Огоньки в небе

По совместным расчетам было решено провести геологическую разведку в трех километрах от корабля. Дата выхода геологов в сопровождении вооруженного отряда во главе с капитаном была назначена на завтра, сразу же после захода белой звезды или когда она почти покинет небосвод. В распоряжении команды было три часа. Присутствовавшие на общем собрании, узнав о запланированной вылазке, оживились, это внесло хоть какое-то разнообразие в их вынужденное постоянство. Добровольцами хотели зачислиться почти все, но предпочтение отдавалось мужчинам умеющих пользоваться оружием. Таких нашлось с десяток, но были утверждены одиннадцать человек. После продолжительных дискуссий, Росс со своими помощниками удалилась к себе в лаборатории. Сам же Хантер, попрощавшись с оставшимися, направился в каюту к Захарски, где застал товарища за приготовлениями к завтрашнему походу. Хантер по-свойски рухнулся на табурет и стал с любопытством наблюдать, как друг укладывает в кобуру «Брауэр».

– Ты что расселся? Или думаешь, что кто-то за тебя будет собирать твои пожитки? Что молчишь?

– Я вот что думаю. А не стоит нам немного расслабиться? У меня еще осталось немного «Виски», давай немного «злоупотребим». Только ты и я, вдвоем и больше никого, – его энтузиазм был заразительным, – Посидим, вспомним былое. А? Как ты на это смотришь? – Хантер знал, что товарища долго уговаривать не придется.

Завершив свои приготовления, Стив выпрямился во весь свой гигантский рост, подбоченился и с поддельной серьезной миной упрекнул друга, – Знаешь, я все-таки с тобой когда-нибудь сопьюсь. Давай пулей за бутылкой, а я в это время организую что-нибудь перекусить.

Капитан с поразительной скоростью для его мощного телосложения выбежал из каюты старпома, не забывая посматривать по сторонам во избежание ненужных встреч, которые могли оттянуть их небольшой спонтанный праздник. Короткими перебежками добрался до своей опочивальни.

Осторожно приоткрыл незапертую дверь, чтобы ненароком не потревожить спящую возлюбленную, потихоньку протиснулся внутрь. К его облегчению Никки там не было, – «Наверное, пошла отдохнуть к себе, ну и хорошо». Немедля ни секунды проворным движением он оказался возле шкафа, открыв его, капитан был приятно удивлен, его запасы чудным образом внезапно пополнились. Поцокав языком и схватив первую попавшуюся бутылку, как заправский вор вылетел из своих покоев, решив поразмыслить над этим вопросом позже.

Но все же не замеченным он не остался. В параллельном, от центрального прохода, коридоре возле «центра связи», стояли троя и о чем-то оживленно разговаривали, не скупясь на «вежливые слова». Завидев капитана, который летел на всех парах и заметив говорящих, не снижая скорости уже начал было выполнять разворот, когда троица громко выкрикнул его имя. Хантер с досадой остановился и снова сделал поворот на сто восемьдесят градусов.

Опять оказавшись к ним лицом к лицу, приложил указательный палец левой руки к губам, ясно давая понять чтобы те замолчали, так как правой все это время бережно прижимала к груди хрупкий, стеклянный сосуд, коротко бросил, – Потом! Все потом! – и не спеша с высоко поднятой головой прошел мимо остолбеневших от удивления метафизиков. Когда он наконец-то переступил порок желанной комнаты, на столе уже красовались незамысловатые салаты, а в корзине валялись пустые консервные банки, содержимое которых было разложено по нескольким глубоким тарелкам. Они присели за стол и Захарски разлил по рюмкам прозрачную жидкость. Чокнулись, выпили, закусили.

Посмотрев друг на друга, они улыбнулись. И, как водится, по-молодецки замахнули по «второй».

– Знаешь Стиви, за что я тебя люблю? Это за то, что ты всегда рядом. Ты как банный лист в бане, – он рассмеялся от всей души. Стив понимал, что другу необходимо расслабится, им всем надо расслабиться и постоянные подначки были нормальными дополнениями в их дружеских диалогах. Он не обижался, ведь они знались уже больше пятнадцати лет, тем более что шутки были взаимные.

– Ты помнишь, когда наши дороги пересеклись в первый раз? – настроение капитана явно поднималось.

