Ладья-UT

Объехав скверик, Александр встал просто у тротуара – специальной стоянки, предназначенной для посетителей сквера тут, похоже не было. Вообще, странноватое это было место. Справа – сплошная стена кустов, огораживающая благопристойный, ухоженный, образцово-показательный скверик. А слева от дороги – старые домишки, маленькие, изрядно захламлённые дворики, автомобили, которые, похоже, не ездят последние лет десять или больше. Грязь и беднота. А самое удивительное – в темноту ответвляется несметное количество узеньких изогнутых улочек, что для Солт-Лейка большая редкость. Тут всё движение спланировано как сетка, с улицами, пересекающимися под прямыми углами, а тут… Просто Лукоморье какое-то. Наверное, ещё севернее скверика есть или ручей, или овраг, в общем – естественное препятствие, не позволяющее тянуть улицы по прямой с севера на юг, да с запада на восток, вот и получилась этакая змеистость проезжих путей.

Саша мигнул пару раз дальним светом, чтобы обозначить своё местоположение, потом выключил двигатель, и вышел из машины. Наган в кармане пиджака, тяжело качнувшись хлопнул по бедру, словно напоминая что сегодня всё – по-взрослому.

На улице Маши не было видно. Саша чертыхнулся, обошёл машину, открыл пассажирскую дверь, взял с сидения забытую мобилку, положил в левый карман (чтоб об револьвер не поцарапать), и оглянулся ещё раз. Не видать ещё Красной Армии… Вход в скверик нашёлся быстро – тропинка вела прямёхонько в аккуратную арку, выстреженную в сплошной стене кустов. Как только глаза привыкли к темноте, Саша обнаружил свою визави – девушка бежала с противоположной стороны, как раз оттуда, где Александр припарковался сначала. Хорошо так бежала, умело. Опытный глаз сразу различает – бежит человек, переходящий на вялую рысь раз в год в попытке настигнуть автобус, или же бегун накатал технику упорными тренировками. У Саши глаз был как раз опытный – сам в своё время побегал от души. Был в Советской армии такой неформальный девиз «Стрелять как ковбой и бегать как лошадь». Стрелять – это кому как повезёт, а бегали-то в армии изрядно, а курсанты (сиречь будущие офицеры) уж и подавно.

Вот и Мария сейчас бежала красиво. Не как спасающая свою жизнь испуганная кошка, не как потрясающая прелестями героиня пляжного мериала, а как профессионал, покрывающий максимальное расстояние за минимальное время с оптимальным расходом сил. Даже висящая на плече и прижатая локтем полупустая спортивная сумка грациозности бега нисколько не мешала. Саша даже залюбовался сначала, а потом опомнился, любоваться перестал, и, придерживая утяжелённый револьвером карман, потрусил навстречу.

– Привет! Давай-ка… – Саша принял у девушки сумку, оказавшуюся умеренно увесистой. – А чего ты оттуда-то? Я же как раз в той стороне скверика только что подъезжал, мог бы как раз там тебя и подобрать…

Маша хмуро взглянула на Александра, очевидно собираясь ответить что-то весьма едкое, но, очевидно передумала. Такое выражение наверное бывает у матери, собравшейся было отчитать отпрыска за неумение решить квадратное уравнение, а потом решившей погодить, и утешившей себя тем что отпрыск в свои четыре года хоть цифры знает.

– Надо же было убедиться что ты без «хвоста». Если бы за тобой следили, то потащились бы сюда. – Маша махнула рукой в сторону, откуда пришёл Саша, и куда они теперь вместе направлялись быстрым шагом. – Тут объект за пределы видимости отпускать нельзя, слишком много маленьких улочек в разные стороны, запросто уйти можно. А ринулись бы за тобой – тут я их на контр-наблюдении и вычислила бы.

– Угу, ясно. А кого боимся-то? – спросил Александр, весьма озадаченный перспективой слежки, всякими «хвостами» и «контр-наблюдениями».

