Ладья-UT

– Ну? – прошептал Саша, подойдя к Марии, оглядывающей небольшой треугольник асфальта между линией кустов и стеной дома.

– Видишь что нибудь?

Саша ничего примечательного не видел. Впереди – стена здания, стоящая косо к границе скверика. Судя по разметке на асфальте, покрывающем видимую часть площадки за углом здания, там – малюсенькая парковка. А за ней, наверное, улица. Свет идёт именно оттуда, наверное перед зданием как раз и есть фонарь уличного освещения, которые вдоль улиц и принято ставить. Саму улицу отсюда не видно, и шума машин нет. Однако что им тут в такое время делать, машинам-то? На асфальте вокруг – ничего примечательного. На здании (Саша запаздало вскинул голову, вспомнив про камеры) – тоже ничего, только тёмные окна. Саша посмотрел по сторонам – вдоль линии кустов тоже ничего не нашлось. А что в кустах – чёрт его знает. Если смотреть со света в темноту – никогда ничего не разглядишь. Они с Машей сейчас на свету, а в кустах – та самая кромешная темень и есть. Там теоретически хоть батальон спрятать можно, а при желании и некоторой ловкости – хоть с боевыми машинами. Нет там конечно никакого батальона, но с другой стороны чтобы скрутить или просто расстрелять одну малолетнюю разведчицу и одного неизвестно-кого в общем-то батальон и не требуется.

– Ничего примечательного не вижу. – шепнул Саша, оглядываясь то на левую то правую стены кустов. – Торчим тут как муравьи под лупой…

Все угрожаемые направления в поле зрения держать было невозможно, и между лопаток всё время было зябко оттого что в спину пялилась неизвестность. Саша с трудом боролся с искушением отступить обратно в уютную темноту скверика, где он и сам сделается невидимым.

– И я ничего… – как бы задумчиво ответствовала Маша, глядя уже не на площадку, а обратно вглубь парка, в сторону откуда они только что пришли.

– Обойдём здание?

– Нет. Было сказано – западная часть Хидден Холлоу, а здание – граница зоны поиска. В любом случае с той стороны слишком светло, и прятаться там негде. Давай обратно.

Луч фонаря вновь зашарил по кустам, без особенного, впрочем, успеха. А что тут увидишь? Видимость вдоль тропинки – на сколько мощности фонаря хватит, а вот в сторону, перпендикулярно тропинке – метр с обеих сторон, да и то с натяжкой. Кусты уже подёрнулись весенней липковатой листвой, да и не кусты это вовсе. Это – молодые коленчатые побеги смешного дерева «Американский клён», которое почему-то во времена Сашиного детства любили сажать рядом со школами в московских новостройках. И сами эти американские клёны разбросаны в живописном беспорядке – там, где из таких же побегов и выросли. Между стволами и пучками побегов – кое-где извилистые узенькие проходы, а кое-где и нет, сплошная стена зелени, вернее в ночном, монохромном зрении – сплошная стена серости.

Маша водила пятном света по ведомой только ей системе, а Александру оставалось за пятном следить, надеясь углядеть что-нибудь, что девушка просмотрит. Они медленно шли обратно по дорожке. Через несколько метров обнаружилось развилка, которую по пути сюда Саша не заметил. А потом ещё одна. Земляных, небетонированных тропинок можно было и не считать.

– Стой, так можно до утра искать и всё равно не найти. Держи! Свети сюда… – Маша отдала фонарик, опустила сумку прямо на бетон, присела рядом и зарылась в сумочное нутро обеими руками.

Неловко приняв фонарик левой рукой, Саша посмотрел на правую, вооружённую. Разжал ладошку – деревянные щёчки рукоятки Нагана потемнели от влаги.

«А ручки-то потеют…» – уничижительно подумалось про себя – «Трусишка зайка серенький…»

Хотел было гордо убрать револьвер в карман, но потом решил что глупо будет… нет, даже не погибнуть конечно, а именно – проиграть по-глупому из-за дешёвого позёрства, и оставил оружие в руке. Странное это было чувство – стоять посреди города со стволом наголо.

