Запах теней

«дуит… дуит…» – повторял Знаков про себя снова и снова, ни на секунду не сомневаясь, что его слышат все. Они знают, они боятся. Страх – чувство, которое они испытывают при его появлении. Такое жуткое, за сотни, тысячи лет позабытое ощущение панического страха. И виновник тому – он.

Наконец, корягообразные тела достигают оболочки и переваливаются через неё.

«дуит… дуит… дуит…» – не выпускает сознание.

Желтоватый тусклый свет накрывает безобразные корявые тела, и глаза настилает мутная пелена, в тот же миг обернувшаяся бесконечным множеством крупиц, словно пространство рассыпалось на крохотные составляющие. Стремительно текущей массой мельчайшие зёрнышки ринулись вперёд.

«дуит… дуит… дуит…» – брызжет разум.

Плоть сдавливается, потом трещит, обращаясь в миллиарды подобных частичек. Безграничная форма материи обретает единство – зёрна перемешиваются в неиссякаемом потоке, сливаются в вихре. Знаков почувствовал себя неотъемлемой частью целого мира, необходимой составной, без которой не может существовать вселенная.

«дуит… дуит… дуит…»

Тишина. Одно короткое мгновение тишины, и этого достаточно, чтобы в полной мере ощутить величие чуждого мира, окунуться в мир неизведанного и неразгаданного. Укол боли, и пространство обретает чёрную плотность бесконечного мрака. Шёпот взрывается с новой силой, проникает внутрь.

«Низшие… они прошли… убить… они здесь…»

Ещё один короткий миг, и над ними нависло множество разноцветных сфер. Как и прежде воздушные шары очаровывают, околдовывают могущественной красотой. Словно сверкающие грозовые тучи, затмившие своим величием купол ночного небосвода, они завораживают, вынуждают сердце замереть. Кажется, они живые, вот-вот заговорят с тобой, откроют тайны мироздания, на ладони преподнесут секреты вселенной. Ещё чуть-чуть и перед ними распахнется дверка в небесную кладовую, святую святых, начало начал, источник всевластия и всезнания.

«Низшие… убить…»

Мёртвой хваткой, будто боялся потерять, Знаков держал Алису за ту часть, которая, не смотря на минимальное сходство с человеческой рукой, вероятнее всего выполняла те же функции и могла быть таковой. В крепкие объятия сплелись похожие на тонкие изуродованные ветки деревьев пальцы, образуя вычурный узор серой паутины.

Не в силах оторвать взгяд от магнитических сфер, они неподвижно лежали и восхищались. Даже демонический крик надрывающихся в паническом ужасе тварей не мог вырвать налипшие взоры – пред чарующей красотой шаров каждый чувствовал себя ничтожным, песчинкой в бескрайних просторах космоса.

«…убить… убить… убить…»

Леденящий жуткий страх окатил внутренности, когда, наконец, Дмитрий выскользнул из гипнотических оков и почувствовал приближение его. Тот, кто странным поразительным образом отличается от остальных, неуклонно приближался – Знаков чувствовал его запах. Как и прежде ворвётся внутрь, разрубая пространство и искажая время, чтобы уничтожить тех, кому суждено избавить крохотный мирок под названием «планета Земля» от постороннего зла.

Он близко, совсем рядом. Нужно действовать незамедлительно. Дима быстро повернулся к Алисе: отражение сфер в беспросветных глазах придавало им ещё более жутковатый блеск, а освещённое деревообразное тело больше напоминало груду сгоревших веток. Существо смотрело вверх и не сводило взгляд. Алиса не могла не поддаться могущественному очарованию чего-то высшего, значительного и необъяснимого. Знаков сжал её пальцы сильнее, свободной конечностью схватил её за лицо и встряхнул. Из горла хотел было выскочить крик «очнись, Алиса!», но вместо этого слова вспыхнули в голове, перебивая несмолкаемый злобный тон.

«…убить… убить… убить…»

Крик. Несмолкаемый крик наполнял тяжестью, топил в трясине собственного безумства, ледяными руками сжимал нутро.

«Очнись, очнись, Алиса!»

