Однажды в Москве. Часть I

– Меня они все волнуют.

Мансуров жестом подозвал официантку.

– Я не могу перетащить весь Баку. И еще: нас, черных, братья наши славяне не очень жалуют.

– А что за них паришься? – получился прекрасный повод “ощупать” его нутро.

– За них!.. – Мансуров презрительно фыркнул. – Кто сказал?.. Мне платят. Бесплатно парюсь я только за себя и за Кима. И мне глубоко начхать на них, на тех, на других… Но за Корейца я любого загрызу. И все это знают…

Вынув из портмоне рубли, он рассчитался с Машей, которая, получив щедрые чаевые, расплылась в улыбке.

– Приходите еще. Рады будем.

– Еще бы… – Мансуров бесцеремонно икнул. – Только Антона больше не зови, аппетит сбивает. Кузнец нам не нужен. Зачем нам кузнец19?..

Мы вышли из кафе. Тарзана оставили в машине. Теперь, увидев нас, он попытался высунуть морду из чуть открытого окна машины и нетерпеливо заскулил. Мансуров вынул из кармана оставшиеся сосиски – он их аккуратно завернул в салфетку – и бросил псу в кабину. Казалось, он вовсе забыл о вопросе.

Я решил идти на таран.

– У тебя должок. Не думаешь вернуть?

Мансуров повернулся и впился в меня взглядом.

– Вот ты как заговорил…

Я не ответил. Диспут был неуместен.

– А не жалко его разменивать? Еще пригодится.

– Не жалко. Я не сливаю друзей.

После короткой паузы Мансуров рассмеялся коротким смешком.

– Браво! Теперь я, наверно, должен восхищаться тобой.

–…

– Ладно, поехали. С Корейцем потолкуешь сам, может получится… Только Тарзана высадим. Ты любишь Тарзана?

– Нет! Это не пес, а козел, – ответил я уже в машине, – весь салон испоганил.

– Тарзан, голос!

Бешеный лай пса, мой отчаянный крик вкупе с гадким хохотом Мансура вновь заполнили салон дикой какофонией.

– Люблю, люблю, очень люблю! Чтоб он сдох!..

После часа молчаливой езды я осторожно начал развивать тему.

– Ребята тебе будут благодарны. Ты на них… на нас можешь рассчитывать.

Мансуров опять рассмеялся. Я уже не вытерпел.

– Что ты без конца ржешь? Что я смешного сказал?

– Я просто вспомнил твой ответ, когда аналогичное сказал тебе Ким, – приглушая смех, ответил Мансуров. – Ты тогда гордо встал в позу, что надеешься только на себя. Что ж, Москва воспитывает…

“Черт… Он просто невыносим…”

Машина резко завернула в указанном Мансуром направлении.

– Я, в отличие от тебя, не гордый, – после небольшой паузы неожиданно продолжил Мансуров. – Я действительно надеюсь, что будете рядом, когда понадобитесь. А главное, не воткнете мне нож в спину…

Я почувствовал, как пальцы впиваются до побеления в рулевую колонку. Кажется, внутри моей шкуры сидели несколько тысяч докторов Джекиллов и мистеров Хайдов…

Глава XV

Машина заехала в широкую сосновую аллею, в конце которой вырисовывался, видимо, пятиэтажный дом из красного кирпича, обнесенный высоким, таким же каменно-кирпичным забором. К нему был пристроен небольшой КПП, а рядом была оборудована аккуратная стоянка, на которой были припаркованы несколько десятков военного плана машин, в основном “Уралы” и “Газики”. Все это мы наблюдали уже у шлагбаума, перед которым расхаживали несколько крепких ребят в куртках-афганках без знаков отличия и вооруженные раскладными автоматами. В этой точке сосновый бор заканчивался, вернее, был вырублен. Открытое пространство по всему периметру забора просматривалось как на ладони. Там и здесь виднелись неровные пни, выползающие из земли как большие, сказочные грибы.

Военнослужащие были аккуратно укомплектованы, на боку десантные лопатки. Автоматы хоть небрежно, но были нацелены на нас.

Мансуров вышел и подошел к одному из них, видимо, к главному. Тот вполне дружелюбно поздоровался. После отошел в сторону, вынул рацию и начал, видимо, передавать информацию. Мансуров вернулся и сел в машину.

– Это военная часть? – я спросил.

– …

– Понятно.

– Надо немного подождать. Убери авто с дороги.

