скачать книгу бесплатно
– А Фрага?
– У меня за спиной, на жерди висит.
Вдруг Колб повернулся уже к ним, вскочил на лапы и залаял. Друзья синхронно обернулись в противоположную сторону, не меняя позиции «рука на плече друга». С угора к ним бежал со всех ног один из новобранцев.
– Так, ну этот-то наш, – промолвил Шрамган, расцепившись с Сермягом и выйдя из-за стола.
– Воевода, там лодка плывёт с того берега, прямо на вас. В лодке один человек, – выпалил подбежавший новобранец.
– Ты кто? – спросил воевода.
– Эффьёнгорафсын. Из приморских я. Меня Паря Горбатый послал, как самого быстроногого.
Говорил новобранец, надо отметить, также быстро, как и бегал.
– В боевой обстановке с таким именем нельзя. Быстрее прибьют, чем выговоришь. Будешь Эфом, – сказал Шрамган, снова кинув взгляд на Колба.
Пса явно что-то беспокоило. Он оставался там же, попеременно поглядывая и в сторону леса, и на прибежавшего новобранца. Фрагуст дошёл уже до места, где заканчивалась прошлогодняя трава и начинался песчаный берег. Там лежали запасные плетёные ловушки и он остановился возле них.
– Колб не прибежал тебя обнюхать, – продолжил Шрамган разговаривать с молодым бойцом. – И в лес смотрит. Тут что-то не так. Похоже, одним человеком в лодке не обойдётся. Вот что, Эф. Давай-ка обратно, таким же быстроногим. Кто на угоре есть, всех сюда. И пусть Паря срочно вызовет тревожный отряд из лагеря. Условный сигнал он знает.
– Понял.
Эф, рванув с места, умчался.
А Колб зарычал на лес уже откровенно. Шерсть на спине поднялась дыбом. На полусогнутых лапах, крадучись, он двинулся в направлении, где лес выходил к берегу.
– Меч на пояс, пику в руки и держись у меня за спиной, – в ускоренном темпе скомандовал воевода Сермягу и, взяв царский меч, двинулся за Колбом. Сделав пару шагов, окрикнул:
– Фраг!
– Что? – отозвался тот.
И в этот момент из леса выбежали четверо вооружённых людей. Однозначно не из новобранцев. Один лучник и трое при мечах. Те, что мечами, ещё и с малыми круглыми щитами в руках. У каждого за поясом по дополнительному мечу. Полностью облачены в чёрное.
Кто такие и откуда взялись – тут не до рассуждений. И намерения у них явно враждебные. Они как выбежали из леса, сразу разделились по двое: лучник и ещё один побежали на Фрагуста, а двое других, очевидно, решили перекрыть дорогу всякому, кто захочет царю помочь.
Колб первым рванул в атаку, толком даже не выбрав себе кого-то из четверых.
Шрамган ринулся прямиком к Фрагусту, прекрасно понимая, что через какие-то мгновения дорогу ему перегородят. Он уже оголил оба меча: свой меч в правой руке и царский в левой. За ним бежал Сермяг с длинной пикой в руке, на ходу закидывая через голову ремень с мечом в кожаных ножнах.
– Фраг, покушение, беги прыгай в воду! – скороговоркой почти в одно слово, насколько мог быстро прокричал Шрамган.
Царь сразу вразумил суть происходящего и уже вбегал на мостки. Из оружия при нём имелся лишь обычный хозяйственный нож, коим отбиваться от лучника и воина, вооружённого мечом, не стоит даже пытаться. Вопросы чести и достоинства тут не стояли, речь шла о жизни. Поэтому, понятное дело, бежать было незазорно. Выживем – там разберёмся.
Лучник выскочил на берег к самой воде и остановился на песке, не добежав до мостков больше двадцати шагов. Быстро прицелившись, выпустил стрелу. Берег реки в этом месте загибался и мостки у лучника были как на ладони, а даксарский царь сейчас являлся для него флангово бегущей мишенью.
И лучник эту бегущую мишень, на первом выстреле, малость переоценил с упреждением.
