Пацаны

– Ну всё, в Бристоль, друзья, – и своим быстрым шагом был таков, ретировался, только его и видели.

Делать было нечего, Сашка вздохнул, крутанул ключ в замке, переключил скорость и демонстрируя чудеса эквилибристики медленно поехал обратно, домой. Вести пришлось извиваясь между досками, с закрытым обзором, ориентируясь исключительно по приборам и звёздам, которых не было. На ближайшем повороте, когда со второстепенной дороги он выезжал на главную, в связи с тем, что не видно было ничего в буквальном смысле, Месье не пропустил новенькую «шоху». «Шестёрка» вильнула в сторону, но бочарой всё-таки его зацепила.

– Вот тебе, дядя, и экономия… Всё-таки вышла боком. Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной.

Он припарковался слева, вышел из машины, точнее вылез из досок, тётка так и осталась сидеть внутри. Из «шохи» тоже вышел рослый молодой мужчина, весь на понтах, видать насмотрелся фильмов про бандитов.

– Ну что, чем расплачиваться будешь?

Санёк осмотрел машину. Удар пришёлся ровнёхонько ему в бампер, поэтому на его «восьмёрке» кроме как краски от «шохи» цвета «баклажан», которая легко стиралась полиролью, никаких следов не было. «Шестёрке» повезло меньше, переднее крыло и дверь пересекала вмятина со свежесодранной краской.

– Да не бойтесь, уважаемый, решим вопрос.

– А что ж ты, не пропустил? Не видишь кто едет?

– Да вон смотри, доски везу, не видать ни хрена. Ну и сколько ты хочешь?

– Ну… Парень, ты попал… Машина новая, а тут целых два элемента под ремонт и покраску. Не меньше пятнахи. Что милицию будем вызывать или так решим, по-пацански? У тебя деньги-то есть? Чем расплачиваться будешь?

О… «По-пацански», это подходит. Он же теперь работает с пацанами, значит и решить всё не проблема.

– Да деньги-то это, как раз, не проблема. Проблема к органам обращаться, боюсь люди не поймут… – Санёк сделал многозначительный вид.

Он уже понял, что перед ним обычный терпила, который просто понты колотит.

– Ну да… Про милицию это я так… Так как с пятнахой?

– Слушай, у меня с собой конечно нет, всё у пацанов. Но ты не переживай, я тебе расписку напишу и вот отвезу груз и прямо сразу всё и отдам.

– Ага, так я тебе и поверил, паспорт давай!

– Да я бы с удовольствием, да видишь какое дело… У меня прав-то нету, я по вкладышу езжу, а без паспорта он не канает. Давай я тебе расписку напишу и разъедемся. Сам знаешь, пацан пацана не обманет.

Тут Санёк, как ни странно, действительно нисколечко не соврал. Прав у него не было, как и денег на их выкуп, и он ездил по зелёненькой, потрёпанной и уже один раз постиранной бумажечке.

– Ну если пацан пацана… Но смотри у меня, если что сам знаешь… А как я тебя найду?

– Да ты что! Запомни, мы, русские, не обманываем друг друга! – эту фразу спустя десять лет у Санька заимствовал Балобанов для «Брата-2», – а для связи вот тебе телефон надёжный, я по нему всегда отвечу.

Санёк нацарапал на бумажке наскоро состряпанную расписку, мол обязуется выполнить ремонт ВАЗ 2106, а внизу написал телефон своей двоюродной бабушки, божьего одуванчика, но старушки смелой и бойкой, которой было нечего делать, и терять. Та очень любила общаться с его многочисленными кредиторами, поговорить-то было ей больше не с кем, все товарки померли, а тут какая-никакая, а забава. Вот старушка и вела с ними длинные душещипательные беседы, а потом всё Сашке пересказывала. Правда жила она далеко и видел бабульку последний раз Сашка уже очень давно, но периодически с ней созванивался и узнавал, кто к ней в очередной раз пристаёт.

