Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата

Полушубок, ушанку, бурки на вешалку, шлёпанцы на ноги, и уже у двери в ванную он остановился. Что-то не так, как-то по-другому. Женя с улыбкой наблюдала за ним.

– Ну и что? – спросила она.

– Женя… что-то не так… – он вдруг сообразил. – Запах какой-то.

– Неприятный? – по-прежнему улыбалась Женя.

– Нет, но…

– Ладно. Идём, покажу.

Женя открыла дверь комнаты Алисы, и он увидел… кровать и вдоль стены… Он же это как раз сегодня в магазине смотрел.

– Женя, ты купила?..

– Ну да. Зашла после работы и купила.

– Здоровско! – восхитился Эркин. – Я же сегодня там был и видел.

– Тебе понравилось?

– Да. Я как раз думал тебе сказать.

– Ну и хорошо. Завтра посмотрим, я не хочу ей свет включать. Ещё проснётся.

Эркин кивнул и отступил. Женя бесшумно прикрыла дверь, и они пошли на кухню.

– Суп подогреть?

– Да нет, Женя, спасибо, я чаю.

– Ну и хорошо. Давай, я тебе ещё варенья положу.

– М-м. Вкусно как, Женя.

– Вот и отлично.

Женя сидела за столом и смотрела, как он ест. Красиво, как всё, что он делает.

– Женя, – Эркин поднял на неё глаза и улыбнулся. – Я в мебельном сегодня был, посмотрел.

– И что тебе понравилось? – Женя подвинула ему хлеб. – Ты себе бутерброд сделай.

– М-м. Спасибо. Там… кровать такая, широкая. Одна спинка повыше и вот так, – Эркин описал в воздухе пологую дугу. – А другая пониже и ровная.

– Ага, я помню, – закивала Женя. – На ней матрац в зелёную полоску, а дерево светлое, медовое. Мне она тоже понравилась.

– Да, – обрадовался Эркин. – Она самая. И там шкаф такой же, ну, из такого же дерева, с зеркалом.

– Да, я видела.

Они быстро выяснили, что говорят об одном и том же, и решили, что завтра Эркин с утра пойдёт в мебельный. Жалко, он в десять открывается, а Женя с полдевятого работает. Значит, завтра кровать, шкаф, трёхстворчатый, с зеркалом, две тумбочки и комод.

– И ещё два пуфа, нет, три.

Эркин кивнул. Что это такое, он знал.

– Круглые или, – он опять показал жестом, – с углами?

– Кубиком? – уточнила Женя. – Ты сам посмотри, какая обивка получше.

– Ладно. Если что, поменяем, правда, Женя?

Женя улыбнулась и сказала по-английски:

– Я уверена в твоём выборе.

Эркин неуверенно улыбнулся и заторопился:

– Да, Женя, я тогда за ёлкой послезавтра схожу. И до Рождества оставим её на лоджии.

– Хорошо.

Женя налила чай в две чашки, и Эркин счастливо улыбнулся. Улыбнулась и Женя. Она поставил чашки на стол и потянулась погладить Эркина по голове. Он, как всегда, ловко перехватил её руку и прижал к губам.

– Женя.

– Что, милый?

Он молча притянул её и посадил к себе на колени. Обнял, уткнувшись лицом в её плечо.

– Посидим так? Немного. Да, Женя?

Женя только вздохнула в ответ. Обняла его голову, прижав к себе. Время текло неощутимо, незаметно. И наконец Эркин медленно, очень плавным мягким движением переменил ногу, и теперь они сидели лицом к лицу. Глаза у Эркина влажно блестели, но щёки были сухими. Он так же мягко поцеловал Женю в углы рта.

– Уже поздно, да? Тебе надо отдохнуть, – и легко встал, держа её на руках. – Я отнесу тебя.

Он внёс её в спальню и положил на постель. Мягкими, усыпляющими ласковыми движениями раздел и укрыл одеялом. Женя улыбнулась ему.

– И ты ложись.

– Да, Женя, да. Я только…

– В душ, – понимающе улыбнулась Женя. – Конечно, милый.

