Сирийские каникулы

– Подозрительно тихо, – покачал головой Мезенцев, подъезжая к очередному посту дорожной полиции.

И тут же, словно в ответ на его слова, из-за строений, перегораживая дорогу, выехали две бронемашины армии США. Они встали прямо напротив посольской колонны, направив в её сторону стволы пулемётов, тем самым требуя остановиться.

– Что будем делать?! – прозвучал в динамике рации Мезенцева почти что крик посла.

– Уходим сейчас вправо, – чётко и спокойно ответил Мезенцев. – Там есть параллельная дорога прямо до Фаллуджи, нам нужно любой ценой доехать до развилки.

– Хорошо, уходим, – послышалось в рации, и машина посла с флажком России резко повернула вправо, а за ней и все остальные машины.

Проехав около пяти километров, колонна вышла на параллельную дорогу и на бешеной скорости помчалась в сторону Фаллуджи. Американцы разгадали этот манёвр, тем более что посольство заранее согласовало с ними свой маршрут на Дамаск. Бронемашины быстро развернулись и двинулись на перехват по основной трассе.

Впереди уже была видна развилка, Мезенцев стал обгонять колонну справа, чем поднял огромное облако пыли. Эта завеса оказалась весьма кстати, потому что минуту спустя послышались выстрелы. Вышедшие наперерез колонне американские бронемашины открыли сначала предупредительный, а затем и прицельный огонь. Два первых автомобиля были расстреляны в упор и выведены из строя. Водитель получил ранение в живот, в других машинах тоже были раненые. Колонна дипломатов рассеялась, но это случилось уже после развилки…

– Я ушёл, – услышал в рации спокойный голос Мезенцева посол.

– Удачи, – так же спокойно ответил посол.

Стрельба прекратилась, две машины горели. Уцелевшие автомобили посольства вновь собрались в колонну и направились в Фаллуджу, чтобы помочь раненым и переночевать. Американцы же даже не приблизились к ним, а просто сопроводили колонну на некотором отдалении, не упуская из вида ни одно движение. Стоит ли говорить, что с их стороны не последовало даже попытки оказать помощь пострадавшим.

Машина Мезенцева, воспользовавшись неразберихой и поднятой пылью, сумела выехать на трассу Багдад – Эль-Кайм. «Тойоту» тоже задело, и несколько дырок в кузове издавали на скорости свист, как будто за окнами завывает пустыня. Дорога была наполнена машинами беженцев, забитыми домашней утварью. Что не уместилось в салоне, горой громоздилось на крышах. Наверное, всё это было настолько дорого хозяевам, что оставить свой скарб в разбитом городе они просто не смогли. Так, на одной из машин, привязанный верёвками, ехал маленький чайный столик, видимо не один век стоявший в каком-нибудь тенистом дворе и слышавший голоса многих поколений семьи, а теперь покидавший вместе с ними родные места. Видеть это было так трогательно и больно одновременно. «Наверное, это и есть самое дорогое для них – память. То, чего народ Ирака сейчас хотят лишить», – подумал про себя Мезенцев.

– Бедный народ. Это такая трагедия! Ещё вчера у них был свой дом, во дворе играли дети, а сегодня они уже беженцы. Ни дома, ни страны. Одна пустыня, – произнёс негромко профессор, будто откликаясь на его мысли. – Это же великий народ, цивилизация, с которой начиналась история человечества, и эту страну варварски бомбят, не разбирая, где армия, где дети. Я уже не говорю о культурных ценностях – их просто уничтожают.

– Не упрощайте, профессор, – сказал Рубцов, молчавший до этого. – Можно не знать древней истории Ирака, но то, что происходило в последний год…

– Вы имеете в виду выступление гражданских активистов против власти Хусейна? – спросил профессор.

– Ну, давайте назовём это так, – усмехнулся Рубцов. – Только кто их финансировал, кто разжигал эти настроения? Да, Хусейн – диктатор, это понятно, но другая крайность – отдать страну на растерзание американцам, этим современным варварам.

– На растерзание? – изумлённо переспросил профессор.

– Ну конечно, на растерзание и на разграбление, – твёрдо и безапелляционно вступил в разговор полковник Мезенцев, подводя под ним черту. – Давайте не будем спорить, история всё расставит по своим местам, а наша задача сейчас – доставить материалы в Москву, чего бы это нам ни стоило.

