Прошлое никогда не проходит

– Спасибо, огромное спасибо, мы просто и не знаем, как Вас отблагодарить! Вы нам, можно сказать, жизнь спасли, это не преувеличение, честное слово!

– Я знаю, Женечка.

– Откуда Вы знаете, как меня зовут? Почему я сразу не увидела рюкзак, не могу понять… А зачем Вы нас так долго мучили?

– Я заглянула в рюкзак, и нашла там ваши паспорта, среди них единственный женский, нетрудно догадаться, чей он. Вы очень волновались, да и темно стало, вот и не заметили его на стуле. А если я вас мучила, дети, простите меня, ради Бога, я этого не хотела. Мне просто очень нужно было немножко задержать, вернее, удержать вас.

«Зачем это!? Однако, странно, – подумала Женя, – как это она успела что-либо рассмотреть в сумерках в полевой сумке, которую ещё нужно было достать из рюкзака?»

А потом дама, как бы про себя, но всё-таки вслух, пробормотала:

– Надо же, через 30 лет, и туда же, вот Григ удивится… Видно, всё на свете повторяется…

– Что повторяется!?

Так и не дождавшись ответа, Женя почувствовала, что ей вдруг стало так хорошо, уютно и комфортно, как давно не бывало. Она неожиданно для себя бессвязно и сумбурно заговорила:

– Ой, какой удивительный напиток! Наверное, волшебный, сознайтесь! Знаете, Вы как будто сошли из картины девятнадцатого века. Мне даже почему-то кажется, что я её видела, эту картину, или нет, гравюру, да только не могу сейчас вспомнить, где… Может, Вы сошли с портрета балерины Анны Павловой? Нет, Вы добрая фея из «Золушки», угадала? Знаете, я всегда мечтала попасть в сказку, но мне, увы, это так ни разу и не удалось, невезучая я, – чистосердечно улыбаясь, заметила девушка.

– Жееня, – укоризненно протянул Гриша – разве ты когда-нибудь встречалась с теми, кому удалось побывать в сказке? И такое говорит начальник экспедиции, кандидат наук!

– По-моему, это замечательная мечта, хоть и немножко смешная, но если очень верить, она обязательно сбудется. А пьёте вы, ребята, не магический напиток, а индийский чай массала с молоком и пряностями, он действительно бодрит и согревает. Увы, я не волшебница, а просто очень немолодая женщина, и одета старомодно, и держу себя несовременно, вот вам и кажется, что я из девятнадцатого века. Впрочем, я и есть старушка из прошлого.

– Вы – и старая!? – хором вырвалось у ребят, и они переглянулись и рассмеялись, – Шутите?

– Не будем дискутировать на эту тему, я ещё не выжила из ума, и вполне себя оцениваю. А по поводу русской балерины Вы, Женечка, не ошиблись.

– Значит, Вы балерина?

– Была когда-то, в стародавние времена. А за вами я давно наблюдаю, милые мои детки, очень давно, – молодые люди опять удивленно переглянулись. – И раз уж обстоятельства нас свели вновь, доставьте мне удовольствие, примите на память сувениры. Только, ради Бога, не вздумайте кокетливо отказываться или пытаться что-нибудь всучить мне взамен.

И она отдала Жене крохотную изящную шкатулочку, а Грише – старинный альбомчиком, и то, и другое было запечатано в плотно облегающие целлофановые обёртки; ребята хотели было раскрыть подарки, но незнакомка жестом остановила их.

– Нет, нет, не сейчас. В этих незатейливых вещицах вы найдете ответы на многие вопросы, как это не странно. Не бойтесь крутых поворотов, но и не ищите их специально. Мне почему-то кажется, что у вас вскоре всё резко изменится. Не знаю, в лучшую или в худшую сторону, это во многом от вас зависит, но чувствую, что произойдет что-то очень важное, и это что-то совершенно преобразит вашу жизнь. Не пугайтесь, не хватайтесь с отчаянием загнанного человека за привычное, но и не отказывайтесь от того, что действительно дорого. И помните: пока вы поддерживаете друг друга, вам ничего не страшно. Жизнь так быстротечна, берегите вашу дружбу, нет ничего ценнее, поверьте старому человеку, и научитесь прощать друг другу обиды, а кому вас осудить, и так найдётся. Никогда не расставайтесь с моими подарками. Запомните: если вдруг вам понадобится моя помощь, вы теперь сможете легко найти меня, а я вас.

