Игра проклятий-4. В поисках королевы

– Лети, Лети, дорогая, – скороговоркой произнес Августин. – Как я рад тебя видеть!

Девушка посмотрела на него, и поднос задрожал у нее в руках. Августин улыбнулся, стараясь изобразить дружелюбие и симпатию. По румянцу, залившему ей щеки, он понял: она узнала его.

– Господин приказал мне покормить вас, – смущенно проговорила она и, зачерпнув ложкой суп, поднесла ее к губам Августина. Он с жадностью проглотил суп. Теперь у него не было сомнений: он сбежит отсюда и покажет Раданнелле и Кассиопею, что он не тот дурачок, которого можно взять голыми руками.

Глава 4. Невыносимая дилемма

Альба закричала, и ее крик больно резанул Дора по сердцу. Наверное, он изменился в лице, потому что она рассмеялась. Лейф бросил предупреждающий взгляд на герцога.

– Вмешаешься – станешь следующим, – сурово произнес он и, схватив сопротивляющуюся Альбу за плечи, потащил к двери.

– Дор, спаси меня! Ты ведь незлой, ты же любишь меня… Пожалуйста! – крикнула Альба, и в ее взгляде промелькнуло отчаянье, когда увидела, что тот не шелохнулся.

– Заткнись, тварь! – рявкнул Лейф.

– Дор! – вырываясь, позвала Альба, и в ее глазах заблестели слезы.

Герцог подумал, что мог бы сейчас броситься к Лейфу, отбить у него Альбу и увезти с собой. Он знал, Альба ждет этого, верит, что он может так поступить. И так же знал, что не простит себе, если сделает это. Точно так же, как если продолжит стоять и смотреть, как ее уводят. И у него не было вариантов, как решить эту дилемму. Какая-то часть памяти или сердца – Дор так и не понял – еще любила Альбу и хотела, отдать все, чтобы спасти ее. Только бы не думать о будущем, только бы не жить с этим чувством вины, что он ничего не сделал для нее.

– Она пыталась убить тебя, Дор, – прошептала графиня Локк. – И сделает это снова, поверь.

– Молчи, тварь! – прокричала Альба.

Графиня Локк глухо застонала, прижимая руки к животу. На ее коже выступили маленькие капли крови. По телу пробежала судорога, и она заметалась. Дор опустился рядом с ней на колени и взял ее за руку. Она была ледяной. Лейф замер у дверей, не сводя глаз с матери.

– Ты снова ничего не сделаешь, да? – бросила Альба Дору, и у него по коже пробежал озноб. – Позволишь другому мужчине решить мою судьбу? Какой же трус, Дор!

Герцог поднял глаза и посмотрел на свою бывшую возлюбленную. От ее слов ему хотелось провалиться сквозь землю, потому что все повторялось, и он чувствовал себя точно так же, как и тогда. Новая судорога, пробежавшая по телу графини, отвлекла его от маркизы.

– Дор, спаси меня! Спаси, пожалуйста! Я все еще люблю тебя! Неужели тебе все равно, что это чудовище убьет меня!

– Ты тоже чудовище, Альба, – глухо произнес Дор. Он знал, что вряд ли сможет простить себе это бездействие, но, глядя на умирающую графиню Локк, понял, что не может поступить иначе.

– Я тебя ненавижу! Ненавижу! – прокричала Альба, когда Лейф вывел ее из комнаты. – Будь ты проклят, Дор! Я тебя проклинаю! Проклинаю!

Слова маркизы прозвучали для Дора болезненно. Он закусил губу, и в памяти промчались последние семь лет жизни, когда он был ни жив, ни мертв.

– Она тебе ничего не сделает, – тихо проговорила графиня Локк, легко сжимая его пальцы. – Никакое проклятье тебя больше не коснется. Обещаю.

– Берегите силы, хорошо?

– Этот портрет твоего отца… – с легким волнением произнесла она. – Когда он был нарисован?

