Бухтарминские кладоискатели

Но смотреть так смотреть. Нечасто увидишь свежее обнажение земных недр. Подошли ближе, и стало ясно, что здесь основательная дыра в горе.

– Прямо-таки будто человеком вырублена, – заметил Егор. – Больно правильной формы дыра.

– Не дыра, а пещера, – поправил Степан. – А вот с чего бы это долбить человеку скалу, да ещё так высоко, что не подберёшься?

– А это мы сейчас выясним, в чём тут дело. Надо подставить лесину, чтобы подобраться. А ну, кто быстрее! – скомандовал Роман.

Подгонять не требовалось. Сухую ёлку подтащили к обрыву, и лёгкий и юркий Агафон тут же вскарабкался ко входу в странный грот.

– Ого, ребята, да тут настоящая выработка! – перекрывая рёв реки, закричал он возбуждённо. – Идёт куда-то вглубь.

Чёрный зев манил, но и пугал своей неизвестностью и мраком. Оттуда тянуло промозглым холодом и сыростью могильного подземелья. Капли воды висели на сводах выработки, горняками называемой кровлей.

– Так давай, попробуй в неё залезть! – в нетерпении торопил Егорка. – Чего ты там копаешься?

– Дерзайте, граф, вас ждут великие открытия! – с искренним пафосом и даже восторгом воскликнул Роман. – Ты будешь первым, как Колумб, открывший Америку!

– Только не набей себе шишку на лбу – древние-то рудокопы, как видно, были мелковаты, – добавил Егор.

Он позволил себе отпустить шуточку, возможно, немного завидуя другу. Ни он и никто из ребят уже почти не сомневался, что они нашли то, о чём им говорил и предсказывал Максим.

Пригнувшись, Гоша тут же нырнул в дыру, и какое-то время его не было видно. Наконец он появился, ещё более возбуждённый.

– Мужики, это настоящий тоннель, сделанный человеком! Я не стал пробираться, ничего не видно. Темно, как в животе у арапа.

– Ну и что там, сыро? Небось, вода? – поинтересовался Роман.

– Нет, почти сухо, хотя сыростью пахнет, – доложил Агафон. – Нужен какой-нибудь свет. Свечей-то у нас нет.

– Вот это да! – Егор чуть не плясал от радости. – Дело пахнет керосином. Что-нибудь да найдём в этой пещёре! Раз копали – значит, там что-то есть. Золотишко, а может, ещё что?

– Не пещёра, а пещера, дурья голова! – оборвал его Роман. – Ты вот что, Егор. Живо бери топор – надо надрать берёзовой бересты. Да покрупнее дери лыко. Старых берёз тут навалом. Зажжём – вот и будет нам свет от факела.

– Верно! – обрадовался Егорка. – Береста дюже хорошо горит. И ветром её не погасишь.

– Ещё бы! Я думаю, древние люди освещались факелами из берёзовой бересты, – подумав, отвечал Роман.– Троглодиты от холода прятались в пещерах. Только благодаря им и выжили в ледниковый период

Сказано – сделано. С зажжённым факелом едва ли не на корточках все протиснулись в штольню. Было очень тесно – каменные своды давили, нависая и готовые рухнуть.

– Ого, выработка раздваивается, и коридоры уходят в разные стороны, – заметил Рома, шедший первым. – Да не давите на меня, тут и так тесно. И дышать тяжело, воздух плохой, вентиляции же нет.

– Подземный город! – вспомнил Егорка. – Это же о нём говорил Максим!

– Да, Максим это предвидел, – согласились все. Бедный Максим! Все были радостно возбуждены, но Роман остановил всех.

– Не будем терять голову. Здесь можно угореть – очень дымно от факела. Выходим назад. Подбирайте на полу камни, на свету посмотрим, что тут есть.

– Ого-го! – вдруг закричал Егорка. – Мне попался тяжеленный, такой, что в руке не удержишь. Может, золото? Ну-ка, Рома, посвети.

