Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020

Михаил Юрьич сидят за столом.Александр Сергеич сидят за столом.Марина Иванна сидят за столом.Анна Андревна сидят за столом.Осип Эмильич сидят за столом.<…>Михаил Юрьич щиплет ус.Александр Сергеич в бакенбарды врос.Марина Иванна курит «Беломор».Анна Андревна рукой подперлась.Осип Эмильич корочку жует. Александр Крестинский. «В ночь на 1991 год» 420 ;

Лев Лосев пародирует «докторское мы»:

Вот мы лежим. Нам плохо. Мы больной.Душа живет под форточкой отдельно.Под нами не обычная постель, нотюфяк-тухляк, больничный перегной.Чем я, больной, так неприятен мне,так это тем, что он такой неряха:на морде пятна супа, пятна страхаи пятна черт чего на простыне. Лев Лосев. «Местоимения» 421.

Возможно что, как предположил А. Э. Скворцов, на эти строки повлияло стихотворение Н. Заболоцкого «Метаморфозы» со словами Как мир меняется! И как я сам меняюсь! / Лишь именем одним я называюсь, – / На самом деле то, что именуют мной, – / Не я один. Нас много. Я – живой (Скворцов 2005: 170)422.

У Виктора Сосноры единственное число сказуемого сдружилось при подлежащем в виде перечислительного ряда объясняется образом единства субъектов, что обозначено и графически: перечислением не с запятыми, а с объединяющими дефисами:

Вот как исторически в силу общественных обстоятельствсложилось.Я-ты-мы-они – по-товарищески сдружилось.Результат налицо:не без желтизны но никто никому не пленник естественноеединство ни мяса ни мести…Вот как хорошо когда на холме как ветряная мельница каждыйбежит на своем месте. Виктор Соснора. «Все как всегда Лубок с монголом» 423.

Ирина Машинская нарушает координацию подлежащего со сказуемым, вероятно, устанавливая системную корреляцию мы – вы вместо внесистемной я – этикетное вы:

На коряги, на ковриги наступали мы в лесу.Мы не жгли плохие книги, мы не мучили лису.<…>Отчего так много пятен, очень много синевы?Мы невнятен и, наверно, незанятен, как и вы.<…>Мы не будем разрываться, внутри нету ничего,только эху разрыдаться мимо дома ничьего.Снизу желтый, сверху синий, фиолетовый венец.Мы спокоен, мы свободен, мы спокоен наконец. Ирина Машинская. «Осень в Михайловском» 424.

Нескоординированность форм числа в следующем тексте, возможно, вызвана представлением о том, что выражение мы с тобой обозначает единое целое:

Потрогай котика, душа,он без помехи пан,он моет лапы в решете,он точит когти в нищете,а мы с тобой – совсем остыл,а мы с тобой – пропал.Не трогай котика, душа,он тоже исчезал. Екатерина Боярских. «Потрогай котика, душа…» / «Атлантида» 425.

Похожая ситуация видится и в таком тексте:

Лежим поперечно кровати,Пустые сосуд,Сознав, что не надо вставати,И так унесут.Что воздух напрасно готовилИ впрок размягчал колеи,Чтоб мы в эти пазухи вставила-вставилБолты и шарниры свои. Мария Степанова. «Утро субботы, утро воскресенья» 426.

Множественное число вместо единственного может быть связано не только с психологическим единством личностей, но и с разделением одной личности на несколько:

куда деваться мне, когда меня не надо?меня почти не надо никаких.и в паузах-то в сих? – которых большинствогде не-быть, чем молчать, какое исчезтвовосчувствовать, явить? Но чтоб потом вступитьна маленький шажок, на звук один (но тот)не «быть или не быть», а «то не быть, то быть»как? Ксения Букша. «куда деваться мне, когда меня не надо?..» 427.

В стихотворении Гали-Даны Зингер аномалии грамматического числа, вероятно, связаны с образами расстроенного сознания, на что указывает и тематическая, и вербальная сбивчивость, а также смешение искаженных интертекстуальных элементов, в том числе отсылка к «Горю от ума» А. С. Грибоедова (первоначальное название пьесы было «Горе уму» – см.: Пиксанов 1971: 303):

он – кремень из непращион – ремень из непрощев нём тебе мы не прощаюпотому что не хотятгромким голосом кричатприходите тётя маманашу лодку раскачатьпотому что потомучто кончается на уна углу проспект Наукии Гражданского умубудет горе мы поплачеми поборемся мы с ней Гали-Дана Зингер. «он – кремень из непращи…» 428.

