Спасение ведьмы

«Инина Валентина Петровна», – сказал Виталий, раскрыв паспорт.

Девушка, недобро зыркнув на Алевтину, стоящую рядом с Ининым, подала документ.

«Непосредственная причина смерти – острая сердечная недостаточность; первоначальная – дистрофические изменения миокарда», – вслух прочитал Инин и вопросительно посмотрел на Алю.

«Эти дистрофические изменения у каждого второго есть», – сказала она.

В холл вошёл человечек в халате – маленький и худющий. «Виталий Сергеевич», – вспомнил Инин.

Человечек узнал его.

– Здравствуйте! Что-то вы к нам зачастили, – сказал человечек Инину, и осёкся. Понял, что пошутил неудачно.

– Здравствуйте! Гражданке Ининой вы вскрытие делали? Бабушка это моя, – он снова раскрыл свой паспорт.

– Я.

– И что вы скажете? Отчего она умерла?

– Так возраст же! – доктор развёл руками. – Сердце не выдержало.

– Чего оно не выдержало? Ударной дозы инсулина?

Доктор выкатил на Инина непонимающие глаза.

– Пойдём, Аль, – Виталий подтолкнул её к выходу.

Проводить Валентину Петровну собралось человек двадцать. В основном старушки-соседки; престарелые пенсионерки – бывшие завуч с биологичкой, да Светлаков с женой. На кладбище решились поехать только самые крепкие бабушки. Светлаковы тоже остались – готовить квартиру к поминальному ужину.

Могила для бабули была вырыта за оградкой, рядом со скромным памятником из серого гранита.

«Инин Иван Сергеевич», – прочитала Аля.

– Это твой дедушка? Папин папа?

– Да. Только я его не застал. За год до моего рождения умер.

Гроб опустили в могилу, забросали землёй. Всплакнули старушки. «Скоро мы все там будем», – скорбно сказала одна из них. Возложили венки. Инин поправил ленту: «Вот ты и переехала в новую квартиру, бабуля…»

Заказывать еду в ресторане Аля запретила категорически: «Всех старушек Исполнитель потравит, с него станется!» – приготовила лапшу и компот из сухофруктов сама, ещё в воскресенье. Старушки неспешно ели, не брезгуя водочкой, поминали Валентину Петровну. Светлаков, подперев рукой подбородок слушал их разговоры. Его жена возилась на кухне с посудой. Аля с Ининым спустились к подъезду перекурить.

На небе желтел диск полной луны.

– Полнолуние, – произнесла Аля, завороженно глядя на ночное светило. – Особенное время для ведьм.

– И чем же оно особенное? – поинтересовался Инин.

– Сила ведьм возрастает. Заклинания получаются мощнее и лучше. Яснее мысли других читаются. Будущее начинаешь видеть.

– Вот я одного не пойму, – Инин покачал головой. – Ты медицинский работник, блин. IQ у тебя зашкаливает. Начитанная. Эрудированная, как государственная библиотека. Как ты можешь верить во всю эту чушь про ведьм?

– А я, Виталик, не верю – я знаю.

– Ну-ну. – Инин скептически улыбнулся.

У стены дома, метрах в семи от подъезда, в ярком фонарном свете сидели три кошки – две серых, одна трёхцветная.

– Бабушкины подопечные, – вздохнул, поглядев на них, Инин. – прикармливала она их. Как же они теперь будут? Кыс-кыс-кыс! – он сделал пару шагов в их сторону.

Две сереньких не подошли, но и не побежали, а трёхцветная, испуганно прижавшись к земле бросилась наутёк. Инин остановился. Остановилась и кошка. Замерла, вперившись в человека дикими глазками, готовая в следующую долю секунды снова дать стрекача.

– А вот эту вот, что побежала, бабушка Муркой звала, – сообщил Инин. – Вообще одичавшая. Никого, кроме бабули моей к себе не подпустит.

– Стой на месте. Замри и не двигайся, – сказала вдруг Аля и опустилась на корточки. Её глаза, такие же ярко-зелёные, как у кошки, гипнотизирующе уставились на зверька.