Я молча подал машину к обочине…

Кореец меня тепло встретил в простой, но уютно обставленной комнате, в которой более всего смотрелся старинный письменный стол и такого же плана широкий, темного цвета диван. Он еще раз поблагодарил меня за участие в излагаемой ранее операции, спросил об обустройстве в новом доме, о семье, интересовался, хватает ли мне на жизнь и прочее. Он явно лукавил, так как я уже получил от Мансурова пакетик, где лежали зелененькие купюры. И, как понял, определенную сумму мне собирались платить каждый месяц…

– А чем вы, собственно, занимались, голубчик, позвольте спросить, в этой Организации, – опять не сдержался и перебил Прилизанный. Все зароптали.

– А всем тем, что велели. – Длинный глотнул из рюмки.

– То есть, как я понимаю, вас могли бы использовать и в качестве киллера, поскольку вы рекомендовали себя как снайпер?

Длинный нехотя кивнул. Наступило неловкое молчание.

– Постарайтесь понять. В Москве того времени на улицах, в лесных массивах происходили такие же войны, как и в горячих точках, конечно, с меньшим объемом и частотой. Периодически сталкивались чьи-то интересы, которые легче и проще было решить с помощью оружия. Столица и промышленные города РФ со своей бандитской жизнью напоминали США в тридцатые годы. Следовательно, если я частица Организации, то во имя ее интересов должен был участвовать в этих войнушках – стрелять, убивать и всегда быть готовым к летальному исходу и для себя. Я понимаю, вы привыкли смотреть на жизнь через призму триллеров и сквозь розовые очки, тогда идите и дальше читайте романы, где герой порой такой везучий, что умудряется спасать мир, не нарушая правил дорожного движения.

– Расскажите что-нибудь из своих “рабочих” будней, – у Аталай загорелись глаза.

– Мы отвлекаемся, – неуверенно напомнил рассказчик.

– Ну хоть немного… – умоляюще взглянула на аудиторию деваха. – Ну, пожалуйста!

– Только коротко. – Ожидаемо буркнул Прилизанный.

Длинный пожал плечами…

– В этот день я должен был ликвидировать одного субъекта. Но промахнулся…

– Вы? – переспросил Прилизанный, внимательно глядя поверх очков. – Что-то не так. Промахнись в действительности, вы рассказали бы другую историю.

– Преднамеренно… – спокойно объяснил тот. – Я промахнулся преднамеренно.

Он потушил недокуренную сигарету в пепельнице и продолжил…

– Этот человек, как мне объяснили, работал в одном важном департаменте. По заказу конкурентов упорно преследовал одного очень ценного нашего клиента в судебном порядке и, видимо, был близок к его посадке в места не столь отдаленные. Когда на него не повлияли разные меры воздействия, в том числе предложенные солидные отступные, решили не церемониться и поступить с ним по принципу: нет человека, нет проблемы.

В этот день этот предполагаемый жмурик рыбачил на берегу реки Яузы с очень похожими на него по типу и возрасту двумя другими субъектами и, видно было, от души наслаждался жизнью. Все они были в теплых ветровках, с рюкзаками, и даже лысины у них под лучами слабого солнца светились одинаково.

Когда я с противоположной стороны реки с оптического прицела взял нужную лысину на мушку, он вдруг расхохотался, и я невольно снял палец с курка. Не то что я его пожалел, нет… Если человек богатый, но упрямый глупец, еще и пытается уничтожить оппонента с позиции грязного бизнеса, он не стоит жалости. Просто вдруг показалось странным, что вот этот лысый плюшевый мишка, который так жизнерадостно и беззаботно смеется, одним моим прикосновением на курок может превратиться в ничто и уже больше никогда и ни для кого не засмеется. Через секунду я выстрелил, но не в левую половину тела, а правее. Пуля из глушителя винтовки продырявила ему плечо и откинула на спину. Смешно было наблюдать, как друзья его сначала ошарашенно уставились на вдруг растянувшегося на земле и страшно орущего товарища, а через секунду со всех ног кинулись диаметрально налево и направо от места события…

– И он…

– Всего лишь был серьезно ранен, – ответил рассказчик на предполагаемый вопрос Гюлечки. – Кстати, после выздоровления образумился и отстал от нашего клиента. Более того, извинился.

Такова уж природа большинства людей. К тому, чему можно дойти простой логикой, они допетривают… ну, сами знаете, чем.