Глаза у неё закрывались, и Эркин, выходя, погасил свет в спальне. На кухне он вылил в раковину остывший чай, вымыл чашки и поставил их на сушку. Протёр клеёнку на столе и выключил в кухне свет. В ванной он быстро вымылся под душем. Вытерся и – время позднее, Алиса спит, свет он всюду погасил – прошёл, не одеваясь, в спальню. И сразу от порога услышал: Женя спит. Эркин осторожно, чтобы не побеспокоить её, залез под одеяло со своей стороны. Лёг так, чтобы, если Жене захочется, она смогла легко дотянуться до него, закинул руки за голову и закрыл глаза.

Сквозь сон Женя чувствовала его ровное дыхание, спокойное тепло его сильного тела. Он рядом, он с ней, и никто, никогда, ни за что не разделит их. Она счастливо улыбнулась, не открывая глаз. Можно спать.

И уже во сне, не осознавая, она повернулась набок лицом к Эркину и положила руку ему на грудь. И таким же бессознательным движением Эркин накрыл её руку своей. Было тихо и спокойно. И безопасно.

И проснулась Женя не от звонка будильника, а от исчезнувшего ощущения Эркина рядом. Женя вздохнула и открыла глаза. Горел свет, Эркина не было, а на будильнике… минута до звонка. Женя погладила вмятину на подушке от головы Эркина, потянулась и откинула одеяло. Вошёл Эркин, полуголый, в старых джинсах, которые он теперь носил дома, и, улыбаясь, присел на корточки у её изголовья.

– Я тебя разбудил?

– Нет, – Женя потянулась к нему, обхватив руками за шею. – Я сама проснулась. Доброе утро, Эркин.

– Доброе утро, – он стал вставать, поднимая её, обнял, мягко прижав к себе, поцеловал в углы рта. – Я чайник уже поставил. И кашу.

Зазвенел будильник, и Женя, засмеявшись, поцеловала Эркина в щёку. И ещё раз в другую. И – она даже не отстранилась – он сам разжал объятия. Да, ей надо на работу. Когда Женя, схватив свой халатик, выбежала из спальни, Эркин быстро расправил одеяло, закрывая постель, и накрыл сверху ярким мягким ковром. Огляделся. Ну что, сегодня здесь уже будет мебель. Кровать, шкаф, комод… Он тряхнул головой и пошёл на кухню.

– Э-эрик, – позвала его Алиса. – Посмотри, чего у меня есть.

Он зашёл в её комнату. Под потолком горел полный свет. Алиса в пижамке стояла на кровати, румяная, синие глаза блестят, светлые волосы перепутанными прядями свисают на плечи. Алиса ладошками убирала их со щёк, гордо оглядывая свою комнату.

– Алиса, – вошла Женя. – Быстренько в уборную и умываться, потом покажешь.

– А он потом работать будет, – возразила Алиса.

– Работать надо – улыбнулся Эркин.

– Чтобы денюшки были, да? – догадалась Алиса.

– Денежки, – поправила её Женя и рассмеялась. – Вот именно. Давай Алиса, не тяни.

– Кота за хвост, – закончила фразу Алиса, слезая с кровати.

Утренняя хлопотливая суматоха. Чай, вчерашняя разогретая каша, бутерброды.

– Что сегодня на обед делать?

– Я сам сварю.

– А чего?

– Алиса, не говори с полным ртом.

– Кашу с мясом, как мы на выпасе делали.

– Здесь не выпас, – вздохнула Женя. – Ты же сам рассказывал, что котелок весь день на огне стоял. А здесь…

– Д-да, – сообразил Эркин. – Ну, просто кашу.

– Опять кашу?!

– Алиса, хватит капризничать.

– Да?! – возмутилась Алиса. – Я ещё не начинала, а уже хватит?!

– Вот и не начинай, – отрезала Женя.

В конце концов решили, что Эркин сварит картошку и разогреет вчерашний суп, там как раз им на двоих по тарелке осталось. Женя вскочила и заметалась в суматохе сборов. Эркин только и успел собрать со стола тарелки в раковину, как Женя, уже одетая, в пальто и платке, с сумочкой на плече и сумкой для продуктов в руке стоит у дверей. Эркин и Алиса вышли её провожать. Женя быстро чмокнула их в щёки, перемежая поцелуи с наставлениями и наказами, и убежала.