Машины разъехались. Санёк повёз доски в гараж, больше по дороге с ним приключений не случилось. Жизнь была лихая, быстротечная, а потому про данный инцидент Шурик забыл уже на следующий день, а через неделю он и вообще вылетел у него из головы. И всё шло хорошо, пока вдруг, одним вечером, ему не позвонила та самая баба Надя.

– Сашка, опекун, едрит твою мать!

– Привет, баб Надь, как жизнь, как здоровье?

– Ты мне зубы-то не заговаривай, здоровье его моё вдруг заинтересовало. Достали меня твои кредиторы звонить.

– Да, а что ж ты не говорила, тебе ж вроде нравилось с ними…

– Всё, надоело. И ладно раньше просто звонили, а то тут взяли моду домой являться.

Действительно, недавно на местном блошином рынке поступили в продажу пиратские диски с милицейским базами данных, и любой желающей теперь мог за сотку купить такой диск и узнать любую информацию о ком угодно. Телефон, адрес, ФИО, не проблема.

– То тут твой этот, как его… Слава ходил всё зажигалкой щёлкал, канючил как тебя найти, так я его пока трёхэтажным матом не послала не отстал.

А баба Надя послать умела и могла… Вот в чём в чём, а в этом Сашка не сомневался. За словом в карман не полезет. Наверное Слава, который всё надеялся что-то с него получить, хотя сам пролошился, прочувствовал этот высокохудожественный русский фольклор на себе в полной мере.

– А тут новый какой-то повадился, высокий такой, взрослый. Сначала звонил, всё тебя спрашивал, теперь вот пришёл и стоит в подъезде, ждёт.

– О как, настырный оказался… Ну и что ему надо?

– Говорит машину ты ему стукнул. И это, Сашка, он тебе того… Как это у вас называется… Стрелку, во, забил. Завтра у центральной библиотеки в три. Ты уж съезди, разберись, не доводи до греха, а то я ему в следующий раз придёт, точно сковородкой по мозгам вдарю.

Н-да, а чувак-то оказался непонятливый. Ну что ж, придётся подъехать. Всё-таки не зря он с пацанами познакомился. Надо из этого знакомства извлечь хоть какую-то пользу, не всё их на тачке дядькиной катать. Для его целей идеально подойдёт двухметровый Cлон. Его можно одного на стрелку отправлять, и считать что дело сделано, от одного его вида всё разрулится. Санёк остановился, подошёл к телефону-автомату, опустил просверленную «двушку» на ниточке.

– Алло, Слон, слушай, ты что завтра в три делаешь? Что? Да помощь твоя нужна, подъехать побазарить с одним индюком. Что? О чём? Тебе не всё ли равно? Не слышу? Свободен? Ну всё, я в половине за тобой заскочу. Ты куда выйдешь, туда же, на Баумана? Ну, добро́.

На следующий день в назначенный час перед центральной городской библиотекой, прямо на площади перед её входом, где торговали всем подряд – от левых лекарств до цыганских курток, но только не книгами, со свистом появился Санёк на дядькиной «восьмёрке» со Слоном на переднем сидении. Там уже скромно стояла сбоку, ожидая, «шоха» цвета «баклажан», демонстративно показывая раскуроченный бок. В «шестёрке» сидели два силуэта – высокий на переднем сидении и непонятно кто на заднем. Санёк эффектно крутанулся на полицейском развороте прямо перед носом «шохи», обдав её пылью и гравием. Они со Слоном не стали выходить из машины – не царское это дело. Из покоцанной ВАЗ-2106 вышел давишний высокий чел. Санёк открыл окно.

– Чо хотел?

– Как что? Ты шутки вздумал шутить, думал я тебя не найду? Да ты знаешь кто со мной?

– Слышь! То, что ты приехал к пожилому заслуженному человеку и начал там жаловаться, уже само по себе косяк. Так что кого бы ты с собой не привёз, по понятиям ты не прав. Ты может ещё маме пожалуешься?