– Никого. Вернее – никого конкретного. Всех.

– Слушай, красавица… – это предельно-размытое объяснение Сашу изрядно разозлило. И так волнительно. Да чего там волнительно – страшно. А тут ещё эта шпионка малолетняя туману напускает. – Может ты уже объяснишь…

–Обязательно объясню. – Маша указала на машину. – По пути. Садись.

Саша обошел автомобиль, собираясь галантно открыть для Марии дверь, но девушка направилась к водительскому месту.

–Я поведу. А ты будешь штурманом.

– Чего-это вдруг ты поведёшь? – на всякий случай пробурчал Саша, совершенно в общем-то не возражавший против такого расклада. Девушка вроде совершенно трезвая, а он – смотря как посмотреть. Да и вообще, любил Саша чтоб его возили. Столько нового на улицах увидеть можно, если на дорогу не отвлекаться. Машину водить – удовольствие только когда машина – роскошь. А когда она – средство передвижение, причём – единственное, и то и процесс вождения превращается в необходимость, и значительную часть привлекательности от этого теряет.

Однако Маша на вопрос отреагировала совершенно неожиданно. Остановилась, старательно поспотрела на Сашу вупор (насколько можно смотреть вупор находясь с другой стороны автомобиля), вздёрнула подбородок и четко проговорила:

– Значит так. Давай-ка обозначим ситуацию. Во время этой операции я – старшая. Я говорю, а ты – делаешь. Что смогу – объясню, но – потом. Ясно?

Ишь ты, «операция». Конечно Саше было ясно, и в «старшие» он уж никак не рвался. Есть, знаете-ли, серьёзная разница между начальником и старшим, и разница эта служивым людям безусловно понятна. Разница такая же как между благами и ответственностью. Когда производят в начальники, говорят обычно что-нибудь типа: «Товарищ Тимофеев, Вы назначаетесь начальником объекта, в связи с чем Вам присваивается внеочередное воинское звание, и выдаются персональный автомобиль с водителем, плюс госдача в Барвихе.»

А вот в старшие выходят совсем не так триумфально. Когда назначают старшим, то речи мёдом отнюдь не сочатся, и звучат скорей как: «Вашей группе ставится задача остановить наступающий танковый батальон противника. Вот вам две гранаты. Старший – товарищ Тимофеев.» Да и вообще, как Саша может быть старшим, если он вообще не знает о чем, собственно, текущая ситуация?

– Ясно! – озвучивать эти мысли Саша конечно не стал. Просто ответил «Ясно!», закинул Машину сумку на заднее сиденье, а сам полез на «штурманское» место.

– Аккуратнее с сумкой, там компьютер. – бросила Мария, пододвигая своё сиденье поближе к рулю. Потом запустила двигатель, и приоткрыв дверцу (чтобы под потолком салона загорелась лампочка) принялась изучать приборы управления.

«Ну вот, значит до магазинов она всё-таки как-то добиралась без моей помощи. Вместе-то мы покупали настольный компьютер, а в сумке наверняка ноутбук, причём из самых маленьких» – отметил Александр, разглядывая девушку. Похоже, стрессовые ситуации Маше только на пользу. Говорят, раньше средневековых рекрутов, прежде чем распределить по родам войск, изрядно пугали. Тех, кто от испуга бледнел, определяли в лучники. Тем, кто краснел – выдавали мечи для ближнего боя. Маша была явно из меченосцев. Или она от бега так разрумянилась? В глазах чёртики, и в движениях появилось какая-то уверенная лаконичность. А может она всегда такая, и у Саши просто не было времени это заметить?

Разобралась с управлением Маша быстро – наверное, водила раньше что-то похожее на старенький Сашин «Исудзу», ласково именуемый то «Зюзей», то «Изей».