Эркин запер за Женей дверь, и они с Алисой взялись за работу. Дел было много. Алиса гордо показывала Эрику, сколько у неё теперь шкафов, ящиков, полок. И стол свой. И у неё теперь ничего навалом не лежит. И книжки её, и игрушки, и вещи… как у большой. И кровать большая-пребольшая! И два стула под её рост, как и стол.

Эркин всё рассмотрел, похвалил, помог ей застелить кровать, и они пошли на кухню чистить картошку. Эркин чистил, а Алиса сидела рядом в обнимку со Спотти и рассказывала про Спящую Красавицу. Эркин торопился, и картошка кончилась быстрее сказки. Пока картошка варилась, Эркин ещё раз протёр пол на кухне, а в спальне свернул постель и вынес её в кладовку. Раз он сегодня привезёт мебель, то пусть лучше ничего не мешает расстановке. О, а здесь на стеллаже и Алискина перина. Ну да, на кровати же хороший матрац. Так что, может, и им с Женей перина будет не нужна. Ладно, как там картошка? Картошка уже сварилась. Эркин выключил газ, слил воду из кастрюли и пошёл одеваться.

– Ты уходишь? – дрогнувшим голосом спросила Алиса.

– Я в магазин, – ответил Эркин, застёгивая полушубок. И повторил обычные слова Жени: – Будь умницей, маленькая.

– Ладно, – со вздохом согласилась Алиса.

В конце концов, ей не привыкать оставаться одной. И теперь у неё всего столько есть. И… и надо с баульчиком поговорить, а то он обижается, что она его забыла. Алиса пошла в свою комнату, торжественно водрузила баульчик на стол, подвинула стул и села. Как взрослая.

Эркин поспел как раз к открытию магазина и был первым покупателем. Продавец узнал его и улыбнулся.

– Доброе утро. Опять смотреть будешь?

– Доброе утро, – ответно улыбнулся Эркин. – Высмотрел уже. Покупать буду.

Продавец вытащил из кармана халата чековую книжку.

– Показывай, что высмотрел.

Они шли по магазину, и Эркин, подойдя к выбранному, придирчиво осматривал, проверяя, всё ли в порядке, нет ли где сколов или ещё какого брака, и указывал продавцу:

– Это… это… и вот это ещё… и это…

– Ого, – сказал продавец, выписывая чек на комод. – Спальню набираешь? – Эркин кивнул. – Тогда и трюмо бери. Вон с трельяжем как раз.

– Зеркало у шкафа есть, – задумчиво возразил Эркин.

– В спальне зеркал много должно быть, – убеждённо сказал продавец.

Вообще-то Эркин и сам уже думал об этом. И трюмо-трельяж ему нравилось. Женя расставит духи, кремы, а если ещё красивую лампу… И он кивнул.

– Да, и это… И вон… пуфа три.

– Пошли, обивку подберём, – согласился продавец.

Кровать, шкаф, комод, трюмо-трельяж, три пуфа, две тумбочки для кровати… Да ещё машина всё это довезти, и два грузчика… Выходило сильно за тысячу.

Эркин расплатился в магазине, помог затащить купленное в крытый кузов и сел в кабину к шофёру.

– В «Беженский корабль»?

– Да, – кивнул Эркин. – Левое крыло.

– Понятно, – кивнул шофёр. – Обживаешься, значит.

– Ага, – радостно согласился Эркин.

Он сам не думал, что будет так счастлив, выбирая мебель.

Доехали быстро – он бы и дольше с удовольствием проездил – и подогнали к их подъезду. Распахнули и подпёрли дверь. И понесли вверх по лестнице… по коридору… и вот уже их квартира. Эркин быстро отпер и распахнул дверь.

– Алиса!

– Эрик! – выбежала навстречу Алиса.

– Подержи дверь.

