помогать Лям Бо, – отрезал Хью.

Ноэ поднял руку, и раскатистый гогот стих.

– Ты, Хью, заменишь квартирмейстера.

– Да, капитан, – ответил боцман.

Ноэ перевёл свой взгляд на судового врача.

– Как раненые? Что скажешь, док?

Каледо неуверенно пожал плечами и, нахмурившись, объяснил, что настоек и порошков крайне мало, а опиума для обезболивания почти не осталось. Многие долго не протянут. Обсудив их плачевное положение и возможные методы лечения, капитан перевел взгляд на лоцмана и спросил какая погода ждет их в ближайшие дни. По этой части Филиппэ почти никогда не ошибался и предсказывал погоду лучше всякого барометра. Вот и сейчас он запрокинул голову, посмотрел на небо, облизал большой палец, поднял его вверх, чтобы определить направление и силу ветра, и уверенно заявил, что ночью будет шторм.

Пираты задрали головы, затем переглянулись – на небе не было ни одной тучки.

Капитан нахмурился.

– Когда начнется шторм, корабль смоет в океан. И это значит, что у нас есть всего лишь один день, чтобы разобрать его на доски. Висеть мне на рее! Верно я говорю, Филиппэ?

– Верно, капитан, – с одобрением откликнулся лоцман.

– Темнеет здесь поздно, не раньше девяти вечера, и это нам на руку. Но с учетом того, сколько дел нам предстоит переделать, нужно дорожить каждой секундой, – добавил Ноэ.

– Да, время, словно песок в часах, бежит неумолимо, – подытожил боцман.

– Ну вот, основное мы обсудили. Вечером назначаю большую сходку – если, конечно, шторм позволит нам ее провести. Там и разберемся, что делать дальше. А теперь за работу!

Джакоба окинул взглядом пеструю ораву своих товарищей и, найдя в их глазах поддержку, сделал шаг вперед:

– И вот еще что, капитан. Команда хочет получить свою долю.

Повисла пауза. Затем раздался одобрительный гул. Мо сразу насторожился и стал внимательно оглядывать толпу.

– Ну что ж, это справедливо, Джакоба. Мы обязательно поделим добычу, но не сейчас. Сделаем это в другой раз. А сейчас нельзя терять ни минуты, – твёрдо сказал Ноэ.

В ответ ему послышался глухой ропот.

Несмотря на все протесты врача, моряк по имени Зидан тоже решил явиться на сходку. С трудом опираясь на плечо своего приятеля Кружки, он выбрался в передний ряд. Выглядел он чудовищно: щеки ввалились, нос заострился, по лицу ручьями стекал пот. Тугая повязка на культе ноги насквозь пропиталась кровью. Зидан еле держался на одной уцелевшей ноге, казалось, что он может в любой момент рухнуть в обморок.

Собрав все свои силы и облизав сухие потрескавшиеся губы, он прохрипел:

– Капитан, я-то скоро умру, – он показал рукой туда, где вместо стопы был распухший обрубок, – и отсюда точно не выберусь. По нашему закону я могу в любое время затребовать свою долю. И я хочу ее получить. – Зидан вытер ладонью со лба едкий пот, кивнул головой на приятеля, который его поддерживал, и продолжал:

– Хочу, стало быть, получить ее и передать Кружке. Мой друг отдаст моей семье все то, что мне причитается. Если, конечно, сам выберется с этого проклятого острова… Будем надеяться на Божью милость… А поскольку до следующей сходки мне не дотянуть, – Зидан вытянул шею, подался вперед, к Ноэ, и прохрипел: –… то я хочу получить свою долю немедленно!

За пререкания с капитаном должна была последовать неотвратимая кара. Флибустьеры с перекосившимися лицами стали переглядываться между собой. Мо поднялся с места.