– Ну что, поехали? – теперь Маша смотрела на Сашу со всем возможным дружелюбием. Задержалась взглядом на оттопыренном правом кармане, и понимающе кивнула.

– Поехали. – согласился Александр, и машина немедленно тронулась.

«Ишь ты, шмакодявка, старается конфликт сгладить, небось думает что пересолила с определением старшинства.» – одобрительно подумал Саша. – «По крайней мере сержантский синдром у неё отсутствует, уже хорошо…»

Бывает у новоиспечённых начальников такая штука, именуемая знающими людьми «сержантский синдром», этакое неудержимое ежесекундное желание постоянно доказывать кто – начальник, а кто – дурак. Проходит со временем, но до того как пройдёт – серьёзно осложняет отношения.

– Саша, едем мы сейчас к Хидден Холлоу. А оттуда идём к офисному зданию, которое от Хидден Холлоу у западу. Знаешь это место?

– Примерно знаю.

Место это Саша знал – не офисное здание конечно, а само (или «сам»?) Хидден Холлоу, совсем недалеко от своего дома. Малюсенький заповедничек местного значения, прямо в центре города. Зелёный пятачок буквально двести на двести метров, ручеёк там, деревца всякие, птички поют – пастораль. И расположено это место очень удачно – «за спиной» плотного ряда магазинов, окружающих небольшую плазу, и близко и совсем не на виду. Чтобы попасть в этот островок зелени надо подняться по неприметной лесенке между двух совершенно урбанистических кирпичных стен, никак у случайных прохожих с зелёным местом отдыха не ассоциирующихся. Сам-то Саша обнаружил это место совершенно случайно. Рассматривал в Инете карту прилегающей местности, и увидел маленький парк с романтичным названием прямо за регулярно посещаемым зоомагазином. А когда в следующий раз поехал с детьми покупать корм для аквариумных лягушек дочки Натахи – обошёл здание, поднялся по лестнице на дюжину ступенек, и нашёл почти никому неизвестный кусочек тихой прохлады, скорее даже не парк и не сквер, уж слишком не по-американски запущено было это местечко. Получился маленький карманный лес со странным именем, которое можно перевести и как «Спрятанная пустота». Однако рассказать всё это Маше можно будет потом, если это самое «потом» вообще случится.

Саша развернулся на сидении боком к движению, фронтом к водительнице, и как можно решительнее сказал:

– Ну? Может объяснишь уже что происходит?

– Сашенька, ты не волнуйся… – начала Маша. – ничего страшного в общем пока не случилось.

– Слушай, не телись уже, а? – Саша от внезапно выплеснувшегося в злость напряжения даже не мог вспомнить как надо говорить подгоняя собеседника, «телись» или наоборот «не телись», да и вообще, стоит ли такие вещи озвучивать малолетним особам женского пола. – Что ты, ей-богу, как в плохом сериале? «Ах, не волнуйтесь», «Ах, вы не так поняли»… Скажи уже что случилось и всё. Не отвалится от меня кусочек, я не гимназистка, я – офицер. Ну? Раз, два, три – излагай!

Маша излагать не спешила, сидела надувшись, да ещё и обиженно прищурилась глядя на дорогу. Александр хотел было прикрикнуть на неё ещё разок чтобы подхлестнуть красноречие, однако девушке пауза понадобилась просто чтобы сформулировать ситуацию.

– Сегодня напали на нашего сотрудника. На моего коллегу. Нападение было бестолковое, непрофессиональное, но серьёзное. Напали внезапно, и стреляли на поражение. Пытались убить. Не напугать, не захватить, а именно убить.

– Угу… – протянул Саша, и чуть не добавил «замечательно». «Замечательно» конечно не про «пытались убить», а про то что наконец-то хоть какая-то ясность прорезалась. – До сюда понятно. И …?

– Сотрудник ранен. Сумел уйти. Сейчас мы едем его забирать. Кто наш противник, и чего ожидать дальше мы не знаем.