Как ни было тесно, но все умудрились столпиться вокруг Егоркиной находки.

– А-а, всё ясно, – возбуждённо заговорил Роман. – Это не золото, но, возможно, твоя находка будет дороже и лучше золота. Это же почти чистый свинец, называется галенитом. Видите, как блестит? Это кристаллы соединения свинца и серы. Сульфид, лучшая руда. Если её тут много, то это богатейшее месторождение.

– Вот это да! Головка ядра! Того самого, о котором говорил Максим!

Егор был взбудоражен больше всех, хотя радостное волнение охватило и Романа, и Стёпу, и Гоша тоже не отставал.

– Подземное царство Хозяйки Медной Горы. Знаете, что я придумал? Гениальная идея, – без умолку тараторил Егорка. – Будущий рудник надо назвать именем Максима. Как Зыряновский, этот будет Максимовский.

– Да погоди ты, не балаболь, – одёрнул его Рома, – делишь шкуру неубитого медведя! Вертишься под ногами, идти невозможно! Максимовский! А мы даже не знаем его фамилию.

– Фамилию узнаем у следователей – они наверняка установили. Видимо, и документы были. Будет хороший памятник Максиму.

– Памятник, памятник! Вот заладил, человека ведь нет! Думаешь, так тебя и послушают. Власти сами назовут, как им понравится.

– Братцы! – вспомнил вдруг Гоша. – А ведь это хан Алтай нам свои богатства открыл! Что это он так расщедрился? Прятал-прятал, а тут нá тебе – всё на ладошке представил.

Егор его поддержал:

– И старушонка как знала, что мы найдём его сокровища.

Вышли наружу, рассмотрели драгоценную находку, и Егор и Стёпа снова стали рваться в штольню: «Надо разобраться, сколько там этого галенита».

– Нет, сейчас туда больше ни шагу! – твёрдо сказал Роман. – Сколько было случаев гибели людей от угарного газа! И потом, там может оказаться и другой вредный газ. Выработке-то сколько лет! Найдём хороший фонарь, придём через неделю, выработки проветрятся, и тогда, пожалуйста, ходи по ним сколько хочешь. А пока вот что: молчок о нашей находке. Никому ни слова, ничего не говорите. Да, вот ещё не забыть: надо прихватить компас. Сразу будем делать план, чтобы не заблудиться. Судя по всему, выработок там много.

– У нас дома есть шахтёрская карбидка, – вдруг заявил Егор, – мы с ней каждый год ездим лучить рыбу.

– У Арчбы можно попросить шахтёрский фонарь, – вспомнил Стёпа.– Это понадёжней будет, чем восковая свеча, хотя и их прихватить можно.

Обвал для кладоискателей оказался равноценным волшебным словам: «Сезам, откройся!» Всем было понятно, что открывшийся подземный коридор таит в себе массу приключений и находок, главный же вопрос: не то ли здесь месторождение, о котором говорил Максим? Всю следующую неделю у ребят, кто бы что ни делал, чем бы ни занимался, мысли у всех вертелись вокруг необычного их открытия.

Дома ходили с заговорщицким видом, с многозначительным видом обмениваясь друг с другом немыми взглядами. Помогали по хозяйству, а сами втихаря готовились к новому походу. С учётом того, что ходили лесовозы, можно было обернуться за два-три дня.

И вот они снова на заветном месте. На этот раз есть всё: карбидка, аккумуляторный шахтёрский фонарь и даже рулетка с бечёвкой, чтобы не заблудиться в лабиринтах и найти обратный выход. Не забыли взять и кое-что из тёплой одежды и даже молоток, хотя и вовсе не геологический.

– У нас два светильника. Делимся на две пары и идём гуськом один за другим, – командовал Рома. – Стёпа, мы с тобой делаем зарисовку и съёмку с компасом, все остальные осматривают стенки этой пещеры Али Бабы.

