скачать книгу бесплатно
– Добрый, – ответил я, но вместо того, чтобы двинуться к нему навстречу и обменяться рукопожатиями, просто кивнул ему; кивок можно было понять двояко: и как приветствие, и как жест, мол, сиди-сиди, не вставай; он осекся, смутился, сел на место. Мне было приятно видеть его растерянным.
Вдруг я почувствовал еще чье-то присутствие, прямо за спиной, рефлекторно отступил в сторону, освобождая проход – и в кухню вошла весьма симпатичная блондиночка, может только если слегка с излишне полными ляжками и попой, и чересчур выделенными широкими бровями, что тогда тоже в моде было.
– А это Ксения, моя лучшая подруга, – сообщила Ася, – Ксюша – это Сергей.
– Я уже поняла, – смерила меня неприязненным взглядом Ксюша, и тут же обратилась к Асе: – Ась, ну мы поедем уже, ладно?
– Может, все вместе чая попьем? – спросила Ася.
– Нет, прости, нам еще в одно место заскочить нужно. Пошли, проводишь нас, – ответила Ксения и обратилась уже ко мне: – До свиданья, Сергей. Передаю вам Аису в целости и сохранности. Того же и от вас ожидаю. Глебчик, чего сидишь? Пошли собираться.
Отлегло от сердца: понял, что Глебчик Ксюшин.
Он вышел из-за стола, росту в нем было мне по подбородок. А в отношении его штанишек, носочков и лодыжек я не ошибся.
Собрались, проводились и ушли они быстро, минуты за две. Еще через минуту Ася вернулась на кухню, обратилась сразу же ко мне:
– Иди в ванную, снимай носки, вешай сушиться. Я тебе там тапочки подготовила. Не надо простывать.
Я не стал возражать.
***
Электрочайник уже начинал гудеть.
Ася сидела за столом, на том самом месте, где восседал ее отец, когда я был там в прошлый раз. Я занял стул напротив нее. Молчал, не знал с чего начать беседу.
Она тоже сидела молча, смотрела куда-то в пространство мимо меня. Обратил внимание на ее бледность, темные круги под глазами, и в целом на нездоровый вид; удивительно, но она казалась мне еще милее.
Вода в чайнике вскипела, он отключился, громко щелкнув, Ася вздрогнула, встала, пошла заваривать чай. Закончила, поставила на стол две чашки, сахарницу, вазочку с конфетами и какими-то печенюшками. Заметил, что у нее сильно дрожали руки.
– Как все случилось? – наконец, решился я спросить, когда она уселась.
– Вчера днем папе стало плохо с сердцем, – начала Ася с отстраненным видом, – Я вызвала скорую, папу сразу в больницу увезли, я с ними поехала. Там приняли, послушали, кардиограмму сделали. Сказали, что инфаркта нет, но есть угроза. Насколько я поняла, его в обычную палату поместили, не в реанимацию. Врач наговорил мне с три короба, настоял, чтоб я домой отправлялась, сказал, что ничего критичного, его жизни ничто не угрожает. Ну я и поехала. А в девять с чем-то вечера из больницы позвонили и сообщили…
Ася закрыла глаза одной рукой, опустила голову, почти беззвучно заплакала, сотрясаясь всем телом. Я пересел на другой стул – к ней ближе, взял ее за свободную руку; рука была ледяной. Вдруг почувствовал непреодолимое желание обнять ее, даже ощутил, как меня притягивает к ней, словно магнитом, сердце заколотилось, еще бы секунда – и…
Но удержался, отстранился немного.
– Крепкий алкоголь дома есть? – вдруг спросил я строго.
Ася ответить в голос была не в состоянии, но, немного подумав, кивнула утвердительно, указала в сторону холодильника.
Я встал, открыл его, на дверце стояла бутылка водки, начатая, но отпито из нее было не больше ста граммов.
