Огоньки в небе

Оставшийся за старшего, Халит велел присутствующим бойцам посменно отдыхать, а сам же не отходя от заваленного проема, все чаще поглядывал в темный угол, где в неровном проломе в полу была замечена незамысловатая уходящая в подземелья лестница, куда давненько спустился капитан с проводниками.

Его тревожило нехорошее предчувствие. Про себя лейтенант решил, что если троица не вернется через четверть часа, то он сам направиться на их поиски, оставив за старшего сержанта Кронгауза. Но не прошло и пяти минут, как показавшаяся голова Антонио Мусси принесло облегчение, а его поддельно-недовольный голос и вовсе наполнил душу детской радостью.

– Что, не ждали? Мы, с ребятами значит, бродим по пояс в каких-то нечистотах, – за ним поднялись и двое провожатых, – А они здесь вокруг костра хороводы водят! Значит вот так? – его фальшивое ворчание сразу прекратилось, как только он быстрым взглядом осмотреть всех присутствующих, – Где майор? – жесткость в голосе выдавало недвусмысленное переживание.

– Здесь, – из темного дальнего угла поднялся военврач.

Капитан быстро направился туда. Подошел к Брайсу, завернутому в термоизоляционный спальный мешок.

– Что с ним? – присев на корточки спросил Мусси, не переставая смотреть на безмятежно спящего друга.

– Ничего страшного. Легкое сотрясение головного мозга, рассечение головы, но не сильное. Вывих левого плеча и ушиб грудной клетки средней тяжести, видать от сильного падения. О мелких ссадинах я и не говорю, – стоявших рядом капрал, небрежно почесывал свой небритый подбородок, – Рану я промыл и наложил повязку. Что касается сотрясения и ушибов, сильные антибиотики снимут боль и очаги воспаления. Из-за вывиха, майору придется недолго поносить фиксирующую повязку, но, в общем, завтра он будет в порядке. Я вот чему удивляюсь, почему майор получил ушиб грудины, ведь биожилет должен в доли секунды равномерно распределить создавшееся давление по всей своей поверхности и минимизировать получения травмы? Да вот еще что, – он перевел взгляд на присевшего на корточки капитана, – У него сильное воспаление глазных яблок.

– А где его очки?

– При нем я их не обнаружил. Антибиотики, конечно, сделают свое дело, но глаза должны будут находиться в покое, без всяких раздражителей еще как минимум неделю, – говоря все это, он не прекращал крутить в руках небольшой компактный фонарик.

– Хорошо, – подымаясь, проговорил капитан, с сочувствием глядя на друга. Затем словно вспомнив о своих прямых обязанностях, повернулся к подчиненным и с веселой ноткой приказал, – Парни, кукуем здесь, пока погода не распогодиться, – и направился к огромному валуну, напрягся и с гортанным рычанием сдвинул его с места. На помощь поспешили все.

– Куда его? – спросил кто-то, и Манко Траб не тратя силы на ответ, жестом указал на ведущий вниз провал в полу.

На антикварных механических наручных часах Мусси, местное время показывало восемь часов пятьдесят минут. Должно было наступить утро, но, как и прежде в этом просторном помещении был полумрак, который еле рассеивали полдюжины факелов. В смежной комнате, неугомонные неповоротливые юты, фыркая и урча, терлись своими телами об стены и друг друга. Второй проводник по имени Гуру достал из сброшенных в углу тюков внушительную охапку травы и направился к своим животным. Встав на ноги, Мусси потянулся, осмотревшись и ненадолго задержав свой взгляд на спящем друге – командире, несильно зевнул и не торопясь поплелся к заваленной камнями и наспех заколоченной бреши в стене.

– Ну что там?

Стоявший возле небольшого проема младший сержант, молча, отдал честь, что разрешалось делать в полевых условиях в исключительных случаях, когда группа находится в недосягаемой видимости от неприятеля.

– Темнота, хоть глаз выколи. Сами посмотрите, – и он отошел в сторону, давая капитану подойти к единственному небольшому отверстию, открывшему вид наружу. И вправду в открывшуюся амбразуру ничего не было видно. Только завывание непрекращающегося ветра заносящего внутрь песок и мелкую каменистую крошку говорило о том, что остается один единственный выход, переждать бурю в этом укрытии. Отдав распоряжение стоящим в карауле бойцам смениться и идти отдыхать, капитан пошел осмотреть прилегающие к залу соседние помещения. К нему подошел Гуру, как раз закончивший кормить ют.