Если в прошлый раз они готовы были ринуться в глубину земных недр, особенно не задумываясь, что это за подземный коридор, то теперь Роман вступал в выработку почти с благоговейностью. Ещё бы – ведь, возможно, нога человека не ступала здесь более двадцати веков! Что готовит эта выработка для искателей приключений, сокровищ и кладов? Наверное, так же думал и Стёпа, чувствуя себя то ли рудознатцем, то ли учёным, впервые попавшим в гробницу египетского фараона Тутанхамона.

Нависающие каменные своды были так черны, что поглощали свет фонарей, светящих здесь тускло и бледно. Даже звука собственных шагов не было слышно – всё глушил мрак подземелья. Кое-где кровля нависала так низко, что приходилось сгибаться, чтобы не стукнуться головой. Со всей предосторожностью ребята продвигались вперёд, обходя завалы и груды камней, свалившихся с кровли.

– Тут всё блестит и искрится! – удивлялся Агафон, и тут же раздавалось не менее возбуждённое восклицание Егорки:

– С потолка свисают какие-то сосули! Смотрите, лбы себе не разбейте!

– Это сталактиты, а внизу сталагмиты. Накопились за века!

И Рома, а с ним и Стёпа шарахались в их сторону.

– Свинцовый блеск, – определял Рома, а затем и Егор. – Подождите!– вдруг воскликнул он, остановившись у выпирающей вбок стенки выработки. Достав нож, он поскоблил каменный выступ и, всмотревшись, объявил друзьям: – Тут и галенит, и сфалерит. Чистые металлы, свинец и цинк, но вряд ли они были нужны древним рудокопам. Они ведь добывали нужную им медь, чтобы сплавлять в более крепкую бронзу.

– Ну ты, однако, поднаторел! – удивлялся Степан. – Настоящим бергалом стал.

– Дело не такое уж и хитрое, – оправдывался его брат, – особенно когда есть интерес. Сколько у нас уже ходок?

– Четыре с хвостиком.

– Значит, больше восьмидесяти метров – и все сульфиды. Похоже, здесь сплошные колчеданы. Но я вижу, что Егор с Рыжиком уже у забоя.

– Рома! – вдруг выпалил Гоша, а с ним и Егорша:

– Золото! Идите скорее, мы нашли самородок!

– Ну чего орёте? – спокойно отреагировал Рома. – Подумаешь, золото! Презренный металл. Учёный горняк Ренованц вон самого чудака нашёл со всеми атрибутами горного промысла. Это куда интереснее. Там и молотки медные были, и обувка из кожи доисторического бизона. А что там у вас?

И опять тон его речи стал спокойным и даже скучноватым:

– Ага, так-так, поздравляю. Это действительно золото, да ещё и не простое: это золото дураков!

– Ты чё? – возмутился Егор. – Слишком важным стал! Подумаешь, горный инженер! Уже и издеваешься! Что мы тебе, дураки?

– Тихо, тихо, успокойтесь, ребята! – Степан уже понял, в чём дело. – Не обижайтесь, а то будет классическая драка у мешка с золотом, как у пиратов или у разбойников с большой дороги. Это не золото, а пирит. Железо с серой. Кристаллы его и в самом деле похожи на золотые, тем более в темноте. И это вовсе не Ромка придумал такое название: «золото дураков». В книге так написано.

– Значит, дурак, кто это написал,– сердито сказал Егор, и все с этим согласились.

Через пару часов они закончили обход выработки. Даже нарисовали схемку с помощью компаса и заглянули во вторую:

– Ух, сыростью-то как несёт! И холодом! – воскликнул Агафон. – Однако я уже замёрз.

И тут все решилили, что на сегодня хватит приключений. Набрали в карманы камней, добавив к осколкам, отбитым со стенок. Все уже изрядно продрогли, и Рома отдал команду:

– Мужики, сматываем удочки и бегом на свет божий, иначе воспаление лёгких гарантировано.