– Каким образом!? – удивлённо спросила рациональная Женя, но не успела услышать ответа, так как над прудами неожиданно взвилась ракета, а затем ещё и ещё. Распадаясь в воздухе на разноцветные шары и отражаясь в пруду, они разбудили беззаботно дремлющих лебедей и уток. Молодые люди невольно устремили взгляды на небо, все вокруг закричали: «Смотрите, как красиво!», только лебеди недовольно заурчали и захлопали крыльями, один из них подплыл прямо к берегу, на котором была терраса.

– Эх, жалко хлебушка нет, – сказала Женя, и тогда их собеседница протянула им по кусочку белой булочки. И при этом дама вдруг ни к селу, ни к городу добавила, глядя Гриши в глаза:

– Мальчик мой, берегись Виктора. Он страшный человек.

Но Гриша не успел среагировать, так как Женя потянула его к воде, приговаривая:

– Скорее, скорее, а то он уплывёт!

Ребята перешагнули через невысокий барьер, отделявший их от пруда, и спустились к воде. Лебедь подплыл вплотную к берегу и стал клевать хлебную мякоть прямо из их рук.

– Это Петя, Гриш, смотри, он нас узнал! А мы с тобой уже сто лет, как не приходили к нему… Впрочем, он всех жителей окрестных домов знает. Смотрите, это наш Петя, – радостно обернулась она к незнакомке, но увидела лишь темноту: свечка на столе совсем погасла. Тогда они оставили хлеб лебедю и вернулись за столик, но там уже никого не было.

– Опять бросили рюкзак, а теперь ещё и подарки… Нет, мы с тобой неисправимы, Женька! А где же наша собеседница, растаяла, что ли!?

Пока Гриша говорил, Женя успела заглянуть в кафе, но странной незнакомки и там не было. Официант ехидно спросил: «Что на этот раз потеряли, молодые люди?» Они стали наперебой расспрашивать его и об их странной соседке, и о чае массале, но тот только улыбался, переводя взгляд с одного на другого, и пожимал плечами. В конце концов, он пожелал им больше не пить, чтобы не потерять хотя бы друг друга, ребята переглянулись, рассмеялись и пошли к выходу, но официант догнал их и вручил пригласительные билеты на юбилей кафе, который состоится 27 ноября:

– Обязательно приходите, в этот вечер вход к нам будет только по билетам, не потеряйте их, ребята. Закажут хороший концерт, причём бесплатно, будет и ваш любимый херес, и форель, но это уже за деньги, зато с 10 % скидкой. Нам дали приглашения только для постоянных посетителей. Вы ведь уже не первый раз у нас, правда? Наверное, работаете рядом, так?

– И живём, и работаем. Спасибо большое, только…

Гриша с Женей действительно заходили сюда как-то и вдвоём, и не могли не запомниться благодаря яркой внешности и общительному нраву, но это было давно, а вот по одному, действительно, не раз забегали в кафе: там был раньше небольшой недорогой буфетик с индийскими блюдами, а они оба любили острое. Немного поколебавшись, Гриша поблагодарил юношу и взял приглашение на двоих.

Выйдя из кафе, они направились к Жениному дому. Гриша удивлённо повторил подруге странную последнюю фразу дамы, посоветовавшую опасаться Виктора.

– Между прочим, я тебе это же неустанно повторяю. Слушай, а наша Прекрасная Незнакомка откуда его знает?

– Сам удивляюсь… Мне кажется, она знает о нас больше, чем мы сами.

– Знаешь, у меня почему-то тоже такое чувство. Ещё эти подарки… И потом, куда она делась? Даже и не знаю, что думать. Гриш, а зачем ты взял это приглашение в кафе?

Гриша клятвенно пообещал, что если даже наступит конец света, он всё равно прилетит и придёт в кафе и взял с Жени слово, что и она, по своей рассеянности, не забудет об этом приглашении.

– Ну, что ты ко мне привязался с какой-то глупотой? Мне не трудно забежать сюда, да только сомневаюсь, что ты специально для этого прилетишь из своего Бостона… Давай мыслить реально!

– Прилечу, Женя, даже если Земля перевернётся и начнёт вращаться вокруг Венеры! Пообещай, нет, поклянись и ты, как в детстве, что придёшь.

