Пятнадцатилетний капитан

– Зато и выгода была немалая, капитан! – почтительно отвечал боцман. – На каждую переломанную ногу можно было наложить золотую перевязку…

– А рука срослась, капитан, – весело прибавил один из матросов, показывая свою сильную мускулистую руку. – Еще сможет и гарпун сбросить, и веслом управлять, когда понадобится удирать от такого зверька!

– А поймать его было бы лестно! – решил другой матрос, впиваясь глазами в темные очертания животного, начинавшие виднеться посреди красных волн.

Страсти охотников, очевидно, разгорались не на шутку. Да и могло ли быть иначе, когда перед ними плавал целый груз ворвани, которую, казалось, только взять да разлить по бочонкам…

Один из старых матросов влез на мачту и громко расточал оттуда похвалы размерам и спокойствию пасущегося кашалота. По его словам, ничего не было легче, как подкрасться на лодке к животному.

Капитан Гуль слушал все это, волнуясь не на шутку. С нетерпением кусал он кончики своих усов, не решаясь высказать громко своего мнения, и только украдкой поглядывал на миссис Уэлдон, как бы ожидая от нее разрешения исполнить всеобщее желание охотников.

Наивное восклицание маленького Джека прекратило напряжение и как бы узаконило припадок охотничьей лихорадки, овладевшей всем экипажем «Пилигрима».

– Мамочка, попроси дядю капитана поймать этого кашалота. Мне так хочется рассмотреть его поближе!

Обрадованный капитан даже крякнул от удовольствия и поспешил расцеловать ребенка, обещая ему исполнить его желание.

– Быть по-твоему, Джек! Поймаем тебе этого маленького кашалотика! Не правда ли, ребята? – обратился он к матросам, окружившим его тесным кольцом.

– Рады стараться! – весело откликнулись ветераны китового промысла.

– Маловато нас, капитан, – попробовал робко заметить Дик Сэнд, но увлекшийся охотник не обратил ни малейшего внимания на его слова.

– Пустяки, Дик! Справимся мигом. Я сам возьмусь за гарпун! Тряхну стариной в честь нашего молодого хозяина, – прибавил капитан, с комической почтительностью раскланиваясь перед ребенком. – А вы, братцы, сумеете справиться с веслами? Не так ли?

– О! Еще бы! – громко крикнули матросы, восторженно махая шапками в сторону, где все еще спокойно паслось гигантское млекопитающее, очевидно не подозревавшее близости охотников…

Глава седьмая

Приготовление к охоте

Общее желание команды настолько увлекло миссис Уэлдон, что она не решилась протестовать против намерений капитана, понимая соблазнительность такой добычи для старых китобоев. Только малочисленность экипажа слегка тревожила ее.

Но капитан Гуль успокоил ее своими объяснениями:

– Я не раз охотился с одной лодкой, и всегда успешно. Скорее может случиться недоразумение при участии нескольких групп охотников, как это было и в том случае, который я только что вспомнил с Говиком. Но в общем можно смело утверждать, что несчастья случаются только тогда, когда кит заранее обеспокоен охотниками. В данном же случае вы сами можете видеть, что животное не подозревает нашего присутствия и потому, наверно, допустит нас чуть не вплоть…

Успокоенная этими словами, миссис Уэлдон могла только радоваться удовольствию своего сынишки, бегавшего за каждым матросом с требованием объяснений и рассказов о китовой охоте.

Команда энергично принялась за приготовление к желанной экспедиции.

Успокаивая миссис Уэлдон, капитан не вполне откровенно изложил ей сущность дела. В действительности для успеха охоты нужно было бы иметь несколько лодок, которые могли бы подъехать к животному с разных сторон. Но, за малочисленностью команды «Пилигрима», о таком плане нападения нечего было и думать. Из трех специальных китобойных лодок, находившихся на бриге, можно было снарядить всего одну, да и то при условии участия самого капитана в качестве гарпунщика. Воспользоваться помощью негров, предлагавших свои услуги, как и всегда, с полной готовностью, – было невозможно, так как присутствие неопытных гребцов могло только увеличить опасность для охотников. Малейшая ошибка в управлении лодкой, малейшая неосторожность одного из гребцов могла погубить всю экспедицию во время нападения.

