скачать книгу бесплатно
Максим достал револьвер из кобуры и протянул его Николаю:
– Отдайте автомат, раз просит. Начальству виднее.
Фирсов удивленно поднял брови, но подчинился непосредственной и наивной простоте. Петровский осмотрел оружие, щелкнул предохранителем и пошел к проходной. Под его ботинками захрустело битое стекло.
***
Поселок прошли без остановки. Максим хотел обойти несколько квартир, но Петровский глянул на часы и нетерпеливо выкрикнул: «За мной!» Доцент почти бежал, закинув автомат на плечо. Едва поспевая за ним, Максим перескочил через бетонный блок у ворот металлической ограды и увидел вкопанные в землю стальные купола.
– Ракетные шахты! – выдохнул Фирсов. – Откуда?
Никто ему не ответил. Петровский, не сбавляя темп, обогнул ограду и бросился через заросшее бурьяном поле. За ним блестела речка с переброшенным через нее мостом. За ней, в склоне пологого холма, темнело устье тоннеля.
– Нам туда, – сказал Максим.
– Откуда ты знаешь? А если мы не пойдем? Кто знает, какие там твари живут? – взвился Коля, размахивая револьвером.
– Мы тогда не успеем до темноты! – Максим вытащил из ножен штык-нож. – Да нет здесь никого! Расслабься. Только в боковые проходы не лезь.
– Откуда ты знаешь?
Максим пожал плечами. Неожиданно пришло полное, неземное спокойствие, словно в Зоне ему намного привычнее и уютнее, чем там, за периметром. Наверное, так оно и есть. В городе слишком много мерзости и грязи. Здесь же все на виду, все честно. Или нет?
Фирсов заглянул в проем, поежился и сказал:
– Тогда я иду впереди. Здесь сначала пропадают последние.
Максим шел по тоннелю, по полу которого протекал ручей удивительно прозрачной воды. Мокрые стены светились призрачным зеленоватым сиянием, исходившим от растений, похожих на кошачьи глаза. Интересно, как они держатся на гладком бетоне?
«Дежавю. Как в том сне. Что же произойдет? Коля же идет первым, а доцент даже не отказывался замыкать группу? Вот странно».
Фирсов ушел далеко вперед. Его размытый силуэт растворился в дымке. Тишину теперь нарушал только мягкий шум воды. А где же Петровский? Отстал?
Максим хотел обернуться, но наступил на шнурок и рухнул на пол. Колено пронзила резкая боль. Тут же грянул выстрел. Пуля взвизгнула над головой. Петровский стоял во весь рост, приложив автомат к плечу. И почему-то не стрелял.
– Аааа, курва! – закричал доцент, дергая рукоятку затвора.
Максим вскочил и, хромая, заковылял прочь. За спиной звякнул металл: автомат упал на пол.
Петровский прыгнул и схватил Максима сзади за шею. Несколько секунд его пальцы, как кольца удава, пытались продавить толстый воротник куртки.
Максим неуклюже попытался ткнуть врага штык-ножом. Доцент перехватил руку и отбросил оружие далеко в сторону.
– Ты думал, я книжный червь? Я был спецназовцем!
Все, это конец. Нет смысла трепыхаться… Но Максим не сдался. Он, что было сил, лягнул Петровского по голени.
– Тварь вшивая! – зашипел тот, но не выпустил жертву.
Доцент заломил Максиму руку за спину и сунул его лицом в ручей. Ледяная вода ударила иглами в рот и нос, в глазах потемнело…
Внезапно противник обмяк, и тяжелая ноша свалилась с плеч. Кто-то вытянул Максима из ручья и с силой ударил по спине, выбивая из легких воду.
– Спа…сибо, – прохрипел он и закашлялся.
– Всегда пожалуйста, – странно вежливо сказал Николай Фирсов.
Максим подобрал автомат:
– Гильза в патроннике застряла. Второй раз уже. Как в подвале с бабочкой.
Петровский зашевелился и сел на полу, прижимая к голове руку. Фирсов направил на него револьвер:
– Встать и к стене! Руки на затылок!
Доцент выполнил приказ.
– Хорошо еще, что он не прирезал меня моим же штык-ножом, – заметил Максим. – Хотел бы я знать, почему?
– Твоя ковырялка тупая, как сибирский валенок, – пробурчал доцент. – Ей хлеб-то не разрежешь, не то что тело проткнуть, да в одежде.
– Но это же оружие! С ним солдаты в караул ходят!
Петровский хохотнул:
– Ты в армии служил?
– Только военная кафедра.
– Понятно. Пиджак в армии – фигура неуязвимая, как генералиссимус. Запомни: штык-нож – страшное оружие, когда к автомату примкнут. Тогда за счет массы он, как копье…
– Думаю, наш проводник не дурак. Сам поймет, что к чему, – оборвал доцента Фирсов.
Максим выбил из автомата застрявшую гильзу, подобрал штык-нож и тронул Николая за руку:
– Как ты меня назвал?
– Проводник. Теперь это твое прозвище!
– Нет. Это мое имя. Здесь, в Зоне.
Фирсов покрутил пальцем у виска и взвел курок.
– Стой! – крикнул Максим, похолодев от ужаса. – Ты что?