– Да, – как бы прерывая самого себя, подтвердил профессор, резко опуская голову. – Вы даже не представляете, что это за материалы! Они могут изменить ход истории!

Рубцов и Мезенцев переглянулись, и эти взгляды означали только одно: «Любой ценой».

До границы с Сирией добрались ближе к вечеру. Мезенцев сразу начал звонить Азиму. Когда в телефоне раздались длинные гудки, ему стало легче, он выдохнул и, услышав долгожданный ответ, коротко и чётко рассказал собеседнику, кто он.

– Да, отец мне говорил. Вы где?

Мезенцев быстро объяснил и выключил телефон. Через час к машине, стоящей почти у самой дороги, подъехал Азим на своём автомобиле – белой почти новой «Тойоте Камри» – и, коротко поздоровавшись, сказал:

– Нам приказано на ночь закрыть погранпереход, американцы кого-то ищут и берут под контроль все погранпереходы. Вашу машину надо сейчас спрятать, утром поедете в Сирию на моей.

– Мы перебросим к тебе вещи и в ней переночуем, а завтра рано утром должны обязательно проехать границу, – сказал Мезенцев.

– Да, сейчас подъедем поближе и, как только встанет солнце, во время утреннего намаза переедем.

Полковнику Мезенцеву было не до сна. Он думал о том, что случилось с их колонной. За всё время своей службы он не мог припомнить случая, чтобы дипломатов расстреливали в упор из пулемётов. «Что-то изменилось в этом мире, – думал он. – Изменились правила игры, а это значит, что на первый план опять выходит сила. Жаль». Он аккуратно достал из нагрудного кармана фотографию своей семьи, посмотрел на родные лица – это всегда успокаивало его. Как далеко они сейчас. Что делают? Жанка, наверное, с дедушкой на рыбалке, а Алёшка уже спит в своей кроватке. Он очень любил свою семью. С женой Людмилой он познакомился, как и многие его друзья, ещё курсантом, на шефской встрече со студентами педагогического института. Он сразу обратил внимание на умные и добрые глаза безупречно красивой девушки, которая читала стихи, и ему казалось, что она смотрит не в зал, а именно на него. И как потом вспоминала Людмила, Олег словно отнял у всех её взгляд, и она не могла ни на кого больше смотреть, только в эти карие глаза, пронзительные и откровенные… Олег перевернул фото и в который раз прочитал написанное разными почерками: «Я тебя люблю. И я, папочка, Жанна. И я – Алёша». Последние, Алёшкины, слова писались старательно и долго, каждая буква выводилась с огромным усердием – это было заметно.

Профессор Одинцов тоже не спал, казалось, что шок от обстрела колонны у него ещё не прошёл. Он вспоминал последние события, свидетелем которых стал, перед глазами стояла улюлюкающая толпа, сносящая статую Хусейна, безжалостные удары авиации, плачущие от страха дети и плачущие старики, которые первыми поняли, какой ужас их ждёт.

Сергей Рубцов спал, выполняя приказ командира, – завтра он должен вести машину, и вся нагрузка ляжет на него.

– Скажите, профессор, это действительно такой важный груз, что из-за него американцы готовы нарушить международное право и расстреливать даже дипломатов? – тихо и задумчиво спросил Мезенцев.

Одинцов повернул голову, посмотрел в глаза полковнику и коротко ответил:

– Вы даже представить себе не можете, как это важно.

Затем отвернулся к окну, долго смотрел в тёмное небо, словно изучая яркие созвездия, и наконец, не меняя позы, уснул. Мезенцев это понял по ровному дыханию профессора.

Глава 6. Дорога в пустыне

7 апреля 2003 года, 04:00. Ирак, Эль-Кайм

Наступило утро. Солнце ещё не вышло из-за горизонта, но его лучи уже раскрасили небо предрассветными красками. Послышались первые крики петухов и лай разбуженных ими дворовых собак. До Мезенцева донёсся звук приближающихся шагов, и он машинально положил руку на автомат. Из-за угла вышел Азим и быстро направился к машине. Уже никто не спал.

– Вчера была расстреляна колонна вашего посольства, – с ходу выпалил он. – У нас мало времени, на русских идёт охота. Ночью приехали ещё вооружённые люди, не американцы, человек десять. Цели их непонятны, но у них американское оружие. Ведут себя нагло, похоже, исламисты. Утренний намаз будут проводить вместе со всеми. У нас есть не более тридцати минут. Начальник вас пропустит, за каждого тысяча долларов.