– А вам…

– А мне, видимо, решили более не поручать такого рода задания без особой надобности, так как все поняли. Мне Мансуров после намекнул. И, кстати, не заплатили. Ну и хорошо. И так без дела не сидел и свое бабло отрабатывал на совесть.

– А чем вы еще занимались? – все допытывался Прилизанный.

– Ну, контролировал с Мансуровым и его людьми определенные коммерческие точки, я же говорил. Иногда Романовы и Митяй присоединялись, если возникала необходимость. Устраняли разного плана проблемы и т.д. Мансуров очень часто куда-то исчезал, и тогда все чаще заменял его я.

Что важно для нашего рассказа, мы контролировали, в том числе и бизнес клана Манучаровых и прочих московских армян.

– То есть ваша Организация занималась банальным рэкетом.

– Крышеванием, если выразиться более грамотно. Я бы сказал, люди сами к нам тянулись. Мы действовали аккуратно и были надежнее, чем классические, разношерстные ОПГ, держащие своих данников в постоянном страхе. Мы даже могли инвестировать клиента, если чувствовали в его делах перспективу. Могли списать долги, если прогорел, могли подключать своих специалистов, ну, юристов, экономистов, прочих, если нужно была консультация, задействовать чинуш…

Потому люди даже с благодарностью делились с нами и чувствовали себя как за каменной стеной. Безжалостно карали лишь кидал, чтобы остальные не расслаблялись. При моей практике, помню, словили одного, который, прихватив нормальное количество нала, ударился в бега. Далеко не убежал. Поймали и в присутствии других клиентов, которые якобы случайно оказались при расправе, удалили почку, компенсируя этим часть утраченной суммы. Остальное сам вернул, после того как был в состоянии. Все это время его жена и двое детей “гостили” у нас.

Кстати, вернул он в два раза больше, чем украл. Все продал и остался нищим и не при деле… Но разве не заслужил? – прошелся взглядом по аудитории рассказчик. – Кто просил его нарушить заповедь Смотрителя?..

У каждого из нас были свои обязанности. Одна из наших с Мансуровым было вышеизложенное. Это не значит, что Организация существовала исключительно за счет этой деятельности. Но, как я понял, дополнительные финансовые вливания не мешали. Надо было содержать, как я уже сказал, семьи погибших, подкупать чиновников и т. д. Ну вы поняли.

– То есть конкретные разведывательные задачи перед вами не ставились, я правильно понял? – не унимался Прилизанный.

– Я же ответил – нет и нет… – чуть раздраженно ответил Длинный. – У них в Азербайджане уже функционировала устоявшаяся сеть, зачем еще паленый человек, числившийся в розыске?.. Бог мой, я понял, вы озабоченный на эту тему. Но давайте все-таки по порядку.

– Тогда почему Мансуров привлек вас, можете объяснить? Чтобы рэкетом занимались? Что вы чепуху мелете! – неожиданно закричал Прилизанный.

Аудитория вздрогнула и уставилась на вытаращенные глаза чинуши. И сам он был весь побагровевший и напоминал розовую часть яблока сорта розмарин. Лишь рассказчик сохранил спокойствие и на неожиданный гнев Прилизанного вовсе не среагировал.

– Я вас понимаю, – контрастно спокойно ответил он, – этот вопрос неоднократно и сам задавал себе. Но, не поверите, до сих пор затрудняюсь с ответом…

Он встал, скрипя стулом, и, ссутулившись, шагнул к окну. Немного вгляделся в пейзаж. Прошло несколько минут перед тем, как о нас вспомнил и повернулся:

– Говорят, волки-одиночки перед разными природными или иными явлениями сбиваются в стаи, чтобы выжить. Думаю, Мансуров в Баку ко мне подсознательно потянулся, почувствовав родственную душу. Меня по легенде преследовали менты – азербайджанские менты, которые сыграли в его судьбе столь роковую роль… А я свою роль или хорошо сыграл, или же сам в действительности был таковым, похожим на него, и он это почуял. Скорее и то, и другое. Я же говорил, все мы были чем-то похожи.

– Вы хотите сказать…

– Там, в камере, Мансуров просто захотел помочь, когда поверил в мою историю. Я не был ему интересен в оперативном плане, постарайтесь понять.

– А Магомедказиев?

– А тут дело посерьезнее. Видимо, Мансуров изначально получил от Корейца инструкцию по этой теме. А, встретив подходящего субъекта, начал действовать. Зачем, что и как, вы поймете, если дослушаете.