А Маша тем временем нашла что искала, выпрямилась, и в очередной раз удивила – в каждой руке девушка держала по мобилке. Телефончики были похожие, из простеньких недорогих «раскладушек». Сунула один в луч фонаря, недовольно поджала губы, и почти неглядя отправила пластиковую коробочку обратно в расстёгнутый зев сумки – не тот. Открыла второй, глянула на экран. Александр успел порадовался что у девушки очень вовремя нашёлся фонарик, и не пришлось смекалку проявлять. Хорош был бы гражданин Тимофеев (а с виду в общем-то умный человек) щёлкая зажигалкой в потугах рассеять темноту вспышками кремня, в то время как надёжный и удобный источник света теперь у каждого с собой – экран мобилки.

– Нет сигнала. – поглядывая на телефон, Мария сделала несколько шагов вперед, назад, вернулась у сумке и опять отрицательно покачала головой. Потом глянула через плечо вдоль дорожки, видимо решая в какую сторону в поисках сигнала полезнее направиться.

– Тут такое и в городе бывает. То у одного, то у другого оператора в сервисе дырка. Сейчас… – отдав фонарик обратно, Саша освободившейся левой полез за своей мобилкой, благо хранилась она как раз в левом кармане.

– И думать забудь! – отрезала Мария, но потом, увидев недоумённый Сашин вид, пояснила: – Хочешь свой, личный телефон засветить? Мы же не знаем кто против нас играет и какие у них возможности. Да и полиция на дыбках, землю носом роет. Кто знает, может и контрразведка каким-нибудь боком замешана. А вот у этих возможности как раз известно какие. Гигантские у них возможности. Если интересуются, то прослушают, а потом и запеленгуют. Или сейчас хотя бы запишут, а прослушают позже, сделают выводы, и по номеру телефона выйдут на тебя, сам понимаешь – это проще простого. Мне и с этого-то, «чистого», свежекупленного телефона звонить не хочется. Думаешь, если бы звонить можно было, я бы лазила тут по кустам в темноте?

– А если нельзя звонить, то…

– А у тебя есть варианты получше? – перебила Мария, поднимая сумку. – Вот то-то! Пошли искать сигнал.

Сигнал искать пошли в сторону здания, и нашли почти сразу, шагов через несколько.

– Чего он трубу-то не берёт? – спросил Саша, слушая длинные гудки вызова, звучавшие черезчур громко в ночной тишине.

– Не знаю. Может батарейка села. Может, телефон уже уничтожил. Может сознание потерял. А может, захвачен или убит. – жёстко ответила Мария, дождавшись когда гудки сменились голосом автоответчика.

Чем больше предлагалось ответов, тем они меньше нравились Саше.

– А может, его кто-то ещё уже подобрал? Ну, какие-нибудь наши…

– Нет, если бы была возможность столкнуться тут с нашими, меня бы предупредили. Были бы тут другие наши, я бы, Саша, тебя не привлекала. Нет тут сейчас других наших, Сашик, кроме нас. Нам самим надо…

– Ну да. – кивнул Саша понимающе, ничуть впрочем не ободрённый тем что наших тут нет и не ожидается. Интересно, а дальше как? Ну, положим, найдётся сейчас этот раненый Машин коллега, а дальше что делать? Конечно, возможны варианты, но ни один из приходящих на ум как-то не радовал.

Маша набрала номер ещё раз.

«Если с первого раза тот парень трубку не снял, то вряд ли снимет и со второго.» – пессимистически прикинул Саша. Потом глянул на сосредоточенно звонившую девушку, и решил сделать хоть что-нибудь полезное, например заняться боевым охранением. Отошёл на пару шагов, огляделся и прислушался – просто так, на всякий случай. Не верилось уже как-то что их будут захватывать или убивать. То-ли отбоялся, то-ли какая-то подсознательная логика включилась. Если уж до сих пор на них не напали, то и дальше скорей всего ничего не случится. Да и окружающий пейзаж смотрелся теперь как бы привычно и буднично. Те же кусты, та же темнота. Далёкие машины шумят где-то на пределе слышимости, ручеёк позвякивает по камням, и… Или показалось?