– Ясно. – сказал Саша, которому было отнюдь не всё ясно. Вернее – почти ничего не ясно. Однако инстинктивно повертел головой во все стороны. Ничего подозрительного конечно не увидел, но на всякий случай потянулся к карману, и не без труда вытянул револьвер. Провозился с обнажением ствола секунд десять наверное, да ещё и подкладку порвал. Повертел в руках хищную чёрную машинку смерти, покосился на Машу, да и устыдился. Фу, театральность какая, понты дешёвые. Плюс ко всему ожидаемого чувства защищённости оружие так и не принесло, только неуклюжести добавило.

– Саш, большие «пушки» в карман класть лучше всего стволом вверх. – совершенно буднично сказала Маша – Тогда пистолет можно вытащить за спусковую скобу, а револьвер – за ствол. Потом конечно перехватывать придётся, зато в кармане не застрянет, выскочит как по маслу. А в машине… ты ведь правша? Тогда удобнее всего так: положи ствол на сидение и прижми сверху левой ногой, так чтобы рукоятка была между коленями. Так в случае чего можно оружие взять в руку незаметно, не наклоняться под сиденье и не тянуться к «бардачку». И снаружи не видно вооружён ты или нет.

Саша так и сделал. Действительно удобно.

– Учили тебя, красавица, таким штучкам?

– Да так… – скромно ответила Маша. – Нахваталась по мелочам там и тут.

Александр нахмурился – снова ворохнулось раздражение. Тоже мне, «нахваталась». Такими вещами нахвататься нельзя. «Ах милая подруга детства, что-это у тебя под ляжкой? Ах, так это револьвер? Ах, ты всегда так ездишь на утренний кофе? Ах, так удобнее?» Тьфу ты! Сколько же можно к нему, к Саше, как к дурачку относиться? Как у них это называется, «использовать втёмную» что ли? Или нет, «втёмную» это про другое… Впрочем – не суть…

Как-то враз пришло понимание что это – серьёзно. К ноге прижималось боевое оружие. И в оружии этом под бойком боевой же патрон ждёт своего часа. И притаился он в гнезде револьверного барабана не для того чтобы владелец этого самого по-всамделешному заряженного револьвера мог щёки надувать и гордиться какой он мачо, а потому что вполне возможно оружие это применять придётся для защиты собственной драгоценной жизни. И, заметьте, применять не в какой-нибудь ничейной пустыне, или, скажем, на Марсе, а в стране со строгими законами, силовые органы которой могут отнестись к правилу «война всё спишет» без должного пиетета.

Все вроде бы в курсе что иногда в людей попадают молнии, карпичи падают на голову, автомобили их переезжают, и прочие неприятности случаются. Бывает что и стреляют в людей. Только всегда в других – каждый считает что с ним, с центром-то мира, ничего плохого случиться не может. А вот сейчас Саша совершенно явственно осознал что где-то совсем недалеко есть некие личности, которые в Сашу за что-то так сильно не любят, что буквально убить готовы. Вроде ничего им не сделал, а они (гады) не только убить готовы, но даже вполне возможно готовность свою реализовать в конкретных делах постараются. Постараются Сашу убить. Или вот эту козявку, которая сидит слева с независимым видом, и вместо того чтобы детально и вдумчиво объяснить что собственно происходит, отвечает что, видите-ли, «нахваталась по мелочам».

– Слушай, подруга, может ты мне уже расскажешь подробно во что мы с тобой вляпались, а?

Маша молчала, глядя на дорогу. А Саша решил её пока не торопить – был у девушки вид задумчиво-размышляющий. Скорей обдумывала что и как рассказать, чем готовилась молчать как пленный партизан.

Остановились на светофоре. Саша про себя отметил, что уже почти приехали – пара блоков осталось. А потом обратил внимание на включённую правую мигалку и сказал:

– В Юте под красный можно поворачивать направо. Само-собой, пропустивши поперечный трафик.

