Игра проклятий-4. В поисках королевы

Адриана Максимова

Игра проклятий-4. В поисках королевы

Глава 1.Родовое гнездо

Четыре дня в пути изрядно вымотали Дора. У него болела спина и то и дело давала о себе знать рана, нанесенная графом Локк. Ее края уже срослись, образуя красный некрасивый рубец, но боль почему-то не проходила. Дор взглянул на своего спутника. Лейф выглядел паршиво. Он ни разу ни на что не пожаловался, но, судя, по его бескровному лицу и черным теням под глазами, ему тоже было трудно. Они гнали почти без отдыха. Меняли лошадей и, перекусив на ходу, снова отправлялись в дорогу. Спали только в самые темные часы суток, а весной их было не так много, часа четыре, не больше. Почти не разговаривали, каждый думал о своем. Люди, сопровождавшие их, ехали чуть поодаль – так приказал король.

Дор спрыгнул с лошади и подозвал мальчишку-слугу, чтобы тот о ней позаботился. Герцогу хотелось пить, а от голода желудок неприятно ныл. Запах горячей еды, что шел из открытого окна в трактире, возле которого они остановились, раздразнил его еще сильнее.

– Надеюсь, это последняя остановка, – спрыгивая с лошади, недовольно проговорил Лейф. Откинул назад черные пряди волос и устало провел рукой в перчатке по лицу.

– Последняя, – ответил Дор, и его охватило волнение. Через несколько часов они подъедут к его замку. Или, к тому, что от него осталось. Кто знает, что за эти дни там учинила Альба. Интуиция подсказывала ему, что он не увидит ничего хорошего. Дор предложил сперва узнать, что с графиней Локк, а потом поехать в Шиоронию, и Лейф не стал с ним спорить.

– Думаю, мать уже там, – устало сказал король.

– Волнуешься за нее? – спросил Дор. Лейф передернул плечами, словно этот вопрос причинил ему неудобство.

– Наслышан о твоей бывшей, – небрежно бросил он. – Не удивлюсь, если это все ловушка. И в первую очередь для тебя: ведь у нее с тобой счеты. Может, скажешь, чем ты ее так обидел?

– Позволил тебе сделать ее своей любовницей, – нехотя ответил Дор. Ему не нравилось об этом вспоминать. То, как тогда складывались обстоятельства, не давало ему возможности помешать Дамьяну. И это до сих пор грызло его.

– Кажется, ты ненавидел меня еще до того, как мы познакомились, – усмехнулся Лейф и тут же стал серьезным. – Ты ведь понимаешь, чем этот визит закончится для Альбы?

Дор кивнул. Ему не хотелось это обсуждать, и он направился в трактир. Лейф пошел следом. Герцог сел за стол и стянул перчатки. Он все еще никак не мог привыкнуть к тому, что проклятье осталось в прошлом и людям рядом с ним безопасно находиться, он может больше не соблюдать расстояния во время разговора и не кутаться в плащ, который когда-то создал для него Мариан. Теперь он был как все. Прозвище Черный герцог больше не соответствовало действительности. Ему даже казалось, что черный цвет теперь надолго исчезнет из его гардероба – так сильно он утомил его за эти семь лет.

Он посмотрел на Лейфа. Тот о чем-то оживленно говорил с трактирщиком – белобрысым мужчиной лет тридцати. Дор с досадой осознал свой промах: нужно было самому поговорить с трактирщиком, узнать о последних новостях. Но он слишком устал и упустил этот важный момент. Смеясь и говоря о чем-то скабрезном, в помещение вошли сопровождающие их люди. Расселись за двумя соседними столами, внимательно наблюдая за обстановкой. Надо было быть идиотом, чтобы не догадаться, что они с ними. Помощник трактирщика, перекинув полотенце на руку, поспешил узнать, чего желают добрые господа.

