скачать книгу бесплатно
– Нет.
– Жаль. А ведь, наверное, можете. Ведь вы так красиво говорите, – разочарованно сказала Фотиния.
– Сам не знаю, с чего это я так заговорил? Возможно, из-за приближения моей жизни к финалу?
– Зачем вы так говорите? Вы ещё молодой! Мы вас тут вылечим. Даже ваш раненый товарищ выживет.
– Устал я всем рассказывать, что серьёзно болею.
– А что у вас болит?
И вдруг Павел понял, что у него сейчас действительно ничего не болит. Боль ушла вместе с его прошлой жизнью. Он удивился этому, но не обрадовался, зная коварство страшной болезни.
– Знаешь, Светлана, мне не хочется обсуждать мою болезнь.
– Ну и не надо. А почему вы меня так чудно назвали?
– В переводе с греческого Фотиния – означает светлая. В городе тебя бы звали Светланой.
– У нас на острове женщин с таким именем нет. Ну, я, пожалуй, пойду домой, – хрустальным голосом произнесла девушка.
– Я тебя провожу, – предложил Павел.
– Зачем? – искренне удивилась девушка. – Какой вы странный! До избы вздумали провожать, когда до неё рукой подать.
Фотиния направилась к своей избе. Павел проводил её взглядом. Вскоре в одном из окон избы Фёдора загорелся слабый дрожащий огонёк. Как догадался Павел, Фотиния зажгла свечу. Вскоре свеча погасла. Павел ещё немного постоял на причале, а потом вернулся в сарай, закрыл дверь и забрался на сеновал. Лунный свет уже не светил в окошко. Павел немного поворочался и крепко уснул.
Спал он мало. Едва забрезжил рассвет, как закричали петухи. Павел вышел на улицу и осмотрел местность, погружённую в синие утренние сумерки. Село начиналось от берега и занимало нижнюю часть склона холма, на вершине которого располагался храм. Избы стояли среди старых высоких яблонь, рябин, берёз и елей. Приусадебные участки были разделены низкими некрашеными заборчиками с редким штакетником. Между участками вились уходившие вверх узкие тропки.
Павел направился на причал. Над озером стелился рваный туман. Его молочно-белые клочья висели и над лесом. В озере несколько раз плеснулась крупная рыба.
Налюбовавшись озером, Павел решил прогуляться по селу и изучить окрестности. По узкой тропке между заборами он проследовал мимо двух соседних изб и вышел на более широкую дорожку, проложенную между двумя рядами утопавших в зелени бревенчатых домов. Огородов возле домов он не приметил. Когда Павел проходил мимо одной из изб, во дворе забрехала собака.
Павел ощутил умиротворение от осознания своего единения с природой, спокойствием и тишиной. Он поднимался вверх по дорожке на удивление легко, словно не был тяжело болен. Дома по обе стороны от тропы закончились. Теперь с двух сторон к дорожке подступал густой смешанный лес. От этого светлого, просвечиваемого утренними лучами солнца леса исходило спокойствие, а не гнетущее ощущение постоянной опасности, как это было в тайге. Звон-остров показался Павлу оазисом среди дикой тайги, подступавшей со всех сторон к Светлому озеру.
Вскоре дорожка разделилась на две узкие тропки. Павел выбрал более широкую из них, и пошёл дальше. Когда впереди, за деревьями, уже просматривался деревянный храм, он остановился перед очередной развилкой. Одна вытоптанная дорожка вела вверх, к церкви, а вторая, едва заметная тропка, терялась в траве и уходила вниз, к небольшому оврагу, по дну которого протекал журчащий ручей. Павел решил сначала спуститься к ручью. Он сбежал в овражек и остановился возле ручья, через который был перекинут узкий мостик из посеревших от времени и воды брёвнышек. Вдоль ручья росли мелкие голубые цветы, похожие на незабудки. Павел долго стоял, радуясь прекрасному утру. Потом он опустился на колени, склонился над и опустил ладони в ледяную прозрачную воду. От его тени бросились врассыпную блеснувшие мелкие рыбёшки, словно льдинки, проскользнувшие между его пальцев. Павел зачерпнул пригоршню воды и выпил живительную влагу, ожёгшую его язык и горло холодом. Он припал к воде и стал жадно пить.