Дор поднял голову и посмотрел на картину, висящую на стене напротив.

– За несколько месяцев до смерти, – ответил он. Губы графини тронула легкая улыбка. Она не сводила глаз с портера, словно хотела запомнить навсегда черты темноволосого мужчины с загадочной полуулыбкой.

– Мой Тристан… – прошептала графиня Локк, и слезы потекли по ее щекам. Новый приступ боли заставил ее неестественно изогнуться и застонать. Не зная, как ей помочь, Дор ощутил себя бесполезным.

Дверь открылась, и вошел Лейф. Мрачный, с пятнами крови на одежде, он выглядел старым и уставшим. Он подошел к дивану, на котором лежала графиня, и склонился над ней. Убрал темные волосы с ее влажного лба и поправил подушку. Она потянулась к нему и дрожащими пальцами ухватила его за запястье.

– Мальчики мои… – прохрипела графиня Локк. – Дор, найди Йену… Ты обещал мне.

– Конечно.

– Она где-то здесь, в замке, – шумно сглотнув, сказала графиня Локк. – Поищи ее.

– Давай, иди, – раздраженно произнес Лейф, видя, что Дор медлит. Герцог отпустил руку графини и осторожно положил ей на живот. Поднялся и направился к двери. Он понимал, что им нужно побыть вдвоем, возможно, сказать что-то важное и ему там не место. И не мог понять, почему ему так хотелось находиться рядом с ними. Они не его семья, напомнил он себе. Просто его отец был влюблен в эту женщину, графиню Локк, и все.

Дор подошел к балкону и выглянул во двор. Заварушка с мятежниками закончилась, люди короля вязали оставшихся в живых и складывали трупы убитых у стены. Одно осиное гнездо было разрушено.

Толкнув дверь в ближайшую комнату, Дор увидел Альбу. Она лежала на кровати, волосы мягким золотом растеклись по покрывалу. Лейф убил ее быстро: вонзил кинжал в сердце, и герцог невольно испытал благодарность: он не хотел, чтобы над ней издевались. Лейф, скорее всего, просто спешил, и к милосердию это не имело никакого отношения.

Склонившись над Альбой, Дор провел рукой по ее волосам. Заставил себя посмотреть ей в лицо – такое спокойное и умиротворенное после смерти. Ее глаза были закрыты, на щеках еще блестели дорожки от слез. Он снова мог прикасаться к ней, держать ее за руку, как прежде, но это уже ничего не могло изменить.

– Прости меня, – тихо проговорил Дор. – Я виноват, я знаю это, и мне с этим жить до конца дней. Слова уже ничего не изменят, я для тебя навсегда останусь предателем.

Дор замолчал, глядя на мертвую возлюбленную. Он чувствовал себя опустошенным и потерянным, словно потерял часть души. Альба связывала его с прошлым, была звеном между его юностью и взрослой жизнью. Мостиком между безумием, которое поразило его после гибели семьи, и душевным смирением, которое он обрел в ее доме. Теперь все было кончено. Останется только память и ничего более.

– Ты не чудовище, – сказал Дор, вспомнив, как по ее приказу простоял несколько дней привязанным к дереву и едва не умер. Он вдруг понял, что никогда не сможет ее возненавидеть, даже если очень сильно захочет. – Ты маленькая девочка, которая надеялась, что твой жених будет сильнее тебя. А я с этим не справился, и сильной стала ты сама. Только ты ошиблась, сила не в ненависти и не в мести.

Дор вышел из комнаты и, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы унять дрожь, пошел искать Йену.

***

Отдав распоряжение слугам о поиске девочки, Дор поднялся на чердак. Он часто там прятался от сердобольных нянек и когда хотел посидеть в одиночестве. Здесь ничего почти не изменилось, только хлама стала больше, чужих вещей, которых он совсем не знал. В глубине души он надеялся, что Йена тут, но его надежда не оправдалась. Возможно, Альба заперла ее где-то, ведь сохранять ей жизнь вряд ли входило в ее планы. Хотя откуда ему это знать?