Дор подумал о Кордии. Наверное, она уже добралась до замка. Мариан обещал, что сразу отправит с весточкой Гастона, как только они прибудут на место. Он часто высматривал его в небе, порой ему даже казалось, что он слышит шорох его крыльев, но ворон все не прилетал. Что могло их так задержать? Кордии стало плохо в пути? Или Гастон не смог их найти? Последнее казалось ему маловероятным. Он мог не прилететь только в одном случае: если убили Мариана, потому что жизнь ворона была неотрывно связана с его хозяином. Дурное предчувствие медленно растеклось по солнечному сплетению, заставляя сердце биться чаще.

Артей еще не подошел к Шиоронии, и он не знает, где Кордия, попытался успокоить себя Дор, но сам в это не поверил. Было известно, где сейчас находятся его войска, но о нем ничего не было слышно.

Удивленное восклицание Лейфа выдернуло его из тревожных мыслей. Да что там такого рассказывает ему этот трактирщик? Дора охватило любопытство, но подойти к ним посреди беседы показалось неуместным. Оставалось ждать, когда вернется Лейф и расскажет, что там случилось. Если соизволит, конечно. Они много проводили времени вместе в эти дни, но отношения их лучше не стали: они по-прежнему ненавидели друг друга.

Лейф закончил говорить с трактирщиком и, прихрамывая, двинулся к столу. Дор помнил, что хромота у него чаще всего появлялась, когда он нервничал.

– Новости, однако, интересные, – садясь на скамью, задумчиво проговорил Лейф.

– Хочешь, чтобы я угадал, какие? – устав слушать молчание короля, бросил Дор. Лейф поднял на него глаза и медленно провел рукой по подбородку.

– Да тут и не догадаешься. Первая леди Касталии – Раданелла – прислала своих послов с дарами к королю Дамьяну, – проговорил Лейф. – И предложением заключить мир.

– Что? – вырвалось у Дора.

– Да я вот тоже своим ушам не поверил.

– Но как… – Дор беспомощно развел руками, стараясь осмыслить услышанное.

Трактирщик принес им кувшин вина и хлеб. Поставил перед ними кружки и плеснул поочередно красной жидкости, пахнущей уксусом. Дор поморщился, но вино все-таки пригубил. На вкус оно оказалось таким же поганым.

– Кто-то хорошо подсуетился, – сказал Лейф, откинувшись к стене. Вызволил вдовушку из Дома света, пролил ей мед на уши… Я немного знал Первую леди: она больше создана для благотворительных вечеров, чем для политики. Править будет тот, кто за ней стоит.

– И этот кто-то хочет первым делом мира с нами, – напомнил Дор.

– Возможно, таково было ее условие, чтобы согласиться на этот план, – пожал плечами Лейф и, отломив хлеба, начал жевать. – Сильно я сомневаюсь, что это было ее решение. Из Дома света не так-то просто выйти.

– Может, это всего лишь слух. Мало ли, о чем болтают люди, – высказал предположение Дор. Лейф пожал плечами и продолжил есть. – Или же ловушка.

– Все станет понятней, как только мы доберемся до Шиоронии, – сказал он. – Но мир с Касталией был бы очень кстати.

– Я жду подвоха от короля Севера, – сказал Дор, вспомнив их последнюю встречу.

– И я, – признался Лейф и тут же коснулся пальцами шеи. И тут же опустил руку, словно испугался, что выдал себя. Присмотревшись, Дор заметил на коже короля небольшую отметину. Почему он придает ей такую важность? Что она для него значит?

Дор хотел спросить, но в этот момент трактирщик принес им еду, и он был вынужден промолчать. Тут же к Лейфу подсела пышногрудая блондинка и наклонившись к нему, что-то прошептала на ухо.

– Пожалуй, нет, – сухо ответил Лейф и, когда девица продолжила ластиться к нему, грубо оттолкнул ее. Та слетела со скамьи и упала на пол. –Уйди!