Мезенцев достал пачку банкнот и отдал её Азиму:

– Здесь пять тысяч. У нас ещё немного вещей.

– Хорошо, я сяду за руль, проеду вместе с вами, в Сирии у меня есть друзья – я вернусь с ними, а вы потом позвоните и скажете, где оставили машину. Мне перегонят.

Они быстро поменялись местами, Азим завёл автомобиль и по окраинам стал пробираться к КПП. На границе его ждали. Он ехал не быстро, но без остановок. Шлагбаум открылся за мгновение до проезда машины и тут же закрылся за ней. Со стороны Сирии процедура повторилась, и, уже проехав КПП на той стороне, «Тойота» начала набирать скорость. Минут тридцать ехали в напряжённом молчании.

– Мы доедем вместе до Дейр-эз-Заура, дальше – вы одни. Оттуда прямая дорога на Пальмиру. Вас там уже ждут. А дальше…

– Спасибо, Азим, дальше мы разберёмся, – прервал его Мезенцев.

– Спасибо, – произнёс профессор Одинцов. – Если бы вы знали, что мы пережили…

Мезенцев резко повернул голову в сторону профессора и взглядом дал понять, что лишнего говорить сейчас не стоит.

– Да, жарко у вас, Азим. Это не Россия, никак не могу привыкнуть к вашей жаре, – перевёл он тему.

– Да-а, только тот, кто родился здесь, может считать жару своей защитницей, – с гордостью и довольной улыбкой произнёс Азим, поднимая подбородок в благородном кивке.

Одинцов всё понял, немного вжал голову в плечи и, скосив глаза, посмотрел на Мезенцева, как бы извиняясь за свою болтливость.

– Жаль, что так приходится уезжать, но мы вернёмся, – сказал тот Азиму.

– Да поможет вам Аллах, – произнёс иракец.

– А где ты учил русский язык, Азим? – спросил Мезенцев.

– А-а-а, – протянул Азим, – мы учили в школе, и в нашем доме жил русский инженер. Это было в детстве ещё. Но я помню и сейчас, – сказал он хоть и с акцентом, но правильно.

Через несколько минут у Азима зазвонил телефон, он настороженно взял трубку, ответил, и лицо его стало бледным как полотно.

– Они видели, как мы проехали. Начальника убили, расстреляли весь пост, они будут преследовать нас.

– В Сирии?! – удивлённо спросил Мезенцев.

– У них нет границ, а жизнь человека для них – ничто, я уже не смогу вернуться. Но пока они будут преследовать нас, моя семья сможет бежать в Сирию. Теперь мы будем вместе, я еду с вами в Пальмиру.

Мезенцев сделал короткий звонок. Произнёс непонятную фразу, потом несколько цифр, название города Дейр-эз-Заур. Затем молчание – и снова цифры.

– На подъезде к Дейр-эз-Зауру на заправке надо будет залить бак, – буркнул Сергей.

– Хорошо, – ответил Азим.

Он понимал, что чем дальше сможет увести преследователей за собой, тем больше времени будет у его жены и четверых детей, чтобы сбежать из Ирака в Сирию. Ему сказали, что исламисты уехали на двух белых внедорожниках «Ниссан», это и было ориентиром для них. Больше никаких сведений, а только одно желание – ехать как можно быстрее.

Недалеко от Дейр-эз-Заура на дороге показалась первая заправочная станция. Азим быстро выбежал и начал заполнять бак, краем глаза заметив, что Сергей зашёл за угол заправки и, быстро перекинувшись с кем-то парой фраз, поспешил обратно в машину. Когда Азим из любопытства как бы невзначай заглянул туда, там уже никого не было.

Полковник Мезенцев и подполковник Рубцов выключили свои телефоны, вслед за ними это сделал и профессор Одинцов. Ситуация для всех была непонятной, но все чувствовали напряжение.

Они ещё не знали, что утром, когда кортеж с дипломатами выдвинулся из Фаллуджи в Дамаск, на 256-м километре трассы американо-австралийский отряд нагнал колонну и после остановки устроил тотальный обыск. Раненых дипломатов вытаскивали и бросали на землю, обыскивали и мужчин, и женщин, неистово и свирепо рылись в машинах. Искали архивы, но находили только окровавленные бинты. Да ещё русские проклятия, которые их переводчик вначале пытался переводить, но затем просто покраснел и ушёл, запомнив их, наверное, на всю жизнь.

