скачать книгу бесплатно
– Народ от вас в восторге, Ваше Высочество, – заметил Лорьен, секретарь и советник принца в одном лице.
Склонившись над столом, он вертел в руке гусиное перо, вчитываясь в содержание свитка. Бумаги, лежащие на столе в полном беспорядке, выдавали в нем человека, чуждого к порядку.
– Знаю, Лорьен, как знаю и то, что любовь народа не из дешевых, а это…
Не закончив мысли, принц замолк, наблюдая из-за штор за суетой на площади.
– Его Высочество что-то беспокоит? – спросил Лорьен, подняв голову.
Пребывая в советниках принца не первый год, он научился угадывать его настроение с полуслова. Это был большой дар, которым гордились все, кто принадлежал к дому Маргейтов, веками прислуживающему Бланчестерам.
– Нет, Лорьен, разве что здоровье дорогой сестрицы. Что слышно от Чамберса?
На протяжении тридцати двух лет, что принц Эрик пребывал в изгнании, он проявлял живейший интерес ко всему, что происходило в Королевском замке. Прозванный Вечным претендентом, он еще до рождения сестры организовал заговор против отца, за что и поплатился. Десять дней заточения в Белой башне, полной ужасов, принесли ему седые волосы и избитые в кровь кулаки. Так и не достучавшись до стражи, принц пришел в полное отчаяние, как нежданно-негаданно был помилован и отправлен наместником в Вестхарбор, получив запрет покидать город под любым предлогом.
– Ваше Высочество, лорд-канцлер сообщает, что королева отдала приказ лорду Болларду собрать ополчение и разобраться с крестьянами и потрошителями.
– И на кой ей нужно ополчение?
– Лорд-канцлер сообщает, что не сегодня-завтра могут восстать Соутланд и Нортланд.
– Стало быть, наше время наступило? – спросил принц не то себя, не то советника.
Оторвавшись от лицезрения толпы, он затворил балконные двери и принялся расхаживаться по комнате, выдержанной в зеленых тонах.
– Да, Ваше Высочество.
– А что с беременностью моей сестрицы?
– Королева разродилась сыном… как и прочих отпрысков Ее Величества, его постигла та же участь.
– Бедное дитя, – произнес принц, изобразив на лице печаль. – И какой же это по счету?
– Пятый, Ваше Высочество.
Остановившись у двух картин, на которых были изображены короли
Аргус и Эдмун, принц обернулся и обратил на советника сияющий взгляд.
– Хорошо, очень хорошо… у тебя все, Лорьен?
– Нет, Ваше Высочество.
Побледнев в лице, словно воришка, пойманный за руку, Лорьен уронил взгляд на свиток и с дрожью в руках разгладил его непокорные края.
– Ну, и чего тянешь кота за хвост!?
– Еще лорд-канцлер сообщает, что лорд Аддерли упомянул о возможности мятежа на Пяти Островах.
– Ах, же ты кусок дерьма! – вскричал принц, схватившись за эфес серповидного кинжала.
Подняв взгляд, Лорьен узрел перекошенное от злобы лицо принца. Он мог отдать руку на отсечение, что будь здесь лорд-казначей, то не сносить ему головы.
– Какие будут указания, Ваше Высочество?
– Если он такое заявил, то промедление – верная смерть! Дай знать Виклафу, чтобы держал флот и войско на изготовке. Завтра все решится – быть мне на троне или гнить в канаве.
После того, как год тому назад случилось нашествие саранчи, принц Эрик посчитал это знаком и принял решение готовиться к войне. Судоверфи на Пяти Островах, уничтоженные во времена короля Эдмуна, были восстановлены, а вслед за тем начались работы по созданию флота, которого никто прежде не видывал. Корабельщики работали столь усердно, что каждую неделю со стапелей сходило по шесть-семь кораблей, что не могло пройти мимо внимания шпионов лорда Аддерли и местных жителей, засыпавших и просыпавшихся под стук топоров. Ему нужен был всего на всего один месяц, чтобы завершить задуманное, а здесь, так некстати, выступил лорд Аддерли.