Иногда к архаическому местоимению первого лица единственного числа аз присоединяется окончание множественного числа:

мы не нем цыне мы нем цышерстью крытыих младенцы<…>мы не мы тымы не мы жев роще миртысплю и вижуза ме жа мия зы ка мымедвежамимузыкамимы не áзымы не сразу Мария Степанова. «мы не нем цы…» / «Война зверей и животных» 429 ; Сгинь, насмешник толстопузый!!.Музы-узницы! Сезам!Азы сбрасывают узы!Исцелися сам!.. Игорь Лощилов. «Стихи во здравие академии зауми» 430.

У Гали-Даны Зингер есть текст, в котором местоимение аз не только приобретает окончание множественного числа, но оно же читается и как название первой буквы алфавита, и как слово азы – ‘основы, начала чего-либо’:

логический мир «тот свет»отличаетофсетимеем лево – песнь заводимимеем право – ревизскую сказку сказываемпердит наш мыловаренный заводикпропало наше прачешное предприятиеазы воем: буки! ведь и буки у нас всесчётные.зеваем над нимиаж скулы сводит Гали-Дана Зингер. «Старая сказочница» 431.

В стихотворении Владимира Строчкова «Записки на рукавах кимоно (из черновиков Тосё)»432 имеется тотальная раскоординированность в числе подлежащих со сказуемыми:

любованье на девицмастера Утамаро433поражает удивитькистью тонкой как перомы смотрел из всех внутрикак рисует Хокусай434что от зависти умриили локти покусайя читали каковохайку на какэмоно435слезы мокрым рукавомутирали кимоноблагородный господинполон чувств как водоеммы пришли вполне одина ушел весьма вдвоемполны благородных чувствмного боле чем на третья пошли после искусствна природу посмотретьраспускаются на мигдивной сакуры цветыа из вечности на нихсмотрит Фудзи с высотыосмотрев венец искусствя решили в знак Путив подношенье многих чувстввосхождение взойтиу подножия внизуоднородный глиноземмы улитка и ползуя устали но ползем 436по Пути что состоялиз ничтожества шажковсном из многих одеялсшитых множеством стежковочевидно до сединтак ползти и будем янезавидный господинодинокий как семья437чтоб на крайней высотетам где некуда идтискромной чашечкой сакэзавершить конец Пути Владимир Строчков. «Записки на рукавах кимоно из черновиков Тосё» 438.

Идея этой грамматической игры оказывается основанной на весьма серьезной рефлексии Строчкова над психологией и социальностью. Автор так комментирует это стихотворение:

<…> темы безумия, опьянения и вообще изменённых состояний сознания – и вместе с ним языка – всегда меня чрезвычайно интересовали.

Что касается «Из черновиков Тосё» («Записки на рукавах кимоно») добавились немного позже из контаминации двух воспоминаний: о «Записках у изголовья» Сэй Сёнагон и булгаковских «Записках на манжетах» <…>), то я вообще давно с большим интересом отношусь к дальневосточной и особенно японской культуре, а в ступинском «пустынничестве» одной из генерирующих стала довольно назойливая мысль о том, как в натуре японцев уживаются почти муравейниковый коллективизм с совершенным подавлением личности в трудовой деятельности – и крайняя интровертность личностного существования и поведения. По моим представлениям, у среднего представителя европейской цивилизации, ориентированного, напротив, на индивидуализм и одновременно на – как минимум, показную – экстраверсию, такое существование должно было бы вызывать сильнейшее психическое расстройство439

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Работа выполнена в рамках научно-исследовательского проекта Университета г. Трир (Германия) при поддержке DFG Russischsprachige Lyrik in Transition: Poetische Formen des Umgangs mit Grenzen der Gattung, Sprache, Kultur und Gesellschaft zwischen Europa, Asien und Amerika (FOR 2603) и при поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Грамматика в современной поэзии» РГНФ № 08-04-00214а (2008–2010 гг.).