– Хорошо! – вытирая руки о штаны, весело констатировал проводник.

– Что именно? – капитан озирался по сторонам.

– То, что юты так мало едят.

– Как птички – невелички? – казалось, что капитана что-то тревожит.

– Извините, но я не понял последнее ваше выражение, – недоуменно, извиняющимся тоном переспросил Гуру.

– Ну, это когда…, да ладно проехали. Все нормально. Не бери в голову.

Через полминуты Гуру резко воскликнул, – Капитан, я понял. Эти, как вы говорите, птички – невелички наверное очень маленькие и еды им нужно очень уж как мало, да?

– Угу, – только и промычал Мусси.

– Вы правы, хоть и юты очень велики, но обжорством не отличаются, – он почесал затылок, – Ну а если бы они ели столько же, сколько и весят, то пришлось бы походу искать им и пропитание, – он резко замолчал, – Вы куда-то собрались? – спросил он, глядя как тот вкладывает пистолет в кобуру на бедре.

– Да вот решил совершить экскурсию по этим злачным местам. Вы со мной? – видя утвердительный кивок, продолжил, – Как вы думаете, далеко ли уходят эти залы с подвалами? И вообще, куда это нас занесло?

– Ну, на последний вопрос я смогу ответить прямо сейчас, – за начавшимся разговором они вышли из обжитого зала и, освещая себе путь факелами, направились в темноту, где их голоса доносились еще долго, разносимым протяжным эхом.

Тем временем, стоящая в дозоре троица, разбудила свою смену и уже разместилась в термомешках. Капрал Годзен протирая глаза подошел к пошевелившемуся майору и предугадывая дальнейшие действия командира отвел его руки от наложенных на глаза бинтов. Брайс почувствовавший мягкое, но настойчивое сопротивление чужих рук, не позволяющих дотронутся до головы, сдался и больше не пытался прикоснуться к ней, только спросил, – Что, настолько скверно? – он попытался говорить ровно.

– Майор, сэр, – Брайс узнал голос Годзена, – У вас небольшое воспаление глазных яблок, ничего страшного, вызванное попаданием песка и грязи, а также из-за сильного обдува сухим воздухом. Не менее недели, вы должны будете находиться в повязке. В данной ситуации вы просто обязаны мне подчиниться. Это я говорю вам как доктор.

Немного помолчав, командир диверсионной группы согласился.

– Капрал, как я оказался здесь? Что со мной произошло? Мусси до сих пор в катакомбах?

– Нет, сэр. Капитан вернулся еще вчера. Мы завалили проход в подвалы, сейчас он пошел изучать смежные помещения.

– Это хорошо. Как он появиться, дайте мне знать! – Али козырнул невидящему командиру, – И все же, помню, как держался за какую-то колонну, помню, как что-то сорвало меня с места и швырнуло в пустоту. Я приготовился к сильному удару, но в результате упал на какую-то перину.

– Сэр, – если бы Брайс мог бы видеть, то рассмотрел бы в этом полумраке на лице подчиненного широченную улыбку, – Это Кронгауз заметил вас, он смастерил лассо, и как заправский конюх выверенным броском поймал вас в аркан. Мы вчетвером с ребятами, зная что вы будете держаться до последнего, дернули что было сил. По расчетам Кронгауза вы должны были приземлиться на заранее подведенного туда юта. Все прошло как надо. Эта операция была изумительна, – его рот расползался все шире и шире, голос чуть было не сорвался на мальчишеское восхищение, – И вот результат, вы живы и была бы моя воля, я сержанта Кронгауза представил к званию лейтенанта, – он резко прервался. Рассказывая это, Али как всегда по привычке крутил в руке фонарик, тот неожиданно выпал из его ладони и со звоном ударился о каменный пол. Капрал молниеносным движением подхватил отскочивший от пола светоч и неожиданно из его ладони в противоположную стену ударил узкий, яркий, длинный пучок света. Он осекся на полуслове, смотря на неожиданно заработавший фонарь. Затем медленно проводил взглядом свет до стены и наконец, тупо уставился на командира, который положил свою ладонь на его запястья и немного сжал.

– Что случилось? – тихо, но требовательно спросил майор.