– Конечно. Мне было сколько? По-моему… – Стив призадумался, – Двадцать один, и я всеми правдами и неправдами нанялся на «Кратер», помощником техника связи. Ты тогда в старпомах ходил.

– Ну да, ты совсем юнцом был. Но связываться с тобой никто не желал, ручище-то вон какие, – они выпили еще по одной, Бред причмокнул губами и с сожалением сказал, – Хороший кораблик был. Сколько «Кратер» систем пересек, сколько мы на нем виртуозно от конфедерации уходили, загляденье. Но, все когда-нибудь уходим на покой, и посудины вроде «Кратера», не исключение.

– Ладно, давай не будем о плохом. А помнишь, как мы сдружились?

– Еще бы?! Мы же втроем тогда в баре остались. Я, ты и наш капитан, господи храни его душу! Да, озлобились тогда на меня местные, сильно озлобились. Окружили меня гады, к стойке бара прижали, и тут капитан вступился. Он сначала вроде мирно разойтись хотел, но увидев ножи в руках, ни говоря не слова огрел первого тем, что под руку подвернулось. Здесь и я не сплоховал, с тыла к ним зашел. Все бы ничего, только одолели бы они нас, числом взяли бы, если бы не ты.

– Да, – азартно почти выкрикнул Захарски, – Я как раз из сортира выходил, смотрю побоище, если честно я бы и не влез, если бы твою с капитаном шевелюры не разглядел. Как

говориться добро добром, а наших не трогай.

– Ты же как смерч на них тогда налетел. Пока я с одним разбирался, смотрю эти мерзавцы как кегли в разные стороны летят, кто-то крича, но в основном молча как будто в беспамятстве падали. Да, долго они нас потом стороной обходили, помнишь? Удавить бы этих гнид!

– Да, – Стив грустно выговорил, – только капитана очень жаль. В лазарете что сказали?

– Ранения не совместимые с жизнью, – они замолчали, вспоминая человека которого уважали всем сердцем, – Отличный человек был, давай выпьем за него. И чтобы нам с тобой везло на таких друзей! Вот так я и стал тогда капитаном.

Обычно раньше после очередного коммерческого рейса, был ли тот удачным или не очень, чтобы снять нервозность они вламывались в ближайшие бары космических портов, и все происходило почти по стандартному сценарию. После изрядного излияния, легкий мордобой с местными завсегдатаями или такими же коммерсантами-контрабандистами. Затем длительные прогулки в поисках новых приключений и встреча следующего дня в постели с очередной красоткой, а у Захарски периодически с двумя или с тремя одновременно, отчего у Хантера всегда с утра появлялась зеленная зависть, усугубленная сильным похмельем.

Но произошло нечто, изменившее их жизнь кардинально. Семь лет назад, после встречи с космическими пиратами, так называемыми «джентльменами пустоты», еле унося ноги на полуразрушенном корабле с ласковым именем «Вист», с потрепанной, изрядно поредевшей командой, они чудом нашли планету с приличным портом.

И потом дали себе слово, – «никакой контрабанды». Как позже оправдывался Хантер, «не сошлись с джентльменами в цене». Выложив приличные деньги на ремонт космического судна, и распрощавшись с оставшимися в живых членами команды, два закадычных друга отправились заливать горе в первом попавшимся пабе.

– А ты что сказал той девки на …? – Захарски резко умолк тупым взором уставившись на дверной проем.

Они настолько предались воспоминаниям, что не сразу заметили возникших в дверях двух женщин, которые подбоченившись, внимательно рассматривали импровизированное застолье. Друзья встретившись взглядами с насупившимися особами противоположного пола враз замолчали и стали ждать дальнейшего развития событий. Никки которая стояла ближе, произнесла:

– Ну, ну, и что это такое? Я конечно не против посиделок, но почему вдвоем и спрятавшись от всех? Мы что, по вашему, недостойны находиться здесь? – и без приглашения уселась на свободное место поближе к Хантеру.

– Вот, вот, – внесла свою лепту в монолог соратницы и Рисс, она также присела на облюбовавший стул.

– Да нет, что вы, – только и смог промямлить в свое оправдание хозяин каюты, – Присаживайтесь, – с опозданием предложил Стив.

Глава 17.

Третье направление «Экстра». Древний город.