Да, кроме того, капитан Гуль не мог покинуть судно, не оставив на нем человека, на которого он мог положиться. Выбор его остановился, естественным образом, на молодом волонтере, единственном человеке, имеющем и по образованию, и по своему положению, и даже по знанию морского дела некоторое право заменить уезжающего командира.

Предвидя все случайности, капитан Гуль отвел юношу в сторону для последних инструкций.

– Поручаю тебе судно, Дик! – торжественно проговорил старый моряк, положив руку на плечо волонтера, довольно грустно глядевшего вслед матросам, сопровождать которых во время интересной охоты ему было бы куда приятнее, чем оставаться на судне. – Помни, дитя мое, что на твоих руках остается женщина с ребенком, и постарайся оправдать мое доверие!

– Будьте покойны, капитан, – решительно ответил юноша. – Я понимаю необходимость оставаться на борту, чтобы дать вам возможность взять с собой опытных гребцов, более сильных, чем я, и, поверьте, я исполню в точности все ваши инструкции. Надеюсь, что ваше отсутствие будет лишь кратковременным!..

Для снаряжения шлюпки китоловов понадобился весь экипаж «Пилигрима», то есть пять человек матросов, из которых четыре заняли места на веслах, а пятый – боцман Говик – взялся за специальное рулевое весло, тогда как капитан принял на себя обязанность гарпунщика и должен был стоять на самом носу лодки, выбирая минуту для метания своего оружия. Это был самый опасный и ответственный пост, но капитан недаром слыл когда-то одним из лучших гарпунщиков и пользовался полным доверием своих матросов.

Современные китоловы употребляют иногда огнестрельное оружие. На некоторых судах имеются для этой цели небольшие специальные пушки, из которых выбрасывается или гарпун с привязанной к нему длинной веревкой – лесой, или же особые разрывные пули, убивающие всякого кита наверняка. Но «Пилигрим» не имел подобных приспособлений, вообще не особенно популярных между профессиональными китоловами. Их дороговизна, с одной стороны, и трудность управления – с другой, заставляют опытных охотников предпочитать обычные орудия: гарпун и копье для добивания китов – орудия, с которыми они умеют обращаться необыкновенно ловко.

К счастью, погода благоприятствовала охотникам. Море было спокойно, позволяя легкой шлюпке маневрировать с полной безопасностью, а почти совершенно стихнувший ветер не мог отнести судно слишком далеко в сторону за время отсутствия его экипажа.

С поразительной быстротой, доказывающей охотничье увлечение команды, спустили на воду одну из китобойных лодок, висевшую у правого борта, и четыре опытных гребца заняли в ней свои места. Затем боцман передал им два тонких длинных копья с острыми железными наконечниками, известные под названием гарпунов. Загнутые острия этого страшного оружия удерживают его в теле раненого животного, позволяя лодке охотников следовать за ним благодаря привязанной к древку оружия длинной веревке. Вслед за гарпунами в лодку положили пару тяжелых копий, необходимых для того, чтобы добить раненого кита, и затем несколько свертков тонких, но необыкновенно прочных веревок, которые прикрепляются последовательно к гарпуну по мере надобности, в случае, если спасающийся кит не может быть настигнут долгим усилием гребцов. Каждый из этих свертков имел около двухсот метров длины, но все же бывают случаи, когда раненое животное ныряет так глубоко, что всей лесы не хватает и рулевому остается только перерубить веревку, чтобы избавить лодку от неминуемого потопления.

Проверив снаряжение лодки, капитан еще раз оглядел свое судно (паруса которого заранее были приведены в должный порядок) последним хозяйским испытующим взглядом.

Затем он вторично подозвал к себе Дика Сэнда.

– Я надеюсь, что тебе не придется подымать новые паруса в мое отсутствие. По-видимому, погода не переменится. Но если бы понадобилось поставить один или два лишних паруса в случае внезапно освежевшего ветра, то я знаю, что ты сумеешь справиться с помощью наших черных пассажиров. Объясни им только, в чем дело, и они смогут помочь тебе даже в управлении рулем. Старый Том очень смышленый человек. Да, кроме того, я надеюсь, что кашалот не увлечет нас слишком далеко.