– Ну, что же, ладно… Раз уж ты обещаешь, а слово твоё действительно верное, то и я клянусь, что даже если меня не будет на белом свете, приду с того, хоть на мгновение! Во сколько, там, говоришь, начало, в семь? – Тогда поешь спокойно, и жди меня к восьми, лишь приоткрой немного дверь на веранду, ладно? А приглашение пусть остаётся у тебя, я его всё равно потеряю.

Гриша обнял её и, чуть коснувшись губами уха девушки, отчего по её телу пробежала приятная дрожь, шепнул, что последует за ней и в царство мёртвых, пусть даже не рассчитывает отделаться от него! Женя промолчала, а про себя подумала, что это ещё большой вопрос, кто от кого отделался, но решила обязательно заглянуть в кафе 27 ноября – она верила и в чудеса, и в дружбу.

5. Удивительные подарки: ворота в прошлое

Мне так близко обаяньеИх усталой красоты…Это дерево Познанья,Облетевшие цветы.М. Волошин

По дороге они бурно обсуждали Прекрасную Незнакомку, как прозвала её Женя. Действительно, это таинственная особа непонятного возраста блестяще сложена, её осанке могла бы позавидовать и семнадцатилетняя девочка, костюм, шляпка были безупречны и современны, элегантны и одновременно напоминали давно минувший серебряный век – классика, одним словом. Шляпка закрывала волосы, вуаль лицо, а перчатки – руки, так что кожу незнакомки – эту лакмусовую бумажку возраста – они не увидели, прелестный гортанный голос мог принадлежать как юной, так и пожилой женщине, он в основном не меняется с годами.

А всё-таки, совершенно непонятно, откуда она их знает, почему вдруг решила наблюдать за ними, с какой стати сделала им подарки и куда так внезапно пропала, лишив их возможности поблагодарить её. Действительно, неудобно получилось, а Женя ещё с таким недоверием и раздражением с ней разговорила первоначально, за что ей теперь было мучительно стыдно. Гриша успокоил девушку, заметив, что своими милыми и искренними комплиментами она всё окупила, на что указывала доброжелательная улыбка дамы. Очень хотелось немедленно рассмотреть дары, но без ножниц ничего бы не получилось: они были плотно упакованы, да и темно становилось.

Молодые люди рассеянно брели по извилистым переулочкам и проходным дворам старой Москвы, без остановки обсуждая своё небольшое приключение, и как-то незаметно подошли к Жениному дому, пытаясь у её парадного хотя бы приоткрыть подарки.

– Ааа, вот они где, эти голубки! Ну что, попались!? – добродушно, хоть и немножко ревниво, произнес симпатичный высокий юноша, обнимая обоих за плечи. – А это что за сокровища? Во дворе раскопали? Может, наконец, свои секретики нашли, которые в 5 лет спрятали? Ну, ладно, хватит вам здесь флиртовать, пойдём домой, Женюша… Гриш, зайдёшь?

Гриша радостно и неприлично быстро согласился, они поднялись втроём на второй этаж, и, всё так же возбужденно болтая, вошли в квартиру, где их приветливо встретили Женины родители, а на шее у девушки с радостным криком повисла очаровательная четырёхлетняя девчушка в пёстрой пижамке. Лицо Жени осветилось тёплой счастливой улыбкой, она подхватила малышку и, нежно целуя её, отнесла в постель. Из детской комнаты раздались звонкий смех и шум возни, и тут же послышался строго – напускной голос Жениной мамы:

– Не разгуливай ребёнка, гуляка!