– На втором этаже есть прекрасная комната, – подойдя к их столу, сообщил помощник трактирщика. – Если господа желают, могут провести ночь там.

Лейф коротко кивнул и, пошатываясь, выбрался из-за стола. Взяв с собой тарелку с едой и кувшин вина, поднялся по старой деревянной лестнице. Дор проводил его взглядом и продолжил есть.

***

Перед тем, как подняться, Дор вышел на улицу проверить, не прилетел ли Гастон. Он несколько раз позвал птицу, но без результата. Весенняя ночь была по-летнему теплой, запах свежей зелени пьянил и возвращал в детство. Их неспешные прогулки верхом с отцом по личным владеньям. Сколько надежд тогда было! Герцог усилием воли прогнал нахлынувшую ностальгию. Не время для нее. Позади раздался шорох, и он обернулся. Один из сопровождающих вышел на улицу следом за ним.

Дор ему кивнул – мол, все в порядке. Но тот остался стоять на месте. Позвав еще раз Гастона и неохотно смирившись, что от Мариана никаких известий, герцог вернулся в трактир и поднялся на второй этаж.

***

Лейф спал, уткнувшись лицом в подушку. Он не разделся, так и лежал в сапогах и дорожном камзоле. На полу, рядом с его постелью, стояла пустая тарелка. Кувшин оказался на подоконнике. Дор подошел к окну и плотно закрыл раму. Та недовольно скрипнула.

Постельное белье было сырым и пахло плесенью. Похоже, Лейф правильно решил не раздеваться. Герцог с трудом улегся: матрас был неровным. Он снова думал о Кордии. Ему хотелось за нее помолиться, и он не стал себе в этом отказывать. От молитвы неожиданно стало спокойней, и он закрыл глаза. Сон уже почти завладел им, когда до слуха донеслось глухое рычание, перешедшее в тихий всхлип. В ночной тишине это было особенно резко.

Дор приподнялся на локте и увидел, как Лейф мечется по постели, выгибаясь, словно у него припадок. Герцог зажег свечу и нехотя спустил ноги с постели. Король продолжал метаться: он скалился, словно хищник, и от скрипа зубов делалось не по себе. Лицо, влажное от пота, блестело, и шрамы на нем казались особенно уродливыми.

– Эй, – проговорил Дор, толкнув Лейфа в плечо. – Тебе снится кошмар, проснись.

Лейф не отреагировал. Вздохнув, Дор подошел к подоконнику и взял кувшин. На донышке оставалось немного вина. Понимая, что это может ему выйти боком, герцог плеснул вина в лицо короля. Тот дернулся и резко сел, продолжая дрожать всем телом. Непонимающе уставился на Дора, словно не узнавал его.

– Лейф, – тихо позвал его герцог. – Это был всего лишь кошмар.

– Я что-то говорил? – хрипло произнес Лейф, развозя по лицу вино.

– Нет.

Лейф с облегчением вздохнул и подошел к окну. Распахнув раму, стал жадно дышать. Дор снова улегся, с досадой понимая, что заснуть снова вряд ли удастся.

– И часто с тобой такое бывает? – спросил Дор, когда от их молчания стало тяжело.

– Тебя не касается, – холодно ответил Лейф и стал рассматривать руку, на которой переливалась брачная метка. Дор знал, что это значит, и забеспокоился. Свечение тут же погасло. Значит, она жива. А со всем остальным можно справиться. – С утра вышлю людей узнать, добралась ли до замка Кордия.

Лейф вернулся в постель и, свернувшись калачиком, затих. Дору показалось, что корольк мирно спал до рассвета, в то время как он не смог сомкнуть глаз, рисуя в воображении одну картину страшнее другой. Он был готов отдать все, только бы с королевой все было в порядке, но жизни на это плевать.

Утром, выйдя из трактира, Дор первым делом проверил, нет ли поблизости Гастона. Птицы не было.