«Наверное, это ее подруга, Ксения (или как там ее?) приволокла вчера, стресс снимать, – предположил я, – Умно».
Я плеснул ей прямо в чай, хорошо так – граммов пятьдесят, всыпал ложку сахара, начал мешать, одновременно приговаривая:
– Ты ж не мусульманка?.. Хотя, что это я? Даже если и мусульманка, Аллах сейчас с пониманием должен к этому отнестись…
Ася уже убрала руку от глаз и с любопытством следила за моими действиями, на мое предположение в отношении ее возможного вероисповедания, отреагировала едва заметной улыбкой.
– Пей! – приказал я.
Она обхватила обеими руками чашку, как бы греясь об нее, отпила глоток – Асю передернуло.
«А хрен с тобой, будь что будет!» – подумал я, и повторил все то же самое и со своим чаем.
Прошло минут пять-семь; Ася кое-как, морщась, допила приготовленное мною зелье (свое я проглотил едва ли не залпом).
– Между первой и второй… – проговорил я, убедившись, что ее чашка пуста, и плеснул ей еще столько же водки; себе не стал.
– Пей залпом все!
Ася послушалась, выпила. Ей перехватило дыхание, она закашлялась.
– Ну как? Лучше?
– Да, лучше, – ответила Ася, отдышавшись.
– Тогда продолжим разговор… Инфаркт?
– Предположительно. Сегодня вскрытие должно быть.
– Похороны когда планируются?
– Не раньше, чем послезавтра.
– Так… – почему-то я начал злиться, – А от меня что нужно дальше?
– Нам нужно ехать в Спаси, – почувствовала мое раздражение Ася, зажалась.
– Зачем? – не унимался я.
– Я боюсь…
Я хлопнул ладонью по столу, не сильно, но Ася вздрогнула. Не удержался, плюхнул в свою чашку водки, опрокинул тут же ее в себя. Стало жарко, снял пиджак, повесил на спинку стула.
– Так, – продолжил я допрос после паузы, – Я так понимаю, ты хочешь свести все к тому, что смерть твоего отца как-то связана с тем местом, правильно я догадался?
– Да, – неуверенно ответила Ася.
– Но постой! Когда я узнал о смерти твоей мамы, а потом выяснилось, что умер еще и друг твоего отца – ты ведь сама мне заявила, что это просто случайность! Почему две смерти – случайность, а три – уже нет?
– Четыре, – парировала Ася, и перешла в контратаку: – Четыре, и пятая на подходе. У жены покойного папиного друга – онкология. Ей осталось жить полгода, максимум год…
– А кто четвертый? – переборов оторопь, уже спокойным тоном поинтересовался я.
– Андрей Григорьевич, председатель сельсовета, уже бывший. Из восьми человек, которые туда ездили, четверых уже нет, пятый на подходе…
– Ох-ох-ох… Это уже действительно похоже на закономерность… А как ты узнала про председателя?
– Папа решил ему позвонить, чтоб предупредить о возможном твоем приезде. Не дозвонился на мобильный – номер другому человеку уже принадлежит. Набрал ему на домашний, его жена ответила; сообщила, что все, нет его больше, в марте прошлого года умер.
– А от чего умер, удалось выяснить?
– Да. У него сахарный диабет был. Поранил ногу, началось заражение. Ногу отняли, но поздно.
«Да уж, – задумался я, – Не удивительно, что она боится. Столько смертей. Нет, мистики, естественно, тут никакой быть не может, но совпадения пугающие».
– Я тоже не верю в мистику, – словно услышала мои мысли Ася, – И тоже бы подумала, что это просто стечение обстоятельств, но тут еще кое-что есть. Моя мама перед самой смертью жаловалась на мучавшие ее кошмары; Павел Иванович – покойный друг папы – тоже про кошмары говорил. А позавчера, получается, на следующий день после того, как мы узнали про смерть Андрея Григорьевича, папа рассказал мне утром, что ему последних несколько ночей снилось, будто бы кто-то закрыл нас всех восьмерых в старой деревенской хате и не выпускает; вроде как какой-то бородатый старик…
– Пиздец… – вырвалось у меня, мурашки побежали по всему телу – свой сегодняшний сон вспомнил; потом опомнился, извинился за плохое слово.
