Ладья-UT

Однако в версию криминальной разборки никак не укладывалось предметы, найденные на месте перестрелки – то самое оборудование, которое чужой уничтожил. Уничтожил, прочем, не целиком – уцелевших деталей экспертам ФБР было достаточно чтобы предположить что оборудование это – самое что ни на есть шпионское, предназначенное скорей всего для фотографирования скоростных воздушных целей.

Это был второй звонок. Уже после первого звонка – появления чужого агента в Юте возле Изделия, мистер Роджерс начал задумываться о переходе на запасной план, перемещении испытаний с базы Хилл в Юте на базу Холомен а Нью-Мексико. Дело это хлопотное, надо опять гнать по дорогам бензовозы со специальным топливом, перевозить техников, обслуживающих Изделие, и инженеров, участвующих в испытаниях. Людей, кстати, уже обжившихся в Юте и успевших развернуть оборудование, которое надо теперь сворачивать, тоже перевозить, а потом разворачивать на новом месте.

Третий звонок тоже не заставил себя ждать. Ночью в небольшом местном аэропорту в городке Прово (что южнее Солт-Лейк-Сити) приземлился частный самолёт. Событие это рядовое и в общем-то ничем не примечательное. Вот только судя по документам (которые в наши террористические времена Управление Гражданской Авиации обязано предоставлять ФБР) получалось, что самолёт пришёл из-за границы – из Мексики. Событие это тоже весьма обычное, однако учитывая напряженную обстановку, решили проверить. Агенты, отправленные в Прово, вернулись с пустыми руками – самолёт заправился и улетел обратно через южную границу США. Вот только, судя по показаниям свидетелей, выгрузил трёх пассажиров. Пассажиры взяли в рент микроавтобус и уехали в неизвестном направлении. Одного факта появления рядом трёх незнакомцев, не прошедших паспортный контроль, и в обычных условиях заставило бы Мистера Роджерса насторожиться, а сейчас стало и вовсе неспокойно.

А тут ещё пришло и сообщение от экспертов ФБР, исследовавших несгоревшие остатки шпионских (теперь это было совершенно ясно) хитрушек. На длиннофокусном объективе, откатившемся от машины шпиона, и потому не сгоревшем в термитном пламени, эксперты нашли следы клея. Клей был от стикера – бумажной наклеечки, легко прилепляемой на произвольный предмет и почти так же легко снимаемой, когда нужда в ней отпадёт. Заинтересовавшись, эксперты проверили микроследы на пластмассе под тем местом, где когда-то была наклейка. И тут повезло – надпись очевидно делалась не мягким фломастером, а шариковой ручкой, металлическое жало которой достаточно жёсткое чтобы даже через бумагу оставить на пластмассе объектива микроскопические вдавленности.

Надпись была сделана по-русски, чему мистер Роджерс ничуть не удивился. А вот содержимое надписи эксперты перевели примерно как «Леденец, Элемент номер 2 комплекта номер 3». Слово «ledenetz» в контекст никак не лепилось, оно означало русскую конфетку на палочке, что-то вроде лолли-поп. Не могло оно быть и названием объектива – объектив был хоть и дорогой, но стандартный – такой в любом магазине фототоваров купить можно. Зато это слово могло быть названием операции, или кодовым обозначением заказа для специальной лаборатории. Собрал какой-то русский засекреченный техник заказ, пометил элементы наклейками чтобы убедиться что всё требуемое в комплекте, сдал, потом стикеры, естественно, оторвали, а микроследочки остались. Нашлись следы стикеров и на несгоревших проводах. Микроследов надписей там конечно не осталось, но и само былое присутствие стикеров версию подкрепляло.

А вот слова «…комплект номер 3» наводили на неприятные мысли. Получается, что комплектов было больше одного. Один – сгорел. А где, спрашивается, как минимум два остальных? Особенно если принять во внимание наличие трёх неизвестных пассажиров мексиканского самолёта, и ожидаемое появление «Изделия Грей» на базе Хилл.

В общем, не прошло и получаса с момента обнаружения микроследов и расшифровки записки, как мистер Роджерс принял решения о перемещении испытаний в Нью-Мексико на базу Холомен, и довёл свое решение до технического руководителя проекта. Возражений не последовало. Охи, ахи, сожаления – да, не без того, а возражения – нет, в таких вопросах наука обязана делать то, что советует контрразведка.