Капрал недоуменно молчал. Трое ребят стоявших на посту, также непонимающе смотрели на стену, где фонарь нарисовал безупречный ровный круг. Вместо Годзена ответил старший сержант, – Фонарь зажегся. Почему? – вопрос скорее был адресован самому себе.

– Фонарь работает? – Брайс нахмурил брови, но из-за повязки, наложенной на половину лица, заметить этого было не возможно, – Так, где Траб? – голос выражал раздражение, – Немедленно приведите его.

– Господин майор, он спит. Всю ночь работал с повозками, устранял поломки.

– Ладно, пускай спит. Но…, – он поманил к себе Годзена и прошептал прямо в ухо, – Не на секунду не оставляйте его без внимания. Куда именно направился Мусси? Разбудить отдыхающих, всех ко мне, немедленно, – капрал встал и тихо поочередно стал будить заснувших бойцов. Перенеся на руках командира в другой темный зал, бойцы стали слушать тихие приказы отца-командира. После чего рассеялись, разделившись по парам. Первая двойка почти бегом направилась в помещение, где располагались повозки. Приказ был четким, проверить целостность контейнера (из сверхпрочного многомолекулярного титанового сплава) где находилась «антиматерия». Второй паре, недавно отстоявшей свое дежурство, было суждено вновь заступить в караул. Единственному, легко раненому бойцу было поручено не отходить от спящего проводника. Остальные же бойцы с лейтенантом поделились и отправились на поиски капитана Мусси и Гуру. Майору, после внезапному заработавшему фонарю Годзена начали закрадываться предательские мысли о неискренности своих сопровождающий. В голове возникали подозрения относительно всего, вплоть до уничтожения целого отряда спецназа. «Во-первых – почему они завели нас в эти непроходимые джунгли, а затем в эти многовековые развалины? Почему, зная все климатические местные казусы, вы не предупредили нас о надвигающейся буре? Второе – и пожалуй главное. Почему они соврали в отношении работы электронных, электромагнитных и просто электрических элементов и приборов. Все отшельники в один голос утверждали, что за исключением трех аномальных зон на этой планете, ни один источник питания и производные от них, не смогут работать. Но эта область не была включена в этот список. Здесь два варианта, или Саванн Хок со своими подручными не знали этого, или намерено скрыли этот факт. Если второе верно, то что они могли, утаить еще? Необходимо проверить все досконально, нельзя медлить и если придется, то их надет будет допросить с пристрастием».

Капитан Антонио Мусси и Гуру шли по темным залам, и, боясь заплутать, специально старались не выходить на их середину. Свет, не мог полностью осветить большое пространство от стены до стены и выхватывал из мрака только небольшие участки стен, на которых виднелись фрагменты каких-то фресок. Но даже и их хватало, чтобы оценить всю величественность и гениальность этого живописного панорамного рукотворства.

Эти видимые кусочки живописи были прекрасны и жуткими одновременно. На одних были изображены какие-то человекоподобные существа в окружении маленьких полуобнаженных застывших в поклоне людей. На других подобие охоты, где главенствующую роль опять была отдана этим существам. На других были отображены жестокие баталии с множеством действующих лиц, и опять же над этим всем, присутствовали очертания человекоподобных существ.

Остановившись перед одной из композиции, высоко подняв факел, Антонио стал всматриваться в изображение. Сзади подошел Гуру.

– Гуру, скажите, почему эти масла такие яркие, насыщенные? Такое ощущение, что они были нанесены только вчера. Если честно признаться, то у меня от этих картин дух захватывает, аж мурашки по всему телу, – и в подтверждении своих слов, поежился, – Вы не находите, что они немного пугают, когда начинаешь вникать во все это…, – он не отрываясь смотрел на одну из сцен происходящего, – все будто оживает, – Мусси все плотнее прижимался к стене.

Гуру не говоря ни слова отдернул того он картины, – Я думаю, что не стоит так буквально подходить к этому вопросу. Надо смотреть на них издалека, чтобы ощутить всю целостность написанного эпизода. Но к счастью, это будет не скоро.

– Почему? – вопрос капитана в очередной раз, эхом разнеся по всему огромному залу, указывая на ничтожность самих собеседников.