– Как скажите, Ваше Высочество.
Поднявшись, Лорьен отвесил поклон, собрал свитки в охапку и
посеменил к выходу.
– Да, и Чамберса поблагодари, – сказал принц. – Скажи ему, что Его Высочество им довольно.
– Хорошо, Ваше Высочество.
– Хотя, нет, скажи ему, что Его Высочество довольно им, но, этого недостаточно. Чтобы сохранить расположение Его Высочества и должность при новом короле, надо бы спровадить из столицы
Королевскую гвардию.
– Как скажите, Ваше Высочество.
Взявшись за дверную ручку, Лорьен развернулся и посмотрел на принца.
– Ваше Высочество, можно высказать мнение, которое вам может не понравиться?
– Говори.
– Если война с короной неизбежна, Ваше Высочество, то нам не обойтись без союзников.
– Зачем нам союзники, коль у нас отличное войско и лучший флот на все королевство?
– Все верно, Ваше Высочество, однако в нашем предприятии флот нам не подмога, ибо война будет вестись на суше. И потом… войско из ополченцев и людей, привыкших зарабатывать на жизнь разбоем, несравнимо с Королевской гвардией.
– И кого же ты видишь в союзниках?
– Лорда Стэнходжа, Ваше Высочество.
– О, Боги, искать поддержку у пройдохи!?
– Да, Ваше Высочество, ибо без вашего дяди наше предприятие обречено на провал.
– Прежде небо рухнет на землю, нежели я свяжусь с этим пройдохой!
– Это, Ваше Высочество, есть политическая необходимость. Какой-никакой, но ваш дядя владеет Грин Каунтри, а это единственный путь к сердцу королевства.
– Дядюшка безмерно предан сестрице, о каком союзе ты говоришь?
– Ваше Высочество, он предан до той поры, пока Ее Величество платит за лояльность.
– Предлагаешь подкупить его?
– Да, Ваше Высочество.
– Хорошая мысль, но мне неведомо, во сколько обходится
сестрице его лояльность.
– Я знаю, Ваше Высочество, – улыбнулся Лорьен. – В десять тысяч фунтов.
– Не много ли для пройдохи!? – возмутился принц, вскинув брови от удивления.
– Не много, Ваше Высочество.
– А если он не пойдет на союз?
– Пойдет, Ваше Высочество, ибо ваш дядя знает толк в политике
не хуже вашего. Если путь к сердцу королевства лежит через Грин Каунтри, то к сердцу лорда Стэнходжа – через золото. Кто больше заплатит, тот и будет владеть его сердцем.
Опустив взгляд в пол, выложенный бело-черным мрамором, принц задумался, а затем встряхнул головой и посмотрел на советника долгим взглядом.
– Если наше предприятие выгорит, – проговорил он, нарушив молчание. – Ты получишь Вестхарбор и титул лорда-наместника.
– Ваше Высочество, ваша щедрость не знает границ! – воскликнул Лорьен, отвесив глубокий поклон.
– Как и твой ум, Лорьен. Не будь его, я бы тебя не держал при себе.
А теперь, иди, и помни, что от нашего предприятия решается не только моя судьба, но и твоя.
– Да, Ваше Высочество.