***

Едва завидев башню своего замка, Дор понял, что не готов к встрече с Альбой. Он знал, что вряд ли Лейф пощадит ее, и, скорее всего, ее ждет казнь. С одной стороны, это казалось ему справедливым: каждый должен отвечать за свои поступки, еще неизвестно, что она сделала с графиней Локк. А с другой Дор не мог избавиться от ощущения причастности ко всему тому злу, что натворила маркиза.

Он взглянул на Лейфа. Тот по мере приближения к замку становился все мрачнее. После ночного происшествия они больше не обмолвились ни словом. Из-за поворота выскочил всадник – Лейф послал одного из сопровождающих узнать обстановку возле замка.

– Там засели мятежники, – запыхавшись, проговорил он. – Просто так не войти, придется сражаться.

– И почему меня это не удивляет, – устало ответил Лейф и посмотрел на Дора. – Ты как хозяин это каменной глыбы, знаешь, как туда пройти незамеченным?

– Да, – ответил Дор. – Но и Альба тоже в курсе.

– А вот это уже неприятно, – пробормотал Лейф. – Ладно, прорвемся.

– Запросить подкрепление? – спросил разведчик.

– Некогда, – отмахнулся Лейф. – Вы не успеете.

– Есть один вариант… – неуверенно проговорил Дор.

– Отлично, его и используем! – оживился Лейф и пустил лошадь галопом. Дор покачал головой и последовал за королем. Он сильно сомневался в успехе своей идеи, но других вариантов у них и правда не было.

***

Лейф отдал приказ своим людям атаковать замок. Они должны были переключить на себя внимания мятежников, в то время как они с Дором могли бы пробраться внутрь. Чтобы оказаться незамеченными, им пришлось сделать приличный крюк, и, когда они подъехали к стене, часть которой из-за просевшей земли была ниже, уже во всю шло сражение.

Лейф внимательно осмотрелся.

– Я пойду первым, – вставая на спину лошади, сказал он.

Легко прыгнул на стену и, ухватившись за края руками, подтянулся. Забрался на стену и тут же исчез внизу. Дору предстояло проделать все то же самое. По сравнению с Лейфом, он чувствовал себя грузным и неуклюжим. Пару раз едва удержал равновесие, прежде чем смог приземлиться.

– Как-то плохо они подготовились на случай атаки, – заметил Лейф, задержав взгляд на башне.

– Мне кажется, они собираются уходить, – кивнув в сторону двух груженых повозок, – тихо сказал Дор. Лейф посмотрел в сторону, куда он указал, и кивнул.

– Это плохо для нас, – мрачно заметил он.

– Ты хотел сказать – для графини Локк, – поправил его Дор.

– Ты прекрасно все понял, – холодно осадил его Лейф, наблюдая за двумя мужиками, укладывающими поклажу. Высунувшись из их укрытия под деревом, Дор заметил у ворот карету, запряженную двойкой лошадей. Значит, Альба собирается бежать. Ее здесь больше ничего не держит. А раз так… Графиня может быть уже мертва, и они опоздали.

– Вон та маленькая дверь – вход на кухню, – тихо сказал Дор, подкрепляя слова движением руки. – Бежим туда.

Лейф медленно поднялся на ноги. Они переглянулись и побежали. Вскочив внутрь под звуки криков и злой брани, напугав дородную повариху до визга. Дор жестом приказал ей замолчать, и она подчинилась, вглядываясь в его лицо, будто вспоминая, кто он есть на самом деле.

До слуха доносились крики и лязг мечей, когда они продолжили подниматься по лестнице.

– В какой комнате она может быть? – спросил Лейф.

– Да в какой угодно, – ответил Дор. Хотя ему казалось, что Альба должна выбрать его спальню. Занять его место – это было бы для нее символично. Хотя с чего он взял, что знает мысли этой женщины? Ведь она уже не та девочка, в которую он был влюблен. Жизнь изменила ее.

