Спасение ведьмы

«Здравствуйте-здравствуйте, дорогие мои», – ответил Новицкий, и обомлел. Он узнал Инина.

– Ба! Виталик! – после секундного замешательства Макс расплылся в улыбке, протянул руку.

Инин взял её и пожал.

В эти мгновения он испытывал нечто вроде инсайта – озарения, когда разрозненные кусочки вдруг складываются в законченный пазл. У Макса есть все основания ненавидеть его, и не только за то, что он в прямом смысле, подложил ему дерьмеца в школе. Макс – тип мстительный, хитрый и умный, да к тому же изрядный подлец. Склонность ко лжи и аферам у Макса в крови. Мог ли Макс и быть Исполнителем? Несомненно. Вот почему он так рьяно принялся выполнять заказ Архивариуса! А может быть, со стороны Архивариуса и заказа такого не было – извести Инина и убить. К чему ему лишние хлопоты? Инин к смерти его сына отношения не имеет. Так что, вероятно, это личная инициатива Новицкого, которую Архивариус поддержал. И наконец, (довод этот был, по мнению Инина, ненадёжный, но уж больно хорошо укладывался в образовавшийся пазл) – его интуиция. Ведь Инин именно таким представлял Исполнителя – копией Вуди Аллена в молодости. С тем, что его интуиция неплохо работает в отношении женщин, Виталий вынужден был признавать, но касательно других вещей – сомневался. И всё-таки его сон… Тот самый, из-за которого он заключил злосчастное пари с Юркой. Вопреки правильному порядку вещей, вопреки здравому смыслу, каждый из элементов сна последовательно продолжает сбываться. Инин терпеть не мог слов «пророчество» и «ясновидение», но с формулировкой «интуитивное предвидение» нехотя бы согласился. Уже согласился бы…

– Это мой одноклассник бывший, представляете? – объявил Новицкий присутствующим. Похоже, Макс искренне радовался. Но Инин не забывал, что этот вилявый чёрт – мастер инсценировок.

– Ты какими судьбами здесь, друг? – Макс обеими руками похлопал его по плечам.

«Какой ты мне друг? – Инин почувствовал отвращение. – Ты же прекрасно знаешь, что мы враги. Вот актёр!»

– Да вот в интернете про ваше НКО прочитал, заинтересовался. Ну и пришёл разузнать, что почём.

– Максим Иосифович, я Виталию уже рассказал, чем мы тут занимаемся, – вмешался в разговор Огородник.

– Вот как? И что же Виталий скажет? – он заинтригованно посмотрел на Инина.

– Хочу поучаствовать в ваших собраниях, лекции послушать хочу.

– Буду рад тебя видеть в наших рядах, – воспылал улыбкой Новицкий, – но, – он посерьёзнел, – только после личного собеседования, Виталик, – добавил, словно бы извиняясь. – Таковы правила. Они для всех одинаковы. Жду тебя завтра в три, здесь же. Придёшь?

– Приду, – сказал Инин.

– Ну, так до скорого? – отсалютовав открытой ладошкой, Новицкий в сопровождении свиты вошёл в аудиторию.

Инин пошагал по коридору назад. Он ликовал: враг опознан! Но сквозь ликование сочилось неясное, гнусноватое чувство вины…

31

Учёба на финансовом факультете давалась Виталию легко, но безрадостно. Вирус скуки уже успел освоиться в клетках его души. Симптомы, вызванной им болезни, развивались неторопливо, подспудно, Инин просто к ним привыкал. Кто-то сказал ему, что при смехе глаза у него не смеются, как у Печорина. Жизнь состояла из университетских занятий, нечастых попоек с одногруппниками или же со Светлаковым, да чтения книг. Зимой добавлялось катание на горных лыжах. Он любил скорость – она позволяла забыть о скуке. И если Виталик мечтал о чём-то тогда, то лишь о собственном автомобиле.

