Мидсайд

Одной рукой гигант продолжал давить Фитцу на горло, а другой со всей дури вминал Лео в стену. Удар за ударом. Благо, система успела набросить на пацана арамидный капюшон.

Вдоволь наигравшись, громила снова посмотрел в глаза салаге. Их лица оказались в сантиметрах друг от друга. Лео видел каждую пору на его коже, каждый капилляр в глазах, полыхавших химическим огнем. Боль сдавила горло, зубы падали на асфальт, но он все равно выдавил хриплую, дерзкую ухмылку:

– У моей бабки хук и то тяжелее, – просипел, брызгая кровью прямо в оскаленную пасть Носорога.

Огонь в глазах зверя вспыхнул ярче. Ярость, не знающая границ, потребовала выхода.

– АРГХ!

Не разжимая хватки, он всадил их в асфальт, как забивают сваи в гнилой грунт.

Земля не выдержала. Продавилась. С хрустом костей мегаполиса и воем рвущихся коммуникаций улица ушла из-под ног, утянув их в черную пасть. Они полетели вниз, в затопленное метро, которое уже было забито до краев мутной ледяной тьмой еще до того, как решили в нее нырнуть.

Лео ударился спиной о что-то твёрдое – может, стена тоннеля, а может, крыша затопленного вагона. Удар вышиб из него воздух. Он инстинктивно вдохнул, и лёгкие заполнила не воздушная смесь из маски, а ледяная, маслянистая жижа. Паника, острая и звериная, сжала ему горло. Капюшон был разорван, а встроенный респиратор, раздавленный ударом Носорога, безжизненно свисал, словно оторванный палец.

В панике он забился, пытаясь сориентироваться. Сверху, сквозь свежий провал, едва пробивался свет улицы, рассеиваясь в мутной воде мертвенным зеленоватым свечением. Мотнув головой налево, он увидел Фитца. Тот тоже был без маски, лицо искажала гримаса удушья, а некогда грозный экзоскелет превратился в деформированную груду металла, тянувшую ко дну.

Гигант же был всего в паре метров и, застигнутый врасплох падением, отчаянно молотил конечностями. Массивная мускулатура и импланты, не созданные для плавания, тянули его ко дну, как якорь. Но в глазах горел всё тот же инстинкт убийцы. Он был подобен раненому левиафану, а они – его последней добыче.

Сквозь нарастающую панику и нехватку кислорода в сознании Лео вспыхнула мысль, холодная и ясная: «Ублюдок сильнее и яростнее целой роты. Но здесь и сейчас… мы продержимся дольше».

Он рванул к Фитцу и схватил его за плечо. Взгляды напарников встретились – ни слова. Старший всё понял и без них. Кивнул.

Обоих учили экономить каждый глоток воздуха, подавлять панику, превращать тело в бережливую машину для выживания. Вывод напрашивался сам собой.

С синхронностью, отточенной на бесчисленных учениях, они двинулись к Носорогу. Увидев приближение, гигант замахнулся, но вода съела чудовищную скорость, превращая удар в медленный и тяжелый. Лео нырнул под него, а Фитц, собрав последние силы и вцепился в руку титана.

И понеслась.

На дне этого бетонного гроба завязалась немая возня. Салага вцепился в Джерома сзади, как пьянь в таксофон – ноги в поясницу вросли, руки впились в шею, пытались передавить "проводку", что питала промытый химией мозг. А Фитц… Фитц повис на правой руке, как гиря на сломанном кране. Мертвый груз, который тянул эту лапу ко дну, не давая треснуть товарища.

Громила буйствовал. Он крутился, словно аллигатор в смертельной схватке, пытаясь стряхнуть их со своей спины. Свободная рука изо всех сил била по спине Лео, и каждый удар отзывался глухой болью в костях, вышибая из легких драгоценный воздух. В глазах пацана неумолимо темнело, а лёгкие горели огнем, требуя вдоха. Рядом Фитц уже не мог сдерживаться – из носа вырывались частые, беспомощные пузыри. Сломанный экзоскелет лишь мешал, впиваясь в тело обломками.