Фрагуст заметил просвистевшую перед носом стрелу и в его личных скоростных возможностях вскрылись потайные резервы. Вдобавок он приловчился на бегу использовать пружинящие свойства жердей, из которых были сделаны мостки, и это ещё добавило ему прыти. Оба эти фактора суммарно благоприятствовали теперь уже недооценке упреждения на втором выстреле. Вторая стрела пролетела за спиной Фрагуста.
Тот из нападавших, что был в паре с лучником, с маху заскочил на мостки, даже немного при этом пролетев над водой, и ринулся за убегавшим.
Лучник же, как оказалось, во всей этой четвёрке был главным, потому как ещё и командовал на ходу.
В эти мгновения на поляне, один из другой пары налётчиков уже стоял в боевой стойке на пути Шрамгана, а на второго нападал Колб. Второму пришлось отстать от напарника, что совершенно не добавляло оптимизма первому. Пёс всё время пытался обежать врага и напасть сзади, из-за чего тому приходилось беспрерывно вертеться.
– Вы что за уроды?! – с такими словами Шрамган подбежал к приготовившемуся противнику. Во вражьих глазах Шрамган увидел, что тот прекрасно знает, кто сейчас перед ним.
Вообще же Шрамган в этих глазах много чего прочитал. О, сколько он в своей жизни уже видел этих взглядов! Сколькие из смотревших на него такими глазами сейчас тот свет топчут. А остальные, кто был пощажён и которые отделались лишь увечьями. Сколько их было: тех и других? Бывало, в каждые семь дней приходилось драться. Если бы кто-то из фанатов, что остались теперь без кумира (а у Шрамгана была постоянная группа болельщиков), вёл статистику и имел точную цифру выигранных боёв – думается, Шрамган и сам бы ошибся в попытке эту цифру угадать. Ошибся бы человек на пятнадцать, а то и двадцать, и обязательно в сторону занижения. Он не бахвал, чтобы лишних приписывать. Сбросил бы многих из списка побеждённых. Особенно тех, кто дрался с ним по принуждению и кто продолжает иногда в памяти приходить. Оставил бы только настырных и неадекватных отморозков, да тех, кто слишком многое из себя возомнил, возжелав на его смерти заработать. Таких убивать было почти не жалко.
Всю карьеру гладиаторскую бонус за победу над великим Шрамом непрерывно рос. Как невидимая и назойливая шаровая молния, этот бонус супостатный постоянно висел где-то рядом, преследовал и не давал расслабиться. Сам себе поклялся: «Убивший меня да не разбогатеет».
(Индивидуальные клятвы Шрамган практиковал.)
И как же хотелось ему от этой дурацкой шаровой молнии избавиться, от этого вечного прессинга. Вдохнуть свободно, когда уже никто не будет проявлять смертельную алчность в твою сторону.
Перед последним боем, в котором лицо на две части распополамили, ажиотаж разогрелся доселе невиданный. Бойца против Шрамгана выставили, которого несколько лет специально под него готовили. Не давали им сойтись раньше времени, дабы претендент смог достичь уровня чемпиона. Иначе чемпион убил бы его до срока, устранил бы взращиваемую для себя опасность, да ещё и не при максимальной выручке. Чёрный Череп – такое прозвище дали тому, кто должен был сорвать куш для своих хозяев. Или Че-Че, как сокращённо прозвали его поклонники.
Меч для него изготовили по специальному заказу у самого искусного на то время во всей Вискандской империи оружейника. И, видимо, звёзды на небе сошлись как-то по-особенному в дни, когда мастер корпел над изготовлением этого меча, или силы какие неведомые в той кузне скопились, словом, меч получился на славу. Не манерный, как у высоких чинов, а самый что ни на есть боевой. Мастер, когда отдавал своё произведение заказчикам, признался, что это лучший меч за всю его жизнь. И тут же дал мечу имя – Клык Дракона. Через четверть года мастер отошёл в мир иной, унеся с собой кое-какие секреты, а Клык Дракона стал штучным экземпляром, без возможности повторить.