Отвесив поклон, Лорьен открыл дверь и вышел вон, оставив принца наедине с собственными мыслями. Отворив балконные двери, принц вышел наружу и толпа снова возликовала. Вздохнув полной грудью, будто ему не хватало воздуха, он закрыл глаза, упиваясь соленым воздухом Вестхарбора с примесью терпкого запаха еловых шишек. Он хорошо помнил этот воздух, пьянящий почище хирамского эля, когда тридцать два года тому назад оказался в Вестхарборе на правах изгнанника. Обосновавшись в Доме Эдмуна, принц первым делом возжелал забыться, дабы отвлечься от гнетущих мыслей. Однако, испив не одну пинту великолепного хирамского эля, он так и не сумел забыться, ибо воздух Вестхарбора чудесным образом и пьянил, и отрезвлял. Дело дошло до того, что он усомнился в подлинности эля, и чуть было не казнил держателя таверны, поставлявшего эль ко двору. За того вовремя вступился Лорьен, которому во многом он и был обязан той поддержкой народа, которой обладал и по сей день. Вспомнив о народе, принц открыл глаза и
улыбнулся, ибо толпа не переставала ликовать.
«Как же мне будет не хватать этого воздуха», – подумал он.
Махнув толпе, принц Эрик бросил взгляд на запад, туда, куда были обращены все его помыслы.
ТАУН-ХОЛЛ
– Что, уже полдень? – спросил Закайя, появившись в окне, обнесенном ажурной решеткой.
Маджио, сосед старика, кивнул и бросил взгляд в сторону Таун-холла[29 - Таун-холл – городская усадьба.]. Народ, толпившийся у здания Городского совета Миддланда, наперебой гадал, какую глупость слуги народа выкинут на этот раз. Были среди собравшихся как люди праздно шатающиеся, пришедшие из чистого любопытства, так и люди, обуреваемые страстями, искренне радеющие за будущее родного города.
– Я не для того сюда перебрался, – проговорил Закайя, щурясь от яркого солнца. – Дабы терпеть это безобразие…
– Чего ворчишь-то?! – раздался женский голос из глубины дома. – Сам же говорил, хочу дом в хорошем месте, поближе к богачам, и что же!?
– Кто ж знал-то, что здесь такое творится!? А вот встречу того негодяя, что продал мне дом, ух-х-х, я ему задам трепку!
Для пущей убедительности Закайя поднял кулак и потряс им над головой, угрожая прежнему хозяину дома.
– Не ворчи, дурень, лучше делом займись, два дня осталось до прихода господина Реклуса.
– Да знаю я, знаю!
Поправив на голове ночной колпак, то и дело съезжающий на глаза, Закайя тяжело вздохнул, будто на его плечах была непосильная ноша, и растворился в недрах дома. Усмехнувшись, Маджио принялся раскладывать яблоки с места на место, предвкушая удачный день. Его румяное лицо так и светилось от счастья, ибо дни созыва Городского совета были лучшими днями для его торговли. Закончив с яблоками, он взялся за груши, как его внимание привлек шум. При виде двух гвардейцев, объявившихся на пороге Таун-холла – это означало, что Городской совет в полном сборе – толпа пришла в крайнее возбуждение. Правда, еще не было главы совета, что было в порядке вещей.
Двухэтажное, прямоугольное в периметре, здание Таун-холла находилось на одноименной площади в центре верхней части Миддланда, от чего жители близлежащих кварталов называли его не иначе, как Сердцем столицы. Словно подтверждение тому цвет здания, выложенного из красного кирпича. Впрочем, торговый люд с этим был в корне не согласен, говоря, что «сердце столицы – это рынок, а Таун-холл лишь голова, которая не всегда на месте». Так или иначе, но Таун-холл был средоточием власти, от решений которой зависела жизнь каждого из детей саламандры. На первом этаже здания находились Зал для приема горожан и Зал заседаний Городского совета, на втором – каморка архивариуса, Архив, ведомый Королевским архивариусом, и Хранилище Городской казны, доступ в которую имел глава Городского совета. По центру здания размещалась сорокадвухфутовая башня с бронзовым колоколом, нареченном в народе Первым вестником. Будь то эпидемия чумы, коронация, рождение наследника или объявление войны и мира, первым возвещал о случившемся колокол Таун-холла.
– Слышал, – сказал мужчина в сером дорожном плаще. – Что сегодня будут говорить о дорогах.