Прошел месяц, как отряд Брайса в сопровождении двух провожатых выдвинулся со второй несуществующей для аргонцев базы, комендантом которой являлся Саван Хок. Месяц пролетел незаметно, без всяких особенно запоминающихся происшествий. Двигалась группа в основном по плоскогорьям, правда на пути иногда возникали непродолжительные участки скалистых возвышений, которые отряд старательно быстро переходил или обходил и вовсе стороной. Только раз их мирное шествие было атаковано какими-то хищными летающими полуящерами, полуптицами. Это произошло как раз в тот момент, когда отряд продвигался по дну длинного глубокого ущелья, каменистая поверхность которого не давала возможности быстро пересечь этот опасный участок пути.

Но подходя все ближе к столице Пирии, ландшафт незаметно менялся. Горы и скалистые хребты остались далеко позади, вместе с ними ушел и сухой забивающий носоглотку песчаный ветер. Взамен ему пришел свежий пахнущий травами воздух.

Заканчивался третий день с того момента как Траб объявил о середине проложенного ими маршрута. Он сообщил, что их дальнейший путь теперь будет проходить по лесам, где могут повстречаться небольшие поселения, жители которых не жалуют пришлых. И вправду, небольшие

рощицы и дубравы превращались в лесные массивы, а те в свою очередь в непроходимую чащобу. И впрямь на пути появлялись небольшие деревушки, которые пришлось обойти стороной задолго до их визуального контакта. Идти стало труднее, постоянно приходилось обходить наваленные друг на друга деревья, и искать животные тропы, чтобы телеги могли продолжать путь. Но и они иногда были весьма узкими, тогда к работе приступал весь отряд, расширяя узкие участки своими большими тесаками. По прохождению вперед, высокие стройные деревья смешанных лесов с высокими так надоевшими кустарниками все больше и больше стали сменятся растительностью экваториальной климатической зоны. Длинные зелено-коричневые лианы опутывали не только широкие деревья, но и казалось, старались занять всю оставшеюся свободную территорию. Скорость продвижения отряда снизилось до минимума.

Близился вечер. Небо заволокло тучами, моментально превратив лес во что-то черное, зловещее. Брайс распорядился выстроить боевой порядок и спецы сразу же растворились в незнакомом лесу. В ядре отряда остались стоять, только троя, терпеливо дожидаясь появления дозорных групп. Минут через тридцать к майору вышел один из разведчиков и доложил о внезапном окончании джунглей, возникшей широкой низине, в которой виднеются каких-то высоких строений. Брайс отреагировал сразу и отдал приказ отряду двигаться в этом направлении. Но как только группа стала опускаться по склону, внезапно поднялся ветер, небо быстро заволокло тучами, и начался крупный дождь. Отряд с усилием добрался до первых построений, но разобрать уже, что перед ними не было возможным.

На открытом пространстве сильный ледяной жалящий дождь бил с такой силой, что его удары ощущались даже под толстыми плотными балахонами. Мелкие градины как сотни тысяч игл кололи и саднили открытые участки тела, не помогали ни кожаные перчатки, ни плотные натянутые до глаз повязки. Штормовой ветер ежеминутно менял свое направление и казалось, что его порывы несутся со всех направлений одновременно. Людей сбивало, швыряло и они что есть мочи, цепляясь за полуразрушенные развалины, старались подтягивать за поводья испуганных ют, которые, не понимая чего от них хотят, всеми силами старались вырываться из неволи, желая сбросить с себя свою поклажу и сбежать от смертельного природного катаклизма. Неожиданный обрушившийся ураган, сопровождаемый вспышками молний, все нарастал и усиливался. Руки окоченели, глаза еле улавливали на фоне мимолетного просветления очередной вспышки силуэты строений. Манко Траб со своим напарником исчезли, Брайс тщетно искал подобие укрытия, ухватившись за какой-то выступающий из полуразрушенной колонны большой булыжник и превозмогая болезненную резь в глазах, пытался всмотреться в темноту, но не мог ничего разглядеть. Во время очередной вспышки ему все-таки удалось заметить в метрах шести от себя двух своих бойцов, из-за всех сил старающихся обуздать взбесившегося юта.

