скачать книгу бесплатно
– Что – все?
– Страну. Промышленность. Достижения. Счастье было так близко. Оставалась всего одна мировая ядерная война.
– Не понимаю.
Максим хотел встать, но онемевшие руки и ноги не слушались. Тело сковал паралич. И вдруг прямо в лицо ударил яркий, обжигающий свет. Максим словно подпрыгнул к потолку и облетел убежище. На нарах лежали и сидели сотни человек: мужчины, женщины… Дети играли на бетонном полу. В медпункте девушка в белом халате перевязывала голову старику. Нестройный гомон доносился как будто сквозь тонкую деревянную стену.
Федотов обвел рукой помещение:
– Ошибаешься. Война была. Видишь людей? Они ждут, когда можно будет начать строить новый мир на обломках старого.
– Не может быть!
– Пролетариату нечего терять. А вы все уничтожили сами. И теперь здесь разруха. Вы забыли голод и не хотели довольствоваться малым.
– Так была ядерная война или нет? – воскликнул Максим и понял, что на самом деле он смотрит на агитационный плакат гражданской обороны в руках Федотова.
– Вы сами хуже ядерной войны…
– Постой! А можно отсюда выбраться?
– Можно, – ухмыльнулся Федотов. – Пойдем со мной, я тебе все покажу и расскажу. Только водки не забудь. Много. А, черт. Водка… Водка, будь она проклята… – голос полковника стих, заглушенный журчанием воды.
В тоннеле стояла сырая прохлада. С потолка лился зеленоватый свет, его призрачные блики играли в удивительно прозрачном ручье. Интересно, как эти растения, похожие на кошачьи глаза, держатся на бетоне? Максим шел, стараясь не касаться темных от влаги стен, и его шаги гулко отдавались в пустой глубине боковых ответвлений.
Вдруг сбоку мелькнула тень. Кто-то ударил Максима по ногам. Он упал, а неизвестный враг прижал его к полу и сунул голову в ледяную воду. Максим закричал, что есть мочи и открыл глаза. Щеки пылали огнем, словно по ним прошлись наждачной бумагой.
Николай Фирсов размахнулся, но тут же опустил руку:
– Ну ты и горазд орать. Я тебя трясу, а ты все спишь и вопишь, будто тебя режут. Пришлось врезать малехо. Так что извини, братуха.
Максим рассказал сон, умолчав, однако, о тоннеле: шестое чувство просто кричало о том, что сейчас ни к чему болтать лишнего.
– Тебе бы такое приснилось. Посмотрел бы я, как бы ты хранил гордое партизанское молчание, – добавил он.
Доцент кивнул:
– Да, было время, когда все едва не закончилось ядерной катастрофой.
– Карибский кризис?
– Много позже. Тогда компьютер выдал ложную команду на запуск ракет. Еще бы немного – и конец. А остановил войну Федотов. Он просто не передал приказ. Потом полковника уволили из армии, он спился и умер. Говорят, очень жалел о том, что сделал. Вернее, не сделал.
Максим почесал в затылке стволом револьвера:
– У меня иногда бывает странное ощущение. Вроде как время раздваивается. Вот и сейчас мне кажется, что есть две реальности. В одной я сейчас разговариваю с вами, в другой…
Перед глазами встали выбеленные стены, длинный коридор с множеством дверей, маленькая пустая комната и лежащий на кровати человек в больничной пижаме. Пожилой мужчина что-то объяснял высокой женщине. Ее ярко-красное платье казалось неуместным среди странного черно-белого кино…
– Ну, продолжай, – нетерпеливо попросил Петровский.
– В больнице какой-то лежу, – Максим почувствовал, как кровь прилила к лицу. – Ладно, проехали. Я, кажется, знаю, как отсюда выбраться. Нам нужна водка.
– Что?! – одновременно воскликнули Петровский и Фирсов. В их голосах ясно читалось удивление и недоверие.
– Водка, – повторил Максим. – О ней говорил полковник Федотов. Вам надо упиться в хлам так, чтобы мы шли, как говорится, «на автопилоте». Может, тогда получится разорвать порочный круг?
– А ты?
– Закрою глаза. Мы все свяжемся веревкой, и вы будете меня тащить. Я не могу пить спиртное: у меня аллергия.