Ноэ медленно вынул из кармана камзола золотые часы на цепочке и взглянул на них. По привычке подкрутил завод и, выдержав паузу, спокойно ответил:

– Да, все верно! Долю ты можешь затребовать когда угодно, и в этот раз она будет намного больше установленной, так как многие наши братья не дожили до этого момента. – Ноэ обвел глазами толпу. – Если, конечно, мы не сможем передать долю наших умерших товарищей их семьям. Кстати, ты, Зидан, получишь надбавку еще и за то, что остался калекой. У нас всё по кодексу.

Зидан закивал головой. Из толпы донеслись одобрительные возгласы.

Ноэ чуть подался вперед и добавил:

– Но мы разделим добычу вечером, если, конечно, не будет сильного шторма. Или завтра. А сейчас не будем тратить на это драгоценное время.

– Но я хочу сейчас! Сейчас! До завтра я могу и не дотянуть! Якорь мне в глотку! – в истерике завопил пират.

Растолкав стоящих на пути моряков, громила Мо в два шага очутился возле капитана и ополоумевшего калеки. Стоящий рядом с ними Кружка побелел как полотно.

В воздухе повисла тишина; был слышен лишь плеск прибоя.

Скомандовав Мо взглядом, чтобы он не вмешивался, Ноэ убрал часы обратно в карман и подошёл к Зидану вплотную.

Заглянув в слезящиеся, обезумевшие глаза моряка, он решительно отрубил:

– Нет! Будем делить тогда, когда я сказал! У нас каждая минута на счету, а дележка займет часы. Даже если всё пройдёт гладко, без ссор и поножовщины. Мы не сможем тебе на глазок отсыпать камни. Нам нужно будет разделить добычу по справедливости. А как ты сам знаешь, доли у всех разные. – Ноэ обернулся к судовому врачу. – Каледо, займись Зиданом. Сделай все возможное, чтобы он выбросил из головы мысли о скорой смерти. И облегчи ему страдания.

Доктор угрюмо кивнул и потёр рукой шею.

Зидан хотел было снова что-то возразить, но Кружка сжал ему плечо. Понимая, что его друг прав, калека стиснул зубы и отвернулся. Из глаз его брызнули слезы.

Ноэ обвел взглядом всю команду и громко воскликнул:

– А теперь, братцы, за работу! Сходка окончена!

Толпа зашевелилась. Те, кто сидел, стали подниматься на ноги.

Капитан резко повернулся и сделал шаг, но сапоги его увязли каблуками в песке и он, потеряв равновесие, чуть не упал. Шляпа, а вместе с ней и длинный белый парик с кудрями сползли набок – это было последней каплей, переполнившей чашу терпения. Он разразился бранью, сорвал их с головы и с силой отшвырнул в сторону. Без белых буклей его облик стал еще более суровым; темные, коротко стриженные волосы с едва заметной проседью выразительно обрамляли мужественное волевое лицо.

– Убери это барахло в мой ящик, Хью! – крикнул Ноэ и быстро зашагал к пленникам, сидящим неподалёку под финиковыми пальмами.

Боцман поднял смятую шляпу со сломанным пером и распушившийся парик, отряхнул их от песка и сунул себе за пазуху.

***

Полуденное солнце то пряталось за пушистыми белыми облаками, то снова показывалось, красуясь своим пылающим ликом. Два больших пёстрых попугая, хлопая крыльями, сидели в кроне пальмы, мило ворковали между собой и поклёвывали друг у дружки хохолки. Через некоторое время самец устал от заигрываний с самочкой; он что-то прощебетал, отвернулся и уставился на спелые финики. Открыв свой мощный клюв, он принялся кромсать плоды и одновременно, не стесняясь, справлять нужду. Его белый жидкий помет с устрашающей скоростью полетел вниз.

Под пальмой, прислонившись к стволу, сладко дремал магистр Лигардини. Внезапно теплый, липкий птичий помет обильно залил его лицо.

Ошеломленный этой внезапной атакой, священник судорожно вздрогнул и замахал руками, будто защищаясь от невидимого врага. Протерев один глаз, он наконец сумел разлепить его и сообразил, что произошло.