С каждой новой, мучительно длинной минутой борьба становилась все более хаотичной и беспомощной. «Химера» успела порядком выветриться, и гигант начал в полной мере осознавать свое положение. Ярость сменило новое чувство, о котором Джером даже в страшном сне помыслить не мог. Гребаная паника.

Рванулся к свету, к провалу, таща на себе две живые гири. Они были его саваном. Лео чувствовал, как титанические мышцы гиганта начинают дрожать, сбиваться с ритма. Громила издал яростный рев, но тот превратился в клокочущий звук, затихающий в воде.

Сознание уплывало, окрашивая мир в багровые пятна. Он понимал, что еще секунда – и его тело само сделает вдох, наполнится водой, и это будет конец. Конец его реванша.

Носорог сделал последний, отчаянный рывок. Поднялся почти к самой поверхности, к мерцающему свету… еще чуть-чуть… и… замер…

Огромное тело вздрогнуло в конвульсиях, а затем обмякло, безвольно повиснув в толще воды. Титан пал, побежденный не пулями, а двумя капканами в беззвучной бездне.

Инстинкт самосохранения наконец заставил Лео разжать онемевшие пальцы. Он оттолкнулся от горы плоти и, из последних сил, вместе с Фитцем вынырнул на поверхность.

Воздух, горький и спасительный, ворвался в обожженные легкие. Они ловили его судорожными, хрипящими рывками, всем телом. Лео чувствовал, как холодный асфальт жжет щеку, и это было самое прекрасное ощущение в мире. Они лежали рядом, не в силах пошевелиться, просто дыша, слушая, как рев воды и сирен сменяется оглушительной тишиной их собственного, дыхания.

Это была лишь отсрочка перед неминуемым концом…

Глава 14. Цунами

Сознание вернулось, как удар под дых. В глотке вкус ржавчины и грязи с залива.

Лео перевернулся. Каждый, сука, сустав взвыл адской болью. Тогда-то он и увидел, как дела у напарника. Подполз к нему, игнорируя вопли сенсоров Проксимы.

– Эй. Подъем. Вечеринка закончилась.

Вместо ответа донесся влажный, булькающий звук. Не хрип, а скорее звук, который издает вода, выливаясь из перевернутой бутылки. Салага рванул его за плечо, и тело Фитца непослушно перекатилось на спину.

– Нет… О нет, нет,нет, Фитц…

Кусок каркаса был смят и вбит внутрь с огромной силой. Его же "панцирь" ушел глубоко под бок, под ребра. Темное, маслянистое пятно на комбинезоне расползалось с пугающей скоростью, и дождь был тут ни при чем.

– Держись, твою мать!

Фитц медленно открыл глаза. Взгляд был мутным, без фокуса, но на губах запеклась знакомая кривая усмешка.

– Ну и видок у тебя… – каждый слог давался с усилием, прерываясь клокотанием внутри. – На помойке… крысы… и те опрятней…

Грохот, всё это время доносившийся со стороны плотины – низкий, угрожающий гул, – сменил тональность. Он превратился в оглушительный треск ломающегося позвоночника. Струи воды, сочившиеся из трещин, взметнулись в небо яростными гейзерами. Смерть больше не стучалась в дверь. Она, б**ть, вышибала ее с косяками.

– Н-надо уходить! Наверх! – Не дожидаясь ответа, пацан подхватил Фитца под руки. Тяжесть тел и двух кусков бесполезного металла обрушилась на обессиленные ноги. Сервоприводы заискрили, взвыли на последнем издыхании и испустили дух. Сделал шаг, и колени подогнулись. Второй. Рухнул обратно в лужу, уронив напарника рядом.

Фитц прокашлялся – влажный, дребезжащий звук, от которого сводило зубы.

– Салага… Забудь… Только время теряешь.

– Заткнись! – крикнул Лео, в голосе слышались слезы ярости и отчаяния. – Я вытащу нас обоих, слышишь? Не хорони раньше времени!