Майор громко крикнул, но его голос растворился в раскатах грома. Ничего не заметившие воины из последних сил тащили упирающееся животное к противоположной стене. Брайс не видя иного выхода, напряг ноги, сгруппировался и отдернул руки от единственной опоры, шагнул навстречу к своим подчиненным. Резкий порыв ветра сбил его с ног и отбросил на груду камней обвалившего куполообразного строения.

Майор оказался на открытом пространстве, где вовсю свою силу бушевал ураган. Пространство между открытыми стенами и колонами представляло собой, своеобразный воздушный коридор и поэтому здесь порывы ветра усиливались в разы. Лежа на спине Брайс потянулся ко лбу, намереваясь наконец-то надеть защитные очки, но их там не оказалось, «Наверное, сорвало ветром, или слетели при падении». Перевернувшись на живот, напрягая свое тренированное тело, он встал на ноги, подставив порывам ветра свою спину и медленно шаг за шагом стал двигаться спиной вперед.

Мысленно выбрав направление и стиснув зубы, Ричард на полусогнутых ногах, согнувшись пополам и оперившись руками о землю удерживая равновесие, попытался добраться и спрятаться за ближайшими стенами. В голове с постоянной методичностью возникала одна и та же мысль, « Как тем двоим, удается держаться на ногах? Жаль, что так и не смог их рассмотреть». Тело намокло от чрезмерных физических усилий, нижняя одежда неприятно прилипала к телу. От постоянного воздействия ветра на спину, ее начало сводить судорогой. Скорее рефлекторно, чем осмысленно Брайс развернулся на сто восемьдесят градусов и подставил ненастью свою переднюю часть тела, согнулся еще сильнее. Но этот маневр не особенно облегчил его передвижение, правда, идти стало немного сподручней. Ничего не видя перед собой, майор элитного подразделения «экстра» класса именуемое как «тень», инстинктивно обшаривал перед собой руками, как слепой котенок, стараясь на ощупь добраться до безопасного места. Потеряв счет времени, показавшееся ему вечностью, он наконец-

то зацепился рукою за что-то твердое. В мгновение ока его руки сцепились в замок, обхватив что-то каменное, а значит надежное. От рокотов грома заложило уши. Брайс даже не пытался открыть глаза, ясно понимая, что все равно ничего не увидит. Стоя в таком положении, обхватив твердь руками и прижавшись к колоне всем телом, под сильнейшими порывами ветра, майор заставил себя проанализировать свое состояние. «Так, руки, ноги целы. Голова вроде не разбита, правда сильно болит, может просто от натуги, а может задел при падении. Ладно, потом разберемся, если оно, конечно, будет, это потом. Слух – ничего не слышу, да и вообще в ушах звенит, Зрение – сейчас не стоит открывать глаза, немного поутихнет, вот тогда…

Что-то меня колотит. Толи от физического перенапряжения, толи я все-таки получил ранение и сейчас идет необратимые процессы? Ладно, разберемся. Ветрище-то, какое сильное, а я, как тот осиновый лист на ветке. Как это не прискорбно признавать, но долго я так не простою. Надо что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше. Что сделать в первую очередь?» – и вдруг неожиданно для себя он ощутил некоторую невесомость, успел отметить, что уже не держится, а куда-то летит.

Ожидая жесткий удар о камни, он подмял под себя ноги и свел на груди руки, но приземление на удивление было мягким. Удар, а точнее падение на что-то мягкое немного его ошеломило. Столкнувшись спиной с непонятным предметом, его тело с амортизировало и по инерции скатилось на горизонтальную каменистую поверхность. Завывание урагана стал намного тише, лицо не переставало гореть от жалящих ледяных градин, Брайс не понимал происходящего, попытался приоткрыть глаза, но из этого ничего не вышло. Внезапно Ричард почувствовал резкий тошнотворный запах, от которого непроизвольно к горлу подступил комок. Он резко попытался отдернуть голову в сторону, но она уперлась во что-то твердое. Он не мог ни слышать и не видеть, оставалось только одно, лежать и ждать дальнейших событий. К его большому неудовольствию что-то или кто-то резким рывком поставил его на ноги, и хотя половина мышц свело судорогами, Брайс потянулся за своим оружием, рассчитывая отдать свою жизнь очень дорого.