– Ага, ещё порыбачить успеем,– обрадовался Рыжик,– я ведь все припасы с собой прихватил.

Обогревшись под солнышком, все четверо склонились над бумагой с чертежом горной выработки. Разглядывая своё творение, Роман подвёл итог работы:

– Как я понимаю, наша раздваивающаяся штольня обнимает рудное тело, и, по всей видимости, оно идёт дальше в гору.

– Наверное, в сторону горы Чемчедай, где таятся запасы железной руды, – предположил Стёпа.

– Может, и так, – согласился его брат, – хотя геологи не просматривают связь железорудных и полиметаллических месторождений. \

А вы забыли про рисунки на вершине Холзуна? Однако неспроста всё это. Кстати, а где эти рудокопы жили? – не унимался Степан.

– Ну а как насчёт головки и ядра? – в свою очередь допытывались Гоша с Егором. – То, о чём говорил Максим. Всё вроде сходится. Здесь большое месторождение.

– А почему вас всё это так интересует? – к удивлению всех остальных, как-то безразлично отреагировал на это Роман.

– Как это почему?! – возмутился Егорша. – Будем первооткрывателями месторождения. Дадут грамоты, может, и медаль. Денежную премию.

– Прославимся на всю страну, это же открытие века! – довольно ехидно подхватил Роман. – А то, что будет загублена вся природа, как вы к этому относитесь? Вместо Хамира будет грязная речка, горы отвалов и террикоников будут выситься на месте Тегерека. Это вам нравится?

Все молчали, но Стёпа неуверенно сказал:

– А как же Максим? Это же его открытие?

– Максим как раз и опасался этого. Я вот дома всё это продумал, и моё мнение такое, что надо молчать и держать в тайне наше открытие. Набрались же мужества и ума американцы, отказавшись гробить богатейшую Йелоустонскую долину, образовав там национальный парк. А мы чем хуже?

– Так ведь всё равно найдут этот рудник. Увидят штольню – и всё ясно станет любому геологу.

– Тут, Стёпа, ты, конечно, прав. Шило в мешке не утаишь, хотя можно эту выработку и спрятать. Просто-напросто завалить, замаскировать.

– Нехорошо как-то и это. Вроде от государства прячем.

– А вы забыли про хана Алтая? – опять вдруг помянул грозного владыку гор Егорка. – Однако мы нашли его главное богатство.

– Его богатство – это сами горы с Белухой во главе, – напомнил Степан, – а золото и другие металлы – только приложение к ним.

– Вы тут старика хана Алтая поминаете, а я вот о чём размышляю, – в задумчивости произнес Роман, – а не связано ли это месторождение с Таловым Тургусуном? Если там прослежены только макушки, не уходят ли они вглубь и не идут ли сюда? Тогда это было бы гигантское месторождение.

– Такие мысли уже были у Максима, – напомнил Степан.

– Ладно, оставим до завтра. Утро вечера мудренее, – решил Роман. – А мы сегодня ещё успеем порыбачить.

Бергальские истории

Рыбалка не получилась – хариус не клевал. Да и кладоискатели, взволнованные сегодняшними событиями, не были к ней расположены. Сварив обычную свою похлёбку с картошкой, луком и вермишелью, сидели у костра, и разговор вертелся вокруг загадочной чуди, бергалов и золотоискателей. Правда, знали о бергалах немного, да и местный горнозаводской фольклор ребятам был неизвестен. Да и был ли он? Лишь у Егора отец одно время работал в зыряновской шахте и делился своими впечатлениями об этом неохотно. Робил да робил, силикоз зарабатывал – есть такая болезнь лёгких от кварцевой пыли, как раз чаще всего свирепствующая на золотых приисках, где золото вкраплено в кварцевые жилы. За каждый пуд добытого золота, пожалуй, не одной человеческой смертью заплачено. Вспоминали Хозяйку Медной горы, золотую лихорадку Джека Лондона, «Золотоискателей в пустыне» В. Обручева. Копались люди в норах, долбили крепчайшие горные породы, ползком лазая по каменным тоннелям.