После истории с Олей Карамзиной, Инин относился к женскому полу с опаской. Вроде бы ничего сверхординарного не случилось – первая любовь редко бывает счастливой, однако в сердце осталась заноза. Заноза не то что болела – ныла в ненастные дни. Девичьимвниманием Виталик по-прежнему обделён не был, но пользоваться им избегал. Любовь – это боль, научил его небогатый жизненный опыт. К чему причинять себе боль?

Однако, после зимней сессии на втором курсе в соседнюю группу перевелась новая девочка Лена. Как только Виталий увидел её, внутри что-то ёкнуло, защемило, перебивая нытьё занозы. Он попытался забыть, игнорировать. Не получалось. Лена не выходила из головы. Поход в институт перестал быть рутиной. Вдруг он встретит её коридоре? Завтра совместная лекция – он сядет поближе, он сядет так, что можно будет украдкой следить за ней. Вот она сосредоточенно хмурит бровки, водя по тетрадке ручкой. Вот лектор объявил перерыв, и она потянулась сладко. Вот она улыбается, перешёптываясь с соседкой… Почему на эти обычные мелочи хочется смотреть неотрывно? «Да ты залип, друг, – констатировал Светлаков. – Чего резину тянешь? Иди и знакомься!»

Он подошёл. Сразу после лекции по вышмату. Сказал: «Привет, у тебя конспект попросить можно? Я прошлую лекцию пропустил».

– Почему у меня? – удивилась она.

– У тебя почерк красивый.

– А ты-то откуда знаешь?

– Видал.

Лена оказалась славной девушкой (нам всегда кажутся славными те, в кого мы влюблены) – жизнерадостной, тёплой, открытой, и, что особенно нравилось Инину, бескомпромиссно прямой. Лёд растаял. Он физически чувствовал, что в груди появилось тепло, греющее днём и ночью, в любую погоду. Тучи расползлись. В образовавшееся окно ударил солнечный луч. Что сделалось с его скукой? Она расплавилась, испарилась под этим лучом. Вирус зачах и издох. Глаза снова научились смеяться. «Скучно, если твоя жизнь не имеет смысла», – Виталий где-то вычитал эту фразу давно. Понял только теперь. В чём смысл его жизни? Видеть Лену, слышать её, прикасаться к ней, говорить с ней, думать о ней… Больше ничего не надо для смысла. Ничего не нужно искать. Всё есть здесь и сейчас. Это так просто!

Они встречались. Гуляли по паркам, держась за руки и говоря обо всём на свете. Целовались в кино на последних рядах. Он научил её кататься на горных лыжах. Она научила его рисовать акварелью. «Бабушка говорила, что я и так рисую неплохо», – сказал ей Виталик. «Она тебе льстила», – смеясь ответила Лена.

Отчим Виталия деньгами не баловал, хотя возможность имел. Да и матери запрещал: «Нечего парня приучать к дармовщине. На своих ногах стоять научиться должен».

Виталик учился. Лене, приехавшей на учёбу из крохотного городка на задворках области, требовались деньги на оплату снимаемой комнаты, на косметику, на обновление гардероба… Ей, семья которой состояла из дедушки-пенсионера и мамы со слабым здоровьем, помочь было некому. Кроме Инина. На третьем курсе Виталик устраивался работником торгового зала; не чурался подрядиться и в грузчики. На четвёртом – писал на заказ курсовые. Труд для любимой не бремя – награда.

Однажды (Инин навсегда запомнит это мерзкое время) промозглой осенью, Лена сказала после занятий: «Сегодня не провожай».

– Почему? – удивился Виталий. Такого никогда не бывало за два года их встреч.

– Со Светкой дела у нас будут.

– Какие ещё дела?

– Девчачьи, – уклончиво ответила Лена.

«Дела, так дела, – подумал Виталик, – каждый имеет право на личную жизнь».

– Ну ладно. Звони тогда.

– Пока! – Лена чмокнула его в щёку и упорхнула.