Был и четвёртый звонок. Вернее, русские пытались представить его как отмену звонка третьего, но лучшую в мире контрразведывательную службу не проведёшь. Через три часа после первого самолёта из Мексики, приземлился второй. Теперь совсем уж на маленькой грунтовой полосе возле города Огден – на этот раз чуть севернее Солт-Лейк-Сити. Впрочем, самолёт мог быть и тот же самый – единого радиолокационного поля на юге США нет, отошёл самолётик от аэродромного радара управления воздушным движением – и нет его. А может и другой самолёт это был – многие владельцы таких птичек подрабатывают воздушным извозом, как говорится «заплати и лети». Впрочем – не важно, главное что самолёт был, и агенты ФБР к нему опять не успели – сумел тот дозаправиться и улететь. Даже сколько-нибудь полезных свидетелей найти не удалось. Зато рядом с взлётно-посадочной полосой обнаружился брошенный микроавтобус – тот самый, взятый в прокат неизвестными пришельцами на аэродроме в Прово три часа назад. Вроде бы всё просто и логично: русские провели эксфильтрацию – вытащили своего человека. Судя по всему, ещё и раненого в перестрелке – недалеко от микроавтобуса нашли связку окровавленных бинтов, да и на сидении эксперты позже обнаружили следы крови. Операция провалилась, агент ранен, и судя по количеству крови – ранен весьма серьёзно. А его коллеги и товарищи по оружию чисто эвакуацию провели, вошли в страну как нож в масло, забрали своего и грациозно ушли. Так?

Лет двадцать назад молодой агент ФБР (представлявшийся теперь как мистер Роджерс) так наверное бы и подумал. Поверил бы что операцию противника провалил и угрозу отразил. Правда, лет двадцать назад никто бы ему и не доверил контрразведывательное обеспечение одного из самых важных национальных проектов. А теперь у мистера Роджерса был изрядный опыт работы против русских, знал он их натуру. Не те это парни, чтобы вот так громко уйти, дверью хлопнуть, да ещё и предварительно раскланяться и попрощаться с каждым, чтобы и у кого не осталось сомнений в том что они действительно ушли. Если они так демонстративно уходят – значит на самом деле уходить и не собирались, и не ушли они вовсе.

И действительно, эксперты, исследовавшие кровь на бинтах, обнаружили в ней нестандартное содержание гепарина. Что такое гепарин мистер Роджерс не знал, но те же эксперты объяснили, что теоретически возможны два варианта. Или ранен тяжело больной человек, большую часть времени прикованный к постели, или кровь на бинтах – не из раны, потому что гепарин используется как консервант – вещество, предотвращающее свёртывание донорской крови при её длительном хранении.

Мистер Роджерс даже крякнул и довольно улыбнулся, услышав про второй вариант – он был профессионалом, и запросто мог оценить красивую игру, даже когда играли против него. Пожалуй, пока русским и не хватает грациозности работы советских разведок, но учатся они быстро, набирают потерянные очки и быстро займут подобающее место в высшей лиге. Может быть, бросить бинты почти на видном месте – и топорная работа, но задумка хорошая. Выгрузили одну группу как бы для спасения агента, имитировали ранение, залив бинты донорской кровью, и под видом эвакуации скорей всего вбросили в страну вторую группу.

Размышлениями о том как локализовать наводнивших Юту агентов противника мистер Роджерс пока утруждать себя не стал – не его это задача, теперь тут для этого специальная группа из столицы. Сейчас надо думать о том, как скрытно и быстро передвинуть силы и средства проекта из засвеченной Юты в Нью-Мексико – там, слава богу, пока спокойно. Это потом можно будет потешить профессиональное любопытство, поинтересоваться: чем закончилась облава в Юте, каким образом русские вовлекли в игру местных бандитов, и какая из российских разведок это сделала.

Последний вопрос, кстати – весьма нетривиальный. Была у Советов политическая разведка КГБ, которая теперь превратилась в СВР. Была у СССР и особо-секретная военная разведка ГРУ. В советские времена эта организация была известна только профессионалам тайной войны. И в новой, постсоветской России эта разведка сохранилась, хотя и «вышла из тени» – теперь про ГРУ знают все. В последние же годы разведывательное сообщество США всё чаще обнаруживает присутствие «третьей силы», однозначно работающей в интересах России, но, похоже, ни с СВР ни с ГРУ не ассоциированной.

Впрочем, и на базе Холомен без приключений не обошлось. А источником оных стала как раз та самая пародия на военнослужащего, стоявшая теперь перед мистером Роджерсом, и жалко лупающая глазами из-за толстых стёкол очков.

В ангаре «Ди» – том самом, где должно было прятаться «Изделие Грей», вышел из строя один из четырёх кондиционеров – надсадно гудящий серый ящик, размером с приличный грузовик. Кондиционеры в климате Нью-Мексико – вовсе не роскошь. В некондиционированном ангаре солнечным днём (а других здесь не бывает) за какой-нибудь час температура взлетит за грань переносимой человеком, и механики не смогут работать – начнут падать в обморок. А ещё через какое-то время жара создаст опасность для самолётной электроники, совсем не рассчитанной на работу в печи. И, как на грех, электриком, отвечающим за исправную работу кондиционеров, оказался этот растяпа. Кондиционер-то он конечно починил, зато забыл рядом на полу свой пластиковый сундучок, как уже потом выяснилось – с инструментами.