«Иди сюда», – произнесла Аля утробным колдовским полушёпотом, от которого у Инина по спине пробежали мурашки. «Иди сюда», – повторила она.

Кошка вздрогнула и двинулась по направлению к Але. Сначала медленно, нехотя, будто бы через силу. А после быстрей и быстрей, почти перейдя на бег. Подойдя к Але вплотную, остановилась, мурлыкнула, ткнулась головой о её ногу. Аля почесала её между ушками, потрепала по холке: «Вот молодец ты моя! Вот ты моя умничка! А теперь всё. Беги по своим делам!»

Трёхцветная, протрусив вдоль стены дома, юркнула в темноту.

Инин присвистнул.

– Ничего себе! Как у тебя это получилось?

– Я же говорила тебе, – Аля поднялась на ноги, – что меня животные слушаются. Особенно кошки. Потому что все кошки тоже немножко ведьмы.

Прощаясь, Светлаков говорил своей жене Вале: «Вот, ребята в отпуск в Турцию собрались, а тут горе такое. Но что делать? Путёвки-то куплены».

– Куплены, – согласился Инин.

– Когда вылетаете? Завтра? – спросил Светлаков.

– Завтра, – ответила за Инина Аля.

– Ну, счастливо вам отдохнуть! – пожелала Валя.

– Спасибо! – ответила Алевтина.

– Ребят, вас подвезти? – предложил Светлаков.

– Да нет, Юр, мы на метро, – ответил Виталий. – Нам тут недалеко.

Высадив жену у подъезда, Светлаков отогнал машину на автостоянку. Успела наползти облачность, и луна, которая светила так ярко ещё час назад, исчезла, будто бы кто-то украл её с почерневших небес. Он шёл домой по безлюдной тёмной аллее, когда услышал шаги за спиной. Оборачиваться не стал. Ну и что с того, что шаги? Эка невидаль! Но инстинктивно прибавил хода. Шаги не отставали, напротив, они приближались, похрустывая ломающимся под ними ледком. Светлаков ещё увеличил скорость. Шаги сделали тоже самое. Он почти побежал. Не помогло. Тот, кто преследовал его (а Светлаков в этом уже почти что не сомневался) теперь был совсем рядом, судя по звуку, в каких-то трёх метрах. Юрий, наконец, обернулся. Прямо на него, со скоростью курьерского поезда летел мужчина – высокий, огромный, широкоплечий. На голову мужчины была надета бандитская балаклава, в правой руке он зажимал продолговатый предмет.

Светлаков не успел ничего сказать. Мужчина выбросил предмет перед собой, словно шпагу – всё тело Юрия пронзила невыносимая боль. Она сбила с ног, уронила на землю, парализовала, связав мышцы в узлы. Мужчина наклонился над распластанным на мёрзлом асфальте Юрием. Что-то достал из кармана. Что-то маленькое. Что-то такое, что легко умещалось в двух его пальцах. «Иеасэ рцонха!» – прорычал он, и с размаха ткнул этим маленьким Светлакову в горло.

20

Перевалившее за экватор лето пахло травой по утрам, плавило асфальт в полдень, сгорало кораллово-красным закатом длинными вечерами, заводило стрекотанье сверчковых хоров по ночам. Григорий Иванович глядел в открытое окно своего кабинета, попыхивая сигареткой. Под грозные окрики Елизаветы Петровны во дворе возилась дебелая малышня. Он скучал.

Люба и ещё две миловидные девочки после выпуска, как и было оговорено, отошли Главному. В соответствие с документацией направлены под эгидой благотворительного фонда для дальнейшего обучения и реабилитации за рубеж, а на деле начали трудовую вахту где-то в «массажных салонах» Дубая. К следующему лету директором уже подготовлена новая «партия» – Света, Гуля, Марина и, наверное, Вика. Главный будет доволен товаром, но избалованному вкусу Григория Ивановича эти кандидатки претили. Света слишком худа, Марина полна, Гуля азиатской наружности, что Григория Ивановича не возбуждало; ну а Вика – фигурка у неё то, что надо, конечно, но на лицо она же просто Квазимодо женского пола! Да, на подходе есть несколько девочек из младших классов, но они ещё не созревшие, они, как зелёные сливы, а Григорий Иванович – не педофил.