Часть 3.

К иным берегам

Глава 1. Команда в сборе

20 июня 2008 года. Греция, Афины

Утро в Афинах выдалось солнечным, и весь экипаж «Олимпии» был на ногах уже в 08:00. Каждый занимался своим делом, с явным волнением ожидая гостей и владельца яхты. Спокойно себя чувствовала лишь Алиса – она прекрасно знала их всех, и её ожидание было совсем другим – она скорее ждала встречи с добрыми знакомыми, с которыми не раз проводила время за долгими и безумно интересными застольями, когда Анатолий Николаевич Одинцов, глава семьи и прекрасный рассказчик, очаровывал присутствующих занимательными историями из своей практики, новыми историческими гипотезами, невероятными догадками и предчувствиями. Алиса с полным правом могла называть себя другом семьи, ведь именно так её и воспринимали.

Яхта сияла чистотой, от её блестящих поверхностей по пирсу скакали весёлые солнечные зайчики, и даже самому страшному зануде было бы сложно найти повод для придирок. Экипаж действительно постарался, и вполне довольный собой и командой капитан стоял у трапа в радостном ожидании встречи. Утренняя прохлада ещё баловала разместившихся неподалёку рыбаков свежим ветерком, а морская гладь манила к себе, переливаясь и играя бриллиантовыми отблесками солнечных лучей. Экипаж в полном составе и в парадной форме собрался по правому борту, готовый по команде капитана вытянуться в струнку, приветствуя гостей. Волнительное ожидание напомнило Жанне экзамен, который вот-вот должен начаться, но обстановка, в которой всё происходило, была настолько торжественной и интригующей, что с лица её не сходила улыбка. Немного детская.

– Едут! – вдруг громко и неожиданно для всех вскрикнула Алкеста, чуть присев и шлёпнув себя ладонями по коленям.

По набережной будто плыл взявшийся из ниоткуда чёрный микроавтобус с затонированными окнами. Он выделялся на фоне белоснежных яхт и явно направлялся к «Олимпии». Команда без всяких напоминаний быстро встала по-военному смирно, и все как-то сами по себе выстроились по росту. Капитан оглянулся на команду и с улыбкой поднял большой палец левой руки. Команда гордилась своим капитаном – он был словно на параде, точнее возглавлял парад, и это великолепное действо не осталось незамеченным находящимися в порту праздно гуляющими зеваками. Ослеплённые солнечными зайчиками туристы, замершие как оловянные солдатики, и рыбаки, которые забыли о своих удочках, тоже чувствовали себя участниками славного парада.

Микроавтобус медленно и плавно подъехал к яхте и остановился метрах в десяти от трапа. Дверь чуть приоткрылась и отъехала назад. Но никто не выходил. Тишина, крики чаек вдалеке, и вдруг…

С первым показавшимся из машины гостем раскатисто загромыхал – как казалось, со всех сторон – яркий, собравший в себе все возможные цвета салют. Несколько грандиозных залпов из невесть откуда взявшихся установок, стоявших чуть поодаль на пирсе, заставили всех вздрогнуть и разразиться громким радостным смехом. Атмосфера праздника сменила напряжённые минуты ожидания, команда махала руками, приветствуя выходящих из микроавтобуса изумлённых гостей. Жанна насчитала шесть человек. Все они, за исключением Андрея, беззаботно и по-детски размахивающего над собой чем-то похожим на летний голубой пиджак, были вполне солидные и степенные люди. Но такой горячий приём не оставил равнодушным никого, и они тоже радовались как дети и махали в ответ команде, как будто наконец встретили самых близких друзей.

Капитан, воспользовавшись всеобщим ликованием, по-военному строго отчеканил несколько шагов по направлению к гостям, сделал короткий доклад о готовности судна, отдал честь, с гордостью приложив ладонь в белой перчатке к капитанской фуражке, и гостеприимным жестом предложил прибывшим подняться на борт. Все были в восторге, улыбки не сходили с лиц.