– Ага, спасибо. – Маша глянула влево, туда, откуда поперечный трафик и должен был бы появиться, однако по позднему времени дорога была совершенно пуста. Повернула, перестроилась в средний ряд.

– Куда дальше?

– На следующем светофоре – опять направо, а потом не разгоняйся, надо будет свернуть на плазу, я покажу где.

– Надо же, местная специфика, направо под красный… – протянула Маша, и без паузы добавила: – Сашк, ты пойми меня правильно, я тебе рассказываю что сама знаю, и … и что рассказывать необходимо. Лишние знания тебе же ни к чему, верно? Ну скажу я тебе например что я из военной разведки Занзибара, и пытаюсь здесь украсть секрет вечного двигателя. Как говорят в Одессе: «а оно вам надо?» Столкнёмся с законом, начнут тебя трясти, и придётся тебе или меня закладывать, или садиться за создание препятствий правосудию. Слышал про такую статью? Всё что надо знать сейчас – так это то, что у нас неприятности. Соответственно, держать глаза широко открытыми, а оружие – готовым к действию. Какие это неприятности, кто враг, и чего ожидать я и правда сама не знаю. Правда не знаю. Ну что, без обидок?

– Без обидок. Не спеши, нам в тот поворот. Приехали. Паркуйся в повосточнее. – сообразив что у Марии тут чувство сторон света могло еще и не выработаться, Саша показал. – Вот там паркуйся.

Про «создание препятствий правосудию» Александр конечно слышал. И, надо сказать, упоминание этой статьи энтузиазма Саше отнюдь не прибавило. Удобная такая статья, на все случаи жизни. С одной стороны – конечно не шпионаж, а с другой – и сроки сопоставимые, и посадить по ней можно кого угодно за что угодно, не особенно судебную систему напрягая, что, собственно, из названия статьи и следует. Помешал правосудию каким угодно способом – пожалуйте в камеру.

– Машунь, ну и где твоя занзибарская контора? Как так случилось, что я, чайник с антикварным Наганом, получился основной боевой единицей? Где кавалерия из-за холмов? Где ж ваши занзибарские мочилы со Стечкиными, чтоб как в кино? Куда твой Валентин Борисович смотрит? – и сварливо резюмировал:– Лучшего я был мнения о занзибарских спецслужбах.

– Всё предусмотреть невозможно. А пока помолчи. – ответила Маша и заглушила двигатель.

«Вот чёрт, сначала надо было осмотреться, а потом уже машину глушить. » – запоздало спохватился Саша – «В машине работающий двигатель поважнее пулемёта будет.»

Фары сразу потухли, и с последним стуком японского мотора тишина просто-таки ломанулась в уши. Плаза, весьма оживлённая днём, сейчас была почти пуста, только на другой стороне, метрах в ста кучковалось несколько машин, принадлежащих наверное какой-нибудь команде ночных уборщиков, готовящих магазины к завтрашнему рабочему дню. Почти все окошки в зданиях, окружающих торговую площадь, были погашены, а из техногенного шума присутсвовало только далёкое ворчание грузовиков на автостраде I-80, проходящей примерно в километре южнее.

Саша добросовестно присмотрелся и прислушался, положив ладонь на тёплое дерево рукоятки револьвера, однако понимал, что непосредственной опасности скорей всего нет. Ну, а если и есть, то обнаружить таковую просто хорошенько приглядываясь и прислушиваясь вряд ли получится.

– Пошли.