– Уезжайте спокойно, капитан, – вмешался старый негр, слышавший слова отъезжавшего. – Мы с радостью исполним всякое распоряжение мистера Сэнда и отвечаем вам за порядок на судне.

– Только прикажите, мистер Дик, – горячо прибавил Бат. – Мы были бы счастливы хоть чем-нибудь услужить вам!

– К какому парусу прикажете идти? – энергично проговорил Геркулес, засучивая рукава на своих мускулистых руках.

– Терпение, богатырь! – весело ответил капитан. – Пока вы можете спокойно отдыхать… Но в будущем, быть может, Дику и понадобится ваша сила, Геркулес!

– Всегда к вашим услугам, – отрезал черный гигант, спокойно удаляясь на свое любимое место на носу брига.

– Помни одно, Дик, – внушительно обратился капитан к юноше, – что бы ни случилось, не покидай судна ни на минуту!.. Если охота увлечет нас слишком далеко от «Пилигрима» и ты не сможешь удержаться в виду нашей лодки, то зажги к вечеру сигнальные огни на мачтах! Если же ветер засвежеет настолько, что позволит тебе хотя бы издали следовать за нами, то подыми нужные паруса при помощи наших негров и не упускай лодки из виду…

– Все будет исполнено в точности, капитан!

– Если нам понадобится твоя помощь, то я подыму белый флаг на одном из копий. Следи за нами в бинокль повнимательней!

– Будьте спокойны, капитан. Я ни на минуту не упущу лодки из виду.

– Я вполне доверяю тебе, Дик, зная твою ловкость и осторожность. Иначе я никогда не решился бы оставить судна. Но ты сумеешь оправдать мое доверие. Помни только, что на тебе лежат серьезные обязанности. В качестве моего заместителя ты полный хозяин на судне и, вероятно, первый капитан пятнадцати лет!

Дик Сэнд не отвечал на это замечание. Яркая краска залила его щеки, и он молча приложил руку к шапке в знак повиновения, но на его красивом, мужественном лице так ясно было написано желание оправдать доверие своего начальника, что капитан Гуль понял его молчаливый ответ и крепко пожал ему руку.

«Славный мальчик! – промелькнуло в его голове. – Скромный и добросовестный мальчик! Хороший будет моряк, которому смело можно будет доверить всякое судно!»

Однако, несмотря на такие мысли, капитан Гуль, очевидно, неохотно покидал свой бриг, несмотря на влечение непреодолимого охотничьего инстинкта.

– Счастливого пути, – весело проговорила подошедшая миссис Уэлдон, – не смею сказать – счастливой охоты! Муж уверял меня всегда, что подобное пожелание приносит охотникам несчастье…

– Только из уст старух и уродливых женщин, – любезно ответил капитан Гуль. – Ваше же пожелание может только ободрить каждого…

Маленький Джек помешал окончанию задуманного комплимента.

– Дядя капитан, – поучительно проговорил ребенок, протягивая ручку уезжающему, – пожалуйста, не мучь бедного кита, когда будешь его ловить. Возьми его осторожно под плавники, как дядя Бенедикт делает с бабочками.

Командир «Пилигрима» весело рассмеялся. Наивность ребенка сразу уничтожила то смутное чувство неуверенности, которое овладело было им в последнюю минуту. Теперь он опять помнил только о возможности пополнить недостающий груз и отличиться в глазах молодой хозяйки и своего любимого воспитанника. Весело пожимая маленькую ручку мальчика, он ответил ему с напускной серьезностью:

– Будь спокоен, Джек, я нарочно надену перчатки, когда буду бросать гарпун, чтобы не повредить твоего приятеля-кита…

Кузен Бенедикт, подошедший прощаться вместе с другими, обратился к капитану с робким любопытством:

– А нет ли на коже этих млекопитающих каких-нибудь особенных, специальных насекомых?

– Очень возможно, мистер Бенедикт. Признаюсь, я никогда не занимался рассматриванием китовой шкуры под микроскопом. Но обещаю вам притащить на борт несколько десятков метров кожи, вырезанных из разных мест его туловища специально для ваших научных исследований!