Хорошо, что он натёр в спальне пол и убрал всё. Теперь можно ставить сразу. Кровать, шкаф тумбочки… нет, перепутали, наоборот надо, ладно, он сам переставит, комод, трюмо, пуфы… всё! Эркин расплатился, закрыл и запер за грузчиками дверь и облегчённо выдохнул. Всё. Сделал! Поглядел на часы и удивился. Двенадцати ещё нет. Надо же, как быстро управился. Ну и отлично. Эркин быстро разделся, повесил полушубок и ушанку на вешалку, переобулся.

– Эрик, – Алиса аж приплясывала перед ним от нетерпеливого восторга. – А теперь чего?

– Сейчас я суп поставлю разогревать, и будем спальню делать.

– Ага! – согласилась Алиса.

Эркин уже привычно зажёг газ, маленькую конфорку, вытащил из оконного шкафчика кастрюлю с супом и поставил её на огонь.

– А на второе картошки поджарим.

Алиса кивнула.

– А на третье?

– Чай с конфетами, – улыбнулся Эркин.

– Конфеты – это хорошо, – кивнула Алиса.

Она заявила это с такой серьёзной убеждённостью, что Эркин рассмеялся. Вдвоём они пошли в спальню, где Эркин подвинул кровать и переставил тумбочки, чтобы дверцы с кровати удобно открывались. Теперь шкаф и трюмо. Большой трёхстворчатый шкаф, пока он пустой, двигался легко. Вот так. И ещё чуть-чуть.

– Эрик, – Алиса, сбросив тапочки, стояла на кровати. – А я себя вижу.

– Для… того… и двигаю… – выдохнул Эркин. – Алиса, а в трюмо ты себя видишь?

– Ага! – удивилась Алиса. – Э-эрик, а меня уже три, ой, как это, Эрик?

– Будет и больше, – пообещал Эркин.

Он этот фокус с зеркалами знал давно, но объяснить, конечно, не мог. Алиса бегала по кровати и пыталась подсчитать, сколько раз она отражается в зеркалах. Эркин покачал створки трельяжа, проверяя правильность расстановки. Ну вот, хорошо получилось. Теперь комод. Это уже проще, с ним главное, чтобы ящики удобно выдвигались. А с пуфами совсем просто. Застелить теперь кровать? Чёрт, суп же на огне!

Эркин пулей вылетел из спальни. Алиса бросилась за ним. Судьба супа её, конечно, не волновала, но возможность повизжать она тоже не могла упустить.

Суп пострадал, но не сильно. На второе Эркин поджарил картошки. И они пообедали.

– Эрик, а сейчас, что?

– Уберём, и я на работу пойду.

– Опять на работу? – Алиса задумчиво смотрела в свою тарелку. – А можно я ещё на кровати попрыгаю?

– Ты сейчас спать ляжешь.

– Ну-у, – надула Алиса губы. – А потом мама придёт, она не разрешит.

– Значит, нельзя, – улыбнулся Эркин. – И ты же уже и бегала, и прыгала.

– Ну-у… я ещё хочу. Эрик, а конфеты?

Эркин кивнул и встал, собирая посуду.

– Сейчас чай налью, и тогда по конфете.

– Эрик, а давай по две возьмём. Мама не узнает.

– Нет, – твёрдо ответил Эркин. – Я не буду обманывать.

– Ну, это же не обман, это… это так… так просто.

– Нет, – повторил Эркин. – Обман – всегда обман, – и, глядя на расстроенную, чуть ли не плачущую Алису, предложил: – Можешь взять мою конфету. У тебя будет две.

– Так у тебя же ни одной, – возразила Алиса. – Это тоже… нечестно.

– А иначе не получится, – улыбнулся Эркин.

– Ладно, – вздохнула Алиса и мужественно решила: – Я обойдусь.

Они допили чай, и Эркин стал мыть посуду. Алиса слезла со стула и пошла к двери, но, уже взявшись за ручку, обернулась к нему.

– Эрик, ты посиди со мной, – голос у неё дрожал от сдерживаемых слёз. – Ну, хоть немножечко.

– Хорошо, – кивнул Эркин. – Я приду, вот только посуду домою.

– Ладно, – сразу повеселела Алиса.