2

В книге анализируются поэтические тексты начиная со 2‐й половины ХХ века.

3

«Морфологический строй языка характеризуется минимальной восприимчивостью к внешним явлениям и чрезвычайно медленной изменяемостью» (Панов 1968: 9).

4

Узус – обычное, массовое употребление языковых единиц, не всегда соответсвующее норме.

5

Не только фразеологизированные формы прилагательных в сочетаниях типа средь бела дня, на босу ногу были первичными по отношению к формам типа белого, босую, но и все прочие прилагательные, не вошедшие в устойчивые сочетания. Ни атрибутивная или предикативная функция, ни перенос ударения с основы на окончание (крáсна – краснá) не имеют решающего значения для отнесения прилагательных к разным категориям, так как сказуемыми вполне могут быть и полные, и краткие прилагательные: она умная и она умнá), а ударение в сказуемом далеко не всегда отличается от ударения в определении (она безумна, приятна, приветлива, заметна); нулевое окончание форм мужского рода вообще не может быть ударным (добр, весел и т. п.). Характеристика форм типа сладк, умн, верн как очевидно искусственных, вторичных по отношению к полным прилагательным (см.: Винокур 1959: 348) тоже не убедительна: в этих случаях язык осуществляет одну из возможностей, связанных с историей редуцированных гласных. И даже если формы типа сладк, умн, верн появились в поэзии через шесть-семь веков после утраты и прояснения редуцированных, язык сохранил возможность фонетического варьирования при формообразовании.

6

«По существу, списки поэтических вольностей – это петиция от поэта к Аполлону с перечислением индивидуальных провинностей, которые поэт просит не ставить ему в вину» (Живов 1996: 226).

7

«В русском языке краткие (нечленные) формы прилагательных встречаются в атрибутивной функции только в немногих идиоматических сочетаниях типа средь бела дня» (Исаченко 2003: 190). Как правило, компоненты таких словосочетаний грамматически неизменны (в норме невозможно *бел день, *белу дню, *боса нога, *на босе ноге). Словосочетания склонны к лексикализации, наиболее отчетлива она в интонационном единстве и, соответственно, дефисном написании единиц типа сыр-бор.

8

Шубинский 1991: 61.

9

Горбаневская 1996: 21.

10

Буковская 1991: 23.

11

Одна из статей о неофициальной поэзии Ленинграда была названа «Котельны юноши» (Бобышев 1991).

12

Кривулин 2017: 56–57.

13

Степанова 2001-а: 51. В атрибуции текстов здесь и далее косая черта отделяет название стихотворения от названия цикла, в который оно входит.

14

Соснора 2006: 570.

15

Кушнер 1991: 58.

16

Кенжеев 1993: 66.

17

Скорее, терминологическое, фразеологически связанное, способное субстантивироваться прилагательное среднего рода: членистоногое насекомое → членистоногое.

18

Строчков 2006: 190.

19

Левин 2001: 132–133.

20

Кривулин 2017: 106–107.

21

Литвак 2020: 57.

22

Бобышев 1997: 104.

23

Иконников-Галицкий 1998: 13.

24

Волохонский 2012: 220.

25

Волохонский 2012: 164.

26

Волохонский 2012: 99.

27

Паташинский 2008-а: 231. Ср.: Мне мало надо! / Краюшку хлеба / И каплю молока. / Да это небо, / Да эти облака! (Велимир Хлебников. «Мне мало надо!..»)

28

Кривулин 2001-а: 28.

29

Паташинский 2019-а.

30

Крепс 1992: 20.

31

Боярских 2009: 65.

32

Строчков 1994: 156.

33

Левин 2001: 42.

34

Делаланд 2009: 182.

35

Ватутина 2016: 258.

36

Зингер 2013: 84.

37

Литвак 2020: 132.

38

Бирюков 1997: 4.

39

Чейгин 2007-а: 85.

40

Паташинский 2013: 29.

41

Гандельсман 2015: 108.

42

Другие примеры, в частности, из поэзии Иосифа Бродского, Анатолия Наймана, Виктора Кривулина см: Зубова 2000: 251–253.