– Ах вы, мерзкие птицы! Ме-е-рзкие пти-и-ицы! Ну надо же! Какая вонь! Фу! – зашипел Лигардини.

Наспех вытерев испачканное лицо руками, магистр вскочил на ноги и задрал голову, выискивая наверху пернатых мерзавцев. Обнаружив попугаев, священнослужитель стал оглядываться вокруг в надежде найти что-нибудь, чем можно было бы в них запустить. Не найдя ничего подходящего, он сжал кулаки и принялся гневно потрясать ими.

– Гадкие создания! Погодите у меня! Доберусь я еще до вас!

Когда его бессильный гнев понемногу отступил, священник выглянул из-за пальмового ствола и посмотрел в туда, где в тени соседнего дерева коротали время четверо его товарищей по несчастью. Взору его предстала Кастилия – она перебирала волосы Марселе, пытаясь соорудить ей простенькую прическу. Переведя взгляд чуть правее, он увидел Дона Сантино, который ходил взад-вперед и при помощи жестов объяснял что-то своему сыну.

Священник вытер о траву испачканные пометом ладони, поправил шапочку на макушке и, убедившись, что его никто не видит, одной рукой проворно задрал сутану, а другой извлек из-под ее подола ажурную серебряную фляжку. Откупорив крышку и втянув ноздрями медовый аромат вина, Лигардини сделал небольшой глоток и закряхтел от удовольствия. По его телу растеклась волна блаженного покоя, мягкие щеки порозовели, влажные губы расплылись в улыбке. Прикрыв глаза, он погрузился в сладостную истому. Лёгкий туман заволок сознание, мощный прилив свежих сил окатил тело приятным жаром. Простояв в трансе несколько минут, Лигардини очнулся, медленно открыл блестящие одурманенные глаза и, смахнув ладонью выступившие на носу капли пота, перекрестился. Потом закупорил фляжку, спрятал ее снова куда-то вглубь своей изумрудно-зелёной сутаны и с наслаждением потянулся, ощущая необычайный душевный подъём, избыток бодрости и сил. Разгладив ладонями складки одежды, Лигардини поднял голову и увидел идущего к нему капитана. Лицо магистра недовольно скривилось, словно он съел что-то кислое.

Ноэ взмахнул рукой, сигнализируя служителю Ордена, чтобы тот оставался на месте.

– Как хорошо, что вы уже пробудились, монсеньор, – промолвил он, подойдя к Лигардини, и уважительно склонил голову. – Я бы хотел переговорить с вами наедине – так сказать, по душам. За тем и пришел.

Магистр слегка сгорбился, и в его глазах мелькнул испуг.

– Не беспокойтесь, Ваше Высокопреосвященство, я не причиню вам никакого вреда. Наоборот, я хочу попросить вас оказать мне одну услугу.

Священнослужитель удивленно приподнял брови, выпрямился, и лицо его снова приняло свой обычный равнодушно-апатичный вид.

– Вы просите меня? Своего пленника? Насколько я понимаю, пираты редко пользуются словом «прошу». Приставляют нож к горлу – вот и вся просьба.

Губы капитана растянулись в теплой дружеской улыбке.

– Да, но это ситуация иного характера. Прошу вас, магистр, следуйте за мной. Отойдем туда, где нам никто не помешает.

Лигардини тяжело вздохнул, обернулся и увидел, что Дон Сантино и его близкие наблюдают за ними с интересом и беспокойством. Священнослужитель пожал плечами, всем своим видом давая понять, что не знает, в чем тут дело и что понадобилось от него этому разбойнику. Поправив шапочку и крест, он подобрал сутану, чтобы она не цеплялась за траву, и медленно поплелся за капитаном. Пройдя шагов двадцать, они оказались в гуще тропической зелени и остановились возле пышно цветущего куста.

– Как я уже говорил, святой отец, мне нужна ваша помощь.

– Предупреждаю вас сразу: я не буду делать ничего такого, что противоречило бы моим убеждениям и канонам моей веры, – твердо произнес магистр.

– Я вас понимаю.

– Ну что ж! Тогда я вас слушаю.