После хлопков закрываемых дверей джипа, тишина, казалось, сделалась ещё громче. Саша воспользовался советом и запихнул Наган в нагрудный карман рукояткой вниз. Ствол ёрзал по ключице, а тяжесть револьвера тут же перекосила пиджак до полного непотребства. Вспомнил, что очень давно не курил, и уже полез было в карман, но тут же отдёрнул руку. В разведке, дозоре, или секрете курят только самоубийцы, лучшего способа обнаружить себя огоньком сигареты, и запахом дыма даже придумать трудно. Разве что у себя на груди мишень фосфоресцирующей краской нарисовать, да и дудеть в какой-нибудь свисток чтобы не забыли на твою скромную персону внимание обратить.

Фамилию препода тактики, вбившего в курсантские головы эту немудрящую аксиому Саша не запомнил. Худющий, высокий такой был подполковник, с красным лицом, будто навсегда обожжёным афганским солнцем, и с удивительно тихим голосом. А ещё почему-то запомнилась его присказка: «Врываемся в окопы, где штыком, сапогом, и матом уничтожаем противника». Удивительная всё-таки штука человеческая память…

– Ищем офисное здание западнее Хидден Холлоу. – шёпотом напомнила Маша, поправляя на плече давешнюю спортивную сумку, которую на этот раз отдать отказалась, а Саша не особенно и настаивал.

– Думаю – вот оно. – Александр показал на прямоугольный силуэт на фоне ночного неба.

– Точно офисное? Какое-то оно… маленькое.

–Откуда я знаю? – огрызнулся Саша. – Вот там, где темно – скверик этот, Хидден Холлоу. А там – запад. А вот это – здание. Хочешь, подождём до утра, постучимся, и спросим есть ли там офисы?

–Ладно, пошли посмотрим.

Саша провёл спутницу по лестнице, а вот как только вошли в тень деревьев, пришлось поневоле остановиться. Как бы не старались режиссёры, показывая в фильмах партизан, спецназовцев, и прочих краснокожих следопытов, гордо шествующих к цели по лесу тёмной безлунной ноченькой – враки всё это. Без приборов ночного видения передвигаться по лесу невозможно, даже когда это не лес вовсе, а парк, и и красться надо не по тропинкам, протоптанным зверьём, а по бетонными дорожками. Впрочем, дорожки шириной от оных тропинок не сильно отличались, и ветки деревьев надёжно переплетались над головой, отсекая свет города и ленивое помигивание звёзд. Привыкай, не привыкай к темноте – всё равно не видно ни зги.

Саша всё же попробовал привыкнуть. Закрыл глаза, медленно посчитал про себя до десяти, открыл. Картинка практически не изменилась – та же темнота.

– Машунь, а может – обратно в машину, объедем этот чёртов парк, и припаркуемся прямо у здания?

– Нет. – отрезала Маша, вжикнув молнией, и, судя по звуку, роясь в сумке. – Там нет парковки, машину придётся ставить прямо на улице. Надо идти с этой стороны.

– Как это у офисного здания и нет парковки? – проворчал Саша, спорить как-бы и не собиравшийся. Он как раз нащупал в кармане зажигалку, и подумал, что теперь можно дойти и через парк. Был у Александра опыт хождения через ночной лес, правда было это весьма давно, в ныне знаменитой Красной Поляне, что близ Сочи, где располагалась турбаза Министерства Обороны. В тогдашней вынужденной ночной прогулке из осветительных приборов тоже нашлась только зажигалка. Как выяснилось путём проб и ошибок, подсвечивать путь удобнее всего не огоньком, а периодическими вспышками кремня, и держать зажигалку надо над головой и чуть сзади, чтобы свет попадал на тропинку впереди, а не в собственные глаза. Конечно, ни о каком скрытном передвижении с таким проблесковым огнём над головой не может быть и речи. Тогда, в Красной Поляне, скрытность была не нужна, а вот сейчас…

– Не знаю как нет парковки. Может и есть парковка, только подземная. А может шлагбаумом перекрытая. Всё, пошли. Зажмурься!

Саша послушно зажмурился, но от чертовски яркого (после абсолютной темноты) света перед глазами всё равно замельтешили красные круги.