43

Петров 2008-б: 379.

44

Бродский 1992-б: 127.

45

Левин 2001: 75.

46

Степанова 2017: 400.

47

Голь 1994: 10.

48

Ахмадулина 2012: 474.

49

Паташинский 2008-б: 45.

50

Сапгир 2008: 280.

51

Паташинский 2008-а: 344.

52

Вольф 2001: 20.

53

Яснов 2017: 288.

54

Юрьев 2004: 160.

55

Дидусенко 2006: 16.

56

Юрьев 2004: 183.

57

Паташинский 2008-а: 54.

58

Бобрецов 2013: 95.

59

Горалик 2019: 37.

60

Паташинский 2008-а: 262.

61

Паташинский 2008-а: 37.

62

Ахмадулина 2012: 346.

63

Булатовский 2013-а: 127.

64

Петров 2008-б: 394.

65

Рябинов 1994: 295.

66

Булатовский 2019: 162.

67

Некрасов 2012: 517.

68

Строчков 2018: 420.

69

Булатовский 2009: 86.

70

Шварц 1998: 10.

71

Матвеева 2019: 38.

72

Янышев 2010: 187.

73

Пригов 1997-в: 63.

74

Левин 2001: 64.

75

Невструев 1997: 52.

76

Мориц 2000: 99–100.

77

Левин 1995: 75.

78

Волохонский 2012: 88.

79

Воркунов 1995: 52.

80

Строчков 2006: 198.

81

Климов 1994: 13.

82

Горалик 2019: 34.

83

Гандельсман 2015: 217.

84

Боярских 2009: 103.

85

Делаланд 2009: 13.

86

Машинская 2013: 68.

87

Витухновская 2019.

88

Арефьева 2014: 128.

89

Вулф 2010: 109.

90

Булатовский 2013-а: 177.

91

Осокина 2010: 13.

92

Еременко 1999: 20.

93

Делаланд 2005: 95.

94

Машинская 2013: 71.

95

Азарова 2019: 120.

96

Пригов 1997-а: 97.

97

Степанова 2017: 232–233.

98

Бунимович 1989: 37.

99

Суховей 2009: 26. Анализ текста см.: Бабенко 2019: 157.

100

Делаланд 2009: 94. Анализ текста см.: Бабенко 2019: 157–158.

101

Хорват 2019.

102

Примеры существительных в сравнительной степени из статьи Е. О. Борзенко: центрее, звездее, ведьмее, жизнее, травее, змеее, докторее, углее, рыбее, ветрее, сахарее, пчелее, метрее, соснее, гуглее, дылдее, журналистее, водее, небее, мымрее, землее, кремлее, орлее, гитлерее, сухарее, принцессее, швабрее, брежневее, побочее, хлебее, мерседесее, пылесосее, сентябрее, лунее, портнее, лесее, кэгэбее, морее, озерее, сталинее, мавзолее, арбатее, декабрее, мясее, яндексее, ноябрее, солее, чаее (Борзенко 2012: 13).

103

Некоторые примеры Е. О. Борзенко: Я хотее всех хочу!; около нуля, и чем точнее … тем околее нуля; увы – ещё увее!!! (Борзенко 2018: 16).

104

Клюев 2008: 68.

105

Азарова 2011: 209.

106

Булатовский 2013: 87.

107

Степанова 2001-а: 53.

108

Шварц 2002-а: 312.

109

Хорват 2005: 165.

110

Хорват 2005: 113.

111

Булатовский 2016: 22.

112

Зингер 2013: 140.

113

Гандельсман 2008: 7.

114

Вспомним ранее процитированное высказывание А. А. Потебни о большей признаковости существительных в древности. В таком случае применительно к современному употреблению можно говорить о реставрации признакового значения существительных на новом этапе развития языка.

115

Подробнее о генетической общности таких сочетаний, восходящих к индоевропейскому синкретизму имени и признака, см.: Зубова 2000: 364–368.

116

Соснора 2018: 887–888.

117

Соснора 2006: 677.

118

Стратановский 2019: 100.

119

Каменкович 2008: 60.

120

Залогина 1997: 7.

121

Кутик 1993: 11.