В яростном хороводе бесчисленных звуков слегка вздрогнуло и замерло пространство, затем ещё раз и ещё. В глаза брызнула жёлтая рябь, и безжалостный свист рассёк воздух, орошая вибрирующую чёрную пустоту нестерпимой вонью. Пошла кругом голова, и в тот миг Дмитрия посетила одна единственная мысль: «Это конец»

Ослеплённый янтарным мерцаньем, раздавленный шепчущим облаком желчной ненависти и злобы, отброшенный в мир чуждых принципов и идеалов он не хотел, чтобы закончилось всё именно так. Нелепо, просто и… страшно. Будто в подтверждение его страхов, дрожащий холодный воздух бросил новую очередную порцию палящих стрел, которые тут же вспыхнули и ослепили чёрные беспросветные глаза. Ещё удар света – и снова чернота сгорает в пламене. Огонь проникает внутрь, неуклонно прокладывает путь вперед вглубь, чтобы, добравшись до цели, наконец, спалить непокорную душу.

«Это конец» – слышит Знаков свои слова, – «Конец».

Где-то рядом прогремел злобный рык, похожий на победный клич животного, в какой-то момент постигнувшего состояние наркотической крайней жестокости. Сколько голодного безумия, слепой жажды душегубства послышалось в нём. Дрожь обуяла костлявое тело, её нервный ритм смешался с мерцающим трепетом искривлённого пространства. Вдохнув вибрирующие жёлтые песчинки едкого воздуха, собрав всё мужество в кулак, Дмитрий закричал что есть мочи. Только крик раздался в голове. Крик был всюду и одновременно нигде. Выплеснулся и помчался прочь во все стороны, со скоростью света бросаясь в чёрную бездну вселенной, чтобы навсегда забрать и унести далеко-далеко те последние жалкие блики отчаяния, которые могли разрушить этот хрупкий человеческий мир:

«Алиса!»

Чужой тёмный мир вновь приобрёл очертания. Мутные неясные линии беспросветных теней. И словно поражённая стрелой безнадёжности, существо, в теле которого сейчас находилась девушка, дернулось и повернуло к Знакову голову. Глубокий вдох наполнил грудь янтарными частичками повсюду кружащего пепла, будто воздух отравлен ядами сгорающего неподалёку химзавода, и не совсем похожее на человека, но всё же божье создание, уставило непонимающий пугливый взор на Диму. Растерянность и страх читался в нём. И только сейчас Дмитрий почувствовал нечто – смутной болью встрепенулось слабое ощущение неизбежной потери. Что-то навечно отнимет судьба, протянет костлявую старушечью руку и безжалостно сковырнёт, будто прыщ, ещё одну частичку души. Вот только понять что именно в столь короткий миг Знакову не суждено. Он поймёт потом, когда каждое воспоминание, которое как бы он ни пытался забыть, с пульсирующей болью будет царапать израненное сердце.

Застывшее мгновение неотвратимого приближения конца, казалось, растянулось в минуты, часы. Время умело ждать, и сейчас, как никогда, оно могло позволить себе затаиться и не мешать. Его прогнала Мирра, заполнила пустоту и животворным бальзамом опрыснула плачущую душу. Образ той единственной родной возник в сиянии радужных девственных узоров, словно талантливый художник, в порыве творческого восторга опрокинув на холст кисть, создал божественной красоты портрет. Портрет той, что звёздочкой сияла на его собственном небосводе.

Мысли принесли покой, занесли в тот ускользнувший мир, в котором любимая женщина была рядом, могла говорить с ним, ходить по земле, жить и наслаждаться каждым дыханием нового дня. Улыбаться и радоваться. Идти вместе по жизни и… любить. Дарить объятия и сладостный трепет нежных прикосновений.

Этому уже никогда не случиться, поскольку Мирры больше нет. Нет рядом. Лишь беззвучная песня милых воспоминаний свидетельствовала о том, что их любовь всё ещё жива, как и та звёздочка, безропотно освещающая путь на его собственном небосводе, который в тот безумный роковой день накрыл его разум и выбросил из реального мира. Мирры нет рядом, и, в то же время, она рядом. Душа хранит тепло её поцелуев, цветочный аромат сладкой кожи, живое дыхание настоящего ни с чем несравнимого счастья.

Внезапное видение умиляло красотой. Светлые пряди волос по-прежнему изумляли тончайшим изысканным очарованием неброских завитков, выразительный взгляд голубых глаза и притягательная улыбка. Боже, как же он соскучился по ней. Как же сильно в этот миг захотелось оказаться рядом с ней. Забыть всё. К чёрту этот мир, к чёрту этих тварей, к чёрту веления судьбы, к чёрту всё на свете. Прыгнуть туда, где нет никого, только он и она. Только их жизнь. Одна счастливая жизнь. Одна на двоих.