Смутное чувство тревоги заелозило в глубине. На картинках, что замелькали перед внутренним взором, Лена была вовсе не со Светкой… Однако, долой! «Белых крыс» больше он не допустит. Это просто банальная ревность. Короткий наскок паранойи.

Время шло. Лена куда-то отлучалась всё чаще. «Ничего, – говорил себе Инин, – два года вместе. Надо же иногда отдыхать друг от друга». Всё подсказывало, что что-то стало не так. Он глушил подсказки.

И вот однажды, на лекции, на которой Лена почему-то отсутствовала, к Виталию подсела та самая Светка.

«Виталик, м-м-м… – она мялась, – как бы это сказать? Короче, твоя Лена с Синициным встречается».

Синицин. Известный на весь универ мажор. Здесь каждый знал ктоего батя. Этот батя в отличие от отчима Инина, средств на своего отпрыска не жалел. Достаточно сказать, что отпрыск приезжал на занятия на… «Ламборджини». И в Лондоне он не учился лишь потому, что батя предпочитал держать его рядом.

Инин «прочитал» Светку мгновенно. Скорее всего, говорит правду. Рассказала, потому что завидует. Сама бы хотела встречаться с Синициным. Обычная подлая женская месть… Но верить в эту правду Виталий отказывался категорически.

На следующий день – это было в вестибюле центрального университетского здания, – он отвёл Лену в сторонку и без обиняков спросил: «Ты встречаешься с Синициным?»

Вопреки ожиданию Инина, Лена не смутилась, и не возмутилась. Лишь слегка опустила голову. Затем подняла её, и глядя прямо в глаза Виталию, тихо сказала: «Да».

У Инина перехватило дыхание, челюсти свела судорога. Он стоял напротив не в силах вымолвить слова. Лена продолжила: «Я сама собиралась тебе сказать».

– Ну почему? – наконец, выдавил он из себя.

– Виталик. Ты хороший. Ты классный. Ты настоящий, – она нежно взяла его за локоть, – но… мне нужно думать о будущем. Через год мы закончим учёбу. Что ты можешь дать мне? Проживание в съёмной квартирке на копеечную зарплату? – Ленина прямота, которая так нравилась Инину, убивала.

– Меня отчим в нефтяную компанию обещал устроить, – пролепетал он.

– Виталик, – она снисходительно улыбалась, – ну мы же взрослые люди. – Устроит он, или не устроит – большой вопрос. Вилами на воде писано. Уж лучше Синицин в руках, чем журавль в небе. Виталик, – она продолжала придерживать его за локоть, – прости. Я понимаю, что всё это немного нечестно, меркантильно, и вообще некрасиво как-то… Но. Любовь – она пришла и ушла. А жизнь долгая. А жить надо, Виталик. И выживать надо. И шансов не упускать. И каждый выживает как может.

Он резко вырвал локоть из её руки и молча ушёл. Впоследствии он не без гордости станет называть себя чудовищем, помня, что чудовище родилось именно в эту минуту. Любовь? Какая к чёрту любовь? Это иллюзия для детишек и идиотов. Любви нет – есть только потребности. Мы интересны друг другу лишь только тогда и потому, что нам друг от друга чего-то нужно. Деньги, статус, престиж, комфорт, безопасность, секс. Никаких больше иллюзий! Отныне он будет только использовать женщин. По назначению. Он станет хищником. Он станет печальным волком…

С его внешностью и харизмой Печорина, с его способностью угадывать женские мысли, соблазнять слабый пол оказалось делом простым. Поначалу он вёл список: двадцатая, пятидесятая, девяносто вторая… Потом сбился со счёта. Одна, максимум две интимные встречи, и женщина отправлялась в утиль. «Я тебя не люблю, – говорил он даме, мечтающей о продолжении отношений. – Это было лишь развлечением. О да, я чудовище. Ты прости».