– Запасливая ты…

– А я ещё и вышивать умею, и крестиком… – буднично ответила Маша дежурной шуткой, перекладывая фанарь в другую руку, чтобы половчее застегнуть сумку. – Готов?

– Готов. – заметив, что начал говорить громче, (как в общем-то людям и свойственно при увеличении яркости света) Саша перешёл обратно на шёпот. – Слушай, подруга, а ведь мы с тобой с этим фонарём смотримся как мишень для ночных стрельб…

Девушка, сделавшая уже было пару шагов в сторону горбатого мостика, обозначившегося в луче света, развернулась, задумалась на пару секунд, а потом, глянув на Сашу, проговорила совершенно буднично и спокойно:

– Сашик, мы здесь не для того чтобы воевать. Мы здесь чтобы просто забрать нашего товарища. Войнушка у нас тут может получиться или если вели нас, или если его и не отпускали, и сейчас используют как живца. Если у нашего противника хватило умения это сделать, то совершенно неважно видят нас сейчас или нет, верно? Всё равно других вариантов у нас нет. А теперь пошли, мы и так много времени потеряли. Я – впереди, дистанция – шага четыре. Иди спокойненько, смотри, слушай. – а потом подмигнула и добавила: – Не волнуйся, всё будет хорошо. И я тебя умоляю, не пали во всё что шевелится, ладно? Особенно в людей в форме, с рациями и дубинками.

– Нас что, полиция ловит?

–Нет, не полиция. Верней, полиция сейчас ловит не нас конкретно, а всех подряд – после той перестрелки, в которой ранили нашего сотрудника. Однако сейчас мы если чего и опасаемся, то не полиции. Всё, хватит разговаривать. – и сказала ещё раз: – Всё будет хорошо.

«Ну что же, если не полиции – уже приятно. Если полиция нас не ловит, то и контрразведка наверное тоже не ловит, а то "контрики" бы и полицию подключили. Однако… перестрелка, говоришь?» – подумал Саша, на всякий случай старавшийся ступать потише. Хотя и понимал что хоть крадись на цыпочках, хоть, напротив, топай как слон, да ещё и строевую песню распевай – их-то с фонарикам потенциальный вражина издали заметит. На цыпочках с такой иллюминацией есть смысл передвигаться только если противник абсолютно слепой и без собаки-поводыря.

С точки зрения логики Маша конечно была совершенно права, если их тут ждут, то и гранатомёт погоды не сделает. Тем не менее шествовать как бычку на заклание прикрывшись одним фатализмом вовсе уж не хотелось, и Саша, с прищуром Плохиша покосившись в спину девушки, вытащил Наган из кармана, перехватил поудобнее, да и понёс в согнутой руке, прижав к груди и прикрыв пиджаком – вроде бы и за пазухой, и в ладони. Палец на спусковой крючок предусмотрительно укладывать не стал – наслушался в своё время историй вот про таких же робингудов повышенной боеготовности, которые спотыкались, инстинктивно сжимали кисть, а потом при некотором везении отделывались взысканиями по службе за неаккуратное обращение с оружием, а при отсутствии оного везения – простреливали что-нибудь жизненно-необходимое себе или идущему рядом товарищу.

Ещё через сотню шагов Маша фонарик выключила – они прошли парк почти насквозь, и свет улицы (проходящей должно быть с другой стороны искомого офисного здания) падал дорожку и окрестные кусты в количестве, достаточном чтобы можно было передвигаться не сильно опасаясь наскочить глазиком на сучок. Ещё через десяток метров стало совсем светло. Силуэт идущей впереди девушки явственно выделялся на фоне неровного прямоугольника – там, где дорожка выныривала из кустов. Александр инстинктивно сдвинулся к краю тропки – туда, где тень была погуще, однако под ногами так беспардонно заскрежетали сминаемые прошлогодние листья, что пришлось поспешно отступить обратно на твёрдый бетон.