Эркин быстро вымыл посуду, расставил её на сушке, вытер руки, протёр клеёнку на столе и накрыл его скатертью. Ну вот, теперь всё в порядке.

Алиса честно сама разделась и легла. Эркин, войдя к ней, улыбнулся: такая она была меленькая на «взрослой» кровати. Он подоткнул ей одеяло – столько раз видел, как это делает Женя, что никаких затруднений не вызвало – и осторожно сел на край кровати.

– Ну во-от, – удовлетворённо вздохнула Алиса, поворачиваясь набок и закрывая глаза.

Она хотела ещё что-то сказать, но уже засыпала. Эркин подождал, пока она совсем заснёт, и встал. Подобрал с пола и аккуратно сложил покрывало с кровати: конечно, Алисе самой с ним не справиться. Положил на стул. На другом стуле платье, чулки, бельё… Сложить их Алиса тоже не сложила. Эркин и здесь навёл порядок, расправил скомканные маленькие – до смешного – чулки. Оглядел комнату. Хорошо получилось. Светлая и… да, весёлая комната. Женя хорошо как придумала и расставила. Он пошёл к двери и уже от неё оглянулся на Алису. Спит, разметавшись, раскинувшись. Ну и хорошо.

Эркин вышел, плотно без стука прикрыв за собой дверь. Поглядел на часы. Если он хочет зайти по дороге и ещё из подарков кое-чего посмотреть, то надо спешить. Но вместо этого пошёл в спальню, сел на кровать и немного покачался. Хорошая кровать, упругая. И плотная, без выпуклостей и провалов. Огляделся и увидел себя сразу в двух зеркальных коридорах. Хорошо. Жене должно понравиться. А если нет, то он чуть-чуть сдвинет трюмо, и коридоров не станет, будут обычные зеркала. Ладно, хватит валяться – оборвал он себя. Надо собираться и бежать. Но… но кровать надо застелить.

Он легко вскочил и пошёл в кладовку, взял рулон с их постелью и перенёс в спальню, развернул. Так, старое покрывало, которое Женя клала на пол под перину, пожалуй, и не нужно. А перина… Кровать-то мягкая. Ладно, пусть остаётся. На перину простыню. А… а они же меньше кровати получаются. Ну, надо же?! Ладно, придумаем. Теперь одеяло, расправим его, разровняем, подушки… взобьём и рядом их положим. И ковёр сверху. Вот ковра хватило. Ну вот, совсем другое дело. Снова посмотрел на часы. Да, теперь-то уж точно пора. Вещи в шкаф и комод положить он уже не успеет.

Эркин ещё раз оглядел спальню и, как заклинание, повторил про себя: «Пусть Женя будет довольна». Он очень старался, пусть Жене понравится.

Переодеваться ему было не надо. Как оделся утром в магазин, так и оставался. Так что, бурки, шарф, полушубок, ушанка, варежки, бумажник, ключи… всё на нём, всё в порядке, можно идти. Он по-прежнему тихо вышел, запер за собой дверь на оба замка и быстро пошёл по коридору.

Во дворе он встретился с участковым, поздоровался и услышал совершенно неожиданное:

– С праздником тебя, Мороз.

– Спасибо, – растерянно поблагодарил Эркин.

Это что за праздник сегодня? Женя ему ничего не говорила. И в магазине. В прошлую пятницу была годовщина Победы, в этот день Империя капитулировала – это ему объяснили – так с утра и на улице, и на заводе все поздравляли друг друга. И он ответил участковому запомнившимися словами:

– Вас так же.

– Меня не с чем, – улыбнулся участковый. – Сегодня твой праздник.

И ушёл. Эркин пожал плечами ему вслед. Путает участковый что-то, никакого праздника сегодня нет. Мебель купить – это же не праздник. Он ещё раз пожал плечами и побежал на завод. Времени совсем в обрез. И странные слова участкового о празднике мгновенно выветрились у него из головы.

В бытовку Эркин влетел за пять минут до сигнала и сначала даже не обратил внимания на великий ор и гвалт. Орали все, и в этой путанице ругани и божбы разобраться было бы всё равно невозможно. И Эркин, пользуясь этой неразберихой, переоделся, закрыл свой шкафчик и к выходу пошёл со всеми, радуясь, что его опоздания не заметили. Хотя да ведь если по правде и не опоздал он, до звонка прибежал.