– Батя рассказывал про деда, как тот в прежние времена бергалил, – вспомнил Егор, – как лазал он в старой шахте, где в три погибели согнувшись, а где и ползком. Никаких лестниц не было – карабкались по каменным ступеням с мешком руды или породы на спине. Сорвёшься – костей не соберёшь. Всё в темноте, а это и лучше, потому как вниз смотреть страшно. От частого ползания животом ступени полировались до блеска, и скользко от этого по ним ступать. Потом руду в ступах вручную мололи, водой промывали.

– Это что, чудская, что ли, была шахта? – спросил Стёпа.

– Да кто его знает, чудская, а может, китайская. В ранешние времена эти китайцы везде шастали. Дюже они жадные до золотишка.

– А правда говорят, раньше руду искали по зелёным ящеркам? – вспомнил Агафон. – Руда медная зелёная, и ящерка под её цвет. Где пробежала, там и ищи.

– Ага, Хозяйка Медной горы в зелёном бархатном наряде! – сыронизировал Стёпа. – Бабушкины сказки! А как же серая ящерка, самка зелёного самца? Нестыковка получается. Или серого цвета ящерка свинцовую руду показывает? Хитрое это дело – поиски руды. В средние века всякие колдуны гадали, где под землёй металлы есть. Ходили со специальными палочками, вроде как с магнитом. Вдруг да покажет. Заметили, что некоторые травы любят расти поверх месторождений. Это ж химия, а каждое растение любит свою почву со своими минералами. Этих рудознатцев звали лозоискателями, – вспомнил прочитанное Роман. – То ли шарлатаны они были, то ли хитрые люди, усвоившие признаки рудопроявлений, но действительно некоторые из них с успехом находили месторождения. Были даже написаны руководства, как надо пользоваться этими магическими палочками.А всего-то это была лоза, ветка орешника, расщеплённая на два конца. Держа эти концы, с чтением заклинаний надо было идти с запада на восток, и там, где конец лозы наклонялся к земле, и следовало искать рудную жилу.

– Ну вот, а сам смеялся насчёт ящериц! – обрадовался Гоша. – Я думаю, искать месторождение – всё равно, что искать клад.

– Открыл Америку! – с неудовольствием заметил Егор. – Золото, серебро, даже свинец – это и есть клады.

– Да, искать сокровища и клады, нет ничего интереснее этого занятия! – Стёпа в задумчивости смотрел на огонь. – «Осторов сокровищ» – моя любимая книга.

– Клады, сокровища, а вы забыли, Максим говорил про Шангина, что тот открыл множество месторождений драгоценных камней. В том числе где-то здесь, в верховьях Хамира нашёл топазы. Сейчас об этом никто не вспоминает, даже геологи, – заметил Роман, до сих пор мало принимавший участие в обсуждении темы дня. – Кстати, знаете, а ведь и у нас, в Казахстане, была своя золотая лихорадка в девятнадцатом веке. Купцы-золотопромышленники рыскали по всем степям и горам в поисках золотых жил. Много приисков было на Алтае. Особенно прославился некто Попов, прииски и рудники которого были разбросаны по всему нынешнему Казахстану. Кто-то разбогател, кто-то прогорел и обанкротился. Покупали, продавали. Как водится, не обходилось без жульничества. Словом, всё по русской поговорке «Не обманешь – не продашь». Вот геолог Обручев описывает такой жульнический русский способ обмана, называвшийся «солением» забоя. Заряжают пистолет вместо дроби золотым песком, стреляют в забой. Покупатель – а ими чаще всего почему-то были англичане – берёт пробы. Они показывают богатое содержание. Жадный иностранец скорее суёт деньги продавцу, покупает участок, потирая руки, что совершил выгодную сделку, вкладывает капиталы и, естественно, прогорает. Золота нет или очень мало. «Ах, русский жулик, надул самым хитрым способом!» А ведь пробы хорошие были. А то ещё: приезжает на осмотр месторождения покупатель, берёт пробы в забое, а рядом хозяин ходит, попыхивая трубочкой, и незаметно стряхивает пепел в забой. А пепел-то не простой – вместе с табаком золотой пылью набита трубочка.