И безумные мысли, будто издеваясь, закричали: «Да, ты ещё можешь! У тебя есть шанс! Один единственный шанс, и самое время для того, чтобы реализовать его. Бросить всё и идти. Идти к ней. Умчаться прочь, чтобы найти её и быть с ней. Навсегда рядом. Да, да, да! Чёрт побери, ты сможешь, Дима! Нужно только захотеть и… Нужно только поверить. Поверить и идти. Закрыть глаза и ждать, а вера сама перенесёт тебя к ней. К той единственной, что все эти годы делила с тобой постель. Брось! Брось! Брось! Беги, Дима! Поверь в себя! Поверь…»

На секунду ему показалось, что у него получится. Ну конечно, ведь это так легко и так просто. Нужно только поверить и всё. Вот только вера давно покинула его. Вера стремительно иссякла, как вода из разбитого кувшина, растворилась в сухом песке несчастья. Вера просто лопнула в тот роковой день, когда они убили Мирру. Когда мир утратил краски жизни, покрылся туманной пеленой равнодушия. Когда образовался его собственный небосвод с сиянием одной единственной звезды. Звезды бессмертной памяти о женщине, которую любил, и будет любить всегда.

Короткого мгновения несбыточных надежд хватило, чтобы выбросить Дмитрия из объятий пленительной сладости ласкающих мемуаров прошлого. Картина падения, отчаяния, страха в её глазах, отшвырнула божественный образ Мирры, заставив Знакова выйти из гипноза своих грёз и очнуться.

Охваченный ужасом взор Алисы застыл на его лице. Сквозь темную плёнку чужих беспросветных глаз в немом оцепенении смотрела она на него, а за спиной, совсем рядом, уже слышалось дыхание смерти. Холодное бездушное дыхание пробирающегося монстра. Пространство заскрипело, будто плачущая под многотонным весом сталь. Его скрежет смешался в несмолкаемом злобном шёпоте, в котором уже проглядывались нарастающие нотки всеобщего ликования. Все хотели только одного – смерти. Их смерти.

«убить… убить… убить…»

В ледяном предчувствии конца Знаков резко развернулся. Неистовый животный крик вырвался из его горла. Выскочил, как коршун, и вонзил острые когти накопившейся боли и ненависти. Бросился навстречу судьбе, заставив серую безобразную маску появившегося из густого жёлтого пепла существа на миг оцепенеть. Судя по всему, монстр не ожидал такой реакции чужака. Он замер, когда как его вытянутое кривое тело на глазах приобретало очертания, будто вокруг рассеивался невидимый глазу туман. Секундная пауза. И этого было достаточно, чтобы произошло то, зачем смелые представители человеческого рода пришли сюда.

За спиной Дмитрия вспыхнул яркий свет. Такой насыщенный, что даже величие окруживших со всех сторон гигантских сфер во всём своём множестве не смогли сравниться с ним. Их завораживающий до сих пор колоритный свет превратился в пыль, который тут же поглотила ослепительная белизна. Непроницаемым густым потоком вытолкнула чёрную бесконечную пустоту, будто кто-то открыл выход из тёмного подвала и впустил внутрь глоток новой жизни. Лучистая энергия просачивалась через умирающие частички мрака, пока не заполонила всё вокруг.

Дмитрий повернулся назад: белый огонь был всюду, проникал внутрь, сжигал всё. Боли не было. Не было ничего. Ни страха ни ненависти, которые буквально секунду назад на части разрывали душу. Покой и тишина. Злобный шёпот, как и тьма, растворился в белизне. Уже ничто не могло возродить его. Где-то недалеко, совсем рядом, находились они. Запертые в собственной могиле безумия, обречённые на вечное существование в системе искусственного разума, который смог продлить им жизнь. Прогнал неминуемую смерть в суровой среде бесконечного космоса, и в то же время забрал то, без чего не имеет смысла жить. Отнял душу.

Их холодные сердца замерли. Страх охватил ледяные глаза. Они боялись смерти, своей собственной смерти. Единственное, что до сих пор сохраняло им жизни – это страх. Именно он вынудил их принять тот образ жизни, в котором они существовали уже тысячи лет. Но лишь он, и только он, остался внутри. Всё остальное безжалостными руками соскребла система, не оставив ничего. Сознание стёрло последние капли воспоминаний, гаснущие с каждым новым днём лучи надежды на спасение.