Убедившись, что Йены здесь нет, он спустился и обошел еще несколько комнат. Раздались торопливые, чуть шаркающие шаги, и Дор выглянул в коридор – к нему спешила пожилая служанка. Быстро идти ей было тяжело, и она запыхалась.

– Нашли! – прижимая руку к груди, проговорила она. Дор заметил в ее глазах смятение.

– Она в порядке? – спросил он.

– Пока да, господин, – уклончиво произнесла женщина. – Она там, в подвале. Мы не трогали ли, потому что…

Дор недослушал и поспешил вниз. Если Альба собиралась уехать, то, возможно, счет жизни девочки шел на минуты. Он сбежал по ступенькам вниз и замер, увидев Йену в бочке с водой. Вода медленно стекала по специальному желобу и уже дошла ей до подбородка. Йена тянулась затылком вверх, чтобы не наглотаться ее.

Дор стал бить по желобу, тот быстро поддался и отлетел в сторону, обрызгав его. Он схватил первую попавшуюся посудину и стал вычерпывать воду из бочки. Йена дрожала всем телом. Когда вода уже не угрожала ее жизни, он медленно провел руками по ее плечам и понял, что ее запястья скованы цепями.

– Я вытащу тебя, – сказал Дор, глядя девочке в глаза, серые, холодные. Ему показалось, что на днях он уже встречал похожие. – Не бойся, я постараюсь не причинить тебе вреда.

– Ты умрешь, если сделаешь это, – стуча зубами проговорила Йена.

– Не переживай, – поспешно заверил ее Дор. – Все будет хорошо.

– Поднимешь меня, и в спину вонзится стрела, – прошептала Йена и уронила голову.

Герцог сделал шаг назад и, подняв голову, заметил веревку, которая тянулась назад, а обернувшись, увидел замаскированный арбалет. Не скажи ему Йена о нем, никогда бы не догадался. Он осторожно отошел в сторону, соображая, как избавиться от этой конструкции, не попав в ловушку и не причинив вреда девочке. Вокруг него быстро собрались слуги и стали шумно обсуждать, что с этим делать.

– Надо веревку перерезать, – предложил мужчина, чьи седые волосы были похожи на отцветающий одуванчик.

– Ага, и оно стрельнет, пока ты это делаешь! – возразил здоровенный парень под два метра ростом.

– Не стрельнет, девчонка же в бочке будет! – с уверенностью проговорил седой.

– Да мало ли там еще какая хитрость приготовлена! – вмешался третий, по виду самый старший, с рябым лицом и бровями, рвущимися во все стороны.

Дор посмотрел на Йену, бледную, словно снег. Сколько она еще продержится, пока они будут тут совещаться? И перевел взгляд на арбалет.

– Мне нужен щит, – повернувшись к слугам, сказал Дор. – А еще лучше, два.

Слуги, толкаясь, бросились исполнять его поручение. Время ожидания, пока они вернутся, тянулось очень медленно. Дор нервничал, но понимал, что суетой ничего не решит. Мысленно он то и дело возвращался к графине Локк, жива ли она еще? Успеет ли он с ней проститься? Сам того не желая, он привязался к ней, ощущая сердечную связь, которая вызывала у него недоумение: как можно тянуться к той, кто убил твоего брата?

– А ты кто? – голос Йены прозвучал слабо, но от его звука Дор вздрогнул.

– Меня зовут Дор де Брата, – представился он, глядя в серые глаза девочки. – Твоя мама попросила меня о тебе позаботиться. Как только все закончится, ты поедешь со мной.

Дор старался говорить медленно, успокаивающе, но это не помогло – в глазах Йены вспыхнул страх.