– Ну твою же мать! – с досадой проговорил Лейф. Он заметно нервничал, хоть и пытался скрыть это за суетливостью. – Нам что теперь, в каждую комнату заглядывать?

– Почему бы и нет, – флегматично ответил Дор. Оказавшись снова дома, он чувствовал себя странно. Будто ему снится сон, и он видит происходящее и как участник, и в то же время со стороны. Ему казалось, что вот сейчас откроется дверь, и в коридор выбежит Меланья, или же мать позовет его обедать. Родовое гнездо, уютное и такое безопасное, стало для него теперь клеткой с раскаленной решеткой.

– Этот замок тоже принадлежал нашему отцу? – спросил Лейф.

– Да.

– И здесь он умер?

– Да, – это короткое слово показалось Дору неподъемным грузом. Ему хотелось придушить Лейфа за эти вопросы.

– Ты видел, как…

– Нет, не видел! – резко оборвал Лейфа Дор. Он обернулся к брату, буравя его взглядом. Тот без малейшего сочувствия уставился на него. – И если ты вдруг захочешь посмотреть то место, где это произошло, я не скажу. Я не стоял рядом с ним и не слышал его последних слов, даже если они были. Я был ранен и выжил только каким-то чудом. Когда я пришел в себя, то не разрешал их похоронить, понимаешь? Не мог отпустить их. Если бы… Ладно, это неважно.

– Прости, – глядя Дору в глаза, глухо произнес Лейф и быстро отвернулся.

– Что? – герцог не на шутку растерялся. Или ему послышалось?

– Я тоже потерял отца, как и ты. С той лишь разницей, что ты смог узнать его, а я собираю его образ по крупицам. Эта потеря не принадлежит только тебе, Дор, – сказал Лейф.

Дор ничего не ответил. Ему хотелось опротестовать каждое слово, доказать ему, что он не прав, но сдержался. Сейчас было неподходящее время для выяснения отношений. Тем более здесь, где камни еще сохранили и смех, и последний вздох семьи де Брата. Стиснув зубы, герцог двинулся за братом, который заглядывал в каждую из комнат на своем пути.

– Судя по бардаку, твои гости тут очень хорошо проводили время, – сухо заметил Лейф, заглянув в очередную комнату.

– Тихо, – подняв руку, прошептал Дор. Ему показалось, что он услышал женские голоса. Лейф замолчал. Они оба прислушались. – Это в комнате отца.

Лейф торопливо пошел вперед. Дор заметил, что дверь в комнату, находящаюся в конце коридора, приоткрыта. Тонкая полоска света казалась стрелой, рассекающей темноту. Он позволил брату войти первым. Ему вдруг стало тяжело дышать, и он стянул с себя плащ. Заставив себя переступить порог спальни, герцог увидел графиню Локк, стоящую на коленях. Рядом с ней валялся пустой бокал, стенки которого подернулись черной пленкой. Женщина была бледна, вены стали темными и зловеще выделялись на фоне белой кожи.

Дор перевел взгляд с нее на Альбу, за спиной которой стоял Лейф и, схватив ее за волосы, прижимал клинок к ее шее.

– Что за дрянь ты дала моей матери? – с глухой яростью произнес он. Альба рассмеялась, и он со злостью встряхнул ее. – Отвечай!

– Дор?! – увидев герцога, в изумлении крикнула Альба. – Ты снова стал собой! Как хорошо! Теперь мы сможем быть вместе! Ты стал еще красивее! Я так скучала! Ты ведь спасешь меня, да? Не бросишь меня на произвол судьбы, как в прошлый раз?

Дор подошел к графине Локк и, обняв ее за плечи, помог ей подняться на ноги. Она дрожала всем телом. Альба расхохоталась, глядя на это.

– Что ты дала графине, Альба? – сурово произнес Дор, с ненавистью глядя в некогда любимое лицо. – Ну же!