– Да я… Да вы… Да у меня же расписка, ты же обещал… По-пацански…

– А ты что, пацан, чтобы я тебе обещал?

– Пошлите в машину поговорить, там вас ждут!

– Слышь, тебе надо ты и садись! Прыгай к нам на заднее сиденье, не бойся!

Высокий не знал что делать и стушевался. Тот кто был в машине явно ему приказал затащить их в свою, а всё пошло не по сценарию. Он сделал неправильный выбор и на том его дело было проиграно. Всем стало ясно кто он, и теперь уже ему не смог бы помочь никто.

– Ну ладно…

Санёк нагнулся и пропустил терпилу назад, в глубь тонированного салона. С того момента как он туда залез, его судьба была предрешена.

– Так что ты хотел? – повернулся к нему неразговорчивый Слон.

Он занимал собой сразу пол машины, так что даже лобового стекла не было видно. При всей своей необъятной комплекции, Слон обладал ещё и лицом Каннибала Лектора, смесью с Фредди Крюгером.

– Да он мне машину стукнул… Да вот у меня расписка…

– И ты поехал его бабушке жаловаться? Нехорошо…

Это было сказано таким голосом безразличного удава, что высокий выпал в осадок. Сидя в каземате тонированной в ноль восьмёрки, его затрясло.

– Давай, – Слон отвернулся и не глядя притянул руку.

– Ч-т-т-о?

– Расписку.

– Вот, возьмите, пожалуйста…

Расписка оказалась в руке Слона. Он посмотрел на неё, читать не стал. А сложил её и медленно, показательно, молча стал рвать на крохотные кусочки. Высокий терпила онемел, хотел было запротестовать, да осёкся и заткнулся. Когда Слон закончил своё дело, он выбросил клочки бумаги в окно, отряхнул руки и сказал:

– Ты же понимаешь, что расписка твоя ни юридической, никакой другой силы не имеет, а потому она и не нужна тебе совсем, ведь правда?

– П-п-ра-в-да… – выдавил из себя высокий.

– Ну вот, всё, бывай. Месье, выпусти этого… Не видишь – ошибся человек.

Санёк опять нагнулся, открыл дверь и выпустил высокого. Тот вылез и понурив голову поплёлся к своей тачке. Кто был внутри неё, они так никогда и не узнали, а самого длинного так никогда больше и не увидели. Бабульке он тоже звонить перестал. Понял, видать, жаль не с первого раза…

Глава 7

Бригада

В понедельник настал первый рабочий день в бригаде. Конечно тут не было ни трудовых книжек, ни спецодежды, ни трудового договора. Были только пацаны. Те самые Герц, Слон и Пупок. В назначенное время, после института, Санёк выпросил у дядьки машину за воскресные бдения, заехал за всеми, собрал. Правда хитрый дядька оставил ему бензина ровно на донышке, чтобы хватило до заправки, так что машина ехала исключительно на последних парах, честном слове и в любой момент грозила встать. В связи с этим проблема горючки вышла для Месье на первый план, и он заявил, что прежде чем ехать делать пацановские дела, неплохо было бы что-то порешать с бензосом, а то далеко они не уедут.

Шурику приходилось экономить последние капли на каждом шагу. Он отключал двигатель, когда катился по шоссе под горку, ехал накатом на нейтралке, не включал печку, глушил двиган на светофорах и вообще каждой остановке. Короче экономил как мог. Первой точкой, которая попалась под руку, был местный районный крытый рынок, вокруг которого разросся стихийный. Там Месье со Слоном под смех Герца и Пупка пошли к барыгам и потребовали у них бензина, в счёт того «чтобы проблем не было». Единственным, кто купился на их подкаты, были колхозники с картошкой, но и они смогли помочь только тем, что слили им пять литров семьдесят шестого со своего «Москвича-каблука».