Саша закрыл глаза, чтобы отключить лишние раздражители и оставить только слух. Затаил дыхание, даже услышал биение собственного пульса, потом медленно повёл головой влево-вправо, чтобы определить направление. Нет, вроде бы не показалось. В один прыжок вернулся к Маше.

– Дай телефон.

– Зачем? – Мария трубку не отдала, и протянутую Сашину руку напрочь проигнорировала. Даже сделала какое-то непроизвольное движение, будто хотела телефон к себе прижать, словно побоялась что силой отберут.

– Тогда нажми повторный вызов.

– Да зачем?!

– Нажми, говорю! – Саша поймал себя на том, что не хочет объяснять «зачем» исключительно потому, что если объяснить, то шикарного первооткрывательского триумфа не получится, а потому переборол себя и добавил, кивнув на тёмные кусты: – По-моему, я звонок слышал.

Маша надавила на «Повторный вызов», а потом наглухо прикрыла ладонью спикер своей мобилки. Теперь уже оба явственно различали в кустах ответное электронное пиликанье.

16. Жмурки

Саша в охотничьем азарте почти вырвал в Марии фонарь и направил на звук. Световое пятно опять упёрлось в кусты, но теперь хоть было понятно где искать. Посветил справа, слева, поднял руку повыше.

– Видишь? Вон же! – поймав себя на том что указывает на фигуру человека (сидящего у дерева метрах в пяти) не чем-нибудь, а стволом револьвера, Саша оружие поспешно опустил, но азарта не умерил – Ну вон же! Свети давай.

Поспешно пихнув фонарик обратно в руки Маше, Александр, и ринулся к ближайшему проходу в стене кустов настолько поспешно, на сколько позволяла темнота. Однако в проход нырнуть не успел.

– Стоять!!! – выпалила Маша. Сказано это было негромко, но так хлёстко и страшно, что Саша встал как вкопанный, инстинктивно пригнулся – почти присел , и завертел головой в поисках опасности. Даже под ноги себе на всякий случай глянул. А потом непонимающе оглянулся. Маша подошла, наклонилась к самому уху, и зло прошептала сквозь зубы:

– Ты что, совсем дурак? Ты куда лезешь, а? Или у тебя об условиях встречи оповестили? Ты как с ним «обнюхиваться» собрался? Хочешь от нашего же, от своего офицера пулю получить, болван этакий? Ты понимаешь, как человек на тебя, такого резвого, реагировать должен?

«Ишь козявка какая… Видали мы, знаете ли, карликов и покрупнее!» – обиженно подумал Саша, видя что Мария, прежде чем исчезнуть в кустах, ещё и этакое гаденькое движение сделала, будто собиралась замахнуться да и шлёпнуть его ладошкой по лбу как маленького. А потом понял, что злится исключительно от собственного стыда. На себя злится. Действительно ведь, побежал вперед, идиот восторженный, вместо того чтобы думать. Тоже мне, «Чип и Дэйл, спасатели – вперед!» И не просто ведь в кусты ломанулся, а ещё и с револьвером наперевес. И правда мог бы легко на выстрел нарваться. Парень этот конечно скорей всего без сознания, иначе давно бы себя обозначил, но ведь по-всякому бывает…

Пятно Машиного фонаря, подрагивая, задержалось на сидящей фигуре, поплясало вокруг, потом поползло по земле в обратную сторону.

– Ну, как там? – как можно более бодрым голосом спросил Саша, глядя как девушка выбирается обратно на дорожку.

– Спит наш найдёныш.

– Спит?! – переспросил обескураженный Александр.