Затем Павел встал и прислушался к своим ощущениям. Он не чувствовал привычной Боли в желудке. Павел подумал, что Боль, возможно, никогда не вернётся к нему, если он останется жить на Звон-острове. Он с восторгом посмотрел на нежно-зелёные листья склонившейся над ручьём ольхи, которые просвечивали под солнечными лучами, пробившимися сквозь кроны высоких деревьев, и подставил лицо под капельки влаги, падавшие с ветвей нависавшей над мостиком плакучей ивы. Капельки приятно щекотали его щёки.
Он вспомнил своё детство и летние каникулы, которые проводил в деревне у бабушки. Всякий раз, когда Павел приезжал в деревню, он знал, что впереди его ждут три месяца счастья, которые будут тянуться долго, словно целая жизнь. Его и сейчас переполняло ощущение глупого счастья.
Над овражком разлились торжественные гулкие звуки. Зазвонили колокола. Павлу показалось, будто он попал в сказочный мир, приветствующий его и радующийся его появлению. Он выбрался из оврага и направился к стоявшей на вершине холма церкви. Павел приблизился к каменной полутораметровой ограде. Пройдя немного вдоль ограды, он упёрся в кованую калитку. Павел открыл её и прошёл на территорию храма.
Снова раздался громкий колокольный звон. Павел запрокинул голову и посмотрел на колокольню, на которой маячила сутулая фигура нескладно сложенного человека, который бил в восемь небольших колоколов, выводя необычайно красивый звон. А потом звонарь несколько раз ударил в большой колокол, висевший в центре колокольни. Гулкий металл мерно загудел, и величественные звуки растеклись по плотному, пропахшему запахами полевых цветов, травы, сена и хвои, пряному воздуху. Павел словно вошёл в резонанс с этими звуками и даже стал мерно покачиваться в такт движениям звонаря, который, ухватившись за верёвку, примотанную к тяжёлому металлическому языку, бил им по колоколу. В тело Павла вливался звон, и его ослабленный болезнью организм наполнялся энергией радости и жизни.
Звон прекратился, отозвавшись несколько раз гулким мелодичным эхом, и Павел услышал голоса людей, приближающихся к церкви. Вскоре показались направлявшиеся к храму взрослые мужчины, женщины и несколько подростков. Мужчины были одеты в белые рубахи и широкие штаны, а женщины – в белые сарафаны или длинные платья, головы их были покрыты белыми платками. Среди этой процессии Павел заметил своих знакомых – Фёдора, Арину и Фотинию, которая, проходя мимо, лишь мельком взглянула на Павла. Сегодня на Фотинии было белое платье.
Не обращая внимания на Павла, люди зашли в церковь. Павел последовал за ними. Просторный храм был заполнен. Внутри пахло ладаном. Свечи отбрасывали трепещущие блики на иконы. На амвоне стоял высокий полный русобородый священник в чёрной рясе, читавший молитву.
Павел терпеливо отстоял службу и вышел из церкви, когда началось причастие.
Возле калитки Павел дождался Фёдора с семьёй. Фотиния шла следом за родителями. Павел подошёл к ним.
– Здравствуй! – приветствовал Фёдор Павла и пожал ему руку.
– Доброе утро! – сказал Павел.
– Тебе хорошо бы причаститься, – посоветовал Фёдор.
– Не готов я пока к причастию. А почему не все в церковь пришли? Вот и пасечника не видно.
– Многие сельчане в церковь вообще не ходят. А Родион постоянно работой занят, поэтому в храме редко бывает, как и литейщик Агапов. Они только по большим праздникам посещают службу. А пасечник, как и многие другие жители Звон-острова, ещё старинные языческие обряды исполняет. Вот и молодёжь стала отмечать языческие праздники. Вот Ивана Купала скоро праздник состоится, – хмуро посмотрев на смутившуюся Фотинию, ворчливо произнёс Фёдор. – Я считаю, что не годится такие праздники отмечать. А отец Савелий при всей его строгости уверен, что запрещать их нельзя. Люди сами должны к истинной вере прийти.
– Скажешь, отец, что и Медовый Спас, который скоро будет, нельзя отмечать? – спросила Фотиния.
– Это ещё почему? – удивился вопросу дочери Фёдор.
– Так ведь молодёжь купается на Медовый Спас в озере вечером, девушки своих женихов маком обсыпают. И скотину старики купают в Светлом озере. А ведь эти обычаи имеют языческие корни. Но никто из стариков и даже отец Савелий не противится таким праздникам.
– Ещё пироги и пряники с освящённым мёдом на Медовый Спас следует печь, – включилась в разговор немногословная супруга Фёдора.