– В народе разное говорят! – на этот раз проводник затих на полуслове. Жесткая ладонь капитана закрыла ему рот, а в ухо прозвучало долгое:

– Тшш…

Секундой позже ладонь исчезла. Факел капитана полетел в пустоту, по пути освещая ближайшую стену. И вдруг краем глаза Гуру заметил какое-то движение, оно было мимолетным, поэтому он начал было думать, что ему это показалось. Повернув голову в сторону стоявшего спецназовца, и приготовившись задать очередной вопрос, как обнаружил, что стоит один. Тот будто испарился. Гуру охватила паника.

Сопоставляя обстоятельства, его все больше окутывала волна страха. Сначала движение в темноте, затем исчезновение капитана и вот он стоит один. – «Что делать, бежать? А куда?». – Он не запоминал направление, полностью доверившись памяти и смекалке военного. – «Опять же, стоять и ждать помощи, откуда? Люди находящиеся, в их казавшейся родной комнате, понятия не имеют, куда мы двинулись, и еще хуже когда мы собираемся вернуться. Что это было?», – его мозг привыкший анализировать любую ситуацию, подкидывал разные варианты происходящего, – «Если животное, то мне конец. Вон, даже вояку – профессионала утащило. Если человек, то с ним может, можно договориться. Ну а если нечто такое, не ЖИВОЕ, я даже боюсь об этом думать. Надо что-то предпринять?» – его внутренний голос казался писком комара. Его не на шутку стало лихорадить.

– Эй, здесь есть кто-нибудь? Капитан Мусси, где вы? С вами все в порядке? – не надеясь услышать ободряющий голос спутника, Гуру поднял факел высоко над головой и стал кружить на месте, в надежде разглядеть выход из этого большущего, зловеще-траурного зала, но свет освещал всего метров пятнадцать. Гуру сделал первые шаги, как ему казалось, к спасительной дороге назад и шаг за шагом стал передвигать ватные ноги. Пытаясь не оглядываться, слыша биение своего сердца и звенящую тишину в ушах, проводник начал пересекать мрачное помещение. Так прошло минут двадцать. Осторожно двигаясь по прямой, Гуру уперся в противоположную стену. Неосознанно взглянул на нее, и пришел в неописуемый ужас. Прямо на него, на уровне лица, красными глазами взирало какое-то мистическое существо. Оскал ее пасти обнажал несколько рядов кривых загнутых внутрь клыков. Шерсть на морде ощетинилась. Зверь находился в прыжке.

Наполовину звериные, наполовину человеческие передние конечности были направлены прямо в шею заворожено стоявшего от ужаса человека. Он закрыл глаза, казалось еще мгновение и чудовищные когти порвут его горло. Воображение разбушевалось вовсю.

В голове возникали красочно-жуткие картины, но итогом было одно, его тело разрывают множество острых клыков. Внутренности вываливаются наружу, а подоспевшие на пир собратья, большими кусками отрывают и заглатывают то, что минуту назад было им. Гуру с закрывшими глазами ожидал прикосновения мощных клыков, навалившегося противного сильного тела, но ничего не происходило. Он стоял готовый в любую секунду быть опрокинутым, съеденным. Как вдруг еле уловимые шорохи, казавшиеся, не уместными в эти мгновения, вывели его из ступора.

Шорохи были короткими и прерывались на неопределенное время. Гуру повернулся спиной к стене. Под влиянием страха, до сих пор не отдавая себе отчета и не видя ничего перед собой за исключением тускнеющего брошенного факела Мусси, проводник прислонившийся спиной к стене стал медленно сползать на ровный пол. Обхватив руками прижатые к груди колени, он приготовился ждать, сам не осознавая чего.

Неожиданно четко послышались удары металла об металл сопровождаемые какой-то возней и глухими стуками. Все быстро стихло, так же как и началось. Теперь Гуру постарался всмотреться, определяя на слух направление недавних звуков. Его факел аналогичному тому, что лежал на полу, постепенно угасал. Он закрыл глаза, страха уже не было, появилась ощущение беспомощности. Так прошло минут десять. Неожиданно сквозь закрытые веки он уловил свет, мгновенный, Не успел он открыть глаза, как очередная вспышка озарила тьму. Подсознательно бросая свое тело на пол, он отчетливо разглядел световые лучи исходящие с одного и того же места. Лазерные лучи били во всех направлениях, создавалось впечатление, что обладатель данного оружия не знает истинное местоположения своей цели. Зал озарялся яркими зеленоватыми световыми линиями. Слабое жужжание неотъемлемая особенность этого оружия стало закладывать уши. Вдруг сдавленный грудной хрип положил конец этому светопреставлению и все прекратилось. Гуру смотрел во все глаза, но больше ничего не видел. Прошло немало времени, как внезапно,…

– Друг, не поможешь? А то зараза, тяжелый попался, – после приличного давления на барабанные перепонки, голос капитана казался отдаленным и нечетким, но чтобы не спугнуть удачу, проводник выкрикнул.