Опять контейнеры. И опять не трясти, не толкать, и поскорее, чтоб под снегом не стояли. И сразу на три платформы.

Эркину выпало работать с Антипом и Тихоном. Антип и Тихон на платформе крепят и ставят обшивку, а Эркину катать эти чёртовы дурынды. Старшо́й – хорошо – показал ему сразу, какие их, и Эркин сначала откатил свои из общей кучи поближе и напротив их платформы, а потом уже стал закатывать. Здесь главное – не дёргаться и не спешить попусту. И бригадир, видно, понимал это: не торопил и не подгонял по-надзирательски. Но Медведев и с другими вроде так: даст работу и давай, управляйся. Эркина эта система устраивала.

До обеда они со своей платформой управились, и Медведев, хотя звонка ещё не было, отправил их в столовую, но напутствовал по-новому:

– На одной ноге, мужики.

Антип и Тихон кивнули, кивнул и Эркин, хотя ничего не понял. Вернее, понял, что надо спешить, но почему? И в столовой такая же спешка, и народу заметно больше, чем обычно во вторую. И Эркин решил рискнуть. Когда они втроём уже сели за стол, спросил:

– Из-за чего шум?

– А ты что? – Антип шумно хлебал щи. – Не понял?

Эркин покачал головой.

– Святочную неделю нам дают, – заговорил Тихон. – Аж до третьего гулять будем. Но зато сейчас попашем. Не с трёх, а с когда скажут, и не до одиннадцати, а тоже, – Тихон поставил на пустую тарелку из-под щей тарелку с кашей, – тоже, значит, пока не отпустят. И в субботу, двадцать третьего работать будем. Понял теперь?

Эркин кивнул. В общем-то, ничего страшного. Вот только… только ему же к Тиму в субботу, на беженское новоселье, нехорошо получится, если его не будет.

– Да весь завод так. И аж трёхсменку, как в войну, снова сделали, – Антип, отдуваясь, отодвинул тарелки и взял стакан с киселём. Неодобрительно покосился на тарелку Эркина с котлетой. – А ты что, не держишь пост?

– Чего держать? – удивился Эркин.

– Ну, чего ты пристал к нему? – укоризненно сказал Тихон. – Он же некрещёный. Ведь так?

Эркин кивнул. Что такое некрещёный или, как ещё в лагере слышал, нехристь, он уже знал. И это его не трогало. Что есть, так то оно и есть. Но если весь завод так работает, то и… и у Тима, может, так же.

– Ладно, – встал Антип. – Хотим гулять, айда работать.

– Айда, – согласился, вставая Эркин.

А ещё ведь непонятно: оплатят ли эту неделю. Хотя… дурак он, конечно, кто ж нерабочие дни оплачивает? А вот получку же им должны двадцать девятого давать, а теперь как же?

– А получка тогда когда же?

– А в субботу же. И «ёлочные», и получка, – бросил, не оборачиваясь, Антип и заорал: – Старшо́й! Вот они мы!

– Ага, как раз, – из-под ушанки Медведева выбивались слипшиеся от пота пряди волос. – Вон на ту платформу давайте, мужики.

Снова контейнеры? Да, но другие, тяжёлые, намного тяжелее. С места не стронешь, а поехал – так не остановишь. Эркин виснет на контейнере, тормозит его всем весом, как бычка. И вдруг становится легче. А! Так это Колька-Моряк с другой стороны встал. Ну, так это совсем другое дело. Колька ругается с весёлым остервенением, и Эркин, и привычно подлаживаясь, и заражаясь этим странным весельем, орёт в ответ слышанное ещё от Андрея.

– Ого! – восхищается Колька. – Вот это загнул, слыхали, мужики?!

– Да пошёл ты!.. – орёт Тихон. – Не за язык платят. Давай!..

– Да куд-ды ты его?..! Сходен не видишь?!

– Старшо́й, отгоняй платформу на хрен! Застит!

– А ну, мужики, стронули! Пошла гадина толстозадая! Пошла-а-а!