Толик продолжал водить дружбу с рыженькой девочкой, и эта девочка не шла у директора из головы. Логика была очень простой: если Толик говорит, что из родственников у неё только мама-алкоголичка, значит, никто за девчонку не похлопочет, если чего случится – это, раз. Она материально необеспеченная, значит, от вкусняшек, дешёвых побрякушек и тряпок будет на седьмом небе от счастья – это, два. Шанс получить приз в этой игре высок, но разве можно верить дебилу? Надо бы самому всё разузнать.

На краю двора Толик, орудуя кистью, намазывал ствол дуба гашёной известью.

«Жовнов! Зайди в кабинет!» – крикнул директор.

– Садись, – Григорий Иванович указал на диван.

Толик сел.

– Как настроение? Боевое?

Толик кивнул.

– Как подружка твоя поживает? Не скучно ей на каникулах?

– Нет, – Толик помотал головой. – Она книжки читает.

– Какие ещё книжки?

– Не знаю. Много книжек. Разных. Интересные очень. Потом мне рассказывает.

– И про что же она тебе рассказывает?

– Хм, – Толик задумался. – Ну про Дартарьяна, например.

– Д’Артаньяна, – поправил Григорий Иванович.

– И ещё про капитана Немо, про гномов и Белоснежку, и про Геракала… Вот.

– Про Геракла, – поправил директор. – А про маркиза де Сада она тебе не рассказывала?

– Кого? – не понял Толик.

– Неважно, – директор махнул рукой. – А что ж ты, Толик, подружку свою… как её зовут, кстати?

– Аля.

– Так что ж ты Алю в гости не пригласишь? Показал бы дом наш, как мы живём.

– А можно? – глаза Толика вспыхнули.

– Не просто можно, нужно!

– А когда? – Толик светился от счастья.

– А когда она к тебе зайдёт в следующий раз?

– Завтра обещала.

– Вот и пригласи её завтра. И знаешь, что? Веди её ко мне в кабинет. Посидим, побеседуем, чайку попьём с конфетами вкусными.

– А… ха… а… – от избытка эмоций Толик лишился дара речи.

– Ну ладно, ладно, ступай, иди деревья докрашивай. Завтра вас с Алей у себя жду.

На следующий день, в дверь кабинета директора постучали. На пороге стояли сияющий Толик и рыжая девочка. По сравнению с долговязым парнишкой, она казалась Дюймовочкой: Толик был выше её на полторы головы.

«Входите, ребята! – директор приветливо заулыбался, – присаживайтесь вот сюда, на диванчик».

Он резво подкатил к дивану столик на колёсиках, выставил на него три чайные чашки на блюдцах, вазочку с шоколадным печеньем, коробку конфет «Рафаэлло» …

– Сейчас чай будем пить, – объявил он, включая электрический чайник. – Ну а пока водичка у нас закипит, познакомимся, – сел на поставленный перед столиком стул прямо напротив ребят. – Григорий Иванович, – глядя на девочку, он показал рукой на себя, – директор детского дома.

– Аля, – ответила девочка.

– Вот решили с Толиком в гости тебя пригласить, а то ты всё за забором стоишь… Не дело это. Ты в каком классе учишься?

– В восьмой перешла.

– Вы, ребят, не стесняйтесь, конфетками угощайтесь, – он пододвинул коробку поближе к ним.

Толик и Аля воспользовались предложением незамедлительно.

– Как каникулы проводишь? – продолжил расспросы директор.

Аля пожала плечами.

– Обычно.