– Неужели правда так было? – удивлялись Егор с Агафоном.

– А чего ты хочешь, это ж был капитализм. Обман на обмане. Даже больше. Вот как те же хищные дельцы-золотопромышленники обманывали доверчивых киргизов, как тогда называли казахов. Дети степей, были они доверчивы и наивны, однако за свою землю держались крепко. Вот находит какой-нибудь купец золотую жилу на его земле и хочет купить участок, а хозяин ни в какую. Купец и так и сяк – нет, не получается сделка. Но заметили, что султаны падки на царские знаки отличия: медали, грамоты. Каждый друг перед другом похваляется, у кого их больше. Вот купец наштампует таких грамот с золотыми двуглавыми орлами, помаячит медалью с лентой на шею – и хозяин сдаётся. Так землю за гроши скупали.

– Да-а, чего только не бывает на белом свете! – вздохнул Гоша. – Ребята, а вы забыли, что на этом самом месте или где-то рядом несколько лет назад утонул лесник-чеченец? Вот так же вздулась река, а он вздумал переправляться. Утонул – так и не нашли. А может, где-нибудь под корягой до сих пор его тело лежит. Особенно-то ведь и не искали.

– Ну ты скажешь! Только страху нагонишь. Теперь и до скелетов добрались. А может, и вправду завтра на шкелет бергала напоремся?

Недовольный Егор встал, чтобы подбросить сучьев в костёр, и в это мгновение какая-то большая птица с размаху влетела в освещённый круг и тут же шарахнулась в сторону.

– Неясыть, – коротко сказал Стёпа.– Видно, гналась за какой-то пичугой, да перепугалась, не хуже, чем ты, Егорша. А я вот что подумал. В средние века всякие там колдуны, ясновидцы, алхимики пытались найти так называемый философский камень и эликсир жизни. Толкли, смешивали разные минералы и вещества. Всё это описывали, делали свои нелепые выводы, а ведь на самом деле это были зачатки химии. Значит, и от них была какая-то польза.

– Наверное, была, – согласился Роман, – не все же были жуликами. Кое-кто пытался найти истину. Ну вот, хорошо поговорили, – зевая, сказал он. – А не пора ли нам спать?

Сон Романа

Роману не спалось – думы мучили его. Ворочаясь с боку на бок, он глядел на звёздное небо, раскинувшееся над головой. Его мозг перебирал одно событие за другим из тех, что произошли этим летом. Наконец он уснул и перенёсся совсем в иной мир – мир, который ему навеяла собственная фантазия, основанная на информации, почерпнутой в этот год, столь богатый на события.

Он вдруг увидел себя в незнакомой квартире, где в плохо освещённой комнате угадывались странные предметы – причудливые древесные коряги, минералы и коробка с жуками.

Мужчина и женщина негромко разговаривали между собой. Хозяйка называла своего собеседника Фридрихом, и у этого Фридриха был явно нерусский акцент.

«Так это же Геблер!» – догадался Роман, обрадовавшись возможности задать заслуженному исследователю Алтая давно интересующие его вопросы. Доверительное и дружелюбное отношение хозяев к своему гостю придало Роману храбрости, и он спросил:

– Герр Геблер, я восхищён вашей деятельностью на поприще географической       науки. Что заставляет вас, хорошего доктора, отправляться в опасные и трудные путешествия, не связанные с вашей основной деятельностью?