На столе в гостиной появилась бутылка домашнего черносмородинного вина и ужин для зятя – остальные от еды (но не от вина) отказались. Гриша с Женей занялись вскрытием своих подарков, аккуратно разрезая плотно облегающую целлофановую обёртку, что не помешало им наперебой рассказывать о своём приключение на Чистых прудах. Женя первой освободила из-под целлофанового плена шкатулочку, проведя пальчиками по резной поверхности, она вскрыла её и достала маленького очаровательного мишутку. Пока Женя выражала свое восхищение, призывая всех в свидетели, и уже собралась было похвастаться им перед истинным ценителем прекрасного – Алёнкой, Олег взял мишутку в свои руки, и, внимательно рассмотрев, заметил на его животике бегунок от молнии и показал супруге. Женя вскрыла этот тайничок, достала из него крошечный пакетик и выудила оттуда серебряную цепочку необычного плетения – она состояла из шариков – и гранатовый крестик в серебряной оправе. Камушек в нём был очень необычный, почти чёрный, но словно светящийся изнутри багрянокрасным светом, он так ярко сверкал, что Жене скорее напомнил чешское стекло, а не гранат. В это время Гриша раскрыл кожаный альбом с причудливым разноцветным рисунком в восточном стиле, и замер, увидев на первой же фотографии себя, совсем маленького, на коленях их таинственной незнакомки. Теперь можно было легко рассмотреть её привлекательное лицо с нежной улыбкой на губах и гордую благородную осанку, на причудливо уложенных волосах красовалась маленькая шляпка, кокетливо сдвинутая на бок, элегантное строгое платье облегало высокую грудь и тонкую талию. Казалось, она вся соткана из воздуха, и только Гриша – круглолицый пупс – настоящий. На следующей фотографии он был на руках красивого мужчины с восточным типом лица, нежно обнимавшего сидевшую рядом его маму. Ой, это, кажется, тот же самый, фотография которого висела у них в комнате! Да и на других семейных фотках он же… Листая альбомчик, Гриша всё больше понимал, что эти неизвестные люди не случайно оказались вместе: везде он и тогда его ещё совсем юная мама, и всё с тем же мужчиной, да ещё их новая знакомая Незнакомка. Вот почему мама теряла дар речи, когда Гриша спрашивал об этом человеке! На всех фотографиях он совсем маленький, лишь на одной, последней, сделанной в цвете, Гриша был сфотографирован уже подростком, в школе, у них дома тоже была такая. Под каждым снимком был подписан год и имя того, кто застыл на ней навсегда, буквы и цифры выведены тонким пёрышком, и трудно было отвести взгляд от изящного бисерного почерка с замысловатыми завитушками, невольно погружающими нас в прошлый век. Во второй половине альбома Гриша увидел каких-то иностранцев в необычных нарядах, на его последних страничках были уже рисунки, а не фотографии, с надписями под ними на русском и ещё каком-то незнакомом кружевном языке. Гриша с удивлением рассматривал гравюры, на которых пестрели индийцы и индианки в национальных одеждах, смуглые мужчины в сомбреро или в каких-то вязаных шапочках, различные женщины в элегантных шляпках или в пёстрых платках, аббат, офицер в наполеоновской форме, тоненькая длинношеяя блондинка в русском полушубке рядом со стройным усатым офицером. Все с любопытством заглядывали в его альбомчик, но никто не произносил ни слова. Глаза присутствующих вопросительно обратились к Светлане Алексеевне, с надеждой узнать от неё хоть что-то. Наконец, Женя не выдержала:

– Мам, что тебе известно? Почему молчишь? Может, нам лучше выйти, а ты всё Грише расскажешь?

– Да нет, не надо. Видно, и впрямь настало время узнать тебе всё о своём происхождении, Гришенька. С твоей мамой мы почти что от рождения были соседями по лестничной клетке и потом учились в одной школе, только я любила биологию, а она математику. Твои родители, Машенька и Изя, дружили с детства, как вы с Женей, затем они вместе поступили в МГУ, на физмат, специализация – астрономия, и там познакомились с твоим будущим отцом, дружок, Григорием, они называли его Григом. Маша и Григ влюбились друг в друга с первого взгляда, и более, кажется, не расставались ни на минуту. Это была очень красивая пара, вроде бы и веселые компанейские ребята, но иногда казалось, что они видят только друг друга. Через год они поженились и уехали в свадебное путешествие в Крым. Московские студенты тогда очень любили бродяжничать с палаткой по полуострову. Я как раз в то время познакомилась с папой, и мы втроём, вместе с Изей, отправились туда же, заранее договорившись встретиться с Марусей и Григом в узком длинном ущелье у подножия Кара-Дага: оно не проглядывалось со стороны моря, и луч прожектора, которым пограничники освещали берег Коктебеля, туда не попадал.

Мы, собственно, ничего не знали о твоём будущем отце, Гриша, кроме того, что он приехал откуда-то издалека. Он сам не рассказывал о себе, а мы и не расспрашивали. Как-то удалось раздобыть 2 бутылки одного из лучших вин Крыма – «Чёрный полковник», и мы решили устроить праздничный ужин. Летняя жара уже спала, а вечера в Крыму прохладные, они как-то внезапно опускаются на берег. Только солнце уйдёт за горы, сразу становится темно и свежо, в сентябре даже зябко. Вечер выдался каким-то особенным, море приносило запах странствий, а Кара-Даг с его причудливым силуэтом казался призрачным замком таинственного колдуна. Мы сидели впятером вокруг костра, который разводили между камнями – дров в Крыму мало, а так камни нагревались, и тепло зря не расходовалось. Уютный огонёк то разгорался, освещая наши загорелые лица, то затухал в незатейливом камине, а мы пели под гитару, читали стихи, любовались низким звёздным небом, философствовали, мечтали. Все мы были молоды, влюблены и безмерно счастливы в этом благодатном краю. Как-то невольно вспомнились удивительные герои Грина, его воздушные женщины и благородные моряки, и мы подняли бокалы за него и за его волшебный мир, как в том стихотворение, прочти, пожалуйста, Жень, не помню, чьё оно.