– У меня сразу предложение к тебе деловое. Есть желание деткам нашим помочь? Им общение нужно. Толик говорил, что рассказчица ты хорошая, историй много знаешь. Дети у нас в доме истории любят. Ох, как они благодарны бы тебе были, если б ты им их рассказывала! Что думаешь?

– Ну… Я попробую, – ответила Аля, несколько поразмыслив.

– Вот и здорово! – сказал директор обрадованно. – Ты очень бы нам помогла. Кстати, – Григорий Иванович поднял вверх указательный палец, поднялся с места и подошёл к маленькому, стоящему в углу холодильнику. Открыл его и разочарованно покачал головой. – Надо же! Вот незадача. Тортик забыл купить к чаю. Но мы это дело исправим. Толик! – директор раскрыл бумажник, доставая купюру, – сбегай-ка в магазин за тортом. Купи самый лучший, какой только захочешь.

Как только за Толиком закрылась дверь, директор перебрался на диван к Але.

– Ну, Аля, расскажи-ка, пожалуйста, как же вы с Толиком познакомились?

– Ко мне мальчишки на улице пристали, а Толик их всех раскидал.

– Да он у нас рыцарь оказывается! – всплеснул руками Григорий Иванович. – Похвально, похвально.

– Аль, а можно вопрос откровенный? – он наклонился поближе к ней. – Толик парень, конечно, смелый, но ведь, если честно, страшный, как Квазимодо. Ты девочка красивая очень. Тебя не смущает, что парень твой м-м-м… очень на тебя не похож?

– Он мне не парень, – ответила Аля, – Он мой друг. А Квазимодо был добрый и сильный. И Толик такой же.

– А откуда ты знаешь, каким был Квазимодо? – усмехнулся директор.

– Роман читала.

– Какой?

– «Собор Парижской богоматери» Виктора Гюго.

– Ах, да! Толик мне говорил, что девочка ты начитанная, – вспомнил Григорий Иванович. – Похвально, похвально. А скажи-ка мне, Аля, кто твой любимый литературный герой?

– Печорин, – не задумываясь ответила девочка.

– Печорин? – удивился директор. – Так он же был негодяй!

– Не был он негодяем, – уверенно возразила Аля, – просто судьба у него несчастная.

– Да ты своё мнение имеешь! – директор зааплодировал. – Похвально, похвально. А вот, скажем, отец твой, что по этому поводу думает.

– Нет у меня отца.

– Как это нет?

– Нет и не было. И мама мне ничего про него не рассказывает.

– Так ты, получается, с мамой живёшь?

– Да. Раньше ещё бабушка была. Но она год назад умерла.

– Печально. А мама твоя кем работает?

– М-м-м… – Аля замялась, – она сейчас не работает, болеет она…

– И чем же она болеет?

– М-м-м… – девочка покраснела, – я не знаю.

– Чтобы такая взрослая умная девочка не знала, чем мама болеет? Как-то трудно в это поверить.

Аля красная, как помидор, сидела опустив глаза в пол.

– Ладно, ладно, – директор похлопал её по плечу, – если у тебя есть какой-то секрет, можешь о нём не рассказывать. Давай сменим тему. Ты кем стать хочешь?

– В медицинский хочу поступить, а если не получится, то хотя б в медучилище.

– Похвально, похвально. Медицинская профессия почётная и ответственная. А вот у меня сын на экономическом факультете учится, бухгалтером станет.

– Бухгалтером? Это же скучно, наверное.

– Ну, для кого как. А я вот в детстве тоже врачом мечтал стать, только ветеринарным. В результате стал учителем биологии.

– Животных любили?

– Ага. Особенно котов.

Аля вдруг поняла, что и сам директор тоже похож на кота: вкрадчивого, вальяжного, большого, упитанного, с кругленьким брюшком.

Они говорили про котов, про путешествия в далёкие страны, про то, что куклы Барби – отстой, про то, почему торт «Птичье молоко» – самый лучший. А потом пришёл Толик. Только вместо торта он почему-то принёс сладкую сливочную колбаску.

– Толик! А где торт? – удивился Григорий Иванович.