– Слушай меня. – Рука Фитца, скользкая и теплая, вдруг с силой впилась в его плечо. – Я перся в эту дыру… не за медалью. Доведи начатое… За нас обоих. Спаси ублюдка…

– Хватит… пожалуйста…

– Лео… – голос напарника внезапно смягчился, став почти отеческим. Вся бравада исчезла, осталась только усталая правда. – Это не просьба… Не подведи…

Пьянчуга сунул руку за пояс, и его холодные окровавленные пальцы нащупали рукоять сигнальной ракетницы.

– Фитц!

– ИДИ!

Пацан застыл на мгновение, потом резко кивнул. Слов не было. Только пустота. Увидел, как дрожащая рука направила ствол в небо.

– ПОШЕЛ, Я СКАЗАЛ!

Раздался хлопок, и алая вспышка ударила в смог. Не сигнал бедствия, а салют. Прощание, которое видел весь город, но услышал только один человек.

Ноги двигались сами, пока вода смывала все, кроме того, что жгло изнутри. Слезы? Не было тут никаких слез. Просто дождь был особенно едким.

А наверху, на фоне этого ада, где мир расползался по швам, извергая обезумевшие воды, стояли двое. Тени на фоне апокалипсиса.

– Какого… Где он?! – крикнул Энцо, перекрывая рев плотины. – ЛЕО, ГДЕ ОН?!

Салага не ответил. Просто указал вниз, сдерживая слезы.

Парочка рассоединилась, и Энцо побрел к краю.

Внизу, на улице, он увидел фигуру, умирающий красный свет фаера окрашивал ее в кровавый силуэт.

– ФИТЦ! КАКОГО ХРЕНА?! – его крик был похож на скрежет металла по стеклу. – КАКОГО ХРЕНА ТЫ ТВОРИШЬ?! ПОДНИМАЙСЯ, УБЛЮДОК! ВСТАВАЙ!

– ОН НЕ МОЖЕТ, Б**ТЬ! – вырвалось из салаги, рыдавшего в три ручья. – Проксима… вспорола… вошла… прямо…

Перекрывая рев воды, с улицы донесся голос. Надсадный, полный «песка» и крови. Фитц, приподнявшись на локте из последних сил, проревел в небо:

– Говорил же… что верну! ЖИВИ… СУКА, ПРОСТО… ЖИВИ! Теперь квиты… в расчете… теперь…

Фаер погас. А за ним… Последняя шестеренка сорвала зубья. Последний раскол.

Стальная рана, разрывающая себя от верхушки до самого основания плотины.

Это был рёв. Рёв, который давил на уши, выжимал мозги через ноздри. Рёв, от которого бетон под ногами затрясся, как лист у позера перед разборкой. А потом пришла стена. Стена чёрной воды и уличного мусора, высотой с двухэтажный дом. Вся грязь, вся ложь, всё дерьмо, что копилось в Сан-Риччи годами, решило смыть их к чёрту. Жидкая гильотина, готовая опуститься на шею района.

Трио на крыше в полной мере «насладилось» этим ужасом. Вода за мгновение добралась до Ил-стрит. Смешивалась и несла остатки их общего прошлого всё дальше и дальше. Просто забирала своё и чужое дерьмо, не спрашивая. В одно мгновенье тело Фитца… просто смешалось с этой грязью. Стерлось из мира, будто его никогда здесь не было.

– ФИИИИИИИТЦ!

Энцо рванул к краю, глаза – два выжженных пятна. Он видел там что-то. Тень. Призрак. Ему показалось, что он еще может прыгнуть в эту жидкую могилу и вытащить оттуда кусок своего прошлого, отправившийся в мясорубку залива.

София. Она врезалась в него сбоку, как снаряд. Тонкие руки обвились «сталью» вокруг груди, цепляясь в ткань униформы. Хрупкая фигурка стала одним большим «НЕТ», вырезанным на фоне этого п**деца.

– Не смей! – кричала Грасс, упираясь ногами в крошащийся бетон. – Не смей, слышишь?! Только не ты!

Герой обессилено вырывался. Взгляд был прикован к бурлящей бездне, где только что был его кореш.

– Отпусти! – Энцо орал, срывая в кровь кулаки о бетон. – ОН ТАМ! ОН ЕЩЕ ТАМ, ГРАСС!