– Павла Когана, он молодым погиб во время Великой отечественной. Ну, если хотите, прочту, да к нему нужно особое настроение… Уж очень оно… гриновское.

– Вот ты нам его и создашь, заменив им крымское неба и шум прибоя.

– Трудновато, но попробую, слушайте.

Лицо Жени сразу преобразилось: казалось, что и она сама сошла со страниц одного из романов Грина:

Снова месяц висит ятаганом,На ветру догорает лист.Утром рано из ЗурбаганаКорабли отплывают в Лисс.Кипарисами машет берег.Шкипер, верящий всем богам,Совершенно серьезно верит,Что на свете есть Зурбаган.И идут паруса на запад,Через море и через стих,Чтоб магнолий тяжёлый запахГрустной песенкой донести.В час, когда догорает рябина,Кружит по ветру жёлтый лист,Мы поднимем бокал за ГринаИ тихонько выпьем за Лисс…

Жене действительно удалось унести слушателей в сказочные дали: перед их глазами предстали уютные южные городки, трепещущие на ветру паруса, загорелые сильные мужчины и нежные удивительные женщины с раскрытыми навстречу чуду глазами. Даже показалось вдруг, что они слышат раскатистый шум прибоя и ощущают ни с чем несравнимый запах моря. Все притихли и задумались, Олег обнял жену, вспоминая с нежностью и их совместные путешествия по Крыму.

– Вот, вот, именно это состояние мы и испытывали. Нужно сказать, что молодёжь в те года была просто околдована Грином – его тогда только начинали публиковать, ведь долгое время этот писатель-романтик был под запретом: какой-то дурак решил, что «сказки» нам не нужны, ведь «мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Правда, непонятно, как сотворить то, о чём не имеешь представления! Андрюха, помнишь, ты обратил внимание на необычный в свете костра, золотисто-бронзовый цвет загара смуглого Грига и на его иссиня-чёрные волосы? – обратилась она к мужу, – И ещё добавил, что он похож на синеглазого высокого индийца. Григ засмеялся, показав свои белоснежные зубы, и впервые рассказал нам о том, что Андрей поневоле угадал. Оказалось, его мама, Ирина Анатольевна, была балериной Мариинского театра, и совсем юной девочкой уехала на длительные гастроли чуть ли не по всему миру. Она была сиротой, и её опекали в театре. Вскоре в России совершилась революция, а затем и гражданская война, добраться до дому становилось всё труднее. В это время они находились в Индии, в Старом Гоа, где Ирина тяжело заболела, подхватив какую-то местную лихорадку. Артисты театра не могли более там оставаться: наступал сезон дождей, да и деньги кончались, и они вынуждены были уехать, пристроив больную девушку в зажиточную индийскую семью. Это были очень интересные и добрые люди, кстати, боготворившие русскую культуру, особенно наш балет. Они с нежной заботой отнеслись к больной и вскоре откачали её. Грация и красота Ирины покорили сердце сына хозяина дома, синеглазого Нилама (кажется, в переводе с хинди его имя означает сапфир), и она вышла за него замуж. Как вы, наверное, догадались, Ирочка попала в необычную семью: твой дедушка, Гриша, соединил в себе кровь разных народов, я не смогу пересказать его родословную, тебе лучше изучить альбом и подписи под портретами, но кое-что мне запомнилось. Так, его предками были и индусы, и португальцы, и французы, и русские, и он смог освоить все эти языки. Собственно, свободное владение русским и помогло ему покорить сердце твоей бабушки, Гришенька. Семья с удовольствием приняла милую добрую девушку, кроме того, взять белокожую невестку в Индии и до сих пор престижно. Вы догадались, кто она, эта девица-красавица? Ваша Прекрасная Незнакомка, которая до сих пор, видимо, ухитрилась сохранить необыкновенную привлекательность. Так, Женя?