Вирус скуки – оказалось он не издох. Он вернулся окрепшим, обретшим иммунитет; захватил с собой новый симптом – записной, холодный цинизм. Небо не просто заволокло тучами, на небе Инина воцарилась вечная полярная ночь. Глаза перестали смеяться.

Отчим своё слово сдержать не сумел. Его респектабельный друг от обещания не отказался, но для трудоустройства в компанию потребовал стаж в три года. И два из них, окончивший институт Инин, уже отработал в государственном учреждении. Зарплата была невысокой, а жизнь, как всегда скучной. Именно в это время он и встретил Новицкого. Впервые с того злополучного выпускного.

Он шёл с работы домой, и кто-то окликнул его: «Виталик!»

Он обернулся. Навстречу с улыбкой шёл Макс, разведя для объятия руки.

Инин обниматься не стал, ограничился рукопожатием. Точь-в-точь, как в сцене встречи Печорина и Максим Максимыча.

– Виталька! Сколько лет, сколько зим! – воскликнул Макс ничуть не смутившись. – Как живёшь?

– Да никак. Вот на работу хожу, с работы.

– А где работаешь-то?

– В госконторке.

– А платят как?

– Платят, что кот насрал.

– А на личном фронте как? Женился?

– Смеёшься? Кому нужен бухгалтер с моей зарплатой, что живёт у родителей?

– Н-да. Ну, а девушка есть у тебя? Встречаешься с кем-то?

– И девушки нет.

– У тебя-то и девушки нет? – изумился Новицкий.

– Ага.

– Ну, дела!

– Дела, как сажа бела.

Макс посмотрел на часы.

– Виталь, мне пора. Ты это, телефончик мне дай. Встретимся, поболтаем.

Инин не хотел давать ему телефон. Но что-то заставило. Возможно, сидящее в подсознании чувство вины.

Новицкий занёс номер в контакты, и собирался раскланяться.

– Макс, постой, – задержал его Инин. – Ты это… прости уж меня за ту хрень, что я на выпускном учудил.

– На выпускном? – Макс выглядел удивлённым и будто вспоминающим что-то. – Ах да! Так я уж и забыл. Пацанами мы были тогда, дураками. Ты в голову не бери. Я зла не помню. Другое помню. Как ты мне гитару свою подарил.

Продолжив свой путь домой, Инин размышлял. Неужели Новицкий искренен? Неужели и правда забыл и не помнит зла? А как же его слова, которые он произнёс, сидя на полу в туалете, произнёс так, что у Виталика побежал по спине озноб? «Инин, я никогда тебе этого не забуду». Такое забыть нельзя. Блефует Новицкий. Что-то задумал. Или всё-таки можно? Ведь люди меняются, правда? Что у него в голове? «Как жаль, что я не читаю мужиков так же легко, как баб», – с досадой подумал Инин.

Через пару недель Макс позвонил. Пригласил посидеть в ресторане. Инин не отказался. Новицкий пришёл не один. Его сопровождала роскошная дама. Высокая (Новицкий был едва выше её плеча), с идеальной фигурой, включавшей в себя пятый размер груди, осиную талию и длинные ноги. Лицо жгучей брюнетки с чудесными длинными волосами тоже выглядело идеальным: чёрные глаза, кожа высшей степени выхоленности, гордый, с симпатичной горбинкой нос, грамотно подправленные силиконом губы… Дама была в маленьком чёрном платье с глубоким, до неприличия, декольте, которое при этом не казалось вульгарным. От дамы исходил аромат дорогого парфюма.

«Роксана, моя супруга», – представил её Новицкий.

За ужином беседовали о том и о сём. Выпивали. С каждой выпитой рюмкой Макс становился хвастливее. Говорил о своей престижной работе, о высокой зарплате, о том, что в ипотеку взяли квартиру, и, конечно, о своей ненаглядной Роксане. Что Роксана в прошлом модель, а сейчас арт-директор солидной компании, о том, как она его любит и ценит (Роксана неактивно поддакивала), о том, как всё у них хорошо. При этом не забывал приобнимать жену, а после энного количества выпитого, откровенно демонстративно лапать. Завершив долгую презентацию своих достижений, наконец, спросил: «А ты-то, Виталик, что?»