– Колбаска лучше, она вкусней торта, – объяснил Толик и аккуратно вернул сдачу.

«Господи, вот дурак-то!» – подумал директор. Вслух же сказал с улыбкой: «У нашего Толика изысканный и оригинальный вкус».

Следующие две недели, Аля, не пропуская ни дня, являлась в вотчину Григория Ивановича. Белила, вместе с довольным Толиком, деревья гашёной известью. Играла с малышнёй в догонялки, жмурки и прятки, совсем не пугаясь страшноватого вида некоторых тамошних обитателей. Рассказывала сгрудившейся вокруг неё ребятне, сказки Андерсона и Бажова. Проходящий порою мимо директор одобрительно кивал головой: «Похвально, похвально». Сегодня в полдень, дождавшись пока Аля закончит очередную историю, он сказал ей: «Зайди, пожалуйста, ко мне в кабинет».

В кабинете было прохладно – словно бы медвежонок, урчал кондиционер. По контрасту с царящим за окном зноем, прохлада ощущалась блаженством. Кот-директор восседал за большим Т-образным столом. «Это называется стол руководителя», – вспомнила Аля. По правую его руку светился новенький компьютерный монитор. По левую – лежала игрушка – резиновый чёртик.

«Присаживайся, пожалуйста!» – директор указал на ближайший к нему стул.

Аля присела на краешек.

– Да ты поудобней устраивайся! – Григорий Иванович широко улыбнулся. – Я для чего позвал, Аля. Хочу выразить тебе благодарность. То, что ты делаешь, неоценимо. Ребятишки тебя полюбили. Знаешь, как им не хватает того, что ты им даёшь? Они от тебя в восторге. Я тоже. Ты молодец!

Взволнованная словами директора Аля, хотела что-то ответить. Директор ей сделать это не дал.

– Ничего мне не говори, – выставив вперёд ладонь, он остановил её. – Ты заслужила премию. – Его рука нырнула под стол и извлекла оттуда пакет. – Держи! – Он протянул его Але.

Она раскрыла его. О чудо! Там оказались коротенькие джинсовые шортики стрейч в комплекте с маленьким элегантным топиком. На лице девочки вспыхнула радость, смешанная со смущением.

– Я… я не могу это взять.

– Это награда за труд, Аля, – сказал директор серьёзно и строго. – Ты не имеешь права от этого отказаться. Дома примеришь. Надеюсь, размер тебе подойдёт. Если нет – поменяю.

– Спасибо, Григорий Иванович! – Аля задыхалась от нежданного счастья. Директор подбрасывал резинового чертёнка.

– Это тебе спасибо, Алечка!

Пискнул сигнал. Григорий Иванович пошерудил мышью. На экране монитора начал крутиться клип «ВИА Гры». «Мою юное тело пол страны захотело», – пели Вера, Надя и Аня.

– Хороший у вас комп, новенький, – сказала Аля, вздохнув. – Когда-нибудь и у меня такой будет.

– А у тебя что ли нет компьютера? – поинтересовался директор.

– Да есть. Только это… он сломался сейчас, – неумело соврала Аля.

– Ах да, чуть было не забыл, – спохватился Григорий Иванович. – Ты у нас девушка читающая, и поэтому, хочу тебе одну книжечку порекомендовать. – Он вынул из ящика стола книгу и подал её Але.

На глянцевой обложке, где была изображена полунагая красотка во фривольной позе, значилась надпись «Эммануэль».

– Спасибо! А о чём эта книга? – спросила Аля.

– О красивой далёкой стране и о красивой любви.

– Такой же как у Ассоль и капитана Грея?

– Что ты! – улыбнулся директор, – эта книга о куда более интересной любви. Когда прочтёшь, расскажешь мне о своих впечатлениях.

– Обязательно, Григорий Иванович.

Директор подбросил чёртика.

– А что это за игрушка у вас? – осмелилась полюбопытствовать девочка.