– Кончить урода – и дело с концом!
– Нельзя же убивать человека просто так!
– Как там шея? – съехидничал Фирсов.
– Терпимо. Да и ладно, не страшно. Зато теперь у Максима болит нога!
– А задница у него не болит? В общем, ты прав. Не стоит портить ручей смрадным трупом. Мы же экологи! А, доцент? Шагом, марш!
Петровский выругался и двинулся вперед. Но стоило ему поравняться с черным провалом бокового прохода, как он скользнул в непроглядную темноту и бросился бежать.
Николай ринулся за ним. Максим едва успел поймать его за руку:
– Стой! Иначе…
По тоннелю эхом разнесся далекий всплеск.
Фирсов сглотнул слюну и побледнел:
– Вот и все…
– Идем отсюда. Быстрее.
Максим, прихрамывая, побрел дальше, стараясь не касаться стен. Кто он теперь? Проводник? Или все это выдумка, ложь? Попытка обмануть самого себя?
– Смотри! Выход! – радостно закричал Фирсов.
Там, куда он указывал, появилось светлое туманное пятно. Максим, как мог, прибавил шагу и, наконец, вышел на синее от васильков поле. Низкие тучи сочились мелким, противным дождем.
– Похоже, нам все-таки придется искать место для ночлега, – разочарованно сказал Максим.
Но, пройдя поле и лесопосадку, он узнал руины мясокомбината. Сквозь выбитые окна и трещины в стенах маячил далекий отблеск городских огней. Люди жили размеренной жизнью, отделенные от монстров и аномалий неизвестно кем проведенной четкой границей.
Несколько секунд Максим стоял недвижимо и вдруг сообразил: там, за периметром, его собственный дом! Его квартира! Это жена не выключила свет: ну сколько раз ей можно твердить об экономии!
– Все! Выбрались! Подожди меня!
– Зачем? – удивился Фирсов.
– Спрячу автомат. Не идти же с ним по улицам.
Максим прошел в цех, в диспетчерскую, и спрятал автомат и патроны в металлический ящик. Подумал, сунул туда же штык-нож, выбежал на улицу и позвал Николая.
У периметра все еще стояла металлическая лестница. Максим перелез первым. Подал Николаю руку и помог ему забраться на крышу сарая.
– Ну, пока. Я домой. Спать хочу.
Фирсов сунул револьвер в карман куртки:
– Нет. Ты поедешь со мной. Обо всем доложишь отцу.
Максим хотел было возразить, но махнул рукой. Нельзя спорить с непреодолимой силой. Сомнет и раздавит. Он спрыгнул на землю и покорно поплелся за Фирсовым.
***
В вестибюле ОВД разгадывал кроссворды уже совсем другой дежурный. Николай показал ему «корочки»:
– Старший Фирсов у себя?
– Минут двадцать назад ушел.
– Тогда принимайте этого, – Николай толкнул Максима к барьеру. – Головой за него отвечаете!
– Ясно. По какой статье оформлять?
– Не по статье… И не в камеру! Я сейчас организую ему лежбище в курилке. Охрану только поставьте.
– А… Важный свидетель, значит?
– Важнее не бывает.
Николай отвел Максима в комнату отдыха. Достал из шкафа подушку и старое одеяло и застелил диван:
– Отдыхай. Захочешь по нужде: постучи в дверь, тебя проводят.
Максим с наслаждением сбросил рюкзак, рухнул в постель и закрыл глаза. Он услышал только резкий и оглушительный, как взрыв, щелчок выключателя и мягкий стук двери. Казалось, он едва успел провалиться в сон, как тут же кто-то схватил его за плечо:
– Вставай! А то замерзнешь! – произнес знакомый голос. Голос полковника ФСБ Александра Фирсова.
Максим открыл глаза. В комнате было светло, маленькие искорки пылинок вспыхивали и гасли в ярких лучах солнца. Колено нещадно ломило, шея горела, будто ее смазали жгучим перцем.
– Который час?
– Полдень. Коля мне вчера позвонил и попросил тебя не трогать. Да я и сам все понимаю.
Максим сел на кровати, засучил штанину, потрогал посиневшее колено и едва не закричал от боли. Но опухоли вроде не чувствовалось.
– Видел бы ты свою шею. Индийская роспись, – Фирсов-старший нахмурился и включил электрический чайник. – А теперь выкладывай. Все и с подробностями.
– Разве Николай ничего не рассказал?
– У Коли свои мысли, у тебя – свои. Давай. Жги глаголом!
Полковник разлил в стаканы горячий чай. Максим, не чувствуя вкуса, проглотил напиток и, как мог подробно, расписал свои приключения в Зоне. Фирсов несколько раз останавливал его, расспрашивая о деталях.
– Я же говорил, нет у меня никаких особых способностей! – добавил Максим в конце.
Фирсов, казалось, не заметил его слов. Он что-то записывал в блокнот старинной, наверное, еще советских времен, перьевой ручкой.
– Бабочка, говоришь? – задумчиво произнес полковник. – Если бы не свидетельства моего сына, я бы подумал, что ты сошел с ума.
– А Петровский вас не интересует? Почему он на меня напал?