– Главное, что вода на Медовый Спас освящается. Смываются разные грехи и хвори. Испокон веков в этот день в воде купаются. И вовсе это не язычество. Ведь в освящённой воде омовение происходит. И в тот день бывает крестный ход к воде под колокольный звон. Старые колодцы чистят, а новые в этот день освящают, – сказал Фёдор.
– Судя по всему, Медовый Спас вы тут все празднуете – и старые, и молодые, и посещающие церковь и те, кто на службу не ходит, – заметил Павел.
– Это так и есть. Медовый, Яблочный и Ореховый Спас все празднуют, впрочем, как Рождество, Пасху, Троицу и другие праздники, – согласился Фёдор.
Когда все прихожане вышли из церкви, к беседующим вышел кареглазый священник.
– Молодцы, что вы одного из наших гостей в храм привели, – сказал священник.
– Павел сам пришёл, – сообщил Фёдор.
– Это славно, – проговорил отец Савелий и обратился к Павлу:
– Ты чаще заходи в церковь. Молитвы да богоугодные дела часто людей излечивали от тяжёлых болезней. А ты болеешь сильно, судя по твоей худобе. А как здоровье раненого гостя?
– Анатолий под утро в себя пришёл. Ему лучше стало. Он даже есть попросил. Съел несколько ложек овсянки с мёдом, – сказал Фёдор.
– Зря вы раненого одного оставили, – покачал священник. – Я с вами сейчас к нему схожу, – решил отец Савелий и крикнул, обращаясь к сутулому молодому белобрысому человеку, который вышел из храма:
– Серёжа, оставайся в церкви! Приберись.
В сутулом юноше Павел узнал звонаря. Сгорбленная фигура звонаря, его немного выпирающий живот, детские черты лица, серые невыразительные глаза, приоткрытый рот, резкие движения рук и непроизвольные нервные кивки головой вызвали у Павла чувство жалости. Он удивился – откуда только взялся талант звонаря у этого нескладно сложенного больного молодого человека?
Звонарь скрылся за дверью храма.
– Как ловко этот юноша управляется с колоколами! – сказал Павел. – Сразу и не скажешь, что это он сейчас был на колокольне.
– Сергей уже не молод. Просто внешность у него такая. Болен он с самого рождения. Лицо у него детское. Разговаривает он мало, зачастую – сам с собой. Зато Серёжа исполнителен и не чурается никакой работы. Талант у него от Бога. Вот сегодня он свою музыку на колоколах наиграл, – отметил отец Савелий.
– Не может быть! – изумился Павел.
– Он часто наигрывает свою музыку. И вот что интересно: не только молитвы, но и звон от церковных колоколов исцеляет душу и тело. Проверено. Несмотря на то, что Сергей часто не духовную музыку исполняет, а свою. Хотя по праздникам он так Благовест играет – заслушаешься! А трезвон и перезвон исполняет – просто душа замирает от счастья.
– Серёжа играет так, словно душа его с небес спустилась, – добавила Арина.
– У нас на Звон-острове всё целебное – и колокольный звон, и воздух, и ароматы хвои, трав и цветов, – с гордостью произнёс Фёдор. – Пасечник говорит, что неспроста мёд на Звон-острове такой ароматный и вкусный. Да и лечебными свойствами он обладает небывалыми. Родион считает, что мёд такой славный из-за душистых местных полевых цветов. А я полагаю, что сам наш Звон-остров – святое чистое место, а мёд такой из-за того, что пчёлы слушают небесную музыку, которую Сергей наигрывает на колоколах. Действительно, колокольный звон пчёл успокаивает. Я это замечал, когда бывал на пасеке у Родиона. Когда колокола звонят, он даже дымом пчёл не обкуривает. Спокойно они себя ведут. Здесь, на Звон-острове, место особое – травы и ягоды лечат тяжёлые хвори.
– У нас живёт много бывших горожан, которые сюда попали больными, и вскоре выздоровели, – взглянув на Павла, сказала Фотиния.
– Только Родион считает, что это он мёдом со своей пасеки, прополисом и пергой, а также земляникой, собранной на Медной горе, тех больных вылечил. А я думаю, что больные поправились, потому что никакого лечения не чурались и в выздоровление своё верили. Вот и ты, Павел, не отказывайся от Божьей и людской помощи, и верь в своё выздоровление, – посоветовал Фёдор.
– А я и не отказываюсь. Наоборот, чувствую себя здесь, на Звон-острове, намного лучше, нежели в городе. Даже про свою болезнь уже стал забывать, – признался Павел.
– Павел, вы к нам придёте завтракать? – спросила Фотиния.
– Приду, – с готовностью согласился Павел.