– Да что ты её как девку… тискаешь и ни с места!

– Мороз, тормози!

– Ряха, не мельтеши, чтоб тебя!

– Паровоза нет!

– Так чем хочешь, откатывай!

– А ты своим… упрись! Сразу аж за ворота!

– Да нечем ему… упираться, гы-ы-ы-ы!

– Я т-тя щас!..

– А ну, мужики, берись!

– Мороз, давай, у тебя силы много!

– Пошла, пошла, пошла!..

Меньше всего Эркин предполагал, что нагруженную платформу удастся сдвинуть с места, но ведь сдвинули, чёрт возьми…

– Стрелку, мужики!

– Ага, переводи!

– Медведев, убирай своих, покалечатся сейчас на хрен. Кто отвечать будет?

– Всё, мужики, дальше они сами. Давай! Антип, кончили? Давай туда, живо.

И бегом на другой конец двора, где из широких цеховых ворот выползает гружёная серебристо-белыми контейнерами платформа.

– Давай, Мороз.

– Куда их?

– Стоп, цифры ты хоть различаешь?

Эркин кивает, глядя в светлые, как у Фредди на перегоне, когда был сложный проход, глаза бригадира.

– Тогда смотри. Видишь?

Маленькие таблички с не написанными, а врезанными номерами.

– Вон там машины стоят. Тоже с такими же. Здесь первые три цифры, там три последние. Должны совпадать. Понял?

– Понял.

– А ну, повтори!

– Первые три цифры на контейнере и последние три на машине должны совпадать.

Медведев кивает.

– Ладно. Давай. Один справишься?

– А чего ж нет? – пожал плечами Эркин. – А их как, как стекло?

– Их быстро надо. И аккуратно.

– Понял.

Ручка маленькая, не зацепить рукавицей. Эркин сдёргивает и засовывает в карманы рукавицы, оставшись в варежках. Ну, побежали! Машины в том углу, значит, через весь двор тащить, хорошо, ещё, что не через пути. Так… везёт он семь-восемь-три, а машина? Ага, вон та. Посадка низкая, и сходни пологие, удобно. С ходу затащил, в кузове для них уже даже захваты готовы. Вставил, рычаг нажал, чтоб лязгнуло, и бегом за следующим. Из-под ушанки по лбу ползут щекотные струйки пота, но вытереться некогда. Пять-один-четыре… семь-восемь-три… шесть-два-семь… Всего три машины, запутаться трудно. Машины маленькие, на шесть контейнеров каждая, так что… так что… так что… Одна что, уже полная? А хорошие контейнеры, поворотливые, и не трясёт их на ходу совсем, внутри, что ли, пружины стоят. И ещё один. И ещё… И…

– Давай, парень, пора нам.

Это не Медведев, кто-то другой. А и по фигу кто.

– Эти две закрывай, за последним бегу.

Что-то незнакомых на дворе много стало… Эркин бегом подвозит последний контейнер. Медведев уже здесь. Цифры, что ли, проверяет? Ну, пускай, что-что, а это он и спросонья не спутает. Эркин вталкивает в кузов и вставляет в паз последний контейнер, щёлкает захватом, выбегает и поднимает сходни – они же задний борт. Две другие машины уже покрыты зелёными чехлами, укрывают и эту.

– Всё, вали в бытовку, Мороз.

– Ага, – кивает он через силу и уже не бежит, а идёт к бытовке, вдруг понимая, что чужие во дворе – это другая бригада, ночная смена, что ли.

В бытовке сильно пахнет потом, за столом устало сгорбился Ряха, жуёт незажжённую сигарету.

Эркин тяжело, не раздеваясь, сел за стол, стащил с головы мокрую изнутри от пота ушанку и уронил голову. Тупая рабская усталость всё-таки настигла его…

– Эй, – кто-то осторожно трогает его за плечо. – Ты бы глотнул, а?

Эркин с трудом поднял голову. Ряха? Что ему надо? Глотнуть? Он взял у Ряхи маленькую плоскую флягу, поднёс уже было ко рту, но, ощутив запах спиртного, сунул обратно.