– То, от чего еще нет противоядия, – сказала Альба и по ее губам скользнула торжествующая улыбка. – Тебе ее не спасти, Дор.

Лейф издал глухой рык, и по шее маркизы побежала алая струйка крови.

Глава 2. Грета и Тьма

Грета шла по лесу, окутанному тьмой, будто черной шалью умелой рукодельницы. Она была тонкой, воздушной и местами похожей на мудреное кружево. Про себя Грета удивлялась, что Тьма совсем не пугала ее, а наоборот, давала ощущение покоя, словно она после долгого и утомительного путешествия вернулась домой. Можно, наконец, снять неудобную обувь и отдохнуть. Она касалась Тьмы кончиками пальцев, и та обволакивала их приятной прохладой, струясь по коже черным дымом. Тьма была многолика, становясь то шелком, то через мгновение темной водой, а еще через миг плотным черным туманом. Но ни разу Грете не почудилось, что в ней живет зло. Может быть, потому что такая же Тьма уже была частью ее самой.

Она подняла руку и посмотрела на кончики пальцев: они стали черными. На запястьях обеих рук появились замысловатые узоры, похожие на браслеты. Или даже наручники. О последнем Грете не хотелось думать. Пройдя по узкой тропинке, девушка остановилась. Она была одна. Вокруг ни души, только тишина, плотная, словно стены склепа, и такая же безжизненная, окружала ее со всех сторон, давя на слух. Лес был мертв.

От толчка в животе ведьма дернулась, словно ее ужалила змея. Ребенок с каждым днем все сильнее толкался, и каждое его движение, вызывало в душе Греты обжигающую ненависть. Она все еще чувствовала пальцы короля на своих плечах и дыхание на шее. И, чем сильнее она старалась забыть ту ночь, перевернувшую всю ее жизнь, тем назойливее были воспоминания. Грета часто просыпалась от кошмаров и желала только одного: забыть о том, что случилось. Стереть из памяти то, кем является отец малыша, которого она носит, и не знать, как он был зачат. Тогда бы она была счастлива и радовалась предстоящему материнству, а не испытывала горечь.

Киана появился незаметно, словно вырос из-под земли. Его черные глаза пристально глядели в ее. Грете казалось, что за черной радужкой она видит, как танцует пламя. Киана был для нее загадкой. Она не понимала его, не могла уловить ход его мыслей и, главное, взять в толк: зачем она ему нужна? Но ей было приятно смотреть на его лицо, прикасаться к мягким черным волосам, таким длинным, что доставали до поджилок. Он искушал ее одним своим присутствием, и Грета физически ощущала его власть над собой.

– После родов я его сразу заберу у тебя, – сказал Киана, положив ей руку на живот. – Так что наслаждайся его присутствием в своей жизни, пока можешь.

– Зачем он тебе? – испуганно прошептала Грета. – Ты же отшельник, тебе никто не нужен.

– Таков закон равновесия, – проговорил Киана, проведя холодными пальцами по щеке Греты. – Ты забыла, что не расплатилась со мной и моими слугами за проклятие Лейфа. Ты обещала свою жизнь, но тебя спасли. Ребенок, которого ты ждешь, моя плата. И он принадлежит мне.

– Ты поэтому забрал меня к себе? – спросила Грета. Он никогда не называл причину, для чего она ему, и это вынуждало ее самой дорисовать в воображении роковые сценарии. И в них почти всегда Киана убивал ее. Она не знала, почему рядом с ним все время думала о смерти, он никогда не проявлял к ней агрессии, не угрожал ей. – Из-за ребенка?

– Я хотел не только тебя, – признался Киана. – В крепости была вторая девушка, она мне тоже нужна.

Грета ощутила резкий укол ревности, и ее щеки запылали.

– Кордия, – с горечью произнесла она, отводя взгляд в сторону.

– Это не ее имя, – хмуро возразил Киана.