Мог бы и не спрашивать. Инину давно всё стало ясно. Новицкий пригласил его, чтоб поглумиться. Ничего он не забыл. Такова его месть. Кто сказал, что люди меняются? Ни черта они не меняются!

«А я, Макс – ничто. Неудачник я, вот что», – ответил Виталий.

Новицкий расцвёл. Если бы он был орлом, то издал бы сейчас клёкот победителя. Но так как орлом он не был, то просто спросил: «Виталь, а о чём ты мечтаешь?»

– Машину хочу, – честно признался Инин.

– Так возьми в кредит Жигуль подержанный. Проблема что ли? Даже твоей зарплаты на это хватит, – продолжал добивать Новицкий.

– А я, Макс, скорость люблю. На подержанных Жигулях не разгонишься.

– Так какую ты хочешь тогда?

– BMW хочу.

– Ну, бог в помощь тогда! Давай-ка, брат, выпьем.

Раззадорившийся, поймавший кураж Новицкий не замечал, какие взгляды бросает его Роксана в сторону Инина. Не требовалось обладать каким-то особенным даром, чтоб угадать какие желания рождались у женщины в теле и голове.

«Ни чему ты не научился, гаденыш, – подумал Инин. – Что ж, сам виноват».

Через пару дней Инин встретил Роксану у входа в офис той самой компании, где служила она арт-директором… Секс был жарким – Инин не пожалел. Но особенно понравился ему скорпион, вытатуированный на крепкой, идеальной, как всё остальное, Роксаниной заднице. Зачётный был скорпион!

Новицкий позвонил спустя месяц. Предложил посидеть в ресторане.

– Да я не против, – ответил Инин, – только у меня до зарплаты ещё неделя.

– Не беда, я угощаю, – заявил Макс.

– Ну, лады тогда.

– Я заеду за тобой завтра. Ты же, как я понял, там же у родителей живёшь?

Во двор Макс закатил на сером BMW-седан.

«Ясно для чего ты это затеял», – моментально смекнул Виталий.

«Вот приобрёл недавно, двух тысяч десятого года. Пробег –всего ничего. Считай, новая», – отрекламировал Макс авто, гордо постучав по капоту. Глаза же его, поблёскивая издевательскими огоньками, будто бы говорили: «Ты же такую хотел? Такую?»

«Классная тачка! Блин, именно о такой я мечтаю», – подыграл ему Инин.

В ресторане, Новицкий не поскупился. Был заказан и осётр, и икра, и самая дорогая водка.

Макс пил, и прямо пропорционально степени опьянения, с него спадали покровы.

– Вот видишь, Инин, как бывает-то, – под конец он начал резать правду-матку без лишних скромностей, – в школе ты был таким вот перфектным – красавец, артист, гитарист… Все девки по тебе сохли. А я кто? Задрот и ботаник, чмо. А теперь жизнь как всё вывернула! У тебя ни жены, ни девушки, ни квартиры. Работа – говно, платят тебе копейки. Ты не то что машину купить не можешь, за ужин расплатиться не в состоянии…

– А у тебя, Макс, – подхватил Инин, – и работа отменная, и деньжата имеются, и ипотеку тебе оплачивать не в напряг. И тачка у тебя новая, и жена красавица. – Инин сделал паузу, посмотрел на Макса прищурившись, – и скорпион на заднице у жены зачётный.

– Что? – с Новицкого в момент слетел хмель. – Откуда ты знаешь про скорпиона?

– Пилу купи, – Инин поднялся из-за стола.

– Зачем? – не понял Новицкий.

– Рога спилить, – Виталий бросил на стол купюры и вышел вон.

Последняя встреча Инина и Новицкого произошла не так уж давно – всего пару лет назад. К тому времени Виталий уже давно работал в нефтяном холдинге, получил должность главбуха.