– А вдруг ты нас… – Фирсов выразительно резнул себя ребром ладони по шее.
– Зачем? Меня же за тобой специально послали!
– Мы это знаем только с твоих слов.
Максим вздохнул:
– Придется вам рискнуть. Я один не справлюсь.
В убежище повисло неловкое молчание. Лишь в генераторной ровно урчал дизель.
– Хорошо, – сказал доцент. – Есть только проблема с водкой.
– Эх вы, – усмехнулся Максим. – Вы так и не проверили медпункт? Там спирта хватит, чтобы довести до третьей стадии алкоголизма роту солдат.
– Нет, – сказал доцент, – не в этом дело. Нам хватило одной попытки, чтобы больше к нему не прикасаться. Пока пьешь, все вроде как обычно. Даже весело. Хочется петь и плясать. Но когда засыпаешь… одним словом, мы едва не сошли с ума от кошмаров.
Глава 3
Утром погода испортилась. Небо затянула плотная, ровная пелена туч, из которой накрапывал мелкий дождь. Максим поднял воротник куртки и, зажмурив глаза, покорно плелся позади связанных вместе Николая Фирсова и Петровского. От них ощутимо тянуло алкоголем, и оба они, как по рельсам, брели неизвестно куда. Да все равно, только бы подальше от радиоцентра!
Максим, прислушиваясь к внутренним ощущениям, попробовал чуть свернуть в сторону. Но кроме натяжения веревки он почувствовал внутреннее сопротивление, словно кто-то мягко, но настойчиво толкал его в середину невидимого желоба. И вдруг Максим понял: теперь он может всегда уйти из аномалии. Еще бы только узнать, куда?
Мертвую тишину нарушил далекий крик птицы.
– Все… Лес… кончился, – с трудом выговорил Николай Фирсов.
Максим открыл глаза. Рельсы узкоколейной железной дороги прямой блестящей линией тянулись далеко к горизонту. Приземистое здание вокзала сверкало свежей краской. Чуть поодаль темнело депо, возле разворотного треугольника в тупик уткнулся черный паровоз-«кукушка» с двумя зелеными вагонами.
Максим щелкнул затвором камеры и, поддерживая своих спутников под руки, потащил их к вокзалу. Они ввалились внутрь, растянулись на лавочках в зале ожидания и захрапели – пьяные, они годились лишь на то, чтобы пройти «заколдованный лес» вокруг радиоцентра. Петровский негромко урчал, из угла его рта на цементный пол стекла ниточка слюны. Фирсов же надрывался вовсю. Казалось, еще немного, и от его храпа разлетятся стекла.
Максим чихнул, на всякий случай достал револьвер и сел на скамью у противоположной стены.
Дежурство показалось ему бесконечным. Наконец зашевелился доцент. Может, его организм лучше сопротивлялся алкоголю, а может, он просто меньше выпил.
– Башка трещит… Вода есть? – прохрипел Петровский.
Максим подал ему флягу:
– Можете идти?
Доцент жадно глотнул.
– Думаю, да.
– Давайте на паровозе покатим? Дров-то полно, – зашевелился Фирсов.
Максим горько вздохнул:
– А вы справитесь? Регулятор, отсечка пара, инжектора… Чуть что – котел разнесет так, что жаровые трубы разлетятся в стороны, как… щупальца у креветки.
– Старик-всезнайка, – издевательски фыркнул Фирсов.
– Какой есть, – огрызнулся Максим. – Придется топать пешком. Впрочем… может, в депо что-нибудь найдем?
Петровский глянул на часы:
– Хорошо. Время пока есть.
Максим обошел три пустых паровозных стойла и склад инструментов. Ключи, отвертки, молотки разных размеров – все целое, инструменты новые, как если бы их только что положили. Но что толку?
– Эй! Сюда! – раздался зычный крик Николая Фирсова.
Максим выскочил на улицу. Возле блестящего озерца отработанной смазки валялась ручная дрезина: четырехколесная платформа с торчащим сверху рычагом-качалкой. Фирсов с Петровским, кряхтя, поставили ее на рельсы. Максим потянул за рычаг, он вывалился из гнезда и остался в руках.