– Премного обяжете, капитан, – не только меня, но и науку!.. И если мне удастся открыть в китовой шкуре какое-либо новое хоботное, то я назову его вашим именем, которое, таким образом, станет бессмертным в энтомологии! – патетически закончил ученый, пожимая руку с трудом удерживавшегося от хохота капитана.

– Том, – обратился Гуль к старому негру, – надеюсь, вы не откажетесь помочь нам разбирать нашу добычу, когда мы притащим убитого кашалота к борту «Пилигрима». Тут будет немало работы для всех нас, не только для нашего ученого-энтомолога… – прибавил капитан со смехом.

– Будьте спокойны, мистер Гуль! Я и мои товарищи сделаем все, что прикажете! Возвращайтесь только скорей и благополучно! – добавил шепотом старый негр, не без беспокойства поглядывая на утлую шлюпку, качавшуюся на волнах, и мысленно сравнивая ее с гигантом-китом, пускающим фонтаны в десять метров вышины.

Но капитан не заботился уже ни о чем, кроме результатов своей охоты.

– Дик, – обратился он к волонтеру, – чтобы не терять времени, приготовь-ка заранее пустые бочонки… Попроси наших добрых пассажиров вытащить их из трюма на палубу, да подточите ножи для срезывания жира!

– Будет сделано, капитан, – ответил юноша, в последний раз пожимая руку отъезжавшему командиру.

Одним прыжком очутился старый моряк на своем месте… Еще раз приподнял он шляпу в знак приветствия; затем раздалась команда: «Отваливай!» Лодка быстро отделилась от борта судна и полетела по неподвижной поверхности океана.

Дик Сэнд принялся исполнять распоряжения капитана, между делом объясняя маленькому Джеку сложную операцию очистки кита. Обыкновенно для этой цели китоловы пристают к берегу, где и вытаскивают убитое животное на мелкое место или на прибрежный песок. Затем они взбираются на спину чудовища и, содрав с него шкуру, вырезают толстые слои жира кусками, или, вернее, полосами, в полтора метра ширины и такой же толщины, при двух или трех метрах длины. Жир этот постепенно доставляется на берег, где уже заранее разведены костры и развешены громадные котлы, в которые и бросают мелко накрошенное сало для выварки. Эта операция продолжается иногда несколько суток подряд и уменьшает вес китового жира приблизительно на одну треть. Вываренное сало, называемое ворванью, еще горячим разливают в бочки, которые и закупоривают, крепко осмаливая все щели, – предосторожность, без которой быстро испортился бы свежий продукт.

Для судна в открытом море, не имеющего возможности подойти к берегу, как, например, для «Пилигрима», операция выварки была затруднительнее. Поднять такую громаду на палубу нечего было и думать. Оставалось только привязать его к борту судна, и затем, пользуясь тихой погодой, тут же на воде произвести очистку, по окончании которой можно было бы уже на палубе устроить выварку или, в случае волнения, не допускающего разведения большого огня, уложить жир кусками в бочки и, засмолив их, привезти домой в полуготовом виде.

Миссис Уэлдон оставалась долгое время у борта, следя глазами за быстро удалявшейся лодкой, как вдруг ее внимание было привлечено неожиданным появлением Динго. Собака, обыкновенно шаг за шагом следовавшая за Джеком, на этот раз остановилась одна около самого борта и даже поднялась на задние лапы, опершись передними на перила, как бы желая дольше видеть отчалившую от судна лодку. С минуту простоял Динго таким образом, поочередно глядя то на море, то на молодую женщину, машинально ласкавшую его косматую голову. Затем Динго внезапно опустился на все четыре лапы и бешено зарычал, повернув голову направо. Миссис Уэлдон оглянулась и увидела Негоро, вышедшего из своего камбуза и направлявшегося к бушприту, вероятно, для того, чтобы, подобно остальным пассажирам, полюбоваться интересной охотой. При виде ненавистного португальца обыкновенно кроткие глаза Динго загорелись страшной злобой, и он одним скачком ринулся на проходившего врага с очевидным намерением вцепиться в его горло своими могучими оскаленными зубами.

Негоро не растерялся от неожиданного нападения. Он быстро прислонился спиной к мачте и поднял над головой первое попавшееся ему в руки оружие, оказавшееся одним из запасных гарпунов, оставленных охотниками за ненадобностью.