Дверь его кабинета открылась, на пороге нарисовался Макс.

– Виталик, привет! – он шёл навстречу, широко улыбаясь, будто и не было ничего между ними когда-то. Он протягивал руку.

– Здравствуй. Какими судьбами? – Инин со своего кресла не встал, не пошёл на встречу, и руку в ответ не протянул.

– Да вот, решил зайти, – Макс и виду не подал, что обиделся или смутился.

– Ты, Макс, не юли, – вступать в долгие разговоры с Новицким желания у Инина не было. – Говори прямо, зачем пришёл?

– Да, Виталя, поднялся ты. Начальником стал. Уверенность появилась. Респект! – он сел напротив на стул. – Без лишних слов к делу разговор переводишь. Это правильно. Уважаю. Так не буду время твоё занимать. Включился я в проект перспективный. А вот с капиталом накладка вышла. Я бизнес-кредит в банке взял. Но потом получилось так, что дополнительная сумма потребовалась. В банке в повторном кредите мне отказали. Обращался в другие – тоже отказ. Сумма-то небольшая требуется. Ну, для человека с такой зарплатой, как у тебя. Всего-то пятнадцать тысяч зелёных. Ну вот, я и к тебе…

– Так ты следил за мной что ли? Справки обо мне наводил, да?

– Мир слухом полнится, – уклончиво ответил Новицкий. – Виталь, я расписку напишу, у нотариуса заверим, всё как положено. Верну через год с процентами.

– Расписку, значит? – Инин глядел на него исподлобья.

– Ага. Виталь, выручи. Очень нужно. По гроб жизни тебе благодарен буду.

– По гроб жизни, значит?

– По гроб жизни.

– Нет.

– В смысле, нет?

– Денег не будет.

– В смысле, нет у тебя такой суммы?

– Сумма есть, но не дам.

– Хм.

– Ты, Новицкий, сволочь и аферист. Для таких как ты, денег у меня нет.

– Виталь, я хоть раз тебя подставлял с деньгами?

– Выход там, – Инин показал пальцем на дверь.

– Ну на нет, и суда нет, – вздохнув сказал Макс и вышел за дверь.

Он никому не рассказал, о грубом отказе Максу, и уж тем более, о том, как наставил ему рога. Даже Светлакову. А если бы рассказал, что бы ответил Юрка?

«Перебрал ты, Виталик. Ой перебрал…»

32

Инин вернулся в номер с блеском азарта в глазах.

– Ну что там? – спросила Аля.

– В цель попал, чую.

– Откуда такая уверенность?

– Как только зашёл к ним, увидел, что мужик в одежде раввина сидит, с бородой, как положено. Оказалось, что он Тору в их секте преподаёт. Это первый звоночек был.

– А второй?

– А второй был не звоночек – звоночище! Просто набат! Слушай. Их главарь оказался моим одноклассником бывшим, ты представляешь?

– Ну и что?

– А то, что тип этот, как две капли воды на Вуди Алена похож. Помнишь, я тебе говорил, каким я Исполнителя вижу? Это ли совпадение?

– И давно ты стал на предвидения полагаться? – спросила Аля насмешливо. – Для тебя же всё это хрень оккультная, так?

– А я и не стал на них полагаться. Но то, что интуиция порой попадает в точку – научно доказанный факт. Да дело даже не в ней. Дело в том, что у этого «Вуди Аллена», тысяча и одна причина желать мне отомстить. Мне страшно подумать, с какой силой он может меня ненавидеть. А я-то голову ломал: с чего это Исполнитель так ко мне прицепился?

– И чем же ты так ему насолил?

– Да, долгая история, – Инин махнул рукой. – Завтра в три он мне собеседование назначил.

– Собеседование?

– Хочу в их секту вступить. А сие только после собеседования с этим царьком возможно.

– А он примет тебя-то в секту?

– Куда денется!

– Значит, завтра к трём? Я с тобой еду.