– Только сначала ты сходи к пасечнику. Родион тебя ждёт, – сказал Фёдор.
– Можно я провожу гостя на пасеку? – спросила Фотиния.
– Проводи, – разрешил Фёдор.
– Я вас всех жду на вечернюю службу, – пригласил отец Савелий и направился к храму.
Фёдор с супругой пошли по дорожке к селу, а Фотиния повела Павла через овраг по узкой тропке. Они перешли по мостику ручей, выбрались из оврага и стали подниматься на соседний высокий холм, склоны которого поросли высокой шелковистой травой, в которой прятались спелые крупные ягоды земляники. Над мелкими розовыми гвоздиками, разбросанными среди травы, кружили мерно гудевшие шмели и пчёлы. Местные пчёлы были настроены миролюбиво, и Павлу показалось, что он попал в прекрасный иной мир.
Павел и Фотиния поднялись на вершину холма, на которой росли редкие берёзы и кусты орешника.
– Это и есть та самая Медная гора? – спросил запыхавшийся из-за крутого подъёма Павел.
– Нет. Медная гора далеко отсюда, за пасекой, – пояснила Фотиния.
Она набрала пригоршню спелой душистой земляники и протянула Павлу пряные сочные тёмно-красные ягоды. Павел с наслаждением съел ароматные ягоды и сказал:
– Никогда не ел такой вкусной земляники.
Он посмотрел на плывшие по небу кучевые облака, подсвечиваемые золотистыми лучами поднявшегося над островом солнца. Затем Павел перевёл взгляд на бирюзовую гладь озера, лежащего посреди тёмно-зелёной тайги.
– Правда, хочется подняться в небо и полететь над озером? – спросила Фотиния.
Павел кивнул и с восхищением посмотрел на девушку. Фотиния была красива. В столице он уже давно не встречал таких красавиц. Белое платье подчёркивало её стройную фигуру. Павла восхищали её бездонные синие глаза, светлые волосы, прядка которых выбивалась из-под платка, милая улыбка и ямочки на щёках.
Он взял её за руки, притянул к себе и поцеловал её в мягкие губы, которые пахли мёдом и земляникой. Фотиния отстранилась.
– Какая же ты красивая, Светлана! – сказал Павел.
– Почему ты меня снова так назвал? – удивилась Фотиния.
– Мне кажется, будто это твоё настоящее имя. Оно больше тебе подходит.
– Странно. Именно так хотела назвать меня мама. Однако отец настоял, и при крещении меня наименовали Фотинией.
– Фотиния тоже хорошее имя. Я тебя так буду называть при людях. А Светланой стану называть, когда мы будем наедине.
– О чём ты говоришь? У нас так не принято… Я и так удивилась, что меня отец с тобой отпустил. Видно он считает тебя больным, а ты, я гляжу, выздоравливать начал.
– У вас тут суровые обычаи?
– Нет. У нас тут не суровые обычаи. Просто тебе слишком много лет.
Павел грустно посмотрел на Фотинию.
– Прости, я не хотела тебя обидеть. Хотя, мне ты очень нравишься и мне наплевать на разницу в возрасте. Вот только если узнает Пётр…
– Это кто такой? – поинтересовался Павел.
– Сын Игоря, который тебя сюда привёз. Пётр за мной давно ухаживает. Все считают его моим женихом.
– Вот как? – грустно произнёс Павел.
– Но я его не люблю. Он скучный. Пётр никогда не будет долго стоять на берегу озера, смотреть при свете луны на набегающие на берег волны и рассуждать, как шепчут звёзды, – сказала Фотиния и попросила:
– Пожалуйста, назови меня ещё раз Светланой.
– Светлана, нам ещё долго идти?
– Нет. Спустимся с холма, пройдём по мосту, переброшенному через узкий залив, а там, за перелеском, находится пасека, от которой недалеко до Медной горы. Мост можно и обойти, но в тех местах сплошные заросли кустарника, да и идти в обход далеко.
Они пошли дальше.
– Я слышал, ваш литейщик из руды, добытой в Медной горе, отливает колокола.
– Да. Все колокола для церкви он вместе с подмастерьями делал. Агапов не только колокола отливает, но и всякий инвентарь изготавливает – лопаты, грабли, вилы и топоры.
– А подковы он куёт?
– Зачем? Лошадей на острове нет.
– Что ж не завели?
– Откуда мне знать? У нас на острове есть три поля, которые засеиваем пшеницей, рожью и овсом. А пашет у нас дядя Игорь.
– Так он не только охотник?
– Не только.