– Ничего страшного, – грустно улыбнулась Ася, – Понимаю твои эмоции… Так вот. Я только тогда и вспомнила, что моя мама перед смертью тоже про похожий сон рассказывала. Очень жаль, что уже невозможно узнать, что за кошмары мучили Павла Ивановича перед болезнью и смертью, но могу предположить. А еще у меня с папой вчера утром состоялся странный разговор. Он попросил меня, чтобы в случае его скорой кончины, его кремировали, а прах захоронили в могилу к маме… а уже днем ему плохо стало… а вечером…
Ася снова расплакалась. Я ее не стал утешать, так как сам пребывал в шоковом состоянии.
– И еще, – совладав кое-как с эмоциями, продолжила Ася, – Папа попросил меня проследить, чтобы ты разобрался с этой историей, и чтоб я помогала тебе при необходимости.
– Закономерности еще какие-нибудь в смертях есть? – поинтересовался я.
– Ну, в первую очередь, я заметила, что кто-то умирает примерно каждые девять месяцев: первой была моя мама, потом, выходит, Андрей Григорьевич, затем Павел Иванович, наконец – мой папа. Следующей, скорее всего, будет жена Павла Ивановича – Галина Степановна. Ну, если ей повезет, и она больше протянет со своею болезнью, то сначала уйдет кто-то другой: Миша, Лера или я…
– Так, – решил я уточнить, – Миша и Лера – это дети Павла и Галины, да?
– Да. Они с нами тогда ездили. То есть, если точнее, Миша их сын, а Лера – Мишина жена и их, соответственно, невестка.
– А ты с ними поддерживаешь отношения?
– Нет, никогда с ними не общалась особо. Они, кстати, уже больше года живут в Польше.
– Понятно. Эмигранты. Тогда, я думаю, их не стоит дергать, тем более что может им ничего и не угрожает, – заключил я.
– А вдруг именно они что-то там и побеспокоили? Может, следовало бы с ними связаться, расспросить?
– Пока не надо. Если сами ничего не выясним – тогда на них выйдем…
Я глядел на водку, водка пялилась на меня. Решился-таки, взял бутылку, убрал с глаз долой, на место в холодильник. Сразу почувствовал облегчение, после чего поинтересовался:
– Когда и как поедем?
– Ну ты ж понимаешь, я сейчас не могу. Получится только после похорон. Плюс, надо еще с работой разобраться. Пока что у меня оплачиваемых три дня, потом я попробую отпуск взять. Маркиза я Ксюше, наверное, доверю… Сегодня среда, двадцатое… Как ты думаешь: вряд ли же есть смысл на выходные ехать, да?
– Да, смысла нет, – согласился я.
– Тогда давай в понедельник…
***
Я уговорил Асю поесть, не отказался и сам за компанию. Затем попросил, чтобы она порылась в записях, выписала даты событий: поездок в Спаси, точные или хотя бы примерные даты всех смертей. Она решила взяться за это незамедлительно, ушла в спальню. Я же перебрался из кухни в гостиную, покурил на балконе. Заметил в пепельнице штук семь бычков от тонких сигарет с белым фильтром, со следами помады. Догадался, что Ксюшины. После позволил себе включить телевизор. Прощелкал почти все каналы, остановился на трансляции снукера – китаец с британцем силами мерились. Смотрел, но не всматривался, думал о другом.
Где-то минут через сорок пришла Ася, вручила мне листок с записями от руки.