Сзади, сразу же обхватили, одновременно сбивая его с ног, а железная хватка не давала пошевелить и плечом. Оказавшись снова на ровном полу, он собрал остатки сил и попытался во чтобы не стало, избавиться от стальных тисков, но не вышло. Хватка не ослабевала. Майор не знал что предпринять. Вдруг его сознание сначала медленно, затем быстрее стало воспринимать какие-то отдельные связанные обрывки человеческой речи. Слова все отчетливей прорывались сквозь гул в ушах. Брайс немного расслабился, сосредоточился на возникших в голове фразах, и разобрал несколько из них.

– Майор, Брайс, не пытайтесь вырваться, – кто-то кричал в самое ухо, – Это я, Кронгауз. Вы меня узнаете? Если вы меня слышите, дайте знать. Просто расслабьтесь и кивните.

Когда до Брайса окончательно дошел смысл сказанного, он перестал двигаться и мотнул головой. Стальной обруч немного ослаб, его бесцеремонно взяли под мышки и усадили, оперев о что-то вертикальное. Кто-то из бойцов отдернул балахон и всадил иглу в плечо, кто-то поднес к губам бурдюк с водой и в приказном порядке потребовал отпить несколько больших глотков. По немного голова просветлела, звуки, доносившиеся до него становились все четкими, не обращая внимание на завывание ветра, он начал определять не только все сказанное, но и интонации и кому они принадлежат.

– Кронгауз, – проговорил Брайс, губы не слушались, но он настойчиво повторил, – Кронгауз?

Издалека, отдаваясь эхом, голос сержанта казался расплывчатым, – Да сэр, сейчас.

– Сержант, где капитан? – почти прохрипел командир.

– Капитан с проводниками исследует подвальные помещения. Должны скоро вернуться.

– Что со мной? Почему я до сих пор не могу разомкнуть глаза?

– Я точно не знаю, сейчас позову Али, – он отошел, но сразу же вернулся с капралом Годзен, отвечающим за здоровье всей группы.

Военный медик капрал Али Годзен, был человеком из интеллигентной семьи. Будучи небольшого роста и хрупкого телосложения Али с раннего возраста везде и всегда получал от сверстников взбучки. Это стало большой проблемой. Во избежание дальнейших побоев родители определили его в медицинскую академию – интернат, но и там, неприятности находили своего героя. Как-то ставший свидетелем не джентльменского поведения троих подростков с очаровательной белокурой дивой, нетерпящий несправедливость Али ринулся на сверстников. Он подоспел как раз в тот момент, когда кулак одного из хулиганов уже было достиг лица девушки и, не раздумывая, бросился между ними подставляя свою голову под удар. Кулак попал прямо в

височную часть головы, Он потерял сознание, после чего три недели провел в коме. Очнувшись, и не желая больше таких приключений, Али дал себе слово, научиться постоять за себя и своих близких, тем более учитывая свой характер, который только способствовал этому, юноша от слов перешел к делу. Уже на старших курсах, он преобразился до неузнаваемости. Многочасовые ежедневные тренировки приносили свои плоды. Стройное мускулистое тело уже ничем не выдавало того слабого, несуразного парня. О его и силе и гибкости ходили легенды. Толпы народа приходили в спортивный городок, чтобы своими глазами посмотреть на акробатические элементы исполняемыми Годзеном. Его неугомонный характер как нельзя был под стать физическим данным, и он всерьез начинал подумывать о смене специальности. После выпуска, не смотря на все уговоры родных, новоиспеченный хирург подал документы в «космический флот» по специализации «пилот штурмового истребителя». Пройдя с отличием все вступительные экзамены, Али был зачислен в кадеты. Судьба Годзена была бы предрешена – стать великолепным штурмовиком – пилотом, если бы не один инцидент. Во время очередной вылазки курса в увольнительную, в одном из питейных заведение группа завистников спровоцировали масштабную драку, а в итоги виновным сделали Али Годзена. И вот он очутился в огромном зале военной прокуратуры следственной коллегии «Вооруженных сил космического флота Союза Федерации созвездия Центавр», где решалось все его будущее. Годзену вынесли вердикт, временно отстранить от всех практических занятий с занесением записи в личное дело. Обескураженный и обиженный таким ходом дела, Али понурив голову, вышел в широкий коридор, в котором звуки его шагов эхом отражались от гранитных стен. Раздосадованный таким решением коллегии, он погрузился в себя. Занятый своими грустными мыслями Али и не заметил тихо сидящего на скамейке, прямо перед собой, пожилого человека.