Охранник, сопровождавший электрика в ангар (по одному там было находиться не положено никому) тоже не обратил внимание на то что туда электрик шествовал с ношей, а обратно – без. А вот когда уже другие бойцы военной полиции (отвечавшей за охрану базы) проверяли ангар перед тем, как передать его людям из группы мистера Роджерса, то нашли в углу незнакомый предмет, что называется «явно не отсюда». Увидели, вспомнили про режим особой секретности на без того секретной базе, и (как нижним чинам и положено – не очень долго думая) подняли тревогу.

Прибыл взрывотехник. Проверил ящик специальным прибором на предмет обнаружения азотосодержащих компонентов взрывчатки, но определенного ответа не получил. Ящик-то закрыт, а вокруг очень уж много «фонящих» взрывчаткой веществ – авиабаза всё-таки… Попытался проверить объект исследования на предмет наличия электроники внутри (адских машин без электронной начинки в наше время не бывает) – детектор буквально зашкалило – слишком близко был тот самый кондиционер, в котором тоже изрядно электронных козявок, отвечающих за правильную работу. Взрывотехник оказался парнем решительным, и не стал ждать полицейского робота, который бы расстрелял потенциальную мину из инженерной пушки. Взял, да и открыл крышку. Естественно, нашёл только всякие кусачки, вольтметры, да изоленту. Потом конечно и люди мистера Роджерса содержимое электриковского ящика проверили со всем возможным тщанием – никаких шпионских закладок не нашли.

– Сэр… – проблеял очкастый сержантик, очевидно несколько осмелев: – Сэр мистер Роджерс, я могу забрать свои инструменты?

– Нет! – отрезал контрразведчик. – Надо ещё проверить что-это вы, сержант, пронесли на секретный объект! И зачем вы это сделали…

Хотел было посмотреть на очкарика проницательным взглядам, да передумал – тот и так, даже стоя по стойке «смирно» умудрился съёжиться, как будто ждал удара. Наверное, и так полученный урок запомнит надолго, растяпа и растеряха этакий. Вместо проницательного взгляда на сержанта мистер Роджерс посмотрел на часы и задумался – просто так, чтобы пауза получилась повыразительней. И так прекрасно знал что «Изделие Грей» следующим утром затемно уйдёт в прыжок куда-то через Тихий Океан, а вернётся уже ночью, соответственно весь день ангар будет пустовать.

– Зайдёте за своими цацками завтра. Всё! Свободны. – И, видя что сержантик готов опять что-то пролепетать, повторил строго и значительно: – Вы свободны. Идите.

Пра-правнук польских эмигрантов Стафф-сержант Энтони Трощановский волоча ноги брёл от штабного корпуса к КПП, и понимал, что его сержантская карьера, похоже, заканчивается. И служба под звёздно-полосатыми знамёнами заканчивается. И по этой чистенькой дорожке он идёт в предпоследний раз в жизни.

Эх, как же он раньше ненавидел это место – эту жару, эти пыльные бури, это белёсое небо без единого облачка. Как хотелось выбраться отсюда хоть на чуть-чуть. Когда попал сюда служить сразу после Первой Иракской войны, то даже по курсантской привычке зачёркивал в календарике дни, оставшиеся до отпуска. А потом – привык наверное. А может не потому что привык – может быть немножко грустно просто от понимания что это – навсегда, что никогда больше по этому месту не пройти. Человек – он от бесповоротных понятий вроде «навсегда» или «никогда» по-определению мрачнеет и хандре придаётся. Может быть просто от понимания что есть много всяких штук длиннее чем жизнь, а значит и жизнь – конечная, и весьма короткая. А может – от осознания того что выбора больше нет, что пройдена точка невозвращения на развилке судьбы. Вот такая вот грустная иллюзия с элементами самобичевания, ведь чаще всего то что нам кажется развилками и поворотами – не более чем вибрации в пределах колеи, на которую мы встали давным-давно, и сами не заметили как это сделали.

Завтра кондиционер в ангаре «Ди» опять забарахлит, а он, Энтони, его опять починит. Попутно вынет флешку из камеры, смотрящей сейчас на внутренности ангара через решётки кондиционера. А дальше – как повезёт. Дальше случится та самая развилка судьбы. Если повезёт, то настоящая служба продолжится сразу.

«Ну, или почти сразу…» – улыбнулся про себя почти уже бывший стафф-сержант, вспомнив про почти два года отпуска, накопившиеся за время командировки.

А вот если не повезёт, то контрразведка выкрутит руки, и придётся наверное провести какое-то время в местной тюрьме. Может быть даже год или даже два – пока наши не выручат. Впрочем, человека после пяти лет курсантской казармы местной комфортабельной тюрьмой не напугать.

Вот и получается, что так или иначе жизненная колея всё равно приведёт обратно на Хорошевку. В тот самом «Аквариум», откуда давным-давно уехал советским старшим лейтенантом чтобы стать сержантом американской армии. Рано или поздно всё возвращается на круги своя.

v. 1, Солт-Лейк-Сити, Юта / Москва, Россия. 2009-2010

Конец книги.