Так вот, один только раз Шрамган видел в глазах своего противника уверенность. В день, когда перед ним стоял Чёрный Череп с Клыком Дракона в руке. Одинаковый ростом и шириной плеч, такой же длиннорукий. Число боёв, а соответственно и побед, у Че-Че было меньше, но этот недостаток вполне компенсировался наличием у него более совершенного меча. Клык Дракона немного длиннее (насколько позволяли правила поединка) и намного прочнее того меча, с которым вышел на бой Шрамган. Поэтому силы, можно сказать, были равны.
Толкотня из желающих увидеть бой началась у стадиона ещё с полудня. В итоге огромное, самое вместительное сооружение современного мира к началу действа было забито до отказа. Приёмщики ставок потирали руки. Все предварительные выступления, служившие для разогрева публики, были освистаны.
Кстати, не лишним будет ещё добавить, что перед главным боем столетия – как окрестили эту схватку ещё задолго до намеченного дня – в разных частях Вис-Цеи случались стычки между поклонниками Шрама и Че-Че. Даже с поножовщиной, и даже со смертельными исходами.
Схватка длилась долго, зрители неистовствовали, гладиаторы несколько раз расходились отдышаться и облить себя водой. Но поражения великого Шрама, уповавшие на это, в тот день так и не дождались. Развязка боя произошла внезапно. Трибуны ахнуть не успели. В пару мгновений Шрамган оказался с раскроенным лицом, а Че-Че с распоротым животом и надрубленной шеей.
Столько времени бились, бились… и вдруг – раз-два. И вот они стоят друг напротив друга, соображая, кто же победил.
Злополучный удар Шрамгану был нанесён снизу, так, что шлем слетел с головы. Осознав, что враг тоже потерял боеспособность, раненый чемпион отошёл на безопасное расстояние, сделав около десяти шагов назад. Там понял, что оба глаза целы, а всё, что ниже, вместе с подбородком, просто не чувствовал. Сорвал с предплечья тряпичную косынку и подвязал ею подбородок. Но косынки этой явно не хватило, а ещё раздобыть ткань можно было только из-под кожаной сублигарии, которая без раздумий была развязана и брошена на песок.
В тот момент Чёрный Череп, одной рукой придерживающий низ живота, чтоб ничего оттуда не вываливалось, а другой рукой подпирая голову, клонившуюся набок, опустился на колени с окончательным признанием своего поражения. Он поднял глаза, будто во что-то всматриваясь. Можно было подумать, что перед ним в воздухе сейчас что-то витало. Возможно, бог смерти сам лично стал проявляться в расплывчатой пелене и Че-Че принялся что-то бормотать ему на непонятном языке.
Шрамган же, сквозь красный туман в глазах, проследив за противником, вроде как уже и уяснил про свою победу, но при условии, что нужно выжить после полученного ранения. Сняв с себя единственный матерчатый элемент одежды, Шрамган ниже пояса остался без ничего (если не считать те поножи, что защищали голени). О срамоте при полных трибунах он думал тогда меньше всего. Разорвав ткань на куски (стараясь, чтобы хоть как-то получались полоски), обмотал голову со лба и до шеи, оставив узкие щели для глаз и рта. Ткань сразу пропиталась кровью. В таком виде подошёл к Че-Че.
У того, казалось, уже закатывалось сознание. Он сидел, подогнув под себя ноги. Глаза его сделались шире, когда к нему приблизился Шрамган. Может, Че-Че уже не врубался в действительность. Не понимал где находится и что произошло. И то единственное видение, что незримо для остальных витало перед его глазами, сильно удивило, вдруг проявившись в более-менее разборчивом изображении. Кто ж знал, что бог смерти на самом деле имеет вид голого ниже пояса мужика с перемотанной багряными тряпками головой.
Шрамган не стал добивать противника, снял с него шлем и бросил на песок, попытался посмотреть в лицо, но это мало что дало. Всё в глазах размывалось красно-чёрными тонами. Но забрать у побеждённого Клык Дракона смог. Лучший меч современности обрёл нового хозяина и теперь по праву будет принадлежать только ему.
Более ничто Шрамгана на месте боя не держало, он повернулся и, пошатываясь, двинулся к уже открывшимся воротам. На трибунах некоторые из зрителей отрывали от своих одежд полоски ткани и бросали на арену. Нашлись и такие, кто кинул свою тунику целиком и в знак солидарности тоже оставался голым. Ну и, конечно же, было много криков, свиста и аплодисментов.
После того как Шрамган скрылся под трибунами, Чёрный Череп всем телом повалился на песок и ещё через какие-то мгновения душа его оставила.
Карьера гладиатора для Шрамгана на этом завершилась.
Вернёмся к тем четырём «уродам», что осквернили поляну неожиданным своим появлением, и тем более своими действиями. Один из них, а именно тот, что стоял сейчас перед Шрамганом, свой бой, пожалуй, проиграл ещё до начала. Он не бросил щит на землю, чтобы взять ещё один меч во вторую руку, как у соперника. Видимо, намеревался больше защищаться, чем нападать. А кроме того, что он узнал чемпиона, в глазах ещё то многое читалось: что не рассчитывали они Шрамгана здесь застать; что Клык Дракона впервые довелось узреть на близком расстоянии и что, скорее всего, уготовано ему от сего артефакта как минимум пострадать или как максимум умереть; что напарник не может отбиться от назойливого пса и должен бы сейчас стоять рядом, плечом к плечу с ним; что лучник просто обязан был поразить даксарского царя с первых двух стрел, оставить добивать жертву напарнику и мигом прибежать сюда. И самое последнее, что вопросом отражалось в его глазах: что делает на рыбалке длинная боевая пика?
Шрамгану сейчас необходимо было как можно быстрее, чуть ли не на ходу, устранить со своего пути этого, уже пожалевшего обо всём на свете, супостата. Чтобы ринуться дальше, Фрагусту на помощь. В глазах-то вражина проиграл, но бежать-то от боя не собирается. Теперь ему бежать поздно. А бросить оружие на землю – тут, вероятно, внутри что-то ему не позволило. Решил, что посопротивляется, уповая на чудо.
Долго возиться Шрамгану с ним не пришлось. Применил свою излюбленную, обычно не дававшую сбоев, тактику нанесения противнику быстрых, нарастающих повреждений. Пара ложных финтов, пара ловких действий мечами и уже порезаны пальцы на рукояти вражеского меча. Буквально следующим же махом Клык Дракона чиркнул по левому бедру. Противник рефлекторно убрал порезанную ногу и сразу получил удар в правое колено шипованным башмаком. Деморализация убийцы-неудачника стремительно нарастала. Бедолага просто-напросто не успевал за Шрамганом. Любые его удары – хоть руби, хоть коли – прерывались на корню или всего лишь резали воздух. Помощи ждать не приходилось и из-за скоротечности происходящего понимание близкого и неминуемого конца пришло очень быстро – как только было проколото правое плечо и действовать мечом стало совсем невмочь. Следом и щит был потерян. Без пары мгновений мертвец, сначала увидел, как его щит супротив воли отодвинулся в сторону, а потом и вовсе стал падать на землю, хотя он его из руки не выпускал. И только сообразил, что щит падает вместе с кистью его руки, тут же почувствовал, что и Клык Дракона стремглав побывал в его груди.
Первый враг упал. Но за это время действия с остальными врагами не стояли на месте. Увы, события, происходящие одновременно, описать можно только лишь поочерёдно.
Сермяг, подбежавший следом за Шрамганом, пикой нацелился на того врага, что отбивался от Колба. Силой своей Сермяг, в сравнении с Фрагустом и Шрамганом, конечно же, не вровень. Так ведь с этими двумя силовыми уникумами во всей Даксарии совсем немногие смогут потягаться. Сермяг крепок и ловок в свою меру, и физическими показателями, пускай и не явно, но всё-таки несколько превосходит среднестатистического представителя мужской части человечества. Однако у Сермяга имелось одно более разительное отличие от своих друзей – он ещё никогда не убивал человека. И, признаться, подбежав к спине орудующего двумя мечами Шрамгана, самую малость тормознул в собственных действиях, о чём на всю дальнейшую жизнь оставил себе порцию горьких сожалений.
Колб, может быть, по причине того, что завидел подбежавшего хозяина… или, может, оттого, что друг хозяина ведёт активные, победные действия… словом, он стал меньше беречься. Собачья тактика нападений сзади успеха не принесла. Отбивавшийся всё время успевал повернуться к псу передом. А успеха Колбу хотелось. Очень хотелось! В особенности перед хозяином. И решил Колб, на свою беду, перейти на прямые атаки. Враг, завидев, что пёс перестал бегать вокруг и теперь пытается поймать свой момент, применил хитрость. Специально выставил, сволочь, ногу. Колб допустил фатальную ошибку. Не удержался перед искушением. Совсем чуть-чуть зубы до вражьей ноги не достали. Клацнули вхолостую. Смертельный промах.
Вражеский меч рубанул по собачьей спине. Удар был такой силы, что стройность позвонков нарушилась. Колб взвизгнул, задние лапы просели, обмякли и больше не двигались, и отскочить назад не было никакой возможности. Бросил непонимающий взгляд в сторону хозяина. А меч летел уже на второй удар, теперь в колющей манере. По всей поляне раскатился дикий вопль Сермяга. Меч вошёл в собачью грудь сверху в левый бок, достал до сердца, проткнул его и сразу вышел. Колб ещё раз взвизгнул, обрывисто и окончательно.
(Один-один, счёт по загубленным душам.)
«Эх, Колб! Надо было просто продолжать донимать его на расстоянии», – в доли мгновения, с горечью пронеслось в голове Шрамгана, когда он поднимал с земли трофейный щит, наступив ногой на отрубленную кисть.
Сермяг хоть человеческих жизней ещё и не губил, но сейчас готов был убийцу Колба изрубить в фарш. Когда на твоих глазах убивают того, кто любил тебя больше собственной жизни… да ещё этот последний взгляд, где непонимание случившегося и безмерная жалость расставания. Что тут говорить, силушки Сермяговы утроились. Атака была очень психической. Может быть, даже чересчур психической. Сермяг просто обезумел. Шрамган первый раз его таким увидел.
Ещё более поразился неадекватной реакции на смерть пса сам убийца Колба. Но думать ему следовало бы сейчас о другом. Напарник-то упал замертво, а пика в руках у ополоумевшего, теперь уже нетрудно догадаться, хозяина собаки, настолько длинна, что мечом махать бесполезно. Бежать ещё бесполезней. Оставалось одно – метнуть в психанутого пикинёра меч и достать из-за пояса второй. Так и сделал.
Сермяг от летящего меча смог бы и увернуться, но не понадобилось, сумел пикой кардинально изменить траекторию полёта меча, подбив его вверх. Меч перелетел через Сермяга и воткнулся в землю за его спиной.
Второй меч убийца Колба достать-то достал, но даже на замах не оставалось уже мгновений. Попробовал увернуться и отвести щитом от себя пику, но разгневанный хозяин убитого им пса слишком твёрдо держал её в руках.
Оружие возмездия воткнулось в место, где грудь переходит в живот, прямо по центру. Будучи уже проткнутым, попытался метнуть и второй меч, но получилось так, что и на два шага меч не улетел.
Сермяг, как насадил врага на пику, так и погнал его почти наперевес. Казалось, что насаженный вражина едва касается земли ногами. Недолго Сермяг возил его туда-сюда. Разогнавшись, и с диким криком, пригвоздил убийцу верного друга к тому толстому дереву, что стояло посреди поляны.
(Два-один, наши вышли вперёд.)
Тут следует сделать короткий отступ во времени, возвращаясь к происходящему на берегу.
После того как вторая выпущенная лучником стрела пролетела за спиной Фрагуста, стрелявший, по-видимому, осознал малую перспективность третьей попытки. Только удача могла поспособствовать точному попаданию, а она сегодня, надо полагать, к лучнику стояла задом. Вот что третья попытка убила бы точно, так это премного драгоценные (особенно при покушении на царей) мгновения времени. Предполагаемая жертва, скорее всего, успеет добежать до конца мостков и, можно не сомневаться, прыгнет в воду. А человек в воде – это более медлительная мишень и шансы подстрелить-таки, по идее, ещё должны будут появиться. Лучник решил бежать вдогонку. Логика тут была, но только для лучника. В действительности же и здесь его поджидало невезение.
В какой-то момент все трое – Фрагуст, напарник лучника и сам лучник – оказались бегущими примерно на одинаковых расстояниях друг от друга. И примерно с этого момента Шрамган на бегу стал видеть происходящее на реке, и в один миг оценил ситуацию. Сейчас он, будучи удостоверившимся в благополучном исходе сверхэмоциональной схватки Сермяга, стремился как можно скорее примкнуть к действу на мостках и взять там на себя главную роль. Царский меч остался сзади воткнутым в землю, теперь в левой руке у Шрамгана был трофейный щит.
Фрагуст, возглавлявший забег по мосткам, уже увеличивал длину шага перед прыжком, успевая мысленно похвалить за качественную работу встретившихся утром по дороге мужиков.
Бежавший вторым – тот, в чьи обязанности входило окончательное добивание царя Даксарии – находился примерно посередине длины мостков. И он, предвидя, что подопечный сейчас прыгнет в воду… а самому ему со щитом и двумя мечами в холодной воде совершенно нечего делать… решил, на манер убийцы Колба, метнуть меч. Хотя происходящего на поляне он видеть, конечно же, не мог. Вероятно, их всех учили в определённых ситуациях метать свои мечи.
Лучник, только вбежавший на мостки, держал третью стрелу наготове. Взгляд был устремлён на напарника, который с разбега, на широком выпаде запустил меч Фрагусту в спину.
Толчковая нога Фрагуста оторвалась от края мостков. Задача была улететь как можно дальше. Сразу после отталкивания, на взлёте, когда он ещё не успел вытянуться в струнку, в толстую царскую шею прилетел вражеский меч… Но не остриём, а навершием рукояти. Оно имело вид круглого набалдашника.
Похоже, удача сегодня повернулась задом не к одному только лучнику, а ко всем четверым злодеям.
Фрагусту прилетевший меч, может быть, даже ещё и добавил малую толику ускорения. Пролетев над водой где-то с два своих роста, даксарский царь ушёл в тёмную воду.
Лучник прокричал напарнику:
– Дорогу!
Добежав до конца мостков, первым делом лучник пустил стрелу чуть дальше того места, где нырнувший царь взбудоражил воду. Никто не всплыл. Лучника явно бесило подобное положение дел – стрелы напрочь отказываются попадать в цель. Сразу достал из-за спины следующую, заправил, натянул лук и стал нервно водить глазами по воде, пытаясь угадать, где же может вынырнуть эта, сопротивляющаяся смерти, жертва. Но как раз тут и поджидало лучника то, ещё одно невезение, которое разбивало в пух и прах его логику насчёт стрельбы по плывущей мишени. Даксарский царь не только хорошо нырял, но и прекрасно плавал… что по воде, что под водой. С раннего детства Фрагуст с Сермягом любили ходить летом на реку купаться и оба они по сей день чувствуют себя в воде как рыба. Но справедливости ради, заметим: пловцу в данный момент сильно мешали одежда и тот факт, что вода ледяная.
– Под мостками смотри! – крикнул лучник напарнику, не отводя глаз от воды.
Но напарнику уже было не до продолжения попыток кого-то найти и убить, по причине быстро приближающегося Шрамгана. Естественно, он тоже знал кто именно сейчас к нему подбегает. Решил не сопротивляться. Демонстративно стал нагибаться и приседать, показывая, что кладёт оружие.
Шрамган, завидев сдающегося противника, на бегу коротко велел ему:
– Меч в воду и повернись.
Тот исполнил. Шрамган, подбежав, передал ему сзади трофейный щит. Тем самым сделав из него новую разновидность пешего воина – с двумя щитами в руках и без поражающего оружия.
– На, защищайся от стрел, – сказал Шрамган в ухо новоиспечённому щитоносцу. Затем, крепко схватив его за шиворот, добавил: – Побежали!
Вдвоём – один толкая, а второй поневоле – ринулись на лучника.
Лучнику следовало бы раньше отвлечься от воды. А сейчас стрелу он, конечно, выпустил, в бегущих на него, прокричав при этом какую-то злобную мерзость, но два щита практически полностью закрывали теперь уже бывшего напарника, а за ним и Шрамгана. Стрела попала в левый край того щита, что был выше. Больше стрелять лучнику не пришлось. Следующая стрела упорно не хотела по-быстрому заправляться в тетиву. Руки начали трястись уже не только от ярости, тут и страх собственного конца стал добавляться.
Бывший напарник, с не своего разбега, мощно обрушился на лучника и они оба полетели в реку. Падая, лучник смог краем глаза заметить, как появилась из воды – причём, на удивление, далеко от мостков – голова предполагавшейся жертвы.
Опять слегка прокрутим назад время.
Ледяная вода обжигала Фрагуста. Надо бы плыть с полной отдачей, да не совсем это возможно. Но на сколько мог загребал руками, отталкивался ногами. В такой воде и судорога запросто может схватить. И в противовес ко всему, надо учитывать, что чем энергичнее твои движения, тем на меньшее время хватит запаса воздуха в груди.
В студёной воде Фрагуст бывал в жизни один раз, давно, ненамеренно провалившись на тонком льду. Правда, глубина там была лишь до живота. А плавать под водой в таком холоде, да ещё и на как можно дальнее расстояние, вот это впервые.
Но здесь другой случай, ведь на кону жизнь. Экстремальность ситуации всегда добавляет сил. Темнота кромешная и с закрытыми глазами плыть даже лучше. Интуитивная координация. Течение реки – дополнительный помощник. Беспокоило то, что там, наверху, наверняка стрела наизготове. Стоит всплыть, так сразу и прилетит в шею. Надо плыть ещё и ещё, через не могу, пока грудь совсем не сожмёт. А там будет что будет. Уповал, конечно, больше на Шрамгана, ну и немногим на ещё один промах лучника.
Вынырнул, когда совсем уже грудь спёрло. Когда стало казаться, что тут быстрее утонешь, чем от стрелы погибнешь. Всплывал с разворотом, чтобы сразу увидеть обстановку. Но первым делом вобрать воздуха. И вобрал его в себя Фрагуст много и очень громко.
Сквозь туман в глазах разглядел две фигуры, падающие в воду, и одну знакомую фигуру, оставшуюся стоять на мостках.
– Давай, плыви к берегу! Они более не опасны! – прокричал Шрамган царю, после чего посмотрел на реку, туда, где кто-то пятый, сидя в лодке, следил издали за происходящим.
Со стороны избушки разрозненной толпой бежала подмога с угора. Первым бежал Эф, за ним Парька Горбатый, потом ещё один сотник и шестеро новобранцев.
Шрамган махнул рукой, мол, давайте сюда.
Сойдя с мостков, когда малочисленное воинское подразделение подбежало, проинформировал их:
– Покушение на Фрагуста. Нападавших четверо. Там двое жмуриков, – воевода взглядом показал на поляну, – и двое в воде, – кивнул головой в обратную сторону. – Ещё в лодке какой-то пятый, ублюдок, за всем наблюдает.
Все посмотрели на середину реки.
В это время лучник поставил себе совсем уж невыполнимую задачу – доплыть до лодки с наблюдателем. То, что он сможет это сделать в ледяной воде, всем показалось крайне сомнительной затеей. Да и тот в лодке совсем даже не собирался приближаться в эту сторону. Наоборот, завидев намерения лучника, он развернулся вниз по течению, насел на вёсла и сразу набрал весьма быстрый ход, убираясь восвояси.
– На этих нам его не догнать, – сказал Паря Горбатый, указывая на привязанные лодки.