– Молодой человек, а почему вы не здоровайтесь? Это не прилично!

– Ой, извините, пожалуйста, – он стал перебить в руках форменную кепку, – Задумался, – его голос дрожал, казалось, что обида вот-вот вырвется наружу.

– Как дела? – спросил незнакомец.

Али остановился, повернулся к сидящему на деревянной скамье. И с некоторым удивлением уставился на него.

– Вы спрашиваете просто так, или действительно хотите знать, как у меня дела?

– Вообще-то я уже знаю, – мирно с расстановкой констатировал человек, – Ведь это мое решение. Там, – он указал на высоченные, толстенные двухстворчатые двери с выставленным у стен почетным караулом, – Только его озвучили.

Теперь курсант окончательно запутался. Оказывается, человек с добрым лицом, сидящий напротив него, принимает активное участие в его, казалось бы, уже решенной судьбе. Мысли лихорадочно сменяли одна другой, – «Зачем? Почему? Что я ему сделал? Почему я?», – а вслух, неожиданно для себя только и произнес.

– А вы собственно кто?

– Кто я, кто я, это не важно. Правильный здесь вопрос, кто ты? По моему глубокому убеждению, тебе, мальчик мой, пилотирование штурмовиками, как бы это тебе сказать, – он немного призадумался, затем вновь улыбнулся, – Немножко, не твое. Держать штурвал тебе скоро наскучит. Для твоего буйного норова и неутолимой жажды к приключением, не место на данной базе. Твое призвание совсем в другом.

Обида куда-то делась, ее место заняло сильное возмущение, – « Какого черта? Да откуда ему знать, что мое, а что нет? Я сам вправе решать и выбирать себе судьбу. Может этот дедуля еще и знает, что именно мне нужно? Нет. Он ни черта обо мне не знает, и не ему решать, что мне делать!» – негодование подобралось к горлу, но вместо этого он просто спросил.

– В чем же?

Человек встал, наклонился, отдернул строгие брюки, выпрямился и с еле заметной улыбкой протянул почти прозрачную, легкую визитную пластинку, – Свяжись, тебя там ждут, – и, не проронив больше ни слова, направился к выходу, непроизвольно чеканя шаг.

Длинный ряд цифр на визитки, ничего ему ничего не говорили. Все расспросы знакомых и непосредственных командиров не принесли желаемого результата. Получалось так, что эта таинственный небольшой полупрозрачный пластиковый прямоугольник, отданный ему не менее таинственным, причудливым стариком является сама собой, тайной или загадочной, запутанной головоломкой. Чем больше Али думал о приглашении пожилого человека, тем больше душа кадета – старшекурсника склонялась разгадать этот неожиданно паявшейся для него ребус. Только

после совета кого-то из офицеров, обратиться непосредственно к командиру « Академии», понял, что не все так просто. В кабинете «Высшего Командования Академии», Годзен стоя по стойке смирно, передал генералу визитку, и объяснив обстоятельства появления у него этого электронного пластика, смущено попросил разъяснить ему эту таинственность. И ему разъяснили. Вот таким образом Али Годзен очутился в команде спецподразделения «Тень», и пока он, ни о чем не сожалел.

Брайс с точностью выполнял рекомендации медика. Годзен проверил зрачки, освещая небольшим наспех сделанным факелом. Сделав еще пару уколов, сообщил, что ничего серьезного нет, и заверил, что к утру тот встанет на ноги. По просьбе Али двое спецназовцев перенесли засыпающего командира в более укромное место, этого имевшего крышу помещения, а сам направился к еще одному пострадавшему. Тем временем лейтенант Халит с остальными членами команды пытался заблокировать свободный доступ штормового ветра. В основном в ход шли повсюду разбросанные камни и большие валуны, но кое-где виднелись валявшиеся плохо отесанные бревна и почерневшие от времени толстенные доски, и так, кстати, годившиеся для импровизированных щитов. Через некоторое время все незащищенные проемы были наглухо забаррикадированы, только небольшой пролом в потолке оставался не тронутым, так как было решено использовать его в качестве вытяжки от костра. Раскаты грома с многочисленными вспышками молний остались за благонадежными стенами, воющий ветер казался не таким уж и страшным, а пылающий костер в центре просторного помещения давал некое подобие комфорта.