– Вот только семьдесят шестого мне не хватало! – сокрушался Месье, – Он же все свечи засрёт, и машина встанет. Что делать? Да и дядька убьёт…

У него слишком свежи были воспоминания, о том, как он однажды встал посередь дороги на выезде из города, а так как в устройстве автомобиля ничего не понимал, единственное что ему оставалось – звонить тому самому дядьке. А что, колесо пинал, фары протирал, но это не помогло, а больше он ничего в ремонте автомобилей не ведал. Дядька приехал с работы в разгар рабочего дня, в тьму-таракань за тридевять земель, чтобы помочь с починкой, и то, сколько о себе Санёк в тот момент выслушал от него нелицеприятных откровений, он, пожалуй, никогда не знал и больше не узнает.

– Да ты не кипишуй, – успокаивал его дипломатичный Герц, – с пяти литров ничего не будет.

Но пять литров, да ещё и семьдесят шестого, были как мёртвому припарка. Поэтому родилась идея ехать к матери Пупка, которая работала на заправке, выклянчить ещё литров десять. Вся эта поездка без бензина с негаснущей красной лампочкой на датчике топлива, стала изрядно напрягать Санька. Кроме того, под весом бригады, включая Слона, который весил полтора центнера, машина просела и ехала медленно и натужно, что так же не добавляло в езду комфорта и позитива.

– Блин, Слон, ты куда так разъелся, скоро жопой будем по асфальту скрести и искры высекать. Это ж ни одних амортизаторов не хватит!

– Да хорош ты, Месье. Вот заработаем каждому по хрустальному «мерину» и будешь ездить с кем хочешь. Ты вот с кем хочешь?

– Я с Герцем. Он маленький, лёгкий, на него бензина много не уйдёт. И запчасти не изнашиваются. Короче, удобный он.

– Я те дам, удобный! Слышь, Слон, ты оказывается у нас неудобный! А на стрелки ты с кем будешь ездить? Тоже с Герцем?

По дороге, где-то между Маяковской и Достоевского, Герц вдруг закричал и замахал руками.

– Э, смотри, да это же Витька Таран, наш старший. Да тормози ты. И откуда это, интересно, у него «восьмёрка»?

Санёк резко ударил по тормозам, аж жжёной резиной завоняло и принял влево, прямо на разделительную между двумя полосами движения, поднимая клубы пыли. Потом долго сдавал назад между двумя магистралями, чтобы подъехать к вишнёвой «восьмёрке», преспокойно загорающей прямо посередь дороги. Наконец они достигли её и все вылези, разминая затёкшие члены. Рядом с красным зубилом стоял, облокотившись на крышу, и жевал спичку коренастый коротко стриженный мужик спортивного телосложения в кожанке и очках, как у Рэмбо. Он наблюдал за приближением Саньковой машины задним ходом безразлично и даже не шелохнулся.

– Здорово, Витёк! – поздоровался Герц.

Следом за ним с Рэмбо обменялись рукопожатиями все вышедшие.

– Здорово, пацаны! Что, слышал опять работать начали? Молодцы, чо без дела сидеть. И знайте, я за вами приглядываю.

Рэмбо на время снял очки и сделал характерный жест из зарубежных фильмов двумя пальцами от глаз в сторону пацанов. Санёк, несмотря на осенний холод и пронизывающий ветер, тут же заглушил двигатель, помня, что топлива снова не осталось.

– А что это ты печку выключаешь? Холодрыга на улице, заморозишь парней, – заметил Таран, обращаясь к Саньку.

– Так бензин экономлю, топливо на нуле.

– Много ли ты сэкономишь на холостых? Знаю я один метод, как сделать так, чтобы и бензин не тратился, и в салоне тепло было.

– Да? Интересно… – заинтересовался Месье.

– Сменить надо одну прокладку.

– Какую?

– Между рулём и сиденьем.