Она не отпускала. Прижалась лбом к его спине, голос стал тихим:

– Он ушел. Слышишь меня? УШЕЛ! Сделал то, что… Чтобы мы могли… дальше… Поэтому не смей…

Когда адреналиновый коктейль выгорел дотла, тушку рокербоя развезло прямо в объятиях Софии. Ничего не осталось – только пустота размером с Найт-Сити и свинцовая тяжесть в каждой гребаной клетке. Девчонка уронила башку ему на плечо. Один всхлип, сдавленный и реальный. Два разбитых вдребезги осколка, цепляющихся друг за друга, пока вселенная вокруг них тонет к херам.

Щиты завыли, как смертельный фидбэк с перегруженного усилителя – тысяча искаженных волков, рвущих динамики.

Здание тряхнуло так, что даже фундамент заскулил. Начало крениться – медленно, красиво, как падение империи.

Они стали щебнем на наклонной сцене. София заорала, когда пол ушёл из-под неё в пике. Покатилась к краю этого бетонного ада, прямо в бездну.

Крик был беззвучным на фоне волны, которая уже лизала ей пятки. В мутном потоке крутились обломки, мебель, трупы… Весь этот корпоративный мир смывало в унитаз.

Ромео молчал. Всё тело – сплошная карта синяков, каждый горел как напалм, но этот упрямый ублюдок сжал зубы и держал хватку на ее кисти.

Бетонный край крыши крошился под его руками, как обещание неминуемого п**деца.

Тогда уже салага рванул вперед. Сухожилия натянулись стальными струнами на пределе разрыва, когда его рука поймала Энцо за лодыжку.

Зависли так гребаной гирляндой. Цепь идиотов, болтающаяся над концом света. Плечи пели арию боли, хватка была мокрой и ненадёжной, а здание продолжало тонуть, погружаться.

Несколько вечных секунд на грани, когда где-то в небесах прорезался звук – ритмичный, механический, рубящий. Металлическое сердцебиение.

Прожектор ударил сквозь ливень, пригвоздив трио к разваливающейся гробнице. Транспортник C.Э.Р. Лопасти резали воздух, как ножи сквозь толщу дождя. Боковая дверь разъехалась, и в проёме "материализовалась" фигура.

Ангел-хранитель, мать его.

Их общий комм-канал, который давно проржавел, вдруг взвыл от помех. А потом сквозь этот адский грохот пробился голос.

– …Энцо, твою мать, это ты? Держись, идем к тебе!

Тот самый кореш, которого Энцо оставил рулить на поверхности, пока сам нырял в это пекло.

Ведро подлетело ближе, и в открытой двери, пристегнутый к стропе, висел Марко. Его лицо было голограммой, на которой гнев бился в панике с облегчением.

– Вижу тебя, Ромео! И Джульетту твою бледнолицую тоже! – проревел он, заглушая рев турбин. – Говорил же, б**ть, не лезь! Ладно, сейчас вытащим!

Плотный полиамидный трос змеей соскользнул из открытой двери.

Пальцы салаги клешнями врезались в грубое волокно. Обмотал трос вокруг запястья, а другой схватил Энцо за воротник.

– ЕСТЬ!

Лебедка врубилась. Никакой нежности. Грубый механический спаситель просто вырвал их из пасти залива. Маятник из трех человек дико раскачивался в шторме, пока безликие С.Э.Р-овцы не втащили их в брюхо «птички». Дверь задвинулась, и рев бури сменился вибрацией кабины.

Подошел Марко. Ни слова не сказал. Просто отвел кулак и врезал Энцо в челюсть.

– Вот такое дерьмо получается, когда в героя играешь!

– Он сказал то же самое… Фитц… тупой… упрямый алкаш… – опустошенно выдавил Энцо.

Марко смерил его ледяным взглядом, в котором не было ни капли жалости. Потом опустился на колено, вцепился в его куртку и притянул к себе так, что хрустнули кости:

– Соберись, – прошипел он, жестко встряхнув "столицу". – Мёртвый груз нам тут на хрен не сдался. Думал на медкойке отсидеться? Прилетим, сядешь за графики и думай, что с этим делать! – Указал в иллюминатор.