– Нет, Аль, не пойдёт, – заартачился было Инин.

– Так. Помнишь наш уговор? – Аля взглянула строго. – Секса не будет.

– Не, ну… Так не честно. Это шантаж. Это, как наркомана, сначала подсадят, а потом всё, что хочешь с ним делают.

– Зависимость – штука сладкая…

– Для кого?

– Для обоих, – с игривой улыбкой ответила Аля.

– Твоя взяла, – капитулировал Инин. – Только на этот раз, давай без видений.

Поднимаясь в лифте, Инин сказал: «В кабинет к упырю я один зайду. Он же только меня на собеседование звал».

– Да я и не стремлюсь к твоему упырю, – ответила Аля.

– В коридоре меня подожди. Только от двери далеко не отходи, чтоб есличто на помощь позвать.

Аля кивнула.

Новицкий встретил его широкой улыбкой, в которой вряд ли кто мог бы опознать фальшь. Они обменялись рукопожатием. Расположившийся за учительским столом Макс, указал Инину на стоящий напротив стул.

– Ну, Виталик, начнём? – глава сообщества снял очки и аккуратно положил их в футляр. – Просто серия стандартных вопросов. Вопрос первый: что сподвигло тебя начать поиск духовных знаний?

– Да знаешь, Макс, – начал Инин после секундного размышления, – как-то живу я пусто. Скучно живу. Без смысла, без цели. Без руля и ветрил, как говорится. Вот вроде всё есть у меня – и деньги, и возможности, и перспективы, а радости нет. Чего-то важного не хватает, а чего, понять не могу.

– Знакомая тема, – понимающе закивал Макс. – Я тоже вот так болтался. Думал счастье в деньгах, в обладании женщинами, во власти. А оно пустым оказалось. Так я и пришёл к тому, чем сейчас занимаюсь. Знаешь, что значит познать себя? Предназначение своё понять. Открыть, какой путь тебе Господь уготовил, какую миссию возложил. И когда ты по тому пути идёшь, тогда и счастлив, тогда и ладно у тебя в жизни. И как я понял, Виталик, моё предназначение в том, чтобы другим помогать своё отыскать.

«Ишь, как поёшь красиво. Всегда язык у тебя подвешен был, – мысленно комментировал Инин, – любой поверит. Да только не я».

– Вопрос второй, – продолжил Новицкий, – готов ли ты следовать установленным в сообществе правилам?

– Ознакомиться бы сначала.

– Они просты. Не пропускать занятий и собраний без уважительной причины. Выполнять указания кураторов и руководителя. Регулярно вносить членские взносы.

«Членские взносы! Узнаю я тебя, Новицкий», – подумал Инин. Вслух же спросил: «А размерами взносов можно поинтересоваться?»

– Взносы идут на оплату аренды помещения, на покупку учебных материалов, на гонорары для приглашённых спикеров, на благотворительность. Размер взноса составляет десять процентов от месячного дохода каждого члена сообщества.

«Церковная десятина! – едва не слетело с губ Инина. – Да тут точно секта тоталитарная. Интересно, сколько ты себе, аферист, в карман кладёшь? С кураторами делишься или нет?»

– Ясно. Ещё вопросы?

– Для тебя больше нет. Обычно я про биографию кандидата спрашиваю, но твою и так знаю.

– И каков твой вердикт? Я принят?

– Виталик, а теперь без протокола. Как дела у тебя вообще? Как родители поживают? Здоровы ли? Как Юрка Светлаков поживает? Общаетесь?

– Дела, как обычно – скучаю. Родители, слава богу, живы-здоровы. Мать на заслуженном отдыхе, отчим, как прежде учительствует. А вот Юрка… Нет больше Юрки.

– Как нет? – изумился Новицкий.

– Погиб Юрка при загадочных обстоятельствах пару недель назад.

– Господи! Земля пухом. Да как же это случилось?

– Кто-то подловил ночью на улице, оглушил и хрень какую-то ввёл.