– Я хочу исповедаться.

Лигардини презрительно усмехнулся, пожал плечами и воскликнул:

– Вы?

– Да, я.

– Вы хотите, чтобы я замолил перед Господом ваши грехи?

– А почему это вас так удивляет? – спокойно спросил капитан, стараясь не обращать внимания на высокомерный тон священника.

– Я нахожусь в лапах головорезов, убивших на моих глазах десятки людей, – пылко заговорил магистр. – Это только то, что я видел воочию! Но я уверен, что на самом деле их не десятки, а сотни. Сам я похищен, и моя жизнь висит на волоске. И после всего этого я должен замаливать ваши грехи?!

Священнослужитель заметно осмелел. Страх совсем не сковывал его – наоборот, те жизненные силы, что забурлили в нем всего несколько минут назад, обернулись теперь едва ли разумной напористостью и решительностью.

Он сделал шаг к капитану, слегка наклонился к нему и спросил, нарочно растягивая слова:

– Вы это серьезно?

– Ваше Преосвященство, у меня сейчас не то настроение, чтобы шутить. Я предельно серьёзен.

– Я не стану этого делать! – визгливым голосом выпалил Лигардини и надменно задрал подбородок.

– Всегда можно договориться…

Магистр поправил перстень на пальце и строго произнёс:

– Не в этом случае!

– В любом…

– Я всё сказал, – медленно процедил священнослужитель и упёр руки в свои мягкие бока.

Капитан вздохнул и тихонько кашлянул.

– Сейчас я постараюсь объяснить вам причину моей просьбы.

Лигардини недовольно скривил губы.

– Я всю жизнь доверяю своему внутреннему голосу, – продолжал Ноэ, – и он еще никогда меня не подводил. Сегодня утром он шепнул мне, что живым с этого острова я не выберусь. Отдам здесь концы. Понимаете? Я здесь сгину.

Магистр скрестил руки перед собой: речь капитана его заинтересовала.

– Я в этой жизни ничего не боюсь, – твердо сказал Ноэ. – Ни пыток, ни страданий, ни голода, ни болезней, ни ран. Единственное, чего я боюсь – это неизвестность. – Он поднял палец к небу.

– И я хотел бы, чтобы моя душа, когда ей придет срок оказаться на небесах, была замолена. Я не знаю, есть рай или нет его, есть ад или нет… С того света еще никто не возвращался, чтобы об этом рассказать, – он вздохнул, – а это и есть неизвестность… Но коль религия уже много веков убеждает нас, что Бог есть, то лучше я буду верить ей, чем кому-нибудь еще. Все очень просто, святой отец.

– Я этого делать не буду. Поищите себе другого священника, – прошипел магистр.

Повисла пауза; тишину нарушало лишь мелодичное жужжание насекомых, опыляющих цветы на кусте.

Затем губы капитана растянулись в улыбке.

Поняв, что сморозил чепуху, Лигардини тоже заулыбался. Их глаза встретились, и оба от души рассмеялись, словно старые друзья.

– Хотите вы того или нет, но дело сейчас могу иметь только с вами, святой отец, – еще смеясь, промолвил Ноэ.

– Да уж! На этом острове будет трудновато найти другого священника! – также сквозь смех отвечал ему Лигардини.

– Конечно, магистр, услуга за услугу, – капитан перешел на серьезный тон. – С этого острова можно выбраться только на каком-нибудь маленьком суденышке. Даже если мы его построим, всех оно не увезет. Я вам гарантирую место.

Перестав смеяться, служитель Ордена вытер вспотевшее лицо и недоверчиво посмотрел на собеседника.

– А если к тому времени окажется, что ваше предчувствие вас не подвело, сеньор капитан? Тогда сегодняшняя клятва не будет стоить ничего. Нет, так не годится…

Ноэ согласно кивнул головой и вынул из кармана камзола бархатный мешочек.

– Я понимаю, что услуги магистра дорого оплачиваются, – сказал он и кинул мешочек Лигардини.