Все вокруг заугарали, как кони, одобряя шутку старшего, потому как нытьё Месье про бензин всем надоело. Санёк сначала не понял, а потом догнал, что речь идёт о нём, и сразу прикусил язык. А то ведь и правда сменят прокладку. При чём в его же собственной машине. Герц решил перевести тему разговора, так как Таран Месье не знал, и дело могло кончиться плохо.

– Витёк, а откуда у тебя зубило? Ты ж на «Ниве» старой гонял?

– Ой, не напоминай мне про это ведро с гвоздями. Продали, аж перекрестились. Из этой «Нивы», чтобы путёвую тачку сделать, пришлось её два раза продать.

Таран заулыбался и выплюнул спичку изо рта. Чиркнул «Крикетом», который достал из кармана, закурил «Мальборо».

– Это как «два раза»?

– Да вот так. Мы её сначала на рынке одному ландышу по доверенности впарили, а он всю сумму не смог сразу отдать, три куска не хватало, договорились через месяц. Ну он платёж просрочил, мы приехали, да тачку обратно забрали, а доверенность аннулировали. Вот и всё, так просто. Ну и сразу в те же выходные её на «восьмёрку» с доплатой на том же рынке и обменяли. Такая вот арифметика.

– Ты смотри, какие молодцы. Чисто сработано, и что, зубило новое?

– Да практически. Муха не сидела, – Таран улыбнулся и сплюнул.

– Сигаретой угостишь?

– Слышь, Герц, ты что во мне табачную фабрику увидел? Езжай, работай!

– Ну ладно, Таран, удачи!

– И вам не болеть. Если что знаешь, где меня найти.

*****

Пацаны мотанулись на другой конец города, на заправку где работала мать Пупка. После долгих уговоров, скорчив недовольную мину, она таки включила им в колонке десять литров девяносто второго.

– Ну вот, теперь можно двигаться.

– Да, десять литров, это по-царски, базару нет. Что делать будем? Где воздух добудем?

– А поехали к медицинским общагам, нарколыг щемить.

– О, точно, молодец, Пупок, хорошо напомнил.

Они выдвинулись на Баррикадную, где располагались общаги мед.института. В них жили разные люди совершенно невообразимых национальностей: африканцы, китайцы, монголы, бразильцы, арабы, ну и прочие элементы цвета кожи всех цветов радуги. Они по-русски понимали очень плохо, зато благодаря такому интернациональному многоязычному Вавилону, место это законно считалось центром криминального Питера, где можно было найти любую запрещёнку. Торговали здесь в наглую, на каждом углу, все подряд и всем подряд. Продавали что угодно каждому встречному-поперечному. Мед.общаги напоминали своим многообразием форм, причёсок, национальных одежд и речи межгалактический рынок где-нибудь в далёком будущем. Понять кто здесь кто не представлялось возможным, так как для русского глаза все эти чужеродные существа были на одно лицо: чёрные они, жёлтые или красные, с волосами или без, разным разрезом глаз, в чалмах, паранджах, шароварах, или вообще голые. В итоге в этом всём и чёрт мог бы ногу сломать, поэтому что здесь творится никто не понимал, и под шумок торговали всем и вся в открытую и проворачивали всякие тёмные делишки.

– А знаете, пацаны, кто в мед.общагах самые главные барыги? – спросил Герц, – Будете смеяться, но это вахтёрши. Вот вроде сидят такие старушки, божьи одуванчики, а холодильник у них открой, а там… Пещера Алибабы. Всё, от наркоты до оружия. Как лавка на чёрном рынке. А что удобно, и не трогают их, не догадываются. Кто на бабку-вахтёршу подумает?

– Прикольно придумано. И что, можно вот так вот зайти и у бабки на вахте купить что хочешь, так запросто?

– Конечно можно у бабки за бабки, – криво улыбнулся Герц, – только на выходе могут принять. Эти бабки на самом деле тоже под милицией ходят или даже КГБ. А так пожалуйста, если не боишься.