Первой по трапу поднялась Алла Георгиевна, мама Андрея. Она, проходя перед командой, обняла всех по очереди, расцеловала Алкесту, а увидев Алису, крепко прижала её к себе со словами: «Алисонька! Ты здесь!» Подойдя к Жанне, с такой же радушной улыбкой взяла её обеими руками за плечи, внимательно посмотрела в глаза, будто пытаясь вспомнить что-то, и так же, как всех, крепко обняла. Гости поднимались по трапу в радостном восторге от такой встречи, добродушно жали руки членам команды, а самых очаровательных её представительниц – стюардесс Жанну и Алису – любезно выделяли восторженными словами, красноречивыми комплиментами, нежно пожимали девичьи ручки и непременно целовали их.

Последним поднялся по трапу Андрей. Его белая шёлковая рубашка была чуть ли не полностью расстёгнута, и он, не смущаясь, крепко жал всем руки, каждый раз делая из этого маленькое представление. Так, протянув руку для приветствия Алкесты, Андрей сначала шутливо отдёрнул её, а затем очень плавно и нежно опустил и трепетно сжал ладонь уже было испугавшейся и оттого немного зажмурившейся смуглой красавицы. Затем поцеловал её руку и радостно произнёс:

– Ну, здравствуй, Алкеста! Мы снова вместе!

– Да! – с искренней и открытой улыбкой воскликнула Алкеста.

– Нас ещё ждут неоткрытые острова, вольный ветер в натруженных парусах и необъятная, как сама Вселенная, мечта, открывающая наши сердца для новых странствий в поиске свободы и истины! – в унисон прокричали Андрей и Алкеста когда-то давно заученную фразу, которая явно стала их общим девизом.

– Браво! Браво! – послышалось от собравшихся на борту членов команды и ошалевших от такого приёма гостей.

Все аплодировали, глядя на Андрея, а переполненная эмоциями Алкеста крепко обняла его и поцеловала в щёки трижды, объяснив всем, что по-русски положено целоваться именно так – трижды и в щёки.

Спустя мгновение Андрей поравнялся с Алисой, радушно пожал ей руку и как-то совсем по-семейному поцеловал в щёку. Алиса мгновенно покраснела, щёки её налились румянцем, и она опустила голову, стараясь не смотреть молодому человеку в глаза.

Подойдя к Жанне, Андрей нежно взял её за руку и тихо, почти неслышно для окружающих произнёс:

– Здравствуй, Жанна. Ну вот, как и обещал, прекрасное судно с самой лучшей командой на планете. Что может быть интереснее в дни летних каникул?

– Спасибо, – подняв голову и глядя Андрею в глаза, негромко и с обворожительной улыбкой ответила Жанна. Она почувствовала запах благородного шампанского и лёгкого летнего одеколона, который придавал Андрею необъяснимый шарм то ли игривого испанского мачо, то ли благородного английского лорда.

Жанна так и не поняла, кто же из прибывших отец Андрея – Анатолий Николаевич. Встреча гостей получилась шумной, искромётной и похожей на приезд цыганского ансамбля – во всяком случае, именно такое впечатление осталось у наблюдавших за этим действом местных рыбаков и туристов, с любопытством обсуждающих, что же там за праздник.

– Наверное, свадьба, – решила уже немолодая пара из числа ранних посетителей прекрасного порта Пирея, всё ещё хранившего утреннюю прохладу.

Тем временем гости разошлись по каютам, прихватив с собой из микроавтобуса какое-то оборудование, напоминавшее аппаратуру для дискотеки, сумки и немного личных вещей, которые взяли с собой в дорогу. В салоне готовили стол для торжественного обеда, Жанна и Алиса были в самом центре этих приготовлений и, слушая каждое слово Алкесты, старались сделать всё так, чтобы блюда подавались с подобающей им помпезностью, а гости смогли запомнить этот обед на всю жизнь.

Атмосфера праздника царила в салоне. Длинный стол, накрытый белоснежной скатертью, был рассчитан на гостей и всю команду. Столовые приборы с вензелем «Олимпии» и посуда с причудливыми рисунками на морскую тему словно настраивали всех присутствующих на предстоящее путешествие и, несомненно, поднимали аппетит. Жанна, Алиса и Алкеста быстрыми и аккуратными движениями наполняли стол закусками, приготовленными из выловленных только этим утром устриц, и свежайшей зеленью. Разнообразные морепродукты под различными соусами, начиная от чесночного и заканчивая нежным гранатовым, были разложены по небольшим тарелочкам из всё того же набора корабельной посуды. Подавалось так любимое на южном побережье Средиземного моря и особенно на Кипре блюдо – мезе. Мидии и креветки, кальмары и осьминожки, каракатицы и маленькие рыбёшки – всё это было на столе, и запахи деликатесов не оставили равнодушными никого из присутствующих на яхте. Все вышли из своих кают и незамедлительно стали окружать стол с изысканными яствами. Появилась на столе и супница, откуда по салону растекался нежный, с оттенками пряностей рыбный дух. Суп из морского окуня был гвоздём кулинарной программы, и гости, а затем и члены команды с весёлым улюлюканьем стали рассаживаться за столом, не отводя глаз от выставленных деликатесов. Послышались возгласы:

– Браво, Алкеста!

– Сегодня ночью русалки опять будут прославлять в своих песнях Алкесту!

– Алкеста, выходи скорее к нам, мы не можем так долго смотреть на это чудо!

Аккуратно поднявшись по трём ступеням, которые отделяли уровень камбуза от уровня главного салона, появилась Алкеста с совершенно обворожительной улыбкой и сияющими глазами, подняв над головой две бутылки прекрасного греческого белого вина «Рецина», только что снятые со льда и оттого покрытые капельками влаги.

– Браво, Алкеста! – почти хором прогремел салон. Аплодисменты напоминали шум горной реки, и капитан Комодромус сопроводил Алкесту до стола, взяв её нежно под локоть.

– Кушайте, дорогие мои, но не забывайте, что есть ещё основное блюдо из мяса молодого барашка и к нему чудесное мавро1 «Памиди»!

– Наверное, сегодня сам Дионис открыл для нас свои винные погреба! – произнёс с восхищением и улыбкой степенный мужчина лет шестидесяти.

Гости и команда расселись за столом, в салоне было светло и прохладно. Общий праздничный гул нарушил Анатолий Николаевич, сидевший между супругой Аллой Георгиевной и сыном Андреем. Он по праву владельца яхты встал, с улыбкой обвёл всех внимательным взглядом и в мгновенно установившейся тишине произнёс, наверное, то, чего от него ждали все:

– Ну, здравствуйте, дорогие мои спутники, участники экспедиции под условным названием «Легенды Востока»! Разрешите представить тех, кто любезно согласился принять участие в нашем научном путешествии, кто готов вместе с нами снять завесу тайны с оставшихся белых пятен в истории Древней Греции, подтвердить гипотезы, выдвинутые мной в недавнем прошлом, и поставить наконец точку в событиях, произошедших за пятьсот лет до Рождества Христова. Событиях, которые, возможно, легли в основу всех принципов существования нашей цивилизации, начиная с философии и заканчивая геополитикой. Которые, вполне вероятно, хранят секреты неизвестных нам технологий. Мы попробуем заглянуть в далёкое прошлое глазами человека сегодняшнего, человека, оценившего на практике те принципы взаимодействия человеческого разума как источника его творческой деятельности с материальным началом как результатом этого осмысления, которыми напутствовали нас Платон, Аристотель и их ученики. Разрешите представить вам профессора, доктора исторических наук Ивана Александровича Войнича, профессора, доктора исторических наук Петра Аркадьевича Смолова и профессора, доктора технических наук Семёна Петровича Демидова.

Сидящие за столом встречали каждого из учёных мужей аплодисментами и радостными возгласами. Гости же, в свою очередь, приподнимались со своих мест со слегка смущённой улыбкой.

– Думаю, члены моей семьи в представлении не нуждаются? – взяв нежно ладонь Аллы Георгиевны и глядя на Андрея, произнёс Анатолий Николаевич, встретив родные взгляды супруги и сына.

– Ну и человек, который уж точно не нуждается в представлении, но которому все мы благодарны за возможность совершить увлекательное путешествие, – Анатолий Николаевич Одинцов, руководитель нашей экспедиции, профессор, доктор исторических наук… – начал было представлять хозяина Семён Петрович, но тот его с улыбкой перебил:

– И прочее, прочее, прочее…

В зале раздался грохот аплодисментов. Радостные лица присутствующих, казалось, светились в ожидании новых головокружительных событий, которые вот-вот возьмут своё начало под руководством этого смелого и всеми любимого человека.

Жанна, стоявшая чуть поодаль от стола, наконец поняла, кто является отцом Андрея, и поэтому с особой теплотой аплодировала ему.