В его голосе, подрагивающем, как струна на арфе, слышалась озабоченность, и, было от чего. Держа молочное хозяйство на городской окраине, он каждый божий день ругал ремонтируемые дороги, из-за которых делал большой крюк, дабы попасть на рынок. Молоко, не терпящее долгого пути на солнцепеке, приходило в негодность, от чего молочник терпел убытки и заодно с дорогами проклинал и Городской совет
– А я слышал, – пробурчал мужчина с залихватскими усами. – Что Ее Величеству собираются воздвигнуть памятник.
– Какой по счету? – спросил толстяк.
Улыбка, блуждающая на его лице, говорила о нем, как о человеке, не обремененном тяготами жизни. Не услышав ответа, толстяк прыснул смехом, обрызгав слюнями впереди стоящего мужчину.
– Эй, дурак, закрой глотку! – вскричал широкоплечий мужчина, обернувшись на смех.
Узрев сердитое лицо, перепаханное оспой, толстяк осекся, не рискуя связываться. Недовольство проявили и другие соседи толстяка, ибо его смех был неуместен – памятники Ее Величеству, возведение которых ложилось тяжелым бременем на Городскую казну, были, чуть ли не на каждом шагу.
– А вот и старина Кирби собственной персоной, – процедил усач, кивнув на повозку, подкатившей к входу в Таун-холл.
Окинув взглядом толпу, старейшина Кирби дождался помощи возницы и вывалился из повозки, точно какой-то мешок с дерьмом. Отдышавшись, он проплыл мимо зевак и исчез за дверями Таун-холла.
– Ух, какую морду отъел, – буркнул молочник.
– Посидишь с его, и ты такую морду отъешь! – подхватил толстяк, прыснув смехом.
– А я погляжу, тебе все смешно?
– А что, плакать прикажешь!?
Вздохнув, молочник промолчал и присоединился к прочим зевакам, с жадностью вслушивающимся в голоса, доносившимся сквозь высокие арочные окна Таун-холла. В нижней части окон были видны деревянные скамьи, расположенные в три яруса, и старейшины, восседающие на скамьях. О чем-то споря, они то и дело вскакивали с мест и махали руками, и снова возвращались на свои места. В верхней части окон были видны стеллажи Архива, обращенные к площади тыльной стороной. Если первый этаж бурлил, то на втором царила мертвая тишина.
– Приветствую вас, господа, – сказал мягким голосом старейшина Кирби, на лице которого, и без того страдальческом, лежала печать уныния.
– И мы, народ Миддланда, приветствуем тебя! – выкрикнули традиционное приветствие члены совета, при этом часть из слуг народа ограничилась взмахом руки.
Шум, до того стоявший в Зале заседаний, на мгновение стих, а затем снова возобновился. Как всегда бывало, все споры в стенах Таун-холла сводились к двум вопросам – как наполнить казну и на что потратиться. Одни призывали к введению соляного налога, ибо это была единственная возможность залатать дыру в казне. Другие призывали к отмене таможенной пошлины, дабы привлечь в столицу богатых купцов и искусных ремесленников из Хирама. Третьи, пребывающие в меньшинстве, ртов и вовсе не открывали, будто выказывая пренебрежение к бесконечным спорам. Что до того, на что тратить средства из казны, то и здесь споры были не менее горячими. Одни призывали к тому, что средства надобно тратить на улучшение дорог, дабы булыжник прилегал к булыжнику вплотную, ибо плохая дорога вредит ногам и копытам лошадей. Другие, что надобно взяться за ремонт домов, ибо негоже столице иметь прекрасный фасад и ужасный задний двор. Третьи же, обвиняя и тех, и других в пустословии, предлагали открывать больше рынков, ибо торговля всему голова. Раздавались голоса и в пользу того, чтобы установить очередной памятник королеве, как достойнейшей представительнице дома Бланчестеров, но, они были в жалком меньшинстве. В еще большем меньшинстве пребывали те, что избегали жарких споров, предпочитая сохранять рот на замке.