– Это, Алечка, добрый чёртик. Мой талисман. Мы с ним много лет вместе. Он всегда помогает, когда мне трудно.

– Всегда-всегда?

– Абсолютно.

– Ну я пойду, Григорий Иванович? – Аля засобиралась. – Можно?

– Постой. Это ещё не всё. Есть у нашего детского дома дача за городом. Места, скажу я тебе, там красивейшие. Чудный лес с грибами и ягодами, озеро, как из сказки. Хочу вас с Толиком туда на денёк позвать, пока лето не кончилось. Ты не против?

– Я за! – захлопала в ладоши Аля.

– Ну, тогда замётано. Через неделю едем. Готовься.

21

Аля укладывала в дорожную сумку вещи, Инин курил у окна. Решено было ехать в Челябинск, а оттуда брать билеты на ближайший рейс до Стамбула. Уже была заказана машина в аренду – оставалось только закончить сборы и доехать до места, где было оговорено её получить.

– Может быть, я всё-таки такси вызову? – спросил Инин, указывая взглядом на сумки. – Не хочется с этими баулами по метро таскаться.

– Ой нет, – возразила Аля. – Боюсь, что Исполнитель уже выследил наше убежище. Обидно будет, если в самый последний момент нас расплющит какой-нибудь КАМАЗ.

– Боишься? А вот мне надоело бояться. – Он выкинул окурок в окно. – Ну ладно, – Инин вздохнул, – будь по-твоему. На метро поедем.

– Виталик! – позвала Аля. – Сумку помоги застегнуть. Так набила, что закрыть не могу.

Вещи уложены. Сумки застёгнуты. Паспорта не забыты.

«Присядем на дорожку», – сказал Инин.

Они сели – Аля на диван, Виталий на свою сумку.

«Ну, с богом!» – Инин поднялся. Зазвонил телефон. На экране высвечивалось «Светлаков».

– Да, Юра. Слушаю.

– Виталик…

Это был не Светлаков. Какой-то незнакомый, срывающийся женский голос.

– Кто это? С кем я говорю?

– Это Валя.

– Ой, Валя! Прости, не узнал. Что с твоим голосом?

– Юра… умер.

– Что? Как умер?

– Нашли утром. На аллейке недалеко от дома.

– Постой-постой, – Инин не верил услышанному, – я не понял, кого нашли?

– Юра вчера машину поехал ставить, – Валя говорила сквозь слёзы, – и не вернулся. Я звонила ему, а он не отвечает. Я искать вышла, звала, звала… Позвонила в полицию. А утром его нашли. Мёртвого. – Она зарыдала.

– Валя. Валя! Умоляю, возьми себя в руки. Что полиция сказала тебе?

– Юру отвезли в судебный морг на экспертизу.

– Так. Дело уголовное завели?

– Не знаю, – Валя продолжала рыдать.

– Валя возьми себя в руки. Что они тебе ещё говорили?

– Что Юрой следователь Воронцов заниматься будет.

– Всё, Валь. Держись! Я сейчас кое-какие вопросы решу – и к тебе. Не раскисай!

«Светлаков умер?» – спросила Аля.

– Ты же слышала, – угрюмо ответил Инин, направляясь в прихожую.

– Ты куда?

– Куда надо. Дома сиди!

Он побежал вниз по лестнице, на лету надевая куртку.

Через час Инин был в следственном управлении напротив двери с табличкой «Следователь Воронцов И.П».

Открыл дверь без стука.

– Вы занимаетесь делом Юрия Светлакова? Я его близкий друг, – выпалил он с порога, и не спросив приглашения сел на стул рядом со столом следователя. Бросил на стол паспорт.

– Делом? – удивлённо спросил Воронцов. – Оно ещё не заведено.

– Как не заведено? Молодой здоровый мужчина может умереть просто так? Я видел его вчера вечером, и с ним был полный порядок. Ведь это убийство, а вы… – Инин кипел.

– Убийство? – следователь недоуменно глядел на Инина. – С чего вы это взяли? Признаков насильственной смерти при осмотре трупа обнаружено не было.