Вернулись слуги с двумя щитами, принадлежавшие еще деду герцога. Дор прикрыл ими спину и голову, плотно примотав их к телу. Было неудобно и немного сомнительно в плане защиты, но других идей у него не было. Слуги разошлись по сторонам, в напряженном нетерпении наблюдая за ним. Они старались быть внимательными, чтобы в любой момент прийти к нему на помощь.

Дор опустил руки в воду и подхватил Йену. Она была слишком тяжелой для ее телосложения, и он догадался, что дело в цепях на ногах и, возможно, в грузе, который он не видел. Зачем Альбе понадобилось так утруждаться? Если она так хотела избавиться от Йены, не проще ли было ее убить?

Собравшись с силами, он вытащил Йену из воды и почти сразу же ощутил тупой удар в спину. Взволнованные возгласы слуг не оставляли сомнений в том, что это было. Он опустил дочь графини на пол и неуклюже разогнулся. Боль между лопаток прогудела по туловищу и разлилась по всему телу. Дор едва справился с искушением опуститься на колени. К нему подбежали верзила и седой, начали снимать с него щиты, пыхтя и говоря что-то хвалебное. Он позволил им снять с себя эту странную конструкцию и осторожно вздохнул. Краем глаза он видел, как с Йены тяжелые наручники и укрыли ее дрожащие плечи теплым одеялом, продолжая освобождать из железного плена ее посиневшие ноги.

– Задело вас-таки, господин, – с сожалением произнес седой и показал ему пробитый щит.

– Ничего, я это как-нибудь переживу, – равнодушно ответил Дор и посмотрел на Йену. – Найдите девушке теплую одежду и накормите горячим.

***

Позволив слуге обработать рану, Дор поднялся на второй этаж. Крик графини Локк, полный муки и отчаянья резанул ему сердце. Герцог не знал, сколько еще продляться ее страдания. Он послал человека за лекарем или местным чародеем, но на то, что ей смогут помочь, не рассчитывал. Подошел к двери и, коротко вздохнув, толкнул ее. Лейф обернулся и с ненавистью посмотрел на него. Он опирался руками на спинку дивана, где лежала графиня, и его пальцы побелели от того, насколько сильно он ее сжимал. Глаза были воспаленными, словно король долго стоял на ветру.

– Нашел девчонку? – хмуро спросил Лейф.

– Да, сейчас ее переоденут и приведут сюда, – устало сказал Дор. Графиня Локк металась в полузабытьи. Темные волосы полностью стали седыми, кожа, покрытая сплошь кровоподтеками, казалась малиновой.

– Судя по всему, твоя невеста хорошо о ней позаботилась, – скользнув по нему взглядом, зло произнес Лейф. Дор не ответил. Он выглянул в окно: там слуги приводили двор в порядок после сражения. Трупов уже не было. Стук в дверь заставил его обернуться – повариха привела Йену. На ней было бесформенное черное платье, волосы заплетены в косу. На бледном лице красные пятна, как от лихорадки. Она едва стояла на ногах, и женщина поддерживала ее худенькие плечи. Лейф оценивающе посмотрел на Йену, будто решая, принимать ее в свою семью или нет.

– Сестра, значит, – глухо проговорил он.

Графиня Локк очнулась. Шумно задышала, пытаясь приподняться. Дор поманил Йену к себе, и она сделала несколько неуверенных шагов. Он успел ее вовремя подхватить – ноги все еще плохо ее слушались. Увидев мать, она глухо вскрикнула и попятилась.

– Йена, Йена, – тяжело проговорила графиня, протягивая ей руку. Та осторожно взяла ее и придвинулась ближе. – Девочка моя…

Графиня притянула ее к себе, и Дор заметил, как дрожат плечи Йены.

– Теперь Дор – твоя семья… – тихо сказала графиня, проведя ладонью по голове дочери.

– У него уже есть семья, – ехидно заметил Лейф. – Он на днях женился.

– Правда? На ком? – спросила графиня, и на ее потрескавшихся губах выступили капли крови.

– На дочери короля Севера Южане, – сообщил Лейф.