– Хорошо, тогда последний вопрос… – бесцеремонно махнул роптавшей публике Прилизанный. – Вы практически отказались от роли киллера в Организации, не убили этого чиновника у Яузы-реки. Это из-за возможных последствий или дело в морали?

– В морали… – бесстрастно ответил Длинный. Но после небольшой вопросительной паузы нехотя разъяснил:

– Заказ необходимо выполнять чисто, тогда можно претендовать на гонорар. Если объект, пусть даже тяжело ранен, но остался жив, дело проваленное… Это был мой первый и последний заказ такого плана. И я разобрался в себе окончательно именно на берегу той реки. Я понял, что могу убить человека из мести, на войне, защищаясь и защищая близких, из чувства благодарности на худой конец, как этот бедолага Мансуров. Но только не из-за корысти. Это поняли и в Организации.

– Продолжайте, – откинулся в своем кресле Прилизанный…

– Кореец внимательно выслушал мою просьбу. Мансуров растянулся на диване, крутил сигаретную пачку и не вмешивался, после встал и вовсе вышел.

– Ситуация ясна. Чисто по-человечески я тебя понимаю. Дружба – серьезная вещь для нормальных людей. Но я не могу так просто перетянуть к себе членов другой организации. С этой Бригадой у нас и так натянутые отношения на фоне последних событий. Игорек нас устраивал… И пойми, – встал и начал расхаживать по комнате Кореец, – есть неписанные законы совместного сосуществования, которые даже мы не нарушаем без особой надобности. Короче, у каждой организации есть сугубо личное жизненное пространство, куда не следует и не принято лезть. Я тебе, считай, по понятиям раскладываю. Если кто-то бычится, остальные объединяются и обламывают ему рога…

Насчет тебя попросил Мансур и, как оказалось, не зря. Но я не могу каждый раз это повторить.

– Они пригодятся… – мозг работал на пределе. И я понимал, что задачу должен решить сейчас, после вовсе не получится.

– Каким образом?

– Ну, мы делаем деньги на призывниках.

– Это все?

Я понял, что должен идти ва-банк.

– Скажу откровенно… – я вопросительно посмотрел.

– Да, так лучше.

– Понимаешь…

Мне все-таки сложно было начать, и я боялся все испортить.

– …Ребята мои ездят по всему Кавказу, да и не только, уже Таджикистан освоили, ездят и по другим регионам. Это по работе с призывниками. Но они могут и иные задачи выполнять.

– Например? – я почувствовал, как Кореец сосредоточился.

– Это ты знаешь. Мансур-то ездит в Баку…

Молчание на несколько секунд.

– Ну и что? Может, у него там баба. С чего взял, что он там иные задачи выполняет?

– Нет у Мансура в Баку никого.

– Это он сам сказал?

– Нет. Он не любит про себя рассказывать.

– Тогда кто?.. Ты что, следишь за ним? – Кореец напомнил мне кобру перед броском.

– Ким, я с ним в команде. Зачем следить?

– Кто тебе про него рассказывал?

– Ну, Лариска сболтнула, когда пьяная была, а я все связал… – я изобразил замешательство. – Так я это к слову, для ясности… Черт! Надо же, бабу заложил.

– Что она еще рассказала?

– Что Мансур один на белом свете. Что, кроме тебя, у него никого нет. Но он часто оставляет ее и пропадает в этом чертовом Баку, а она скучает…

Кореец встал и подошел к окну. Черный свитер с толстым горлом плотно облегал его массивную фигуру и на серо-белом фоне стены выделялся, словно огромная, бесформенная ляпа.

– Рома, ты мямлишь вокруг да около… – повернулся он ко мне и пристально посмотрел. – Последний раз предлагаю ясно изложить мысли. Меня ждет Савелий Николаевич.

– А разве я не ясно изложил? – я пожал плечами. – Мне нужно, чтобы мои люди остались живы и при мне. И для этого описываю их возможности. Я не знаю, чем Мансур в Баку занимается и знать не хочу, если не положено. Но и мои ребята люди надежные, и свои бабки, а тем более шкуры отработают, где надо и как надо. Если ты откажешь, то и я уйду. Я не буду смотреть, как Федька отстреливает ребят…

– Может, им ничего и не грозит, можно ведь договориться? Федька не пойдет на рожон.

– Поговаривают, что его крышует ФСБ. Ты теперь для него не указ. Да и сам признался: у каждого свой котел. Но здесь еще другое.

– Что еще?

Я за ним внимательно следил. Мысли его витали, видимо, не по теме.