– Пока что все, – сообщила она, зевая, – Не могу больше, вторые сутки не сплю. Давай я тебе здесь диван расстелю. В папиной комнате не надо, наверное…
– Да, конечно, – согласился я, – Давай-ка ты иди спать уже, снабди только спальными принадлежностями.
Она послушалась.
Я, вооружившись ручкой и блокнотом, отправился на кухню, приступил к изучению Асиной записки.
«Так, восемнадцатого июля пятнадцатого года – Борис Владимирович и Павел Иванович отправились на рыбалку, там столкнулись с временно?й аномалией; с двадцать четвертого по двадцать шестое июля – Борис Владимирович, Динара, Ася, Павел Иванович, Галина Степановна, Миша и Лера находились в лесу в окрестностях деревень Спаси и Курганы; время от времени к ним присоединялся Андрей Григорьевич. Двадцать шестого августа умирает Динара – мать Аси. Предположительно, двадцать девятого августа случается первый инсульт у Павла Ивановича. В конце марта шестнадцатого года не стало Андрея Григорьевича. Январь семнадцатого – месяц и год смерти Павла Ивановича. Ну и, наконец, девятнадцатого сентября – вчера – скончался отец Аси Борис Владимирович. Интересно. Действительно, между смертями девять месяцев плюс-минус несколько недель. Девять. Цифра девять. На девятый день поминают усопших; потом на сороковой… Ага!..»
И я принялся на календаре в смартфоне отсчитывать вначале девять дней от восемнадцатого июля – попал в интервал, когда они все были там; потом отсчитал сорок – вышел на дату смерти Динары. Мурашки уже не в первый раз в тот день побежали по телу.
«Бред какой-то! Такого не бывает, – попытался я сам себя разубедить, – Нет, все-таки это просто случайность. Да и все умершие – не совсем молодые; а молодежь ведь там тоже была, но никто из них не умер. Если бы это была действительно какая-то мистика, проклятье, допустим, то ему, наверное, было бы по барабану кого убивать и в каком порядке».
Самовнушение не подействовало. Зато возникло сильнейшее желание напиться, а факт наличия водки рядом в холодильнике усиливал его. Еле справился с искушением.
Лег спать.
Глава пятая
Спалось крепко и долго. Бородатых стариков не снилось. Зато увидел во сне мое первое главное Разочарование, оно (она) было в образе Аси. Детали не сохранились в памяти, но сон был на удивление приятным.
В десять утра встал с дивана, натянул брюки, накинул рубашку на майку, чтобы шрамами на запястьях Асю не смущать. Сходил в туалет, умылся. Пришел на кухню.
– О, доброе утро, – встретила меня там Ася. Она сидела за столом, пила кофе, копалась в своем телефоне. Вид у нее был бодрый, не то, что днем ранее, даже румянец появился. Рядом, на соседнем стуле, сидел кот Маркиз.
– Доброе, – буркнул я в ответ и сел напротив нее.
– Ты храпишь, кстати, – сообщила мне Ася, улыбнулась.
– Не правда, – ответил я, зная, что иногда храплю, когда пьян или с похмелья; или когда нос заложен.
– Правда-правда, – подмигнула она.
– Это не я, а… Маркиз, – заявил я, указав на кота. Кот, услышав свое имя, отозвался, посмотрев на меня, затем отвернулся с презрением.
– Нет, Сережа, – продолжала Ася с деланной серьезностью, – маркиз всю ночь был со мной.
– Ладно-ладно, сдаюсь. Но это я специально храпел – злых духов отпугивал, – решил я бородато пошутить; подействовало: она звонко рассмеялась. Затем предложила мне яичницу на завтрак. Я согласился.
– Какие новости? – спросил у Аси, крутящейся у плиты.
– …С морга звонили, – после короткой паузы сообщила мне она, зашмыгав носом, продолжая стоять ко мне спиной, – Предварительная причина смерти подтвердилась. Завтра во второй половине дня кремация. Утром туда нужно будет ехать, некоторые вопросы решить.