– Вот, значит, как, – растерянно произнесла графиня Локк и посмотрела на Дора. Ему показалось, что она хотела ему что-то сказать, но потом передумала. Несколько раз шумно сглотнула и добавила: – Неожиданно.

– Политика, – многозначительно сказал Лейф и вздохнул. –Тебе ли не знать, как это бывает.

Графиня Локк кивнула. Новый приступ боли заставил ее закричать. Она заметалась, то пытаясь кого-то оттолкнуть, то обхватывая себя руками, словно ища защиты. Испуганная Йена отскочила в сторону. Дор стиснул пальцы, чувствуя себя беспомощным и бесполезным. От криков графини у него закладывало уши и, казалось, из носа вот-вот пойдет кровь.

Лейф знаком предложил ему выйти. Обойдя рыдающую на полу Йену, герцог вышел в коридор.

– Мы должны принять решение, – нервно кусая губы, сказал Лейф.

– Я послал за лекарем и чародеем, – медленно проговорил Дор, понимая, зачем его сюда позвали.

– Дор, ну ты же не идиот! Ты же понимаешь, что лучше не будет! – повысил голос Лейф и провел пятерней по волосам.

– Я не знаю, – тихо проговорил Дор и опустил голову.

– Я не смогу это сделать, – сдавленно произнес Лейф, глядя в стену. – Не смогу. Остаешься только ты.

– Лейф…

– Ну не Йене же поручать это! – в сердцах бросил Лейф, и его голос заглушил надрывный крик графини. Дор облизал пересохшие губы. – Может, тебе все это доставляет удовольствие? А? Может, ты больной?

– Чушь не неси, – резко оборвал его Дор.

– Тогда сделай то, что должен, – произнес Лейф, вплотную подойдя к нему. – Что сделал бы для своего лучшего друга. Или ты не умеешь быть милосердным?

Дор инстинктивно сжал рукоять кинжала. Он знал, что Лейф прав, но что-то мешало ему принять эту правду.

– Хочешь сказать, сам знаешь, что это такое? – не сдержался Дор, хотя понимал – момент для таких бесед не самый подходящий.

– И не понаслышке, – глядя ему в глаза, ответил Лейф. Он старался соответствовать своей привычной манере поведения, быть надменным и небрежным, но взгляд, в котором отражалась душевная мука, выдавал его с головой. Королю было больно.

– Хорошо, – помедлив, проговорил Дор. – Я сделаю это.

Лейф кивнул и, не говоря ни слова, вернулся в комнату. Дор устало провел рукой по лицу и, вздохнув, пошел следом за братом.

***

Лекарь и чародей приехали одновременно. Дору они оба показались не особо умными и знающими свое дело. А может быть, он к ним был просто предвзят. После мастерства королевских чародеев, навыки тех, кто был послабее, меркли и выглядели бестолковыми.

– К сожалению, графине нельзя помочь, – сказал лекарь, пожилой мужчина с дергающимся глазом.

– Сколько времени у нее есть? – спросил Лейф.

– Не более трех суток, – ответил лекарь и отвел взгляд. – И дальше будет хуже.

Чародей напустил в комнату сладковатого дыма и дал графине отвар, после которого она заснула. Оставил несколько мешочков с травами и, пожалев, что больше ничем помочь не может, ушел. Дор подумал, что будь здесь сейчас Мариан или Сабола, они бы нашли выход, что-нибудь придумали бы. Он, конечно, понимал, они не боги, но верил, что графиню спасти могли бы.

Лейф закрыл за ним дверь и опустился в кресло. Потер бледные щеки пальцами и прикрыл глаза.

– Может, спустишься поесть? – предложил Дор. Лейф покачал головой, и темные волосы мягко заскользили по воротнику камзола. Йена, сидящая на полу подле матери, тихо шмыгнула носом и вытерла мокрые щеки. Она то успокаивалась, то снова начинала беззвучно плакать. Никто не пытался утешить ее или поддержать. Дор не знал, что мог бы сказать ей, слова казались пустыми. А Лейф… Герцог не знал, о чем он думал. У него лишь было ощущение, что мыслями король очень далеко отсюда.