Я про Наильку рассказал. Ну, как Федька ее домогался, и как братья его приструнили.

– Сам понимаешь, если что, и я напрягусь. А ведь я числюсь у вас. Хочешь не хочешь, это и к тебе будет иметь отношение…

Ким некоторое время молчал и, опустив голову, что-то чертил. Казалось, меня вовсе забыл.

– А все-таки, почему Мансур ездит в Баку… по-твоему?

На этот раз Кореец показался мне не коброй, а гадюкой.

– Ну, я, может, и не такой башка… – я понимал, что сейчас нельзя переигрывать, – я же общаюсь с ребятами, а они открыто говорят, что вы хотите реанимировать империю. Так и говорят, империю. Ну, СССР значит…

– Во как… – Кореец даже не был удивлен. – И как ты на это смотришь?

– А никак. Мне политика по барабану. Но при Советах такого бардака не было и люди во что-то верили. Если не в Бога, то в прокурора.

– То есть ты за Союз?

– Да хоть за черта, если это поможет навести порядок. Пойми, я человек восточный, определенные понятия останутся при мне хоть при русских, хоть при китайцах – я, моя семья, моя родня и друзья. Если бы не развалили Союз, мой братан не пошел бы на войну и остался бы жив. Моя супруга, по воле судьбы армянка, осталась бы в Баку, и мы в родном городе жили долго и припеваючи. Как наши родители и родители наших родителей, и тысячи простых людей. Следовательно, враги те, кто это зло сотворил.

– Ладно, тут картина ясна… – Кореец выглядел задумчиво и хмуро. – Но ты так и ясно не ответил, зачем Мансур в Баку ездит… по-твоему?

На секунду наши взгляды скрестились. Но я уже вошел в роль.

– Почем знаю, зачем? Я это все к теме… Но, если ездит, значит, ты знаешь. Если ты, то эта ваша тема. Это и коту ясно. Может, тоже реанимацией занимается, а может наркота. Ведет же он дела с цыганами… Он у них авторитет. А наркота у цыган постоянно. А откуда, если не из Баку?..

В ответ вновь его холодный и ничего не выражающий взгляд.

Я покрылся холодным потом. Тут вошел Мансуров и меня почти спас.

– Тебя зовут. – Он к Корейцу.

– Хорошо… – тот начал выбирать со стола какие-то бумаги, собрал в папку. После поднял глаза и, как бы между прочим спросил.

– Скажи-ка мне, братец Рома, про вашу эту девицу… Как ее?

– Наиля… – я с трудом проглотил слюну. Сердце защемило.

– Ну, с нашими-то русаками все ясно. Один уголовник и два бандита-спортсмена. А вот эта Шемаханская царица?..

– Я же объяснил! – Мансуров торопливо и, как мне показалось, чуть взволнованно встрянул. Я удивленно перевел взгляд.

– Знаю, знаю, – перебил его Ким. – Меня интересует другое.

– Что же? – я мысленно поблагодарил Бога, что в комнате полумрак и не различимы оттенки цветов, в том числе на моем лице.

– Ведь эти братья приходятся ей не родными?

– Троюродными. – Я уточнил.

– Эта девушка всегда с ними. Может, мы не знаем, один – любовник?

– Исключено, я был бы в курсе, – не въезжая в суть, я опроверг.

– Тогда объясните мне, старому холостяку, почему молодая, красивая баба за полтора года проживания в Москве ни с кем не завела отношения? Что она, святая?

Кореец у дверей обернулся, на секунду обозрев нас, словно ожидая ответа. После посмотрел на часы:

– Ждите…

Сказать, что я сильно побледнел, значит, ничего не сказать. Никогда сердце так бешено не стучало. Если повезет, Мансуров, чей взгляд я чувствовал затылком, ничего не заметит.

Вдруг осенило.

– Постой, постой… – я всеми силами пытался унять в себе эту тупую растерянность. – Вспомнил, Павел рассказывал, что у нее был жених, все шло к свадьбе, но выяснилось, что он встречается с ее подругой, – я мысленно поблагодарил Мусаева за эту, вроде бы банальную легенду. – Она его не простила. Вот, наверное, одна из причин, почему Наиля перебралась в Москву. Слышал, этот урод и здесь не оставляет ее в покое.

– Правда? – мне показался, что Мансур оживился.

– Что значит, правда? – я как бы вышел из себя. – И вообще, какое вам дело, с кем она встречается? Ты можешь мне объяснить, что происходит, черт возьми?