Из кабины пилота вышел солдат. С типичной выправкой выходца из «Арм-Корп» – будто у него титановый прут в заднице. Наклонился, прошептал что-то на ухо Марко. София увидела, как у того напряглись жевалки на челюсти.

Отпустил Энцо, и тот грузно рухнул на пол.

– План меняется. Залетим к воякам в эвакуационный. У верхов к вам есть пара вопросов, – он перевёл взгляд с разбитой физиономии Энцо на Софию, что цеплялась за него, как за последнюю надежду, потом на бурлящий хаос за иллюминатором. Вздохнул так, будто это был его последний вздох. – И в какую жопу вы всё-таки влипли…?

Глава 15. Рой

Слушай сюда, чумба. Бэкапы – это для тех, кто боится умереть по-настоящему. Для корпокрыс, которые верят, что душу можно скопировать на флешку.

Нико – или Ампер, как хочешь называй этого упрямого ублюдка – подключился напрямую. Мозг в мозг с военным зверем по кличке «Цербер».

В башке заплясали огненные руны. Ломился в систему с ноги, а эта сука скалилась в ответ.

[ОБНАРУЖЕНО НЕСАНКЦИОНИРОВАННОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПРОТОТИПА 734. НЕМЕДЛЕННО ИЗВЛЕКИТЕ УСТРОЙСТВО. ОТКАЗ = ЛИКВИДАЦИЯ.]

У вояк всегда было специфическое чувство юмора. Типа: «Засунь палец в розетку, или мы тебя убьём».

Нико, ясен пень, послал их со всеми почестями.

Ответ вернулся мгновенно. "Резидент", спящий в чипе, получил приказ с той стороны и начал жрать носителя изнутри. Не вежливым «доступ запрещен», а потоком напалма внутри черепа. Белый шум залил глаза. Потом кровь. Красная и кипящая – потекла из глазниц, словно из прорванной трубы. Руки сжались в кулаки настолько сильно, что ногти впились в ладони.

Система хотела выжечь его душу и оставить только мясо.

Думал, только ты умеешь в пытки, мелкий?

Мир превратился в кашу из битых пикселей. Схлопнулся до обрывков данных:

Ухмылка Альдо, огненный цветок «Орбитал-Эйр», вой банды, а затем – дыра в груди брата и их лица. Лица тех, кто жал на курок.

– Не… сейчас… – прохрипел Ампер сквозь стиснутые зубы.

Ненависть.

Вот она, настоящая «Химера».

Лучший мотиватор в этой рапсодии.

Она держала его сознание на плаву, когда всё остальное тонуло.

На последнем вдохе, в момент, когда мозг уже готов был сдаться, внезапно всё оборвалось.

Будто кто-то выдернул шнур.

Тишина. Ледяная, звенящая тишина. Боль исчезла.

Мелкий лежал на спине, глядя в ржавый потолок. Кровь засохла на лице коркой.

Сел. Огляделся.

«Цербер» всё ещё стоял в своей клетке. Заперт. Недоступен. Насмехается молчанием.

– Рано радуешься, ублюдок, – выдохнул Ампер. И снова заковылял к броневику.

Подходя ближе, на периферии взгляд поймал образ. До боли знакомый образ. Зачинщика всего этого дерьма. Резко мотнул головой, обернулся… и увидел его.

Красная кожаная куртка. Ирокез, как лезвие бритвы. Визор. Все тот же сукин сын. Только на груди ни царапинки.

Мелкий замер.

– Не может… Сукин ты сын. – Из груди вырвался нервный смешок. – Вернулся с того света пинка мне дать?

Альдо стоял в коридоре. Спиной к свету. Уставился на мелкого дисплеем визора, который сейчас был особенно жуток. Секунда-другая. Ничего не сказал. Просто махнул своей глючащей культяпкой, мол: «Пошли».