122

Зондберг 1997: 19.

123

Круглов 2008: 192–193.

124

Подобие сочетаний тюрьмым-тюрьма и ветрым-ветро относительно: структурно аналогичны только их первые компоненты, а вторые являются разными частями речи – существительным и безличным предикативом.

125

Сатуновский 1994: 164.

126

Некрасов 2012: 221.

127

Кальпиди 1991: 196.

128

Бобрецов 2013: 47.

129

Паташинский 2008: 177.

130

Строчков 1994: 354.

131

Клюев 2014: 35.

132

Ермакова 2014: 11.

133

Гедымин 2012: 43.

134

Букша 2018: 31.

135

Риц 2020: 60–61.

136

Степанова 2017: 224.

137

Термин Е. Н. Ремчуковой: «грамматические ряды – „накапливание“ в высказывании однородных (стандартных и нестандартных) грамматических компонентов как средство создания экспрессии и гиперэкспресии» (Ремчукова 2005: 33).

138

И причастия, и порядковые числительные могут быть отнесены к классу прилагательных (см.: Щерба 1974: 85). Академическая Русская грамматика регулярно использует термин «порядковые прилагательные» (Русская грамматика 1980: 301, 319, 456, 538, 539, 541 и др.).

139

Яснов 1995: 38.

140

Азарова 2011: 216.

141

Сапгир 1999-б: 110.

142

Шварц 2002-б: 77.

143

Туркин 2002: 46.

144

Ермакова 2014: 46.

145

Булатовский 2019: 52.

146

Строчков 2018: 412.

147

Чейгин 2007-а: 76.

148

Соколов 1990: 174.

149

Новиков 1999: 47.

150

Делаланд 2005: 118.

151

Ермакова 2014: 74.

152

Цветков 2001: 69.

153

Жданов 1997: 24.

154

Из текстов Оскара Уайльда: «Я правил свое стихотворение полдня и вычеркнул одну запятую. Вечером я поставил ее опять» (Уайльд 2014: 7).

155

Клюев 2008: 229.

156

Кривулин 2005.

157

Кривулин 2005.

158

Цветков 2001: 82.

159

Пригов 1997-а: 21.

160

Кенжеев 1992: 8.

161

Шварц 2002-а: 282.

162

Сухотин 2001: 107.

163

Ермакова 2014: 38.

164

Лосев 2012: 99. Это реакция на строку Бродского О как из существительных глаголет! из поэмы «Горбунов и Горчаков» (Бродский 1992-б: 127).

165

Гандельсман 2005: 245.

166

Бобышев 2003: 121.

167

Чейгин 2007-а: 28.

168

Чейгин 2007-а: 37.

169

Юрьев 2004: 97.

170

Миронов 1993: 21.

171

Чейгин 2007-б: 13.

172

Кедров-Челищев 2014: 275.

173

Воденников 2018: 211.

174

Гандельсман 2015: 414–415.

175

Гандельсман 2015: 245–246.

176

Кудрявцев 2004: 70.

177

Паташинский 2006: 44.

178

Бауэр 2000: 15.

179

Делаланд 2005: 82.

180

Степанова 2003: 12.

181

Круглов 2010: 111.

182

Дидусенко 2006: 143.

183

Охапкин 1989: 149.

184

Волохонский 2012: 497.

185

Волохонский 2012: 136.

186

Волохонский, Хвостенко 2016. Без паг.

187

Бешенковская 1996: 59.

188

Левин 1995: 58.

189

Правда, без контекста или знания ситуации непонятно, у кого дома это происходит.

190

«Перевод популярной фронтовой немецкой песни Der gute Kamerad („Хороший товарищ“) […] Сейчас на эстраде ее исполняет группа „Любэ“ в составе трех куплетов – именно в таком виде она точно соответствует немецкому первоисточнику:

Служили два товарища, ага…Служили два товарища, ага…Служили два товарища в одном и том полке.Служили два товарища в одном и том полке <…>»(http://a-pesni.org/drugije/sluzili2.htm).

В Антологии военной песни, составленной В. Калугиным, эти формы изменены на нормативные: Служили два товарища в одном и том полку (Калугин 2006: 528).

191

Строчков 2003.

192