– Не, палево конечно… Так куда здесь ехать?

«Восьмёрка» с пацанами подъехала к изрисованной граффити высотке на Вернадского.

– Во двор рули, вон в ту арку.

Зубило заехало в арку за общагу. За ней оказался обычный типовой дворик с хрущёвскими серыми пятиэтажками, у которых тусовались очень подозрительные личности. Как только они увидели Санькову тонированную «восьмёрку» с длинной антенной, тут же сдристнули с лавочек кто куда.

– О, Месье, гляди тебя уже за милицию местные принимают, смотри как резво побежали по сторонам, как тараканы. С повышением!

– Да, прикольно, а что у меня и номер крутой, подходящий. Так что дальше-то делать?

– Ты вставай во-о-н там, у помойки рядом с детской площадкой и жди. Начинаем рыбалку, ловись рыбка большая и маленькая.

И точно, не прошло и десяти минут, даже докурить не успели, как к тачке подошёл какой-то глист в пальто с синяками под глазами и начал мяться с ноги на ногу рядом с тачкой. Явно ему хотелось спросить, но… И хочется, и колется.

– Месье, давай спроси, чо ему надо. У тебя вид самый безобидный из нас всех, может не испугается.

Санёк приоткрыл окно.

– Эй, парень, ты чо хотел?

Серая личность посмотрела из стороны в сторону, подскочила к машине и, озираясь, шёпотом спросила:

– Есть чо?

– Базаришь! – это уже включился в разговор с пассажирского сиденья Слон.

Эта фраза могла означать что угодно, но звучала утвердительно.

– Бабки давай, – сказал Санёк.

Серый глист трясущимися руками протянул в открытую форточку скомканные купюры.

– Мне… д-д-д-в-а, – заикаясь произнёс он.

– Не вопрос, жди здесь.

Месье нажал на газ и вывернул руль. Машина медленно выехала из двора и, пересекая поперёк трамвайные пути, растворилась в тумане с Невы. Пацаны ехали и угорали над недотёпой.

– Самые простые деньги в моей жизни. Как конфетку у ребёнка. Интересно, а что ему надо было? Чего именно «д-д-д-в-а», – передразнивая бедолагу ржал Пупок.

– Два пирожка с яйцами, наверное, – прикольнулся Санёк.

– Так… А сколько он дал? Ох, ты смотри, богатенький Буратино, дорогие нынче пирожки с яйцами… Ну, на сегодня, пацаны, не так уж плохо поработали, поедем пожрём где-нибудь, а то живот сводит.

– Тока это, давайте ещё бензосу заправим на завтра…

– Кто о чём, а лысый о расчёске.

– Ага, а ездить ты на чём завтра будешь? На херу галопом?

– Да ладно, зальём-зальём. Ну всё, тормози, вон кафешка…

Пацаны зашли в придорожную харчевню, дружно от пуза налопались шашлыка, пельменей, угостились пивом и вышли, зевая и потирая животы. Смачно закурили.

– Эх, вкусный здесь шашлык, однако!

– Да и пельмени ничего себе так.

– А интересно, дорого здесь? Герц, ты, кстати, сколько денег-то оплатил за обед?

– Какие деньги? Я думал ты оплатишь…

– Да у меня-то откуда… Ты смотри, ведь и не сказали ничего. Значит поняли, кто перед ними. Потому что, пацаны, мы – банда! Нас уже и кормят бесплатно. Ну всё, погнали, пока они не чухнулись, что мы не от их крыши.

Глава 8

400 сравнительно честных способов отъёма денег у населения

Машина для любого пацана – как рулетка. С одной стороны, она является неотъемлемой частью любой движухи, и пацаны без тачки – как казаки без коня. С другой стороны, никогда не знаешь где найдёшь, где потеряешь, а потому колёса могут являться как источником дохода, так и больших проблем, и непредвиденных трат. Во время путешествия в страну дураков, на поле чудес за общагами мед.института, где их боевую «восьмёрку» принимали то за милицию, то за барыг, оголтелые лохи сами совали им в окошко деньги, хотя они их об этом даже не просили. После такого аттракциона невиданной щедрости, пацанам ничего не оставалось делать, как тем же вечером нагрянуть в местный ночной клуб.