– Сюда, Динго! – повелительно крикнул Дик Сэнд с капитанского мостика. В то же самое время миссис Уэлдон успела подбежать и схватить собаку за ее широкий ошейник. Совместное воздействие обоих любимых голосов несколько успокоило Динго, который повиновался призыву и, хотя и с видимой неохотой, тихо рыча, улегся у ног своей хозяйки.

Негоро не сказал ни слова во время этой короткой, но страшной сцены и ничем не выдал впечатления, произведенного на него нападением собаки. Только его всегда бледное лицо приняло землистый оттенок, а впалые глаза сверкнули злобным огнем, когда он повернул обратно в свою каюту.

Дик Сэнд задумчиво поглядел вслед молчаливому португальцу и затем вполголоса подозвал ближайшего негра.

– Геркулес, – проговорил он медленно и как бы колеблясь, – прошу вас, присмотрите за этим человеком! Мне он начинает казаться очень подозрительным…

– Не беспокойтесь, мистер Дик, – ответил Геркулес, показывая кулак, которым легко можно было бы свалить любого быка, – я не спущу с него глаз и если замечу что-нибудь подозрительное, то расправлюсь по-своему!.. Пусть тогда пеняет на себя!

Миссис Уэлдон продолжала глядеть на удалявшуюся лодку китоловов. Увлекаемая могучими взмахами весел, она была уже далеко и казалась точкой среди океана.

Глава восьмая

Встреча с кашалотом

Как опытный китолов, капитан Гуль предвидел все возможные случайности.

Поимка кашалота больших размеров дело нелегкое, и, отправляясь на подобную охоту, нельзя пренебрегать никакими предосторожностями.

Поэтому боцман Говик, занявший место рулевого, направил лодку в обход пасущемуся чудовищу, желая подъехать к нему сзади и незаметно подкрасться достаточно близко для нанесения по возможности смертельной раны.

Опытность Говика была давно известна всем профессиональным китобоям, и капитан Гуль не раз на деле видел доказательства его хладнокровия и мужества. На рулевого он мог надеяться во всяком случае, и эта уверенность успокоила командира «Пилигрима» насчет исхода этого довольно-таки рискованного предприятия.

– Внимание, дети мои! – весело проговорил он, помахивая гарпуном, чтобы размять руку. – Постараемся загарпунить этого молодца раньше, чем он почует наше приближение!

– Я так и рассчитываю, капитан! Как видите, я держу курс по окраину красной воды! – почтительно ответил старик-боцман. – Таким образом, мы останемся все время за ветром для нашего зверя, а это главное…

– Осторожнее гребите, ребята! – шепотом заметил капитан после нескольких минут молчания. – Мы заметно приближаемся, и малейший шум может обратить на нас внимание дичи. Не забудьте, что у этих подлецов-кашалотов слух, пожалуй, еще тоньше, чем обоняние!

Опытные охотники сами понимали необходимость полной тишины. Осторожно подымали и опускали они весла, обернутые в уключинах мокрыми тряпками, так что лодка летела без малейшего шума, точно несомая какой-то волшебной силой. При этом рулевой так искусно направлял ее по самой окраине красной воды, что весла правого борта опускались в прозрачную изумрудно-зеленую воду, тогда как левые гребцы, казалось, рассекали кровавые волны, разбивая их на мириады ярко сверкающих рубиновых капель.

– Вот тебе и напиток, Говик! – весело проговорил один из матросов. – Тут и вода, и вино. Смешай и пей на здоровье.

– Болтай тут… Того и гляди, дичь испугаешь, – сурово прошептал боцман, нахмурившись.

Матросы прикусили языки и налегли на весла. Лодка полетела стрелой по ярко-красной поверхности, неподвижной, точно пролитое прованское масло, случайно окрашенное в красный цвет мириадами крошечных живых существ. Ясно видневшийся кашалот продолжал спокойно пастись на этом водяном лугу, очевидно, не замечая приближения опасности.

Необходимость объехать гигантское млекопитающее заставило лодку наших китоловов значительно удалиться от своего судна, которое уже казалось им теперь не больше детской игрушки. Это быстрое уменьшение предметов в море объясняется очень просто – отсутствием возможности сравнения. Затерянный в бесконечности океана одинокий бриг, естественно, должен был казаться гораздо меньше и гораздо дальше, чем это было на самом деле.