– Кажется, могу…

От мрачного ответа Мансура я вновь похолодел. Он же развалился на диване, вынул сигарету и, прежде чем прикурить, ответил:

– Нравится она мне, братан, давно хотел об этом сказать, но как-то не решался. Думал, может, пройдет… – Мансуров начал выпускать дымовые кольца в потолок.

Я почувствовал, что медленно прихожу в норму, а цвет лица вновь светлеет.

– И где же ты с ней сошелся?

– Да нигде, в том-то и дело, – Мансур лежа, лениво потянулся. – Ты же знаешь, как я снимаю телок: раз плюнуть. Но с ней… Если пересекусь, даже слов не найду.

– Слушай, я как-то не врубаюсь, где же ты встретился с нею, чтобы так втюриться. Ведь вы действительно не пересекались?

– Ты забыл?.. – он нехотя ответил. – Тогда, в кабаке. Перед тем как шампанское отправить, часа два за вами наблюдал…

Вспомнил. Ресторан-кабак на ВДНХ. В этот день мы отмечали Наилькину днюху и по ее просьбе праздновали в узком кругу. Кроме Романовых и их подружек, присутствовали Митяй с толстушкой-женой и их взрослая дочь Эвелина. Джулию Наилька меня попросила не брать. Как объяснила, в ее присутствии она чувствовала себя скованно. Кроме того, мы собирались обсудить некоторые служебные вопросы, ну, вы поняли, связанные с Конторой… Я не стал настаивать, так как уже успел лицезреть новых пассий братьев, слишком раскованных и разодетых. И я знал, что моей консервативной и ненавидящей шумные застолья жене будет неуютно…

– И что же обсуждала с вами, женатым мужчиной, эта ваша Мата-Хари? – тут съязвил Оператор.

– Неважно, – сухо ответил Длинный. – В разгар веселья официант преподнес нам дорогое шампанское от некоего друга и, подняв глаза на второй этаж, мы увидели улыбающегося Мансурова, сидевшего у столика рядом с перилами в компании некоего субъекта, напоминающего лысым черепом и квадратным подбородком палача Миледи из знаменитого фильма.

– Следил… – завороженно выдохнула Аталай.

– Обедал, – возразил Бакинец.

– Ясно, что в ресторане не молятся, – изрек Арзуман и аргументированно добавил:

– Можно, обедая, следить или, следя, обедать.

– Логично, – согласился Длинный. – Я и сам об этом подумал, но не подал виду и жестом пригласил их к столу. Он отказался. Через какое-то время они, не попрощавшись, исчезли…

– …Определить, где она проживает, мне не составило труда, – Мансуров продолжил. – И по твоим рассказам, которых я то и дело направлял в нужное русло, постепенно разузнал про эту троицу многое. Братья по сердечной теме с ней, меня, естественно, не зацепили. Но насчет тебя были сомнения.

Я молча уставился на него.

– В какой-то момент мне показалось, что между вами что-то есть.

– Мог бы спросить… И ты должен был знать, что для меня, кроме жены других женщин не существуют.

– Почем знал? Подумал, одно, наверное, другому не мешает. Любовь ведь бывает разной. Это я после убедился, что ты у нас святой. Хотя к святым я всегда подозрительно отношусь.

– Поэтому тогда в кабаке следил? – я не сдержался.

– Что ты о себе возомнил? – Мансуров ухмыльнулся, но и не опроверг.

– С чего ты взял, что между нами что-то есть? – я с досадой вспомнил слова Джулии.

– Ну, как сказать?.. Вы как-то смотритесь и чем-то похожи… – Мансуров почесал затылок. – И она на тебя как-то по-другому смотрела.

– Чепуха, – я вновь неуверенно возразил. – Она своего жениха ждет.

– Что-то долго ждет… – он призадумался.

– А Кореец тут с какого боку? – я решил уйти от скользкой темы.

– А с самого прямого… – Мансуров зевнул и вновь растянулся. Видно, Лариска ночью здорово отомстила ему за бакинские командировки. – Я как-то поделился с Кимом… А еще с кем мне делиться, черт возьми? Вот он и начал наводить справки, хотя я и не просил об этом. Потому что во всем, что касается меня, братишка очень внимательный, – широко улыбнулся он. – А насчет жениха… Может, завалить его? Одним мудаком меньше станет. Как можно было ей изменять? Вот закажу его тебе. Что скажешь? Плачу тройной тариф…