– Конечно, я только ЗА! А вы где капитан?

– Здесь, – Мусси вышел из темноты. Двигался он неестественно плавно и Гуру как-то сразу сравнил его с хищной кошкой. Лицо Антонио было непроницаемым, в его правой руке был сжат меч, а левой рукой он за собой что-то тащил. Подойдя поближе, и оказавшись в зоне освещения, капитан небрежно швырнул к ногам напарника какое-то тело, им оказался человек в черном одеянии. Голова глухо ударилась о пол, – Гуру, пожалуйста, попробуйте вы, может вам удастся привести его в чувства. Он нужен мне живой. К сожалению, я несколько погорячился.

Проводник наклонился, без каких-то промедлений положил свою кисть на шею лежащего человека. Он не думал об опасности, что этот человек может нанести ему какой-то вред, ведь словам «погорячился» исходящих из уст человека, чьей профессией является «война» Гуру верил безоговорочно. Гуру констатировал смерть. С одной стороны он сожалел об этом, так как хотел хоть чем-то быть полезным капитану. С другой же, проведенный час в этом помещении, казалось, отобрало у него десять лет жизни и он во что бы это не стало, хотел поскорее покинуть это место и забыть навсегда.

– Ладно, – Мусси украдкой обернулся, вкладывая меч в находящиеся за спиной ножны, достал из-за пояса пистолет, быстрым взглядом обвел темный зал, на мгновение задержал его на почти потухшем факеле и скомандовал, – Двигаем назад, к своим.

– Так мы же не знаем дороги, боюсь, как бы нам не заблудиться?

– Я знаю, – его голос прозвучал как отцовское напутствие, – Знаю. Вы идите вперед, вон в том направлении, я буду идти сзади на некотором расстоянии и, ничего не бойтесь. Помните я рядом. Нам надо пройти три галереи, четыре больших зала, два небольших и два довольно длинных коридора. Вот так, и прошу вас Гуру, идите, молча, не разговаривайте со мной, все понятно? – проводник ответил глубоким кивком, – Ну вот и хорошо, пойдемте.

Гуру, следуя предписаниям офицера через минут тридцать заметил впереди пять ореолов света. Он остановился, стараясь всмотреться, но ничего не получилось. Факел почти совсем потух, и от постоянного глазного напряжения, зрение стало подводить. Так он стоял и просто ждал. Пять светлых пятна не дойдя до него и ста метров выкрикнули его имя и он обессиленный скорее от нервного напряжения, чем от физических нагрузок уже было собрался опустится на пол, как его придержали за талию и несильным рывком перебросили на плечо. Вот в таком положении через недолгое время, он благополучно вернулся на импровизированную базу отряда.

Глава 18. Бой в древнем городе. «Экстра».

Ночь сгущалась, плетя саван теней вокруг старого бункера. В голосе Тонни звучал холод стали: – Клянусь звездам, их было трое. Препарировал каждый шорох, каждую тень, словно старый хирург – анатомию страха. Проверил, перепроверил – до колик в глазах, до зубовного скрежета. Чище, чем в учебнике.

Мусси, как статуя, замер напротив него. – Верю, Тонни, верю. И именно это – проклятие! Почему только трое? Если искали артефакт – это одна игра, но если нет… Если их марионетками дергает кто-то, кто знает о нашем оружии… о его пробуждении… В его глазах плескалась буря.

Мусси, будто хищный зверь в клетке, начал мерять комнату шагами. Каждый шаг отдавался эхом в каменных стенах, дробя тишину на осколки. – Тонни, раскрой карты. Как ты их выявил? Как сквозь пелену тьмы узрел их грязные души?

Тонни будто очнулся от кошмара. – Знаешь, пустота… Ни звука, ни дуновения ветра. Но… чувство. Знаешь, как волна ледяного ужаса накрывает с головой? Значит, опасность притаилась, ждет, когда ты оступишься. «Трехмерка»… она дала ответ. Разложил тьму на слои, на оттенки, которые обычный глаз не заметит. И увидел… увидел сгустки черноты, пульсирующие в этой кромешной мгле. Они колыхались, крались… Это не профессионалы, Антонио. Подготовка? Возможно. Но дешевая, паршивая бутафория.