– Ещё какую! Так сколько же ей лет? Старушкой её уж никак не назовёшь!

– Не знаю точно, но, видимо, уже под восемьдесят, если не более. Вот что значит осанка! Ну, а ведь её лицо и руки были прикрыты, ты сама говорила. У них долго не было детей, и только в 1934 году родился твой отец, которого назвали Григорием. Кстати, одним из его предков был небезызвестный вам аббат Фариа.

– Неужели из «Графе Монте Кристо»? А разве Дюма его не выдумал? – удивлённо воскликнула Женя.

– Нет. Оказывается, его очень впечатлила судьба этого незаурядного человека, вот Дюма и описал его в своём романе, немного присочинив. В столицы штата Гоа, в Панаджи, стоит своеобразный памятник аббату. Гриша, дай-ка твой альбомчик, я видела там его фотографию, нам Григ о нём рассказывал.

Светлана Алексеевна быстро нашла там искомый снимок. Все с интересом рассматривали фотографию скульптуры человека с распростёртыми над склонённым телом женщины руками. Под ней аккуратно была выведена красивыми буквами надпись на индийском, португальском и английском языках: «Хосе Кустодио (Жозе Куштодиу), аббат Фариа» и что-то там ещё.

– Какой странный памятник! – заметила Женя. – Кем же он был на самом деле, этот знаменитый аббат, так впечатливший Дюма, и кто его родители?

– Отец аббата – потомок индуистских жрецов-брахманов – тем не менее, он стал католиком, как и большинство крещённых силой жителей Гоа, тогда колонии Португалии, а его мама была португалкой. А кто не захотел отказаться от веры отцов, того добрые католики-иезуиты, с папского благословения, сожгли заживо. Он получил хорошее образование и был очень разносторонним человеком: доктор теологии, медик, талантливый оратор, автор трудов по гипнозу, а по совместительству борец за свободу. На этом памятнике он гипнотизирует женщину: аббат мог усыпить любого только одним словом: «Спи!». Он возглавил в Гоа заговор против португальских завоевателей, за что был отправлен в тюрьму в Лиссабон, оттуда бежал в Марсель, где, уже за связь с французскими заговорщиками, попал в замок Иф, но ухитрился смыться и оттуда, и вновь попал в тюрьму, свою жизнь он закончил в Бастилии. Кстати, там аббат изобрел стоклеточные шашки, использующиеся ныне в международных соревнованиях. В его бурной жизни был ещё один неосвящённый в истории эпизод – тайная связь с француженкой из Марселя, которая родила от него сына. Далее я не смогу вам детально пересказать родословную Грига, запомнила лишь, что у кого-то из его предков уже была русская жена, которую тот ухитрился каким-то образом найти в Коломне – кажется, учился в России, путешествуя по нашим просторам. Ну, а женщины у нас, как известно, самые красивые в мире, да и по независимому и весёлому нраву, терпимости и верности всегда были крайне привлекательны для иностранцев. Так? – строго спросила она мужа, взглянув на него лукавыми смеющимися глазами. И тот послушно кивнул головой, чмокнув в щёчку пышную миловидную супругу.

– Может, ещё и поэтому они так охотно приняли твою бабушку.

– Ничего себе, какой коктейль! А ты, Женечка, всё евреем меня кличешь, а как раз их-то у меня в родне и не было… Как же всё-таки мой отец попал в Москву и что с ним потом случилось?

– Знаем мы вас, вечно вы то индусами, то португалами прикидываетесь! Хоть вспомнить твоего любимого шефа, ещё недавно он литовцем был, – не растерялась языкатая Женя. – Ну, рассказывай дальше, мамуля, ты нас заинтриговала.

– Это было в советские времена, теперь они щеголяют своим еврейством, – заметил Олег, косясь на Гришу.

– Да Гриша-то здесь причём, что вы к нему привязались!? Так вот, его мама, Ирина, очень тосковала по Родине и переживала, что её единственный сын никогда не бывал в России. Григорий хорошо знал от мамы русский, и она настояла, чтобы сын получил образование в Московском университете. Юноша с лёгкостью поступил на физмат, а потом перевёлся на новый, только что открытый астрономический факультет, правда, с потерей года, так как туда был колоссальный конкурс. Вот там Григ и встретил Изю и твою маму, очень красивую и умную девушку, в которую просто невозможно было не влюбиться.