– А если его отравили?

Следователь раскрыл паспорт Инина. Пощёлкал компьютерной мышью.

– А вот и экспертиза пришла, – сказал он, глядя в экран. – Хоть я и не должен разглашать служебную информацию, но учитывая вашу напористость, Виталий Григорьевич, – он посмотрел на Инина, – сделаю для вас исключение. Причина смерти вашего друга – передозировка опиатами. Говоря по-простому, ширнулся ваш друг, да перебрал с дозой.

– Чего? – Инин привстал. – Мой друг никогда наркотиков не принимал!

– А откуда вы знаете?

– Знаю и всё.

– Это не ответ, Виталий Григорьевич. А я вам вот что скажу. Ваш друг психиатром работал, так ведь? Следовательно, и с наркоманами дело имел. Значит, мог иметь доступ к наркотикам. Давно известный факт, что врачи, имеющие доступ к наркотикам – психиатры, наркологи, анестезиологи, сами порою на них и подсаживаются. А вы могли и не знать, что ваш друг наркотой балуется. Зачем ему афишировать это?

– Вот, значит, как гладко у вас всё получается, – ладони Инина вспотели. – А если ему наркотик насильно ввели?

Следователь прочистил горло.

– Вы, Виталий Григорьевич, случайно не пациент своего друга? Что за бред вы несёте? Кому это надо вылавливать вашего друга в ночи и вкалывать ему лошадиную дозу наркотика?

– А вы об Архивариусе не слыхали?

– Какой такой Архивариус? Вы не по адресу обратились. Вам в дурдом нужно! – гнев следователя прорвался наружу. – Всё! Не занимайте моё время. И без вас голова пухнет.

Инин возвращался домой на такси. С него довольно. Хватит нарезания кругов на метро! Мелькнула мысль: «А может, Юрка и правда в тайне наркотиками баловался?» Будто бы услышав её, в кармане завибрировал телефон. Инин даже не стал глядеть на экран: он знал, что это звонок с неизвестного аккаунта в Телеграм.

– Теперь ты познал, что значит терять, Виталий? – спросил низкий вкрадчивый голос.

– Сука! – прошипел Инин.

– Надеюсь, твой друг попадёт в хорошее место. Ты же отправишься в ад.

Инин часто дышал. Ярость клокотала внутри, рвала грудь.

– Игра подходит к концу, Виталий. Ты – следующий. Иеасэ рцонха!

– Слышишь, ублюдок? Следующий ты! Я тебя из-под земли достану, паскуда!!! – Инин заорал страшным голосом. – Я яйца тебе прострелю! Сначала яйца, потом башку! Ты понял меня?

Водитель, сухонький пожилой мужчина азиатской национальности, вздрогнул, испуганно вжал голову в плечи, и инстинктивно прибавил газу.

Вошедший в дом Инин был похож на грозовую тучу – огромную, устрашающе-чёрную, готовую взорваться атомной бомбой. Не снимая обуви прошёл в зал, сел на диван, уронил лицо в руки. Так он сидел, раскачиваясь. Минуту. Две. Пять.

Аля, сложив руки на груди, стояла у стены молча. Не требовалось быть ведьмой, чтобы почувствовать, что стоит сказать лишь слово, и бомба взорвётся.

Наконец, он заговорил: «Юрка. Светалков. Светлый, добрый человек. За всю жизнь мухи не обидел. Душа нараспашку. Никому зла не сделал. Двое детишек осталось, жена… Так жизнь любил! Помогал всем. Людям полезен был. И вот его нет. А я, тварь последняя, бесполезный балласт, эгоист конченный, которому не нужен ни кто другой, ни он сам, кусок дерьма, живущий без интереса, без смысла, без цели – вот он, жив-здоров сижу. Почему так? Это я должен был сдохнуть, не он!»

Он говорил всё это, опустив глаза в пол. Тут поглядел на Алю.

– Собирайся. Закажу тебе такси до Челябинска. Едешь одна.