***

Графиня Локк проспала несколько часов. Пользуясь небольшой передышкой, Дор тоже задремал. Он не знал, сколько прошло времени, но, когда открыл глаза, Лейф все еще сидел в кресле, уставившись в одну точку. Йены в комнате не было.

– Она уснула, и я отнес ее в соседнюю спальню, – заметив взгляд Дора, сказал Лейф. – И, похоже, девчонка заболела. С ней сейчас служанка.

Дор не стал говорить, что соседняя спальня раньше принадлежала Меланье. Он перевел взгляд на графиню Локк, до подбородка укрытую одеялом. Ее лицо отливало синевой, но грудь медленно вздымалась.

– От Кордии нет вестей? – спросил Дор.

– Нет. Я послал людей узнать, что случилось, – ответил Лейф и посмотрел на брачную метку, которая слабо сияла. Тревога, о которой Дор забыл, снова стиснула ему сердце и смешалась с чувством вины. С тех пор, как он оказался дома, ни разу не вспомнил о Кордии. – Кордия жива, но явно не в порядке.

Дор хотел спросить его, какие у него предположения о том, что с ней могло случиться, но графиня Локк тревожно заворочалась, и Лейф тут же оказался рядом с ней. Вопросы показались неуместными.

Лейф наклонился к матери и что-то спросил ее, Дор не смог разобрать слов.

– Очень больно, – тихо ответила графиня и по-детски всхлипнула. Лейф мягко провел по ее волосам, и Дор отвернулся. В окно лился солнечный свет, небо было ясным, словно сегодня был самый лучший день для жизни. Весна была в самом разгаре, листва с упорством юности пробивалась из почек. Сладковатый запах первых цветов чувствовался даже сквозь раму.

– Дор, – позвал его Лейф. – Подойди.

– Мальчик мой, – устало прошептала графиня Локк, когда Дор подошел к ней. Выпростала руку из-под одеяла и слабо сжала пальцы герцога. Он посмотрел ей в глаза. Радужки словно выцвели от яда, стали блеклыми, а лопнувшие сосуды делали белки алыми. – Пообещай мне, что Север никогда не узнает, чья дочь Йена. И что ты ни при каких обстоятельствах не позволишь ей стать частью его семьи.

– Потому что она его сестра? – спросил Дор.

– Считай, это последней просьбой умирающей, – уклонилась от ответа графиня Локк. – Ты должен защитить ее.

– Граф Локк мертв, – напомнил Лейф. – Тебе больше нечего опасаться.

– Дело не только в нем, – возразила графиня Локк и закашлялась. Продолжить разговор она не смогла – начался новый приступ боли. Лейф бросил на него короткий взгляд и снова переключился на графиню, закрывая собой.

На самом деле он не хочет, чтобы она умирала, подумал Дор, отступая вглубь комнаты.

***

В этот раз приступ закончился быстро. Лейф напоил графиню водой, и она перестала метаться от боли. Из горла с каждым вздохом прорывался свист, и в воздухе появился неприятный запах гниющей плоти. Дора замутило. Ему захотелось выйти на улицу и подышать, привести голову в порядок. Лейф жестом подозвал его к себе. По его взгляду герцог понял, что пора. Он вдруг подумал, что Сабола ему этого никогда не простит. Взял стул и подвинул к дивану, на котором лежала графиня. От волнения во рту пересохло.

– Как это чудесно, что я могу видеть его лицо перед смертью, – неожиданно проговорила графиня Локк, глядя на портрет Тристана де Брата. – Таким, каким он был, когда я знала его. Это настоящий подарок судьбы.

– Я бы предпочел, чтобы ты обошлась без этого подарка и была вообще в другом месте, – проворчал Лейф.