Мусси стоял, будто высеченный из гранита. И изрек: – Итак, на алтаре судьбы у нас несколько жертвоприношений. Первое – этот проклятый бункер, живущий по своим законам. Проводники солгали, твари, умолчали, что здесь все держится на электронах. А мы, идиоты, тащим с собой лишь жалкий фонарик, свет которого смешон перед лицом этой тьмы. Второе – мы застряли здесь. Минимум два дня, а может и вечность, пока стихнет эта буря, взбесившаяся словно демон. Третье – враг. Слепой, глухой к переговорам. Сначала стреляют, потом ищут ответ в твоем окровавленном теле. Что им нужно? Наши головы на блюде? Или что-то большее? Четвертое – Скайфилд. Мы должны быть там через три недели. И найти этого призрака, этого – доверенное лицо, пока он не растворился в песках времени. С чего начнем этот танец смерти, Тонни? Мусси, будто бы тень, скользнул к арке, разделяющей помещения.

– Капрал! Ко мне! – его голос был подобен раскату грома.

Казалось, прошла лишь доля мгновения, как Али Годзен вырос из тени. – Капитан! Капрал Годзен по вашему приказанию прибыл!

Мусси отмахнулся. – Брось эту чепуху, Али. Рассказывай. Выкладывай все, как на духу. Как, черт возьми, твой фонарик вдруг ожил? Мы с майором сломали головы! Не работал, не работал, и вдруг – вспышка, как на новогодней елке!

– Да что тут рассказывать… – Али махнул рукой, будто бы отгоняя назойливую муху. В неформальной связке – Экстры, где чины и ранги таяли под гнетом опасности, каждый голос был сталью, каждый взгляд – компасом. Здесь споры рождали истину, а доверие ковалось в горниле братства, скрепленного кровью и порохом. Так завещал Мусси, офицер с душой солдата!

Но легкая субординация все же оставалась незыблемым фундаментом их единства.

– … Вот так, словно из ниоткуда, он и вынырнул из тени!

Капитан Мусси бросил быстрый взгляд на Брайса, и тут же спохватился, с досадой проворчав: – Ах да… Ты все равно ничего не видишь! Проклятье, зачем тебе взбрело в голову снять эти очки? Ладно, проехали. Хоть слышать и соображать еще способен?

Али, словно лев, готовый к прыжку, устремил взгляд на капитана. – Капитан, позволите? Ребята, конечно, уговаривали молчать, но я… Он замялся, как бы школьник перед строгим учителем.

– Хватит жевать сопли, Али. Выкладывай, что там у тебя? – Мусси не любил ходить вокруг да около.

Али, смущенно потупив взгляд, пробормотал: – Я… по привычке, захватил с собой кое-какие приборчики. Как бы выпустив джинна из бутылки, он замер в ожидании взрыва вопросов.

– Какие еще приборчики? – Брайс, как бы молния, опередил капитана.

– Почти всю… персональную амуницию, – Али, уже без былой робости, с едва заметной гордостью ответил военврач.

– Ну ты и даешь! – Мусси удивленно вскинул брови. – А если бы местные военачальники решили устроить внезапную проверку? Что бы мы тогда им сказали? Что это за арсенал неведомой ерунды?

– Я подумал, если бы начали шмонать, то на одной чаше весов с моим жалким обмундированием лежал бы и тот контейнер, который занимает пол телеги, – Али ответил с довольной улыбкой.

– Вот это ход мыслей! – Мусси подошел к капралу, скорее обращаясь к невидящему майору, чем к виновнику торжества. Он положил руки на плечи Али и, глядя ему прямо в глаза, провозгласил: – От всего командования Федерации Республик присваиваю тебе звание – генералиссимус! Капитан расхохотался. – Ладно, брось эти глупости. Что именно ты притащил с собой?

– Всё, – ответ прозвучал как удар грома.

– Ну, ты и голова! – Мусси снова обнял Али. – Неси это добро сюда, но так, чтобы эти проводники ничего не увидели. Давай, действуй. И позови Халита, – в голосе капитана зазвучали веселые нотки. Брайс, зная его как облупленного, понимал, что Мусси готов к решительным действиям, к броску в бездну.