Часа через два после того, как лодка китобоев отчаливала от борта «Пилигрима», она достигла наконец желаемого положения позади животного на должной дистанции. Оставалось только выбрать удобную минуту для того, чтобы, воспользовавшись беспечностью кашалота, нанести ему смертельную рану. Капитан Гуль уже поднялся на ноги, окидывая темную тушу испытующим взглядом и выбирая наиболее удобное для удара место, как вдруг боцман Говик беспокойно прошептал:

– Попридержите весла, братцы. Кажись, наш пескарь почуял что-то! Смотрите, его фонтан стал что-то менее высок и больше не раскидывается!

– Тише, Говик! Теперь не до рассуждений! Поздно! Надо стараться подойти к левому боку, чтобы добраться сразу до сердца! – резко заметил капитан, взвешивая тяжелый гарпун в правой руке и широко расставляя ноги, чтобы сохранить равновесие в качающейся лодке для решительного удара.

Безмолвно налегли гребцы на весла, и легкая шлюпка описала полукруг, направляясь к голове кашалота, но при этом заботливо оставаясь на почтительной дистанции от его могучего хвоста, один удар которого мог превратить в щепки их утлое суденышко.

Но кашалот все еще не замечал или не обращал внимания на приближающихся врагов, что не на шутку беспокоило старого боцмана. Положим, случаи встречи с китами, спящими на поверхности моря, не особенно редки. Охотникам удается иногда подкрасться настолько близко к сонному животному, что убивают его одним ударом. Но опытный китобой не мог принять за спящего кашалота, продолжающего выбрасывать фонтаны. «Что же означала неподвижность громадного животного?» – не без беспокойства спрашивал себя Говик.

– Дело нечисто, капитан, – чуть слышно прошептал он наконец, когда лодка была не больше чем в двухстах-трехстах шагах от все еще неподвижного кашалота. – Что этот мерзавец не шевелится? Ведь не спит же эта каналья! Уж не заметил ли он нас и не готовит ли какой-нибудь гадости по нашему адресу!

Капитан Гуль мысленно вполне согласился со своим рулевым, но было уже поздно для отступления, да и более удобного положения для решительного удара трудно было бы даже придумать.

Измерив опытным глазом расстояние, командир «Пилигрима» поднял руку и прицелился. Гарпун свистнул, прорезывая воздух, и чуть не до половины исчез в темной массе живого тела, с мягким шумом погрузившись в мясную тушу.

– Назад, ребята! Греби вовсю. Наша жизнь зависит от вашей скорости! – крикнул капитан, поспешно сбрасывая в воду первый сверток веревок и затем хватаясь за тяжелое копье на случай необходимости немедленной обороны.

Как стрела, отпрыгнула легкая лодочка от раненого животного, очутившись на безопасном расстоянии даже раньше, чем капитан успел докончить свое приказание. Матросы понимали опасность положения и не теряли времени на рассуждения, как вдруг боцман Говик крикнул не то испуганным, не то удивленным голосом:

– Ах, черт побери! Капитан, да ведь это самка! Посмотрите, она кормила своего детеныша! Оттого-то она и не шевелилась, когда мы подъезжали!

Капитан Гуль насупился, увидев справедливость замечания Говика. Действительно, под правою грудью раненого кашалота приютился ее «маленький» – если можно назвать так существо, имеющее несколько метров длины. Это обстоятельство неминуемо должно было увеличить опасность предпринятой охоты, так как самка сражается всегда отчаяннее, чем самец, защищая не только свою жизнь, но и своего детеныша, которого она любит не меньше, чем всякое другое млекопитающее.

Однако первые опасения оказались напрасными. Раненый кашалот не бросился сразу на лодку, как этого почти наверняка ожидал капитан, но нырнул вместе со своим маленьким на такую глубину, что один из матросов уже схватился за топор, желая перерубить привязанный к гарпуну канат и таким образом избавить лодку от опасности быть втянутой под воду убегающим животным. К счастью, кашалот скоро переменил свое намерение и, вынырнув на поверхность моря, ринулся вперед со страшной быстротой.