Они с содроганием ждали, не зная то, что свет добрался и до них. Проник внутрь и растопил лёд в их сердцах. Вложил в больные рассудки святой мир потерянной мечты. Заполнил их тела и растворил в себе. Растворил в безмятежности.

Окунаясь в сладостный покой, Знаков увидел тусклый размытый силуэт. Она лежала рядом. Яркая белизна не пощадила и её – Алиса медленно испарялась. В головокружении ускользающих мыслей в последнем движении исчезающего тела Дмитрий уловил слабую растекающуюся во все стороны дымку палача. Тот, кто появился, чтобы уничтожить их, безмолвно ускользал на белом полотне, словно ненужные штрихи на бумаге.

Покой. Свет. Тепло. Блаженство.

Долгие годы дремлющая лучистая энергия ждала часа, чтобы вернуться на место своего рождения, выплеснуться и свершить то, что в паническом порыве ей не позволили. Достаточно разумные существа имели возможность сделать это, но совсем не располагали информацией, с чем столкнулись. Теперь же, когда всё вернулось на круги своя – с чего началось, тем и закончилось – блаженная белизна накрыла всё вокруг.

В остатках проваливающегося в беспамятство разума мелькнула одна единственная мысль, о которой навалилась печаль. Будь Знаков до конца уверенным, что шанс избежать такого конца всё-таки существует, сделал бы всё. Конечно, сделал. По крайней мере, точно попытался.

Вспыхнувшая и тут же погасшая, будто брошенная в воду спичка, мысль погрузила в уныние:

«Мита»

Богиня заполонила пустоту. Она была всюду, со всех сторон. Они были в ней, стали частью света, искрой в просторах бесконечного космоса, необъяснимым явлением вселенной. Атомарной частичкой нечто большего, чем крупица жизни в бездонном океане мироздания, называемой «земля».

«Мита»

Как прекрасна и нежна она! Как возвышенна и высока! Как ласкова её любовь! Как самоотверженная, чистая любовь матери к своему дитя. Открытая и блаженная. Любовь к жизни.

«Мита»

Досадная грусть, как хвост, тащилась вслед за сном. С болезненным упрёком она повисла на груди, когда сознание Знакова уже провалилось в бездну беспамятства. Вцепилась, словно хищник, вонзивший в жертву острые зубы. Не отпускала, будто не насытившийся клещ. Даже, когда он открыл обожжённые невидящие глаза, в мутном тёмном свете выцветшей палаты, горькое чувство утраты не расставалось с ним. Мир стал другим, но об этом не суждено узнать кому-либо. Для тех, в чьих окнах, пробивая себе путь и стремительно ускользая, словно спешит поскорее убежать, бьётся искусственный свет, мир остался прежним. Обычным.

Только для Знакова прежним он уже никогда не будет.

***

Когда он открыл глаза, первое что пришло ему в голову, точнее – с жадностью ухватилось, как тонущий за спасательный круг:

«Это был сон. Снова сон»

И, может быть, в этом ничего такого зазорного не было. Всё-таки он имел хоть малюсенькое право так думать, поскольку сны, как и немыслимые события, протоптали плотную видимую и уже ставшую привычной тропинку в его судьбе. Сны неуклонно шагали вместе с ним. Они жили в нём.

Поэтому, очнувшись в автобусе, ему больше всего на свете захотелось думать именно так. Маршрутку изрядно тряхнуло, позволив голове Дмитрия встретиться с расположенным впереди креслом. Удар был не сильный, как детским надувным мячиком по лицу, но его вполне хватило, чтобы Знаков полностью ощутил реальность происходящего. Глаза с трудом настроились – после пылающего яркого огня всё казалось сумрачным и серым, хотя на улице по-прежнему властвовал дневной свет. Каруселью блуждала голова, и ужасно хотелось пить.

Сидевшая рядом Алиса наградила его заспанной улыбкой, не лишённой грусти. На миг ему почудилось, что её лицо немного изменилось. Но это могло быть не так, поскольку ему не приходилось видеть её после сна. Мало ли что может показаться. И всё-таки, что-то в ней изменилось. Будто бы исчезли некоторые не уловимые рассудком, но вполне доступные скрытым возможностям человеческого мозга, черты. Точно – на него смотрела совсем другая Алиса. Другая, но по-прежнему та же. И, не смотря на пропажу свойственных только ей (по крайней мере, с тех самых давних пор, как они познакомились) контуров уникальности, она оставалась всё той же девушкой, которую он знал.