– Дор, не забудь про те вещи, что я тебе отдала! – с тревогой напомнила графиня Локк. Тот кивнул.

– Вы знали, что так будет? – спросил герцог, вспомнив их разговор в крепости. – Что все для вас закончится так?

– В каком-то смысле да, – ответила графиня и странно улыбнулась, словно знала какой-то секрет, но делиться им не собиралась. – Но без деталей.

Она закашлялась, и на губах выступила кровь. Лейф тут же заботливо стер ее платком.

– Сейчас опять начнется, – испуганно прошептала графиня, и на ее лице отразилась мука. Лейф поднялся и обошел диван с другой стороны. Дор незаметно достал кинжал из ножен. Он боялся, что сила воли предаст его и рука дрогнет.

– Правда я похож на него? – отвлекая внимание графини на себя, спросил Лейф и кивнул в сторону портрета отца. Та повернула голову и посмотрела на сына. Дор знал, что у него есть право на один удар, и он должен быть точным. Он поднял руку, сжимая в руках кинжал. Ему казалось, что он двигается так медленно, словно оказался в вязком сне, от которого нет надежды пробудиться.

Клинок плавно вошел в грудь графини и Дор ощутил на коже теплую влагу. Она вздрогнула, выгнувшись навстречу новой боли.

– Очень похож, – продолжая смотреть на сына, ответила графиня Локк. Попыталась вздохнуть, но воздух застрял в горле, и она обмякла.

Дор поднял глаза и посмотрел на Лейфа. Тот неподвижно стоял, вцепившись пальцами в спинку дивана. Он продолжал смотреть на мертвую графиню, словно ждал от нее какого-то знака, что она попала в то место, где ей хорошо и она теперь в порядке. В комнате повисла душная тишина. Солнечный свет жизнерадостно освещал лицо мертвой женщины.

– Лейф… – тихо позвал Дор.

Тот наклонился к матери и закрыл ей глаза. И, не говоря ни слова, вышел.

***

Дор заставил себя вытащить кинжал из груди графини Локк. Не хотел, чтобы Йена увидела, как та на самом деле умерла. Стер с клинка кровь и убрал его в ножны. Укрыл покойную с головой одеялом и не в силах находиться в этой комнате, вышел в коридор. Подумал, как символично и даже жутко, что его родители и мать Лейфа умерли в одном месте. От этой мысли у него по коже пробежал озноб.

Проходя мимо окна, выходящего во двор, он увидел спешившегося всадника. Приглядевшись, герцог узнал Саболу. Словно почувствовав на себе взгляд, чародей поднял голову, и их глаза встретились. Дор до крови закусил губу, не зная, как ему хватит мужества сказать этому человеку правду о случившемся с графиней. Прибудь он на несколько минут раньше, все могло бы быть иначе… Запретив себе думать об этом, он стал спускаться по лестнице.

***

Когда Дор вышел на крыльцо, Сабола уже бодро поднимался по ступенькам. Его одежда была перепачкана грязью и пылью, спутанные волосы тонкими прядями падали на лицо, но он не обращал на них внимание. В его глазах была тревога и страх, тонкие губы, испещренные мелкими морщинами, казались бесцветными.

– Графиня здесь? – вместо приветствия произнес Сабола, увидев Дора.

– Да, но… – Дор запнулся, не зная, как продолжить. Сабола положил ему руку на плечо, словно хотел удержаться за него, и крепко сжал.

– Что с ней? – глухо спросил Сабола, глядя Дору в глаза.

– Ее больше нет, – нашел в себе сил сказать Дор, и сам до конца осознал произошедшее. Лицо Сабола стало каменным. – Мне очень жаль.

– Проводи меня к ней, – попросил Сабола. – Она ведь еще здесь, да?

Дор кивнул, и они стали подниматься по лестнице. Сабола не спрашивал, как это произошло, а герцог не знал, как сказать ему, что это он отнял у графини последние минуты жизни и возможность проститься с ним. Но разве он мог об этом знать?