Ночные клубы тогда только зарождались, были в диковинку. Все как один они носили экзотические названия из зарубежной жизни, как бы подчёркивая эдакую запретность плода, который, как известно сладок. «Манхэттен», «Хьюстон», «Калифорния», «Нью-Йорк». Фантазия владельцев этих злачных заведений почему-то ограничивалась исключительно названиями иностранных городов. В клубах тусила золотая и серебряная молодёжь, кислотницы в мини-шортах и разноцветных очках, а также те, кто разжился сегодня бабками. Первые ди-джеи постоянно крутили невиданные до селе чудо-треки в стиле рейв, превращая низами мозги молодёжи в жижу.

Санёк в тачке, с уже прижившимися в ней Герцем, Слоном и Пупком, к одиннадцать ноль-нуль подкатил к бывшему кинотеатру имени Ленинского Комсомола, в котором теперь располагался самый популярный в Питере ночной клуб «Манхэттен». Герц, подсчитывая заработанные за день барыши, метнулся на вход, но подозрительно быстро вернулся.

– Похоже, пацаны, нам сегодняшнего заработка только на вход хватит. А что там делать в клубе на сухую?

– Это точно, танцевать без выпивки и жратвы скучновато… – подтвердил Месье.

– Тем более там же одни торчки. Закинутся кислотой и вот тебе, выдают па-де-де до утра, не остановишь. И тёлки такие же, им всем бабки подавай, да коктейли, и что нам, ходить да облизываться?

– Я, кстати, – снова встрял в разговор Герц, – там на входе Костяна Мертвеца встретил. Ну из высоток новых. Совсем страх потерял. Сам же милиционером работает, ППС-ником, а может уже повысили до оперов, такой слух прошёл. Так представляете, идёт Мертвец, такой в очках синих, в капюшоне, со свистком, типа «давай-давай-давай», и пританцовывает.

– Может он на задании, ну типа «свой среди чужих, чужой среди своих».

– Ага, это в «Манхэттене», где его каждая собака знает. Да нет, насшибал бабла, да пришёл кайфовать.

– Ну и что будем делать?

Пацаны стояли среди припаркованных тут и там тачек, «девяносто девятых», «восьмёрок», «Нив» и даже местами иномарок. По ходу их короткокрылая «восьмёрка» была здесь одной их самых дешёвых и невзрачных. Машин было много, буквально яблоку негде упасть, и они всё подъезжали и подъезжали. «Манхеттен» манил ночных мотыльков гирляндами разноцветных огней и яркими рекламными вывесками, но что в таком месте делать без денег? Вот к центральному входу, к самой лестнице наверх с красной ковровой дорожкой, к украшенному софитами и гирляндами огней входу, подъехала «99» цвета «аллигатор». Она нагло светила модными галогенками и разрывала уши музыкой техно из саббуфера в багажнике. Из тачки вышли две бигсы в мини-юбках с ногами от ушей и продефилировали наверх на невероятных каблуках, виляя бёдрами. Владелец изумрудной «девяносто девятой», недолго думая, внаглую припарковался прямо здесь же, буквально немного поодаль, куда другие вставать стеснялись, чтобы не загораживать въезд, к тому же оттуда гоняла охрана.

– Ты смотри, какой наглец! Ничего не боится!

Из тачки вышел худощавый очкарик, настолько худой и длинный, что казалось, будто его выгнуло в другую сторону.

– Да… Такой лошара, и на такой тачке… И с такими тёлками…

– Наверное знакомый владельца, видишь секьюрити ему ни слова не сказали, пропустили.