– Пардон, друзья. Забылся, – виноватым голоском произнёс водитель. В отражении зеркала Знаков мог наблюдать немного растерянный вид мужчины. Поймав его взгляд, руководитель баранки озабочено добавил: – Никто не пострадал?

И после секундной паузы, которая в затуманенной ещё не пришедшей в себя голове, казалось, сильно растянулась, Дима всё же выдавил:

– Думаю, что нет, – его взгляд встретился с Алисой. Последние отголоски сна полностью растворились, уступили место настоящей действительности. Девушка поймала его туманный взор, и этого было достаточно, чтобы понять всё. Они просто знали, они были там. Какая-то, может быть, совсем малая часть по-прежнему находилась там, в том месте, которое уже не вычеркнуть из памяти. Пусть и крошечная, она навеки осталась в том, теперь уже не существующем, мире. Блуждающая по бескрайним просторам вселенной она навсегда обречена стать частью чего-то тайного неопознанного непостижимого. Такова воля той, что не дано понять. Судьбы. Ведь доселе не понятно, что движет нами и почему порой происходит именно то, что происходит. Почему иногда люди совершают совершенно невообразимые поступки, которые не укладываются в голове? Почему?

Почему? Миллион «почему»? Находим ответ на очередной «почему», и увесистой оплеухой получаем порцию новых «почему». Может быть, собственно так и устроена вселенная?

– Ну, извините, – улыбнулся рулевой и в этой реальности, протянул руку к панели и нажал на кнопку в этой реальности. – Выходите?

– К счастью, нет, – ответил Знаков, и улыбнулся. – Как-нибудь в другой раз, но только не сейчас.

– В нужное время и в нужный час, – вставил водитель и растянул губы сильнее, по-видимому, решив для себя, что получилось весьма оригинально и к месту.

– Ну, да, – согласился Дмитрий, отметив для себя, что нисколько не удивлён его словам.

«Что до странностей, то сегодня они входят в закономерность. Вот только «сегодня» уже позади»

– Как скажите, – подытожил рулевой, закрыл двери и надавил на газ. – В другой раз, когда наступит час.

«В другой раз» – подумал Знаков, но ничего не сказал. Поганое ощущение отравляет нутро, и что более странно, хочется вернуться обратно. Назад в те дни, которые навсегда изменили жизнь молодого человека. Почему? Снова это долбанное «почему». Да, потому…

Там осталась Мирра, там осталось счастье, там осталась его жизнь.

«Мирра»

– Она любит тебя, – прочитав всё на его лице, произнесла Алиса. – Я знаю. Ей сейчас хорошо, поверь.

Он промолчал. Слова не имели никакого смысла, поскольку слова – всего лишь слова, и ничего больше. Вылетели и растворились. Превратились в пыль и понеслись на крыльях беспощадного времени.

Эпилог

Он замер. Ему не позволено сомневаться, но сейчас всё иначе. Такому их не учили, подобное явление ни один талмуд знаний не отражал. Более того, даже в теории этого не существовало. Нечто необъяснимое появилось и окунуло его в неподдельное замешательство. Позволить себе чувства страха и гнетущий букет компрометирующих сомнений, словно нарыв, готовый вот-вот лопнуть и забрызгать всех, кто свято верил в него, он не мог. Ну, никак не мог. Только не сейчас. Хуже всего, что подобные чувства очень тяжело скрыть. И будь он простым обывателем корабля, каких здесь не без малого несколько десятков тысяч, то, бесспорно, уже проиграл бы в безмолвной схватке под названием «я скрываю свой страх». Как не многие – а таких единицы, и здесь их вообще нет, по крайней мере, он так думал – Хрод обладал способностью держать так называемый щит, позволяющий скрывать от других не только мысли, но и чувства. Сейчас, как никогда, эта способность выручала его. Трудно даже вообразить, что случилось бы с экипажем, дай он слабину и сковырни набухший прыщ грызущих сомнений, готовых швырнуть его в пучину паники.

Инлан устремил непроницаемый взор на экран: тёмно-синяя гладь бескрайних просторов с россыпью блеклых крупинок – нет конца и края. Очень часто, особенно последние несколько лет, он задавался вопросом «А не за этим ли они помчались? Найти край вселенной». Для чего?

Конечно, изначально (так предполагалось) их целью, как у любой сформированной на высочайшем уровне цивилизации, было найти другую разумную жизнь. Одни ли они во вселенной? – вполне предсказуемый вопрос и весьма соблазнительный, чтобы оставить его без внимания. В путь, друзья!