– Надо положить дрезину набок…
– Я тебе что, грузчик?! – рявкнул Фирсов. – Совсем обнаглел!
Максим сжался. В ушах зазвенело, словно от удара. Он сел на рельсы, достал револьвер и нервно покрутил барабан.
– Николай! – услышал он мягкий голос Петровского. – Думаю, с человеком, который нам помогает, нужно обходиться повежливее!
Дрезину перевернули. Максим внимательно осмотрел механизм: кто-то вытащил шпильку крепления рычага. Наверное, чтобы никто не уехал без спроса.
Максим развил бурную деятельность. За несколько минут он нашел на складе подходящий болт, воткнул качалку в гнездо и соединил ее с кулисой. Немного подумал, и закрепил его двумя гайками, не забыв проложить между ними разрезную шайбу. Потом промазал все соединения машинным маслом.
– Вроде, должно работать…
– На все руки мастер, – улыбнулся Петровский.
– По-моему, чтобы прикрутить один болт, много ума не надо. Я, правда, чувствую себя мужиком.
– Каким мужиком? – удивился доцент.
– Который двух генералов прокормил, – Максим отнес гаечные ключи обратно на склад.
Дрезину водрузили обратно. Фирсов потянул за рычаг, и неуклюжая конструкция сдвинулась с места, стукнув колесами на стыках. И вдруг Максим услышал голоса людей, свистки паровозов и лязг сцепок – обычный шум железнодорожной станции. Вроде ничего необычного, если не считать, что сейчас эта станция была мертва.
– Ты с нами или нет? – крикнул Петровский.
Максим вскочил на платформу, сбросил рюкзак и встал к рычагу.
***
Дрезина резво катилась по ржавым рельсам, издавая на поворотах пронзительный скрежет. От заунывной песни колес ныли зубы. Максим, то и дело вытирая со лба дождевые капли, успевал смотреть вперед. По обеим сторонам насыпи высилась непроницаемая стена деревьев, и просека с насыпью казалась прорубленным в серо-зеленой скале тоннелем.
Лес понемногу редел. Дрезина проскочила переезд и заскрежетала на стрелке, уходя на боковой путь маленького разъезда.
– Стоп! – приказал Петровский и потянул за ручку тормоза. – Привал!
Максим еле успел подхватить рюкзак.
Далеко впереди послышался слабый гул. Он быстро нарастал и превратился в дрожащий рев. Просигналив, невидимый поезд промчался мимо и затих вдали.
– Ты что? – Фирсов схватил Максима за плечи и встряхнул.
– Поезд. Вы это… вообще ничего не слышали?
– Вообще ничего,– подтвердил Петровский.
– Совсем глухие, что ли? – Максим открыл банку консервов и зацепил рыбину штык-ножом. – Все, у меня уже руки отваливаются. Пусть кто-нибудь другой вместо дизеля поработает.
Фирсов фыркнул:
– Это тебе не в интернете сидеть. Ладно. Отдыхай, слабак!
Он встал к рычагу. Заскрежетали колеса. Дрезина качнулась и выехала на главный путь.
Теперь насыпь прямой линией прорезала болота: среди темной, почти черной воды, виднелись островки молодой травы. Сколько же нужно усилий, чтобы проложить железную дорогу через такую топь?
Под насыпью валялись вагонетки.
– Торфовозные, – многозначительно заметил Максим. – Интересно, какую же узкоколейку сюда «завернуло»?
Никто ничего не ответил. Только Петровский мрачно посмотрел на часы.
Болото закончилось перелеском. Остался позади путепровод над ровным, словно недавно построенным, шоссе. Наконец, за поворотом, показались трубы, видимо, котельной и серые коробки трехэтажных домов.
Дрезина застучала на стрелках. Максим увидел, что рельсы обрываются у бетонного забора и едва успел потянуть тормозной рычаг. Наверное, раньше здесь была станция, но теперь от нее осталась только груда кирпичей.
– Слезай, приехали! – сказал Петровский и спрыгнул на остатки пассажирской платформы. – Коля, автомат мне! У тебя руки дрожат!
– Отдать оружие? Никогда… – процедил Фирсов.
– Я приказываю! Как начальник экспедиции!