– Молодой человек, – с акцентом, выдающим немецкую национальность, Геблер неторопливо начал свой рассказ. – Похожий вопрос мне задавал наш высокочтимый учёный А. Гумбольдт, когда в 1829 году он специально заезжал в Барнаул, чтобы познакомиться со мной. Тогда он посчитал, что в основе моей научной деятельности лежат особенности немецкого характера – трудолюбие, любовь к познанию мира и целеустремлённость. Конечно, твёрдость характера и немецкий менталитет играют свою роль. Но я уверен, что пройдёт несколько лет – и будут блистать имена русских учёных. Да они уже внесли свой вклад в изучение Алтая. Возьмите Шангина, Спасского. Именно они первыми начали исследовать горы Алтая. Знаете, что мешает вам, русским, прославить имена своих первопроходцев, рудознатцев, учёных? – продолжал он. – Вы удивитесь, когда я назову ваши недостатки!

– Какие же? – действительно с некоторым недоумением спросил Роман.

– Как ни странно, это на первый взгляд хорошие качества. Добродушие, скромность, отсутствие злости и тщеславия – вот что мешает вашим изобретателям и исследователям стать известными на весь мир. Да-да, именно тщеславия. Вы делаете открытие, радуетесь этому и нигде о нём не объявляете. То есть вы не публикуете свои достижения, и о них мало кто знает.

– Вы хотели сказать, не хватает честолюбия, – осторожно поправил Роман.

– Я не вижу разницы между этими словами: «тщеславие» и «честолюбие», – в ответ довольно резко бросил Геблер. – Так вот, продолжу свою мысль. Беринг на целое столетие позже Дежнёва обогнул Азиатский материк с востока и этим прославил на весь мир своё имя. Вы же знаете, что на картах всего мира красуется это название – Берингов пролив? И хорошо, что немецкий историк Миллер откопал в Якутском архиве сведения, что гораздо раньше это сделал ваш первопроходец Семён Дежнёв. И благодаря этому немцу Миллеру теперь самый восточный мыс Азии называется Мыс Дежнёва.

– Да, всё верно, – вынужден был признать Роман.

Он хотел добавить, что ведь и на Рахманах у Белухи русские люди бывали гораздо раньше, чем Геблер, но промолчал. И учёные – тот же Шангин, и Ледебур, и Бунге – знали подходы к Белухе, просто им не повезло. Зато спросил о другом:

– Ваши самые значительные путешествия 1833, 1834 и 1835 годов были совершены с южных предгорий Алтая, а не с севера, где расположен город Барнаул. Почему?

– Вы, молодой человек, кажется, из Зыряновска? Так вот, путешествия к алтайскому Монблану, то есть к Белухе, были совершены из вашего родного городка, который тогда назывался селом Зыряновский Рудник. Там местными русскими жителями давно были проложены хорошо известные пути и на Рахманы, и к подножию Белухи. По ним я и шёл.

– Да, я забыл сказать главное, – тут голос Геблера перешёл почти на шёпот. – Есть другая русская беда.

– Какая же? – так же, почти шёпотом спросил Роман.

– Неприхотливость. Способность обходиться самым малым.

– Так это же хорошо! – удивлённо возразил Роман.

– Это только так кажется. У вас нет желания богатеть, а жадность – двигатель прогресса. Потому вы и бедные, и живёте убого.

– Ну не скажите! – растягивая слова чисто по-сибирски, не согласился Рома.– Простой народ действительно живёт бедно, но богатеи во как шикуют!

– Это не то, – покачал головой Геблер, – есть и пить без меры совсем не есть хорошо. Отшень шлехт. Да, молодой человек, я повторю: жизнь состоит из парадоксов, и человеческие недостатки, даже пороки – тщеславие и жадность – двигатели прогресса.

Роману хотелось подискутировать, задать и другие вопросы, но вся эта картина с Геблером и странной комнатой вдруг исчезла, и он проснулся. Вещий сон явно произвёл на него впечатление, но, кажется, не слишком хорошее – скорее гнетущее.