Теперь же по истечении какого-то времени его мысли выбрали совершенно иной путь развития (по крайней мере, ему так казалось), который пугал всё больше и больше: «Может, всё это глупости? Может, их цель не в том, чтобы найти себе подобных? Да, и зачем? Что принесёт новый свет? Ни к чему нам загадки чужих историй – мы вершим историю. Цель в другом…»

И что больше всего устрашало – навязчивая идея, осознание никчёмности, отсутствие прямой цели. В какой-то миг она потеряла смысл, он почувствовал это не только в себе – все толкались в тесной кутузке сомнений.

Он хватался за угасающие мысли, пытался вернуть идеал собственных убеждений и веры, но вновь натыкался на один и тот же угол, под названием «какого хрена мы здесь делаем?» Замкнутый круг. В один миг непоколебимые воззрения сломались, раскрошились, словно скорлупа.

«Цель в другом. Да, в другом. Именно так. Безусловно. Вот только в чём?»

«В чём? В чём же, чёрт подери?»

«Ни в чём»

Эта мысль приводила в ужас, который он тщательнейшим образом скрывал от других. Тяжело утаить чувства, когда ты часть чего-то целого, представляющего единый живой организм.

Но самое странное случилось позже, сейчас. Ничего не предвещало беды. Да, и до конца не понятно, беда ли это. Сформированные за долгие века существования их рода законы мироздания, научные обоснования космических явлений и аномалий превратились в прах. В раз лопнули, и мир плюнул очередной порцией безответных вопросов. Снова тупик, но под названием «какого хрена здесь происходит?» Повернувшись назад, идёшь в другом направлении и натыкаешься… На что? Ещё один угол, только имя другое, пугающее – «этого не может быть»

Бесконечный пейзаж разбросанной манной крупы скучающих звёзд – привычный образ видимого мира, ставшего чересчур уж привычным. Сейчас, как никогда, его тошнило от этой картины. Сколько можно бороздить то, что невозможно понять и трезво осмыслить?

«Нет конца и края. А нет ли?»

Хрод перевёл взор на другой экран, который, при всей своей невероятности происходящего, сейчас пугал его меньше всего, чего не сказать о других. Они с трепетом ждали решения. Их шепчущий рокот слившихся в парализующем страхе голосов щекотал то, что у человека могло называться «висками». Только он не человек, как и все присутствующие здесь. Они не находились непосредственно рядом с ним, но были рядом всегда. Рядом, поскольку все присутствующие – часть одного целого. Часть рода инланов.

Экран ничем не отличался от другого, но, чего никогда не было, транслировал нечто. Чёрная до селе гладь потеряла привычный вид. В центре загорелось необъяснимое – точка яркого света. Она вздрагивала, будто сердце, и переливалась, как звезда. И каждый удар возникшего в центре их корабля (так сказать в голове) сияющего сердца заставлял всех замирать. Хуже всего то, что подобное явление ни один источник всемирного ока информации не трактовал, а смутная каша разбросанных мыслей, которая минувшие годы путешествия на медленном огне варилась в его голове, вновь привела в угол.

«Этого не может быть»

Живая точка пылающего света неуклонно увеличивалась в размерах. И не смотря на то, что никто не мог с уверенностью растолковать «что же, чёрт побери, происходит», чувство самосохранения у большинства (без лжи: у всех, кроме него) всё же преобладало. Эта штука может быть опасна. Да, что там говорить, она реально опасна. Если ничего не предпринимать – вероятнее всего она убьёт их (может, и нет). Дать команду на ликвидацию аномалии, но ведь они даже не знают, что же это такое. Запереть в энергетической капсуле – это потребует немало затрат, что может привести к необратимым последствиям. К каким? Взрыв в худшем случае или остановка всех систем – в лучшем. В последнем, они останутся здесь и через месяц другой умрут с голоду. Не очень хорошая перспектива, но есть и другой вариант, который увы ни к кому из членов экипажа не пришёл в голову (странно однако). Оставить всё как есть и ждать. А когда аномалия вырастит до угрожающих кораблю размеров, бац – и прыгнуть. Совершить прыжок и вернуться домой. Тогда все эти сотни лет беспрерывных изнурительных поисков жизни на других планетах превратятся в пыль. Будто их и не было вовсе. И всё из-за этого светового пятна в головном центре, которое весьма некстати зародилось здесь. Они близки к достижению своей цели, как никогда, правда властитель уже не чувствовал этого – былое восприятие мира сожрали годы.