– На самом деле ее зовут Никандра, – сказала Грета. Киана кивнул. – Она тоже связана с тобой?

– Да, и больше, чем ты. Ты меня всего лишь разбудила, а она соединилась с моим каналом магии. А он… Он очень древний и глубже, чем бездна. И я не хочу делить его ни с кем.

– Ну так изгони ее! – с жаром произнесла Грета. – Ее пугает эта Тьма, она будет только рада, если ты ее отпустишь!

– Я не могу ее отпустить.

– Постой… Скажи, если я умру, мой долг за проклятье будет уплачен?

– Не полностью. Ты нарушила договор. Так что с тебя взыщут больше, чем ты должна.

– Но я ведь выжила не по своей воле…

– Не имеет значения. Платы не было вовремя – ее умножат.

– Я не понимаю! – воскликнула Грета. – Если Тьма принадлежит тебе, то почему долг с меня должен взыскать кто-то другой?

– Есть я, а есть те, кто служат мне. Через кого-то из них ты связалась со мной, но платить должна им, а я приму твою плату через них, – терпеливо пояснил Киана. – Круговорот энергии, понимаешь?

– Вроде бы, – ответила Грета, стараясь вспомнить, к кому она обратилась в порыве ненависти. Кажется, это было имя темной жрицы. У мужчины она бы не стала искать справедливости.

Киана взял Грету за локоть и повел за собой. Он двигался бесшумно, легко. Ни одна веточка не хрустнула под его ногами. В то время, как ведьма слышала, как под ее стопами шуршит листва. Она заметила, как возле Киана появился один из его слуг – Дым. А следом за ним еще два – Жгут и Ужас. Это были черные змейки, состоящие из тумана, меняющие свою форму по настроению. У Дыма проскальзывали во тьме серебряные искры, у Жгута – красные, а Ужас не имел никаких переливов. Она не знала, какие поручения давал им Киана, но эти слуги казались ей очень странными. Впрочем, и Киана не был обычным чародеем.

Они вернулись домой. Высокие стены пепельного цвета, две остроконечные башни и неприветливый, уродливый дом из камня, с небольшими окнами. Грета поднялась по каменным ступенькам и вошла внутрь. Там пахло сухой листвой и сладковатой горечью перстянки. Тускло горели свечи. На стенах висели мешочки с травами, шкуры животных и маски, много разных масок. Грета подумала, что Бальтазар никогда не сможет найти ее здесь, даже если очень захочет. И вдруг четко осознала, что не хочет, чтобы он находил ее. Она начала встречаться с ним, чтобы забыть Мариана и ощутить себя лучше после истории с Лейфом. А еще он спас ее, и она не могла избавиться от ощущения, что обязана ему.

Грете нравился Бальтазар, ей было приятно, что он влюблен в нее, и она ценила это, но в глубине души считала, что она не самая лучшая девушка для него. Слишком много всего уже стояло между ними. Он достоин настоящей любви, а не только симпатии и благодарности, ведь большего ему она дать не сможет. Пройдет пара месяцев, и он забудет о ней. Насколько она помнила, в прошлом генерал королевского сыска был тем еще дамским угодником и менял возлюбленных едва ли не каждый день.

– Что ты собираешься сделать с моим ребенком? – спросила Грета, останавливаясь. Киана взглянул на нее, и по его губам пробежала усмешка.

–У тебя нет права знать, каким будет его будущее. Ты его не заслужила.

Сказав это, Киана оставил ведьму одну.

Грета задумчиво обвела взглядом просторную комнату и задержалась на диване с высокой спинкой. Ей показалось, что она увидела на нем чей-то силуэт, но рассмотреть не успела – он растворился. А потом до нее долетел легкий перелив смеха. Гостьей была девушка, догадалась Грета, и ей стало не по себе. Она обхватила себя руками, словно это помогло бы ей защититься от чужого присутствия.