– Ты мёртв, – сказал Ампер вслух. Для себя. Для проверки. – Я видел. Видел, как ты… На руках тебя держал, ублюдок! Это не ты…

Мясник развернулся и пошёл вглубь базы. Двигался слишком плавно. Будто скользил по воздуху, не касаясь земли.

Глюк. Сто процентов.

– И куда ты намылился? – Ампер ткнул пальцем в сторону «Цербера». – Я… Мы здесь за ЭТИМ. Да, снова пара трупов, брат, но… Вот оно! Оружие нашей мести! Банда уже взяла ублюдков. Осталось только забрать эту малышку и…

Мертвец остановился. Показал в сторону «малышки». В этот же момент весь ангар содрогнулся.

Толстенные плиты под ногами, державшие остатки базы, внезапно перестали быть полом.

Они стали лифтом в преисподнюю, и кто-то нажал на кнопку «спуск».

Холм поплыл. Не как снег, а как труп в теплой воде – медленно, неумолимо, обнажая кишки из арматуры и дренажных труб.

Прямо перед его носом.

Ампер шагнул вперёд – бесполезно. «Цербер» уже пел себе погребальную.

Эта стальная саламандра, бронированный зверь, вдруг заскрипел и застонал. Стал просто куском металла, подчиняющимся законам фзики. Многотонные «лапы» сорвались с креплений, которые должны были держать его до скончания времен. Это был медленный, неотвратимый танец – танец смерти в стиле «нокдаун».

И ведро рухнуло.

С грохотом, который выбил из легких весь воздух, с лязгом, рвущим душу. Просто нырнул в черную гладь залива. Ту самую воду, что была жидкой могилой, отравленной памятью индустриальной, мать ее, гордыне.

Ампер посмотрел на масляные круги на воде, туда, где только что был его билет к отмщению. И рассмеялся. Просто стоял и ржал, пока окровавленные слезы текли по щекам.

– Ох**нно! Просто ох**нно! Б**ть, и что теперь?!

Мясник положил невесомую ладонь на плечо младшего.

– Ты это предвидел, да? Поэтому пришёл? Увидеть, какое твой брат ничтожество?

Тот покачал головой, а затем снова возник перед коридором.

Ампер выдохнул. Сплюнул кровь.

– Довериться глюку… Похоже, ты совсем с катушек слетел, мелкий, – шептал он себе под нос.

Развернулся и пошел прочь, прямо по разваливающемуся на куски коридору. Бетонные плиты плясали тектоник, но этот упрямый гонк даже не пошатнулся. Шел к командному центру, будто на прогулке в парке.

Мясник шёл впереди. Ноги не оставляли следов на пыльном полу. Он не спотыкался. Не оглядывался. Просто шёл.

– Там, куда ты свалил, как вообще? Круто? Байки хоть есть? Или только медовуха да викинги?

Глюк даже не обернулся.

Очередной кусок потолка рухнул перед ними. Ампер перепрыгнул. Не рассчитал. Схватился за торчащую арматуру. Повис.

Только тогда Альдо остановился. Шагнул обратно и протянул призрачную руку.

– Смешно…

Худощавый нетраннер с трудом выкарабкался своими силами. Сел на корточки, чтоб отдышаться:

– Знаешь… П**уй, глюк ты или нет. П**уй, сошёл я с ума или это привет из Вальхаллы. Всё равно… Рад видеть, Альдо. Наверное, впервые в жизни… Ха-ха…

Призрак замер. Секунду стоял неподвижно. Потом поднял руку – жест, который Ампер помнил с детства. *Всё нормально.*

И пошёл дальше.

Командный центр встретил их мертвым светом мониторов.

Дверь. Сканер. Кивнул младшему.

Тот сначала замешкался, а потом приложил лицо к считывателю. Луч прополз по сетчатке – холодный, назойливый.

[ИДЕНТИФИКАЦИЯ: "АМПЕР". СТАТУС: ОПЕРАТОР. ДОСТУП РАЗРЕШЁН]

Дверь разъехалась с шипением.

Внутри – мерцание панелей, компактные сервера и вылизанный до блеска кафель. Нервная система Арм-Корп. Ключ от всех дверей.