– Ну да, спит. – ответила Маша буднично, а потом похоже решила ответить на все возможные вопросы одним махом: – Спит после анти-шоковой инъекции, по реакции зрачков на свет легко определяется. Проспит ещё часов десять – пятнадцать. Ранение в руку, проникающее или слепое – не знаю. Потеря крови, полагаю, умеренная, если бы пуля задела плечевую артерию – умер бы минут за десять. А если жив до сих пор, то и дальше всё будет нормально.

Что такое слепое ранение Саша представлял. Это когда не насквозь, то-есть пуля остаётся внутри, что, строго говоря, не есть хорошо, потому что пулю эту ещё извлекать надо. Всё остальное тоже было более-менее прозрачно. Однако ясности в главных вопросах это никак не прибавило. Например в вопросе «А что дальше?»

– Машк, а что дальше-то?

– Дальше-то? – рассеянно переспросила Маша, будто думая о чём-то своём. – Дальше-то мы нашего найдёныша со всей возможной осторожностью переместим в машину. Пошли. Наган-то убери, тебе сейчас обе руки понадобятся.

Найдёныш спал сидя на земле, как-то очень уютно и по-домашнему привалившись правым плечом к стволу дерева, опустив голову, и вроде бы даже тихо посапывая. Лица его Саша как следует не рассмотрел (да и не пытался), заметил только необычную бледность, то-ли от потери крови, то-ли просто спектр фонарика так цвета искажал. А смотрел Саша вовсе не на лицо спящего, а на левую руку.

«Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу…» – проскочила в голове дурацкая мысль. А потом ещё: – «Если это умеренная кровопотеря, то какая же неумеренная?»

Левая рука в гармонию мирного сна никак не лепилась, потому что была согнута и прижата к боку, будто лапа динозаврика. По бицепсу рука эта была перемотана какой-то тряпкой, то-ли подкладкой, то-ли фрагментом рубашки, то-ли ещё какой-то импровизацией на тему бинта. Чем была эта импровизация «при жизни» сейчас на взгляд было никак не определить, потому что и повязка, и рукав, и согнутая в запястье кисть были буквально загипсованы бурой застывшей кровью. Да что там кровью – кровищей. А ещё был запах. Скверный запах, мёртвый. Саша даже сразу вспомнил откуда такой бывает, запахи – они всегда близко к воспоминаниям. Лет двадцать назад стоял курсант Тимофеев в наряде по столовой, и выпало ему тогда чистить от брызг мяса большущую колоду, на которой повора рубили туши. И запах от этой колоды – плахи шёл точно такой же.

– Надо бы перебинтовать, но боюсь трогать. Запросто может опять потечь. – пробормотала Маша. И добавила уже погромче: – Давай-ка бери его – и пошли быстрее. Нечего тут больше делать. Подожди-ка. Давай пиджак, а то весь кровью перемажешься.

Самым сложным оказалось найдёныша на плечо взвалить. Не было у Саши опыта перемещения совершенно бесчувственных тел. Пришлось по-борцовски схватить за воротник, присесть, перевалить парня на плечо, и подняться, а там уже дело пошло значительно легче.

– Подожди секундочку… – притормозила девушка пыхтящего Сашу, потом пошарила лучём света по земле. – Всё, двинулись. Я первая.

– Оружие-то его где? – запоздало поинтересовался Саша, представив себе реакцию этого парня, если он всё же отчётся и обнаружит себя в позе барашка на чьём-то плече.

Маша не оборачиваясь молча похлопала рукой по сумке.

По пути к машине санитар-эвакуатор немного упарился, зато и замёрзнуть в зябком ночном воздухе не успел. Шёл быстро, но по возможности мягко, стараясь ношу не растрясти и раненую руку не беспокоить. Успел конечно пару раз вспомнить про то что «старость – не радость» – были времена когда на спор поднял по лестнице аж на десятый этаж одноклассницу Юльку Кашину. Правда Юлька тогда ехала у Саши «на закорках», да и сам он был на третьем курсе – в пике физической формы.

Когда вышли из скверика и спустились по ступенькам, Маша фонарик выключила и убежала вперед.

«А подстелить-то ведь нечего.» – вспомнил Саша, услышав жестяной звук открываемой дверцы. – «И чехлов нет. Измажем заднее сидение кровью. Пиджак что ли подстелить изнанкой вверх? Или нет, лучше водолазку снять и подстелить, она всё равно уже кровью запачкана…»

Однако Мария открыла не заднюю дверь, а багажник, вернее задний отсек внедорожника «Зюзи». Саша хотел было удивиться, но пока переводил дыхание, уже услышал ответ:

– Полиция на боевом взводе. Остановят на блоке, заглянут в салон – что ответим? А без причины машину обыскивать вряд ли будут. – и, сбросив сумку, принялась помогать. – Сажай его сюда. Теперь закидывай ноги. Аккуратней…

– Маша, так что дальше? – повторил Саша сакраментальный вопрос, как только найдёныш со всеми доступными предосторожностями был уложен на пластиковый пол багажника. Всё ещё восстанавливая дыхание, оглядел площадь на предмет случайных свидетелей загрузки в багажник бездыханного тела. Дыхание восстанавливаться не спешило, то-ли от изъянов физической формы, то-ли от волнения. Зато на плазе вроде бы никого не было, во всяком случае Саша никого не увидел. Посмотрел на девушку, и по её реакции понял что она, скорей всего, тоже никакой угрозы не усмотрела. Иначе, небось, не стояла бы с раздумчивым видом, а прыгнула бы в машину и ударила по газам.

– Давай-ка отъедем… – ответила Маша, вновь совершенно недвусмысленно направляясь к водительскому месту. – Хотя нет, погоди-ка. Кофту снимай, на изнанку её, и пиджак сверху.

– Это не кофта, это водолазка. – проворчал Саша, стягивая не то чтобы очень грязную одежду через голову, и думая, что Машино поколение может такого названия и не знает. Может, они такие штуки вообще уже называют на американский манер «тёртл-нэк» , что в переводе означает «черепашья шея». Прорвались же в речь всякие «креативные директоры», «медиа-подкасты», и прочие там «чикен нагетс». Параллельно порадовался тому, что если на водолазке крови немного, и вся она свернувшаяся, то значит и транспортировка раненого прошла как надо – рана не открылась. Вывернул водолазку и без всякой брезгливости одел – тоже мне, подумаешь, кровь.

– Ты, Саша, не бойся, – поворачивая ключ в зажигании продолжила Мария. – всё самое главное мы уже практически сделали. Теперь будем убегать и прятаться. И ждать кавалерию. – потом подмигнула. – Занзибарскую. Не бойся, не бросят нас.

Саша уже и не боялся – отбоялся, сколько ж можно бояться. Человек – он, знаете-ли, ко всему привыкает, и к страху тоже. Так, скорей – поволновывался немного.

– Угу, может, расскажешь куда бежать и где прятаться? Ты, красавица, учитывай что машина эта старенькая, и на большие дистанции не бегает – спотыкается. Пятнадцать лет машинке-то. Не знаю даже, добежит она до следующей долины или нет.

– Из долины нам выскакивать нельзя. – насупившись ответила водительница. – Выходы из долины – это узкости, бутылочное горлышко. Там, на перевалах, полицейские блок-посты почти наверняка стоят. А по ночному времени, когда машин мало, вполне возможно у них там хватит бойцов чтобы каждую проходящую машину проверять, без исключений. Конечно, за перевалами наверно и полицейская тревога не объявлена, и никто никого не ищет и не ловит, но рисковать не хочется. Да и не надо нам туда. Погоди-ка…

Маша очень-очень плавно затормозила, вероятно оберегая пассажира в жёстком багажнике. Саша огляделся, и ничего необычного в окружающем не заметил. Так, обычная тёмная улочка, узенькая – не из оживлённых. Ни одно окно не светится, как тут обычно и бывает – стандартный, ночной пейзаж Солт-Лейк-Сити, ничего примечательного. Вот разве что мусорные баки выдвинуты. Раз в неделю по улицам проходят мусоровозы, и специальной клешнёй поднимают и высыпают в кузов баки. Чтобы манипулятору – клешне было удобнее, хозяева домов эти самые баки с вечера вывозят на дорогу и оставляют у бордюра. А на следующий день (после прохода мусоровозов) уже пустые баки откатываются обратно к дому. Саша и сам так делал – во вторник вечерам вытаскивал два бака на колёсиках, один – зелёный, для обычного мусора, другой – голубой, для всяких там пластиков, бумаги, и прочих перерабатываемых материалов, а в среду после работы забирал. В общем – бакам этим не удивился. Маша, похоже – тоже знала что это, и зачем. Обернулась, выдернула с заднего сидения свою сумку изобилия , и бросила себе на колени. Потом вытащила из бокового кармашка два телефона и флакончик-«пшикалку». Быстренько выцарапав из обоих «раскладушек» SIMки, девушка безжалостно переломила аппараты, согнув их в обратную сторону.

– А зачем сломала? – полюбопытствовал Саша.

– А затем что обыватели слишком честные. Ещё отнесут в полицию – зачем баловать-то? – деловито ответила Маша, и, ссыпав остатки телефонов в небольшой пакетик, осведомилась: – Ножик есть?

Ножика у Саши не было, и Мария воспользовалась своими маникюрными ножницами: ловко используя их как рычаг, сломала и обе SIM-карты. Покалеченные карточки-микросхемы сунула в карман, пояснив:

– Потом выкинем…

Зачем Маша переломала SIMки, Саша спрашивать не стал, и так понятно – это она электронные следы заметает. Вернее – отвязывает их с Сашей от этих электронных следов. А вот то, что Маша делает это именно сейчас, немного насторожило. Значит – не исключает возможности, что неведомый супостат их с этими карточками поймает. Саша даже на всякий случай осмотрелся по сторонам, и пощупал локтем револьвер сквозь карман. Ничего подозрительного конечно не заметил – та же сонная улица.

Маша тем временем пшикнула из флакончика в пакетик, потрясла содержимое, пшикнула ещё пару раз, опять потрясла. По салону потянуло знакомым запахом жидкости для сняться лака.

– Ацетон? – Саша знал, что ацетон и другие обезжиривающие растворы хороши для уничтожения отпечатков пальцев.

– Ага, ацетон. Плюс ещё кое-какая бытовая химия. Чтобы сделать невозможным анализ ДНК. – Мария опять ободряюще подмигнула. – На всякий случай.

Потом девушка вышла из машины, и отправилась к одному из мусорных баков. Что она там делала, Саша видеть не мог, по-скольку та ушла назад – в сторону кормы машины, избегая света фар. Впрочем, и смотреть не стал, и так понятно – остатки телефонов из пакетика вытряхивает, аккуратистка.

– Маша, так куда мы едем-то? – проявил настойчивость Саша как только малолетняя разведчица вернулась. – Или это секрет? Может, мне ещё и глаза закрыть? Или мешок на голову?

– Нет, не секрет конечно. Едем в каньон Миллкрик. Это совсем близко должно быть, минут пятнадцать отсюда. Там есть площадки для кемпинга. Мы с тобой туда не спеша доедем, и будем изображать влюблённую парочку, пока кавалерия не появится. – Маша глянула на часы. – Всё закончится ещё до рассвета.

Саша хотел уже было облегчё6нно вздохнуть. И по поводу того, что этого раненого партизана заберут не через месяц, а почти немедленно. И потому, что прятаться надо не, например, в его, в Сашином родном доме, а в Миллкрик. Но не вздохнул.

– В Миллкрик?!

– Ну да… – Маша покосилась удивлённо, и повторила: – В встреча каньоне Миллкрик. Это на восточной окраине.

– Я знаю, где это. Я там, красавица, между прочим почти каждую неделю бываю. Как раз там русские по субботам собираются. Маша, там нет никакого кемпинга. Верней – есть, но не круглосуточный, и только летом. А в десять вечера оттуда рейнджеры всех выгоняют, ну, это такая лесная полиция. Маша, этот каньон – собственность города. Это не лес для туризма, это – практически парк. Ты ничего не перепутала?

– Может, это ты что-то перепутал? – ответила девушка после минутного молчания. – Там же палатки, я сама видела…

– Сверху что-ли видела, на фотках из космоса? – криво усмехнулся Саша. – Да, бывает что и ставят там палатки. Привозят с собой и ставят на пару часов – детей потешить. Бывает, что и на Ар-Ви приезжают, это… – попытался вспомнить как сокращение «Ар-Ви» расшифровывается, но так и не вспомнил – ну, это автобусики такие жилые, типа – дома на колёсах. И костры жгут непременно. Только на ночь рейнджеры всех выгоняют к такой-то матери. Ты уж поверь старому Миллкриковскому волку, я – знаю.

– Я поняла. – сухо ответила Мария, и замолчала. Потом опять глянула на часы, и решительно повернула к обочине. – Значит, поедем не в Миллкрик, а куда-то ещё.

– А запасного плана нет? Какого-нибудь «Плана Би»? – поинтересовался Александр бесцветным голосом. Под ложечкой крепло неприятное чувство неизвестности. Даже скорей не неизвестности, а … беспомощности какой-то, что-ли? Вроде бы всё шло относительно хорошо, и даже приближалось к удачному финалу, и тут на тебе – форс-мажор. Причём форс-мажор заранее тщательно спланированный.

– Это и был «План Би». Или ты думаешь у нас по плану было чтобы в нашего сотрудника какие-то отморозки палили? Не журись, Сашка, сейчас свяжемся, объясним ситуацию, дадим время подумать, и смастырят нам и «»План Би«», и вообще какой хочешь, до самого «Плана Зи».

– Погоди-ка…

Совсем не улыбалась Саше перспектива очередного плана, придуманного «издали». Вполне вероятно что придумывают такие планы очень умные люди. Даже не то чтобы «вполне вероятно», а наверняка умные. Умнейшие. Но ведь с Миллкриком накололись уже. Сидят в своём безопасном далеке, и планируют войну по глобусу, а не по взводной двух-вёрстке – ну не видно им мелочей оттуда.

– Машк, а твоей кавалерии всё равно в какой каньон приезжать?

– Поясни.

– Поясняю. Миллкрик на ночь закрыт, зато есть следующий каньон к югу, «Биг Коттонвуд» называется. Там как раз есть места для кемпинга. Для настоящего, круглосуточного кемпинга. Нам ведь что-то типа этого нужно? Полиция никого по позднему времени не выгоняет, да и вообще скорей всего не патрулирует. Кругом – туристы, и сильно выделяться мы не будем. Каньон этот буквально в двадцати минутах от Миллкрика. Что скажешь? Покатит тебе такой «План Зи»?

– Сейчас узнаем. – девушка в очередной раз глянула на часы и задумалась.

– Звонить будешь?

– Нет, звонить не будем. Если делать это со всеми предосторожностями, то слишком долго получится. Давай сюда сумку.

На этот раз из чрева сумки появился специфического вида портфельчик. Маша вжикнула молнией, откинула клапан, и показался ноутбук. Маленький, из породистых и дорогих. Саша и сам на эту модель было облизывался, но потом подумал что для него, для программиста, гламур не сильно важен, для него компьютер – это в первую очередь «рабочая лошадь». Вот и купил модель нормальных габаритов, раза в два побольше той, что лежала сейчас на Машиных коленях, зато и раза в четыре дешевле при равной мощности.