Пальцы коснулись интерфейса.

Система на удивление не сопротивлялась.

Вообще.

Распахнулась, как шлюха перед моряком с полным карманом эдди.

Дроны, турели, транспорт, связь – всё легло к его ногам.

Ампер обернулся туда, где стоял брат.

Он медленно растворялся. Словно дым сигареты, которую курил еще вчера.

Поднял руку.

Последний жест.

*Закончи это.*

Ампер сглотнул ком в горле:

– Обещаю. Они узнают, что значит боль.

В ответ призрак улыбнулся. Еле заметно.

И… исчез.

Пустив мужскую скупую слезу, мелкий направился дальше по коридору. Обратно к выходу, которым зашел «отряд».

Стальная дверь поднялась с лязгом, и пацан вышел наружу.

Рой дронов завис в воздухе – сотня металлических ос с красными глазами, нацеленными ему в грудь. Но страха не было.

Один подлетел ближе. Завис перед лицом.

Ампер посмотрел в его объектив, как в зеркало.

– Брату нужна их кровь, – сказал он, и его голос прокатился по воксу каждого дрона в стае. – Не разочаруйте меня…

Одним резким движением запрыгнул на спину ближайшей жестянке, как гребаный Гоблин на глайдер. Дрон стабилизировался под его весом, турбины взревели, ожидая приказа.

Кулак, по заветам брата, был поднят ввысь. И так же резко упал.

Сотня крупнокалиберных аргументов его мести, его личные ангелы смерти, взмыли в небеса, последовали за ним, разрезая смог. Рой из египетской казни, подчиненный одному мстительному нетраннеру.

Через пару минут полета внизу, в кислотном тумане, показался Мидсайд – идеальная сцена для личной вендетты.

Время платить по счетам.

Врубил вокс. И его воля пронзила эфир, как раскаленный нож.

– 12 минут. Как там парочка?

Статика.

Шипящая, как змея.

Пробует еще раз:

– Рыжая, твою мать, на связь! – голос тонул в реве ветра. – Они уже на коленях?

Ни звука.

Холод.

Тот самый, когда понимаешь, что партия сыграна еще до того, как ты сел за стол.

Он лихорадочно переключил частоту.

– Джером! Какого хрома у вас там…

Комлинк Носорога ответил. Только это был не голос громилы.

Из динамиков, прорываясь сквозь шипение помех, послышался удушливый, булькающий гул. Звук грязной мути, заливающей микрофон.

Пазл мгновенно сложился в башке. Рыжая. Носорог. Вся его банда. Уничтожена какими-то крысами с центрального района. Осознание ударило кувалдой по ребрам, вышибая воздух. Сменилась ледяным шоком, а затем взорвалась сверхновой. Ампер уставился вниз, на глючащие огни города, и заорал в бушующую бурю, в лицо всему миру:

– ДА КТО ВЫ, Б**ТЬ, ТАКИЕ?!

И мир ответил. Небо треснуло от удара молнии, осветив гигантскую тушу плотины. И по этой туше, как шрамы, поползли трещины.

Вселенная решила, что сама смоет этих ублюдков в ад.

Пацан был не согласен. Это должна быть ЕГО месть! ЕГО соло!

И хрена с два какая-то жижа украдет этот финал!

– А НУ СТОЯТЬ, СУКА! – заорал Ампер, и головной дрон пикировал вниз. Турель ожила, выплевывая свинец в наступающую волну. – ОНИ МОИ! СЛЫШИШЬ?! МОИ!

Да уж… Воевать с миллионами тон мути. Самая панковская вещь, которую можно было придумать.

Ампер заставил рой ускориться. Лопасти дронов рванули до предельной скорости, испуская едкий дым от перегруза. Это была гонка с цунами, которую, к сожалению, этот наивный кусок мяса на стальных крыльях проиграл всухую.

Уже издалека он видел, как вода пробивает щиты "Сирены" и заливает этажи, как бар, где скрывались цели, стремительно уходит под воду. Месть ускользала сквозь пальцы.

Долетел как раз к финалу. Здание